– Постарайся быть молодцом… ради меня! И, пожалуйста, не зови её домомучительницей.
Неприятности начались со следующего же дня, как только Малыш пришёл из школы. На кухне не было ни мамы, ни какао с плюшками – там теперь царила фрекен Бок, и нельзя сказать, что появление Малыша её обрадовало.
– Всё мучное портит аппетит, – заявила она. – Никаких плюшек ты не получишь.
А ведь сама их испекла: целая гора плюшек стыла на блюде перед открытым окном.
– Но… – начал было Малыш.
– Никаких «но», – перебила его фрекен Бок. – Прежде всего, на кухне мальчику делать нечего. Отправляйся-ка в свою комнату и учи уроки. Повесь куртку и помой руки! Ну, поживей!
И Малыш ушёл в свою комнату. Он был злой и голодный. Бимбо лежал в корзине и спал. Но едва Малыш переступил порог, как он стрелой вылетел ему навстречу.
«Хоть кто-то рад меня видеть», – подумал Малыш и обнял пёсика.
– Она с тобой тоже плохо обошлась? Терпеть её не могу! «Повесь куртку и помой руки»! Может, я должен ещё проветрить шкаф и вымыть ноги? И вообще я вешаю куртку без напоминаний! Да, да!
Он швырнул куртку в корзину Бимбо, и Бимбо удобно улёгся на ней, вцепившись зубами в рукав.
Малыш подошёл к окну и стал смотреть на улицу. Он стоял и думал о том, как он несчастен и как тоскливо без мамы. И вдруг ему стало весело: он увидел, что над крышей дома, на той стороне улицы, Карлсон отрабатывает сложные фигуры высшего пилотажа. Он кружил между трубами и время от времени делал в воздухе мёртвую петлю.
Малыш бешено ему замахал, и Карлсон тут же прилетел, да на таком бреющем полёте, что Малышу привилось отскочить в сторону, иначе Карлсон прямо врезался бы в него.
– Привет, Малыш! – крикнул Карлсон. – Уж не обидел ли я тебя чем-нибудь? Почему у тебя такой хмурый вид? Ты себя плохо чувствуешь?
– Да нет, не в этом дело, – ответил Малыш и рассказал Карлсону о своих несчастьях и о том, что мама уехала и что вместо неё появилась какая-то домомучительница, до того противная, злая и жадная, что даже плюшек у неё не выпросишь, когда приходишь из школы, хотя на окне стоит целое блюдо ещё тёплых плюшек. Глаза Карлсона засверкали.
– Тебе повезло, – сказал он. – Угадай, кто лучший в мире укротитель домомучительниц?
Малыш сразу догадался, но никак не мог себе представить, как Карлсон справится с фрекен Бок.
– Я начну с того, что буду её низводить. – Ты хочешь сказать «изводить»? – переспросил Малыш.
Такие глупые придирки Карлсон не мог стерпеть.
– Если бы я хотел сказать «изводить», я так бы и сказал. А «низводить», как ты мог бы понять по самому слову, – значит делать то же самое, но только гораздо смешнее.
Малыш подумал и вынужден был признать, что Карлсон прав. «Низводить» и в самом деле звучало куда более смешно.
– Я думаю, лучше всего начать с низведения плюшками, – сказал Карлсон. – И ты должен мне помочь.
– Как? – спросил Малыш.
– Отправляйся на кухню и заведи разговор с домомучительницей.
– Да, но… – начал Малыш.
– Никаких «но», – остановил его Карлсон. – Говори с ней о чём хочешь, но так, чтобы она хоть на миг отвела глаза от окна.
Тут Карлсон захохотал, он прямо кудахтал от смеха, потом нажал кнопку, пропеллер завертелся, и, всё ещё весело кудахча, Карлсон вылетел в окно.
А Малыш храбро двинулся на кухню. Теперь, когда ему помогал лучший в мире укротитель домомучительниц, ему нечего было бояться.
На этот раз фрекен Бок ещё меньше обрадовалась его появлению. Она как раз варила себе кофе, и Малыш прекрасно понимал, что она собиралась провести в тишине несколько приятных минут, заедая кофе свежими плюшками. Должно быть, есть мучное вредно только детям.
Фрекен Бок взглянула на Малыша. Вид у неё был весьма кислый.
– Что тебе надо? – спросила она ещё более кислым голосом.
Малыш подумал, что теперь самое время с ней заговорить. Но он решительно не знал, с чего начать.
– Угадайте, что я буду делать, когда вырасту таким большим, как вы, фрекен Бок? – сказал он.
И в это мгновение он услышал знакомое слабое жужжание у окна. Но Карлсона не было видно. Только маленькая пухлая ручка вдруг мелькнула в окне и схватила плюшку с блюда. Малыш захихикал. Фрекен Бок ничего не заметила.
– Так что же ты будешь делать, когда вырастешь большой? – спросила она нетерпеливо. Было ясно, что её это совершенно не интересует. Она только хотела как можно скорее отделаться от Малыша.
– Нет, сами угадайте! – настаивал Малыш.
И тут он снова увидел, как та же маленькая пухлая ручка взяла ещё одну плюшку с блюда. И Малыш снова хихикнул. Он старался сдержаться, но ничего не получалось. Оказывается, в нём скопилось очень много смеха, и этот смех неудержимо рвался наружу. Фрекен Бок с раздражением подумала, что он самый утомительный в мире мальчик. Принесла же его нелёгкая именно теперь, когда она собиралась спокойно попить кофейку.
– Угадайте, что я буду делать, когда вырасту таким большим, как вы, фрекен Бок? – повторил Малыш и захихикал пуще прежнего, потому что теперь уже две маленькие пухленькие ручки утащили с блюда несколько оставшихся плюшек.
– Мне некогда стоять здесь с тобой и выслушивать твои глупости, – сказала фрекен Бок. – И я не собираюсь ломать себе голову над тем, что ты будешь делать, когда вырастешь большой. Но пока ты ещё маленький, изволь слушаться и поэтому сейчас же уходи из кухни и учи уроки.
– Да, само собой, – сказал Малыш и так расхохотался, что ему пришлось даже прислониться к двери. – Но когда я вырасту такой большой, как вы, фрекен Бок, я буду всё время ворчать, уж это точно.
Фрекен Бок изменилась в лице, казалось, она сейчас накинется на Малыша, но тут с улицы донёсся какой-то странный звук, похожий на мычание. Она стремительно обернулась и обнаружила, что плюшек на блюде не было.
Фрекен Бок завопила в голос:
– О боже, куда девались мои плюшки?
Она кинулась к подоконнику. Может, она надеялась увидеть, как удирает вор, сжимая в охапке сдобные плюшки. Но ведь семья Свантесон живёт на четвёртом этаже, а таких длинноногих воров не бывает, этого даже она не могла не знать.
Фрекен Бок опустилась на стул в полной растерянности.
– Неужто голуби? – пробормотала она.
– Судя по мычанию, скорее корова, – заметил Малыш. – Какая-нибудь летающая коровка, которая очень любит плюшечки. Вот она их увидела и слизала язычком.
– Не болтай глупости, – буркнула фрекен Бок.
Но тут Малыш снова услышал знакомое жужжание у окна и, чтобы заглушить его и отвлечь фрекен Бок, запел так громко, как только мог:
Малыш часто сочинял вместе с мамой стишки и сам понимал, что насчёт божьей коровки, сушек и плюшек они удачно придумали. Но фрекен Бок была другого мнения.
– Немедленно замолчи! Мне надоели твои глупости! – закричала она.
Как раз в этот момент у окна что-то так звякнуло, что они оба вздрогнули от испуга. Они обернулись и увидели, что на пустом блюде лежит монетка в пять эре.
Малыш снова захихикал.
– Какая честная коровка, – сказал он сквозь смех. – Она заплатила за плюшки.
Фрекен Бок побагровела от злости.
– Что за идиотская шутка! – заорала она и снова кинулась к окну. – Наверно, это кто-нибудь из верхней квартиры забавляется тем, что крадёт у меня плюшки и швыряет сюда пятиэровые монетки.
– Над нами никого нет, – заявил Малыш. – Мы живём на верхнем этаже, над нами только крыша.
Фрекен Бок совсем взбесилась.
– Ничего не понимаю! – вопила она. – Решительно ничего.
– Да это я уже давно заметил, – сказал Малыш. – Но стоит ли огорчаться, не всем же быть понятливыми. За эти слова Малыш получил пощёчину.
– Я тебе покажу, как дерзить! – кричала она.
– Нет-нет, не надо, не показывайте, – взмолился Малыш и заплакал, – а то мама меня не узнает, когда вернётся домой.
Глаза у Малыша блестели. Он продолжал плакать. Никогда в жизни он ещё не получал пощёчин, и ему было очень обидно. Он злобно поглядел на фрекен Бок. Тогда она схватила его за руку и потащила в комнату.
– Сиди здесь, и пусть тебе будет стыдно, – сказала она. – Я запру дверь и выну ключ, теперь тебе не удастся бегать каждую минуту на кухню. Она посмотрела на свои часы. – Надеюсь, часа хватит, чтобы сделать тебя шёлковым. В три часа я тебя выпущу. А ты тем временем вспомни, что надо сказать, когда просят прощения.
И фрекен Бок ушла. Малыш услышал, как щёлкнул замок: он просто заперт и не может выйти. Это было ужасно. Он ненавидел фрекен Бок. Но в то же время совесть у него была не совсем чиста, потому что и он вёл себя не безупречно. А теперь его посадили в клетку. Мама решит, что он дразнил домомучительницу, дерзил ей. Он подумал о маме, о том, что ещё долго её не увидит, и ещё немножко поплакал.
Но тут он услышал жужжание, и в комнату влетел Карлсон.
Карлсон устраивает пир
– Как бы ты отнёсся к скромному завтраку на моём крыльце? – спросил Карлсон. – Какао и свежие плюшки. Я тебя приглашаю.
Малыш поглядел на него с благодарностью. Лучше Карлсона нет никого на свете! Малышу захотелось его обнять, и он попытался даже это сделать, но Карлсон отпихнул его.
– Спокойствие, только спокойствие. Я не твоя бабушка. Ну, полетели?
– Ещё бы! – воскликнул Малыш. – Хотя, собственно говоря, я заперт. Понимаешь, я вроде как в тюрьме.
– Выходки домомучительницы, понятно. Её воля – ты здесь насиделся бы!
Глаза Карлсона вдруг загорелись, и он запрыгал от радости.
– Знаешь что? Мы будем играть, будто ты в тюрьме и терпишь страшные муки из-за жестокого надзирателя – домомучительницы, понимаешь? А тут вдруг появляется самый смелый в мире, сильный, прекрасный, в меру упитанный герой и спасает тебя.
– А кто он, этот герой? – спросил Малыш.
Карлсон укоризненно посмотрел на Малыша:
– Попробуй угадать! Слабо?
– Наверно, ты, – сказал Малыш. – Но ведь ты можешь спасти меня сию минуту, верно?
Против этого Карлсон не возражал.
– Конечно, могу, потому что герой этот к тому же очень быстрый, – объяснил он. – Быстрый, как ястреб, да, да, честное слово, и смелый, и сильный, и прекрасный, и в меру упитанный, и он вдруг появляется и спасает тебя, потому что он такой необычайно храбрый. Гоп-гоп, вот он!
Карлсон крепко обхватил Малыша и стрелой взмыл с ним ввысь. Что и говорить, бесстрашный герой! Бимбо залаял, когда увидел, как Малыш вдруг исчез в окне, но Малыш крикнул ему:
– Спокойствие, только спокойствие! Я скоро вернусь.
Наверху, на крыльце Карлсона, рядком лежали десять румяных плюшек. Выглядели они очень аппетитно.
– И к тому же я за них честно заплатил, – похвастался Карлсон. – Мы их поделим поровну – семь тебе и семь мне.
– Так не получится, – возразил Малыш. – Семь и семь – четырнадцать, а у нас только десять плюшек.
В ответ Карлсон поспешно сложил семь плюшек в горку.
– Вот мои, я их уже взял, – заявил он и прикрыл своей пухлой ручкой сдобную горку. – Теперь в школах так по-дурацки считают. Но я из-за этого страдать не намерен. Мы возьмём по семь штук, как я сказал – мои вот.
Малыш миролюбиво кивнул.
– Хорошо, всё равно я не смогу съесть больше трёх. А где же какао?
– Внизу, у домомучительницы, – ответил Карлсон. – Сейчас мы его принесём.
Малыш посмотрел на него с испугом. У него не было никакой охоты снова увидеть фрекен Бок и получить от неё, чего доброго, ещё пощёчину. К тому же он не понимал, как они смогут раздобыть банку с какао. Она ведь стоит не у открытого окна, а на полке, возле плиты, на виду у фрекен Бок.
– Как же это можно сделать? – недоумевал Малыш.
Карлсон завизжал от восторга:
– Куда тебе это сообразить, ты всего-навсего глупый мальчишка! Но если за дело берётся лучший в мире проказник, то беспокоиться нечего.
– Да, но как… – начал Малыш.
– Скажи, ты знаешь, что в нашем доме есть маленькие балкончики? – спросил Карлсон.
Конечно, Малыш это знал. Мама частенько выбивала на таком балкончике половики. Попасть на эти балкончики можно было только с лестницы чёрного хода.
– А знаешь ли ты, что от чёрного хода до балкончика один лестничный пролёт, всего десять ступенек? – спросил Карлсон.
Малыш всё ещё ничего не понимал.
– А зачем мне надо забираться на этот балкончик?
Карлсон вздохнул.
– Ох, до чего же глупый мальчишка, всё-то ему нужно разжевать. Раствори-ка пошире уши и слушай, что я придумал.
– Ну, говори, говори! – поторопил Малыш, он явно сгорал от нетерпения.
– Так вот, – не спеша начал Карлсон, – один глупый мальчишка прилетает на вертолёте системы «Карлсон» на этот балкончик, затем сбегает вниз всего на десять ступенек и трезвонит во всю мочь у вашей двери. Понимаешь? Злющая домомучительница слышит звонок и твёрдым шагом идёт открывать дверь. Таким образом на несколько минут кухонный плацдарм очищен от врага. А храбрый и в меру упитанный герой влетает в окно и тут же вылетает назад с банкою какао в руках. Глупый мальчишка трезвонит ещё разок долго-предолго и убегает назад на балкончик. А злющая домомучительница открывает дверь и становится ещё злее, когда обнаруживает, что на площадке никого нет. А она, может, надеялась получить букет красных роз! Выругавшись, она захлопывает дверь. Глупый мальчишка на балкончике смеётся, поджидая появления в меру упитанного героя, который переправит его на крышу, а там их ждёт роскошное угощение – свежие плюшки… Привет, Малыш, угадай, кто лучший в мире проказник? А теперь за дело!
И прежде чем Малыш успел опомниться, Карлсон полетел с ним на балкончик! Они сделали такой резкий вираж, что у Малыша загудело в ушах и засосало под ложечкой ещё сильнее, чем на «американских горах». Затем всё произошло точь-в-точь так, как сказал Карлсон.
Моторчик Карлсона жужжал у окна кухни, а Малыш трезвонил у двери чёрного хода что было сил. Он тут же услышал приближающиеся шаги, бросился бежать и очутился на балкончике. Секунду спустя приоткрылась входная дверь, и фрекен Бок высунула голову на лестничную площадку. Малыш осторожно вытянул шею и увидел её сквозь стекло балконной двери. Он убедился, что Карлсон как в воду глядел: злющая домомучительница просто позеленела от бешенства, когда увидела, что никого нет. Она стала громко браниться и долго стояла в открытых дверях, словно ожидая, что тот, кто только что потревожил её звонком, вдруг появится снова. Но тот, кто звонил, притаился на балкончике и беззвучно смеялся до тех пор, пока в меру упитанный герой не прилетел за ним и не доставил его на крыльцо домика за трубой, где их ждал настоящий пир.
Это был лучший в мире пир – на таком Малышу и не снилось побывать.
– До чего здорово! – сказал Малыш, когда он уже сидел на ступеньке крыльца рядом с Карлсоном, жевал плюшку, прихлёбывал какао и глядел на сверкающие на солнце крыши и башни Стокгольма.
Плюшки оказались очень вкусными, какао тоже удалось на славу. Малыш сварил его на таганке у Карлсона. Молоко и сахар, без которых какао не сваришь, Карлсон прихватил на кухне у фрекен Бок вместе с банкой какао.
– И, как полагается, я за всё честно уплатил пятиэровой монеткой, она и сейчас ещё лежит на кухонном столе, – с гордостью заявил Карлсон. – Кто честен, тот честен, тут ничего не скажешь.
– Где ты только взял все эти пятиэровые монетки? – удивился Малыш.
– В кошельке, который я нашёл на улице, – объяснил Карлсон. – Он битком набит этими монетками, да ещё и другими тоже.
– Значит, кто-то потерял кошелёк. Вот бедняга! Он, наверно, очень огорчился.
– Ещё бы, – подхватил Карлсон. – Но извозчик не должен быть разиней.
– Откуда ты знаешь, что это был извозчик? – изумился Малыш.
– Да я же видел, как он потерял кошелёк, – сказал Карлсон. – А что это извозчик, я понял по шляпе. Я ведь не дурак.
Малыш укоризненно поглядел на Карлсона. Так себя не ведут, когда на твоих глазах кто-то теряет вещь, – это он должен объяснить Карлсону. Но только не сейчас… как-нибудь в другой раз! Сейчас ему хочется сидеть на ступеньке рядом с Карлсоном и радоваться солнышку и плюшкам с какао.
Карлсон быстро справился со своими семью плюшками. У Малыша дело продвигалось куда медленнее. Он ел ещё только вторую, а третья лежала возле него на ступеньке.
– До чего мне хорошо! – сказал Малыш. Карлсон наклонился к нему и пристально поглядел ему в глаза:
– Что-то, глядя на тебя, этого не скажешь. Выглядишь ты плохо, да, очень плохо, на тебе просто лица нет.
И Карлсон озабоченно пощупал лоб Малыша.
– Так я и думал! Типичный случай плюшечной лихорадки.
Малыш удивился:
– Это что ещё за… плюшечная лихорадка?
– Страшная болезнь, она валит с ног, когда объедаешься плюшками.
– Но тогда эта самая плюшечная лихорадка должна быть прежде всего у тебя!
– А вот тут ты как раз ошибаешься. Видишь ли, я ею переболел, когда мне было три года, а она бывает только один раз, ну, как корь или коклюш.
Малыш совсем не чувствовал себя больным, и он попытался сказать это Карлсону.
Но Карлсон всё же заставил Малыша лечь на ступеньку и как следует побрызгал ему в лицо какао.
– Чтобы ты не упал в обморок, – объяснил Карлсон и придвинул к себе третью плюшку Малыша. Тебе больше нельзя съесть ни кусочка, ты можешь тут же умереть. Но подумай, какое счастье для этой бедной маленькой плюшечки, что есть я, не то она лежала бы здесь на ступеньке в полном одиночестве, – сказал Карлсон и мигом проглотил её.
– Теперь она уже не одинока, – заметил Малыш.
Карлсон удовлетворённо похлопал себя по животу.
– Да, теперь она в обществе своих семи товарок и чувствует себя отлично.
Малыш тоже чувствовал себя отлично. Он лежал на ступеньке, и ему было очень хорошо, несмотря на плюшечную лихорадку. Он был сыт и охотно простил Карлсону его выходку с третьей плюшкой.