Даже у взрослого человека при сравнительном просмотре, за счёт использования контрастов чёрно-белой и цветной фотографии при взгляде на Британию 50-х создавалось тягостное впечатление безысходности.
— Неплохо придумано, — покивал Хрущёв. — Но что будет, когда наши граждане поедут, например, в туристическую поездку? Ведь туристов по бедным районам не водят, наоборот, показывают самое лучшее и самое красивое. Не возникнет ли у них ощущение, что их с детства обманывают?
— Нет, мы специально показываем контрасты капиталистического общества, и бедность, и богатство, — ответил Афанасенко. — Подчёркиваем при этом классовую природу капитализма, объясняем, что вся эта красота там доступна только людям из богатых слоёв общества, по сути — единицам процентов, существующим за счёт эксплуатации остальных.
— Очень качественные фотографии СССР, — сказал Хрущёв. — Как вы добились такого высокого разрешения?
— Использовали фотоаппарат для аэрофотосъёмки с широкой плёнкой. Цветную, кстати, с трудом добыли. Вот с полиграфией надо что-то срочно делать, — посетовал Афанасенко. — А то анекдот получается — агитационные альбомы про то, как плохо жить при капитализме, заказываем в Финляндии.
— Гм... — Никита Сергеевич задумался. — Эту проблему будем решать. Действительно безобразие. Кстати, диафильмы не пробовали использовать?
— Это только один из возможных приёмов, — пояснил Афанасенко. — Мы подключили психологов, у них много различных методик. Диафильмы и слайды тоже используем, они выходят дешевле, чем альбомы, и детям нравится сама атмосфера, напоминает кинотеатр.
— А фотографии этих английских трущоб откуда? В западных журналах обычно такое не публикуют.
— Это Иван Александрович Серов посодействовал. Подключил английских коммунистов. В конце альбома, для родителей приведён список иллюстраций с указанием даты и адреса места съёмки.
— Хорошо, — одобрил Первый секретарь. — По школе что?
— По средней школе мы планируем корректировку учебных программ, с переходом обязательного среднего образования от семилетнего к восьмилетнему, — ответил Афанасенко. — Поступали предложения сократить школьную программу, путём изъятия из неё некоторых предметов, например, логики...
— Это кто же такое предложил, простите? — внимательно глядя на Афанасенко, спросил Хрущёв.
— Яковлев Александр Николаевич, инструктор ЦК КПСС в отделе науки, школ и вузов. (Тот самый, «прораб перестройки» https://ru.wikipedia.org/wiki/Яковлев_Александр_Николаевич, http://sl-lopatnikov.livejournal.com/340635.html Казалось бы, причём тут Хрущёв?)
— Я с сыном часто беседую, — сказал Никита Сергеевич, — он мне рассказывал, как программы для ЭВМ составляют. Точнее, эти, как их... алгоритмы. Это же чистая логика. Если так, иди сюда, если не так, иди туда. Я упрощаю, конечно. Но, позвольте, мы сейчас активно развиваем электронно-вычислительную технику, и, одновременно, отменяем в школах логику? Вот эти школьники станут молодыми специалистами, придут в ВЦ, и будут писать программы, не имея представления о логике?
— Григорий Трофимыч, — обратился он к ведущему протокол совещания Шуйскому. — Свяжись с Серовым, пусть пробьёт по своим каналам этого Яковлева, кто, что и чем дышит. Что-то я про него уже то ли слышал, то ли читал... (Не может Хрущёв помнить всех предателей поимённо, старый уже.)
— Программу сокращать надо с осторожностью, чтобы вместе с водой не выплеснуть ребёнка, — озабоченно заметил Первый секретарь. — Лучше десять раз подумать. А что планируете для решения задачи укрепления школы с жизнью?
— Планируем в средней и высшей школе усилить направление политехнического образования, — сказал Афанасенко. (политехническое образование http://www.bibliotekar.ru/enc-Tehnika-2/82.htm), — Увеличить количество лабораторных работ в ВУЗах, сделать их основным средством изучения физических, химических и прочих процессов. А вот непосредственное участие школьников в работе предприятий, в форме производственной практики — не всегда оправдано. Эксперименты такие мы проводили, уже опробовали подобную производственную практику в нескольких сельских школах.
— И что? — с интересом спросил Никита Сергеевич.
— Результат вышел скорее негативный, — развёл руками министр. — Школьников послали на практику в МТС. Они пришли, руководство не знает, куда их приткнуть, чтобы не болтались под ногами. Дали им разбирать гидроусилитель руля. Ну, разобрали они его. Дальше что? Им же ничего не объяснили: что это такое, зачем он нужен, как управляется машина, или там, трактор, с усилителем и без него, как этот усилитель работает, где он на машине находится. Дали перемазанную маслом железку и ключи — разбирайте. Они разобрали и пошли домой. Пользы — ноль, потратили два часа на разборку, и ещё два часа на дорогу туда и обратно. Это при том, что школа сельская, в ней есть трактор для обучения вождению, можно было всё показать на нём, дать попробовать порулить, показать, где этот гидроусилитель на тракторе живёт. (Пример реальный, из жизни)
— Показательный пример формального отношения к реформе, — кивнул Хрущёв. — Хуже всего, что такой пример будет не единичным.
— При том, что в сельской местности большинство детей и так знакомы с сельхозтехникой — бегают к отцам на работу, кто постарше — уже ремонтировать помогают, — добавил Афанасенко.
— Да... Эту идею надо доработать. — Никита Сергеевич задумчиво потёр подбородок. — Вводить такую практику по всей стране не имеет смысла. Спешить не будем. Но политехническое образование — это в целом правильно. Больше практики. Надо постоянно показывать учащимся связь науки с повседневной практикой. Но и ломать то, что работает, просто так, в угоду новым веяниям, не будем.
— Как с материальным обеспечением учебного процесса? — спросил он. — Чего не хватает?
— Да всего! Не хватает даже самих школьных зданий, — ответил Афанасенко. — Во всех школах, кроме сельских, занятия идут в две смены, учителя перегружены...
— Понятно. Школы будем строить. Григорий Трофимыч, отметь в протоколе, связаться с Госпланом, уточнить этот момент, сколько школ запланировано к постройке на пятилетку.
— Товарищ Серов вам какие-либо иностранные новейшие разработки передавал?
— Да, и более того — высказывал полезные идеи вообще в ходе подготовки реформы, особенно с идеологической точки зрения, — подтвердил Афанасенко. — А вот от штатных идеологов из состава ЦК помощи было немного.
— Вот, к примеру, насчёт раздельного обучения, — продолжил министр. — После его отмены в 54-м году, количество выпускников медалистов снизилось с 10-11 процентов примерно до 4,5 процентов. На совместном уроке учащиеся неминуемо отвлекаются, особенно в старших классах. С другой стороны, раздельное обучение ведёт к неумению общаться, да и обеспечить мужские школы учителями-мужчинами, тем более, после войны, было невозможно, мы это понимаем. Мы попробовали провести эксперимент: в нескольких школах сформировали классы только из мальчиков и только из девочек. Общаться друг с другом они могут и на переменах, а в классе надо учиться. Причём в одних школах такие классы сделали, начиная с 4 класса, а в других — с первого. В конце года проверим результаты по успеваемости, сравним.
— Возможно, это выход, — кивнул Хрущёв.
— Но надо тщательно всё проверить и взвесить. Насчёт учителей-мужчин. Сейчас армия сокращается, демобилизуется много офицеров, вот хотя бы малую часть из них в школы привлечь? Например, артиллеристы, обычно, неплохо знают математику, лётчики — физику, радисты могли бы кружки радиодела вести... Но зарплата учителя слишком маленькая, чтобы мужчин удержать. Вот если бы хоть немного её приподнять?
Хрущёв задумчиво почесал нос.
— М-да... Но если не для детей, то для кого это всё? Всё, что мы строим, создаём, пытаемся добиться? Подумаем, Евгений Иванович, где деньги взять. В конце концов, сейчас мы создаём новые статьи спроса, да и народное хозяйство активно развивается. Если в воспитание и образование детей деньги не вкладывать, то зачем их вообще вкладывать куда-то? Озадачу Госплан и Минфин, пусть ищут резервы. А что насчёт поиска одарённых детей?
— Будем развивать классы и целые школы с углублённым изучением физики, математики, химии, биологии, и прочих наук, — ответил Афанасенко. — Уже сейчас мы выявляем тестированием учеников, более других склонных той или иной дисциплине, и предлагаем им переход в специализированные школы. Но это не всегда работает. Некоторым неудобно далеко ездить, а в сельской местности вообще беда.
— Да и учителей, наверное, талантливых не хватает? — спросил Никита Сергеевич.
— Такая проблема есть, но она не основная, — ответил министр. — Даже обычный учитель имеет достаточную подготовку, чтобы готовить учеников по расширенным программам, что по математике, что по физике. Но это требует времени на подготовку, а оно у учителей не всегда есть. Больше всего страдает опять же сельская местность. Там учителю надо, придя домой, ещё и печку натопить, и кур накормить. В городе с этим проще.
— Надо учителям за работу по углублённым программам доплачивать, — предложил Хрущёв. — Подготовьте свои соображения на этот счёт, через месяц доложите.
— Понял, сделаем, — ответил Афанасенко. — Ещё мы от товарища Серова получили интересные методики развития памяти, скорописи и скорочтения. Он сказал, что у него они используются при подготовке сотрудников, дают хорошие результаты. Но то для взрослых. С детьми такие методики применять надо осторожно. Пока мы их тестируем на небольших контрольных группах, если получим устойчивые положительные результаты — можно будет подумать о более широком внедрении.
— Никита Сергеич, такие методики и у меня сотрудники на себе пробовали, — сказал Аджубей. — Результаты впечатлили. Хотя я согласен, для детей надо всё тщательно проверять. Вот что я посоветовал бы — где-то класса с пятого обучать детей правильному ведению конспектов, работе с литературой, библиотеками. При поступлении в ВУЗы и техникумы им это очень пригодится.
— Разумно, — Афанасенко сделал пометку в своём блокноте. — Ещё мы обратили внимание на теорию решения изобретательских задач Генриха Сауловича Альтшуллера. Сейчас обсуждаем возможность её преподавания в старших классах школ и в ВУЗах.
— В ВУЗах — обязательно, — кивнул Хрущёв. — В школах — смотрите сами, исходя из нагрузки, возможно, сначала попробовать факультативно, или в школах с углублённым изучением естественных наук. Дело однозначно полезное.
— Вот только насчёт скорочтения у меня некоторые сомнения возникли, — продолжил Никита Сергеевич. — Предположим, научите вы ребёнка этому скорочтению. Читать-то он будет быстро. Но будет ли при этом понимать смысл текста? И ещё. Человек ведь не машина. Это у магнитофона можно переключатель сделать — с 9,5 сантиметров в секунду на 19. (Были такие переключатели у некоторых катушечных магнитофонов, например, у «Яуза-5» ) А человека вы один раз научите читать быстро, и всё. Он так и будет читать быстро. Но сможет ли он при этом воспринимать красоту печатного слова?
— Я вот, например, люблю Николая Лескова почитать. Люблю книги, где есть описания природы. Я их читаю медленно, наслаждаясь каждым словом. Хотя времени для чтения у меня мало, а читать приходится много, каждый день курьеры папки документов привозят, да ещё и не одну. А такой человек, обученный читать быстро, книги будет глотать, не замечая всей красоты русского языка. Это я так, к примеру. Чтобы поспешными решениями дров не наломать.
— Понятно, Никита Сергеич, учтём.
— Ещё насчёт изучения иностранных языков, — напомнил Никита Сергеевич. — Международная обстановка довольно динамично меняется. Если раньше большинство детей учило немецкий, то сейчас имеет смысл расширить список и изменить процентное соотношение.
— У нас сейчас развиваются экономические связи с Индией — там большинство специалистов говорят по-английски, да и язык вероятного противника знать необходимо. Будем продолжать работать с Францией, выстраивать связи с Африкой и Латинской Америкой, значит, понадобятся английский, французский, испанский. Немецкий, безусловно, игнорировать не будем, ГДР — наш стратегический союзник. Да и арабский с китайским имеет смысл преподавать, хотя бы в отдельных специализированных школах. Про европейские языки — болгарский, польский, чешский, венгерский, сербохорватский тоже забывать не надо, нужны специализированные школы и группы в ВУЗах, для изучения этих языков.
— Возможно, даже стоит подумать над различными программами изучения иностранных языков для разных районов-комбинатов, — предложил Хрущёв. — Скажем, на Дальнем Востоке нам будут чаще нужны люди, знающие китайский и корейский. Можно сосредоточить преимущественное изучение этих языков там. В Средней Азии, возможно, имеет смысл изучать арабский, хинди, урду — не только для местных, но и для русских, постоянно проживающих в этих республиках.
— План по изучению иностранных языков пересмотрим, — сказал министр. — Сделаем так, чтобы подготовка соответствовала запросам экономики.
— Согласуйте с Госпланом и с Елютиным количество учителей по каждому языку — ему их готовить, — добавил Никита Сергеевич. — С Госпланом также утрясите вопросы учебников и наглядных пособий.
— Заметьте, специалисты в современных условиях — наиболее важный ресурс, — сказал Хрущёв. — И это при том, что подготовка квалифицированного специалиста — процесс очень длительный, не менее 20 лет, начиная с первого класса школы, далее, в институте, и затем, обучение на рабочем месте. Авианосец можно построить быстрее, чем подготовить одного инженера! Поэтому роль Госплана в определении количеств требуемых стране специалистов будет определяющей.
— Насчёт программы обучения можно долго говорить, — заметил Иванов. — Я бы хотел отметить, что школа должна не только давать знания, но ещё и учить ребёнка самостоятельно работать с книгой, учиться самому. А также эти знания систематизировать. А то получается например, что ребёнок, скажем, историю изучает, но как бы по отдельности. То одну страну, то другую. А соотнести события в этих странах хотя бы по времени — не может.
— Думаю, что к изменениям в школьной программе мы будем ещё не раз возвращаться, — сказал Хрущёв. — Прежде всего, надо действовать осторожно, ещё раз повторюсь — не ломать то, что работает. Не надо лихо отменять старые учебники, надо тщательно их проверить, может быть, достаточно дополнить их новым материалом?
— Учебник математики Киселёва, например, очень хороший, — согласился Афанасенко. — Да и многие другие учебники тоже. Надо только ввести в них несколько дополнительных разделов, в соответствии с новыми требованиями.
— Вот-вот, — согласился Хрущёв. — Не спешить делать реформу ради реформы. Взятый курс на всеобщее восьмилетнее образование взамен семилетнего считаю правильным. Техника усложняется, жизнь ставит перед нами новые задачи. А вот к всеобщему десятилетнему образованию переходить преждевременно. Десятилетка готовит учащихся, прежде всего, к поступлению в ВУЗы. Но тут надо чётко представлять себе, сколько именно инженеров нам потребуется, и какого уровня инженеров?
— Безусловно, наращивать количество инженеров с высшим образованием нам придётся, — подчеркнул Никита Сергеевич. — Жизнь заставляет. Но опыт показывает, что множество инженерных должностей может быть занято техниками со средним специальным или неполным высшим образованием. Я уже дал задание Госплану проработать вопрос и дать сведения по потребности в инженерных кадрах на ближайшие пять лет, и предварительный прогноз на 15 лет вперёд.
— Можно ввести в ВУЗах две ступени обучения, — предложил Афанасенко. — Но этот вопрос с Елютиным обсуждать надо.
(Елютин Вячеслав Петрович, министр высшего и среднего специального образования СССР в 1954 — 1985 гг https://ru.wikipedia.org/wiki/Елютин,_Вячеслав_Петрович)
— С Вячеславом Петровичем обсудим, — согласился Хрущёв. — Предвижу существенные возражения, всё-таки, подъём науки у нас сейчас небывалый, инженеров требуется много. При том, что демографическая ситуация тоже далеко не блестящая. Вопрос сложный, будем решать.
Аджубей по журналистской привычке, что-то записывал в блокноте, поглядывая на Первого секретаря. Видно было, что Никита Сергеевич рассказом министра удовлетворён.
— Спасибо, Евгений Иванович, очень показательно. Игорь Петрович, о ваших успехах мне Алексей Иванович уже немного рассказал, — Хрущёв переключил внимание на Иванова. — Расскажите теперь поподробнее.
— Мы разрабатываем свою программу коммунистического воспитания, опираясь на ранее отработанную методику «коллективных творческих дел», — ответил Иванов, (см. кн. 2 гл. 30) — Но мы воспользовались вашим советом, и обратили внимание на детские дома.
— Так-так, и что получилось? — живо заинтересовался Никита Сергеевич.
— Если честно, результаты превзошли все ожидания, — улыбнулся Иванов. — Сказалось, видимо, наличие более тесного коллектива из детей разных возрастов. Ну и, конечно, общая обделённость детдомовцев вниманием. Понимаете, ими впервые по-настоящему заинтересовались, предложили интересное дело. Казалось бы, всего-то ввели в детдоме ученическое самоуправление...
— Это как, по системе Макаренко? — уточнил Хрущёв.
— Не совсем. Макаренко работал в значительно более сложных условиях. У него и с материальным обеспечением было похуже, а главное — контингент... Несовершеннолетние преступники, — пояснил Иванов. — Нам немного попроще, мы работаем с обычными детьми, которым просто не повезло. Совсем трудные есть, конечно, но единицы. Наработки Макаренко, мы, безусловно, используем.
— И как, получается?
— Я сам не ожидал такой вспышки энтузиазма у детей. Вам бы, Никита Сергеич, с ними лично пообщаться. Никакой рассказ не передаёт полностью той атмосферы, того эмоционального подъёма...