Барякина Эльвира, Капранова Анна Рыба в чайнике
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
(Вторник)Модельное агентство «Лилия» принадлежало студентке финансового факультета Лиле Рощиной. Она просто сняла офис, набрала девушек и решила покорить город своими модными показами. Но, к сожалению, город был исключительным жмотом и покоряться за деньги отказывался. Рекламодатели упорно не желали делать презентации и шоу. Им было достаточно показать по местному каналу телеоткрытку с текстом типа «Продается кирпич. Самые дешевые цены». Uлобальное и красивое приводило их в шок и в размышления о кризисе в стране.
Все богатство Лилиного офиса составляли «осел» и факс. «Ослом» называли чучело оленя, которое равнодушно торчало из стены и изредка осыпалось шерстью. А факс был временно отдан Лиле директором дружественного рекламного агентства Дмитрием Пушкиным. В его собственной конторе делался ремонт, так что такая щедрость была для него необременительной.
Лиля в одиночестве сидела в офисе и думала о проблемах. Денег нет, сессия на носу, что одевать на Новый год — неизвестно… Да и вообще непонятно с кем, где и на что встречать этот самый Новый год.
Тут дверь в комнату медленно приоткрылась, и в нее просунулась заиндевелая голова Ванечки, который числился Лилиным пресс-секретарем, заместителем и главным помощником.
— Там такой морозище! — произнес Ванечка хрипловатым от пережитого оледенения голосом, после чего все-таки вошел, с трудом снял перчатки и как-то странно поглядел на Лилю.
Она тут же разгадала его намерения.
— Не вздумай греть свои руки о директора! — выпалила она грозно.
— А что мне за это будет? — ехидненько спросил Ванечка, надеясь порезвиться и подольше не заниматься делами.
Надо сказать, что лень была главным его недостатком. Однако достоинства перевешивали. Ванечка обладал нестандартным умом, феноменальной памятью и весьма смазливой внешностью. И, главное, он все-таки был готов шевелиться ради обогащения. За это-то Лиля и взяла его на работу.
Ванечка тоже был студентом, но факультета журналистики, и, кажется, учился только потому, что очень боялся армии. Странность у него была одна: с каким-то фанатическим упорством он утверждал, что является гомосексуалистом, хотя в порочных связях его еще никто не замечал.
— Уж коль скоро я занимаюсь модельным бизнесом, то должен во всем следовать моде, а ничто нынче так не модно, как гомосексуализм! — заявлял он в ответ на все расспросы о своей сексуальной ориентации.
…Ванечка подошел к батарее, обнял ее как родную и стал греться.
— Я кушать хочу! — наконец объявил он и выразительно посмотрел на свою директрису.
Лилю всегда смешило его милое нахальство. Она собралась было сказать, что из мясного у нее осталась лишь устаревшая шкура «осла», но не успела: зазвонил факс.
Подняв трубку, Лиля произнесла привычную фразу:
— Модельное агентство «Лилия». Слушаю вас.
Внезапно глаза ее расширились, ресницы затрепетали…
— Стартую, — проговорила она умирающим голосом.
Лиля стремительно нажала зеленую кнопку, и из недр факса тут же полез листочек с посланием. Сначала показался женский профиль, потом горизонтальная черта, а прямо под чертой — четкие цепочки слов на совершенно иностранном языке.
— Это точно нам? — спросил в недоумении Ванечка.
— Вроде бы, — отозвалась Лиля.
— А что здесь?
— Предложение о сотрудничестве.
Когда наконец листочек полностью распечатался, они, не сговариваясь, бросились к нему и стали рассматривать послание.
Шестым чувством Лиля поняла, что оно написано по-английски. Узнанными оказались слово «Dear[1]», два артикля и весьма интригующие «$ 100, 000». На этом запас иностранного языка, который она иногда учила в школе, исчерпался.
— Вань, ты что-нибудь понимаешь?
Ванечка покачал головой. Он знал всего одно слово на английском, да и то с неприличным смыслом.
Тем не менее, в душе Лили зародилась надежда. Только тот, чья контора постоянно идет ко дну, может понять, какой музыкой звучат слова «предложение о сотрудничестве» в совокупности со «$100, 000». За ними спрятана возможность купить новую мебель, погасить счета за электричество, уплатить налоги, выдать зарплату и (что тоже может случиться) разбогатеть.
— Что делать будем? — спросил Ванечка, глядя на «осла».
По сложившейся традиции «осел» остался молчаливым и безынициативным.
— Будем искать переводчика! — решила за него Лиля.
Ей очень хотелось зарплаты.
В этот самый момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник директор «Эльфа» Димка Пушкин — длинный, тощий и одетый по последней моде.
— Приве-ет! — произнес он злодейским голосом.
Надо сказать, что Лиля обожала Пушкина. Не так, конечно, как обожают мужчин всей своей жизни, а просто как человека. Любить его как мужчину не было никакой возможности: Пушкин был мужем Лилиной двоюродной сестры Тани. Сам Димка помогал Лилиным деловым потугам от своих буржуйских щедрот, а за это позволял себе подтрунивать над ней. А еще Пушкин любил Ванечку, но уже из эстетических соображений. Он неоднократно пытался переманить его к себе в «Эльф», впрочем, безуспешно. Ванечке в сто раз больше нравилось валять дурака в компании с Лилей, чем трудиться под началом Пушкина.
Пушкин прошествовал к Лилиному столу и уселся рядом.
По его взгляду, направленному на факс, Лиля сразу поняла, что он явился именно за ним. Она придвинула к себе аппарат и, как могла, накрыла его руками. К ней только что начали приходить иностранные деловые предложения, а он хочет забрать их источник. Да ни за что!
Заметив Лилины телодвижения, бессердечный Пушкин тотчас принялся хохотать.
— Чего ты смеешься-то? — возмутилась Лиля.
— Отдавай!
— Не отдам. Мы бедные несчастные сиротки!
— Рощина! — укоризненно сказал Пушкин. — Ты наглеть когда-нибудь перестанешь?
— Перестану! — честно пообещала она. — Как только разбогатею.
Пушкин недоверчиво фыркнул, но подвинулся ближе к факсу.
— Будешь нечестно себя вести, я тебе больше в жизни ничего не дам, сказал он весомо. — И даже чай не позову к себе пить…
Угроза подействовала, и Лиля поспешно сменила тон:
— Да-а! А я вот тебя всегда чаем поила!
— А сейчас вот не поишь! — в тон ей протянул Пушкин.
— Меняемся: я тебя пою чаем, а ты мне оставляешь факс еще на две недели.
От такой наглости Пушкин зафыркал, пытаясь подавить в себе смех.
— Черт с тобой! Оставляю еще на одну неделю. Не больше.
— Две чашки чая!
— Одна неделя.
— Три чашки.
— И кусочек сахара в придачу! — вставил Ванечка.
— У вас сахар появился? — удивился Пушкин. — Я начинаю верить в ваше светлое будущее!
Ванечка решил не признаваться, что на самом деле он просто притащил сахар из дома, и его появление никак не связано с финансовым процветанием «Лилии». Трепетно вздохнув, он поднялся и поспешил к соседям за кипятком. А Лиля стала рассказывать высокому гостю о получении иностранного послания.
В последующие полчаса жизнь в агентстве била ключом: Пушкин выдул три чашки чая, рассказал десяток анекдотов, попытался перевести заграничный факс, ничего не понял и ушел, пообещав явиться через неделю и забрать свое имущество.
В общем, Пушкин был первым, кто узнал, какие слава и богатство ожидают в скором времени агентство «Лилия».
* * *Директоры чашки не моют — это Лиля знала точно. Поэтому после ухода Пушкина она сразу решила направить Ванечку на фронт мытья посуды.
— Иван! — произнесла Лиля строгим голосом. — Ты обязан навести чистоту!
Заместитель и помощник сделал вид, будто подавился.
— Мадам, как можно заставлять человека, изнуренного борьбой…
Но Лиля не стала дослушивать.
— Я в прошлый раз мыла.
— Неправда ваша! — запальчиво возразил Ванечка.
Тут ему в голову пришло замечательное вранье, не поддающееся проверке, и он моментально использовал его в споре:
— А в мужском туалете, между прочим, нет воды, так что я не пойду!
— А ты в женский сходи! — не сдавалась Лиля.
Ванечка смутился.
— Не пойду.
— Почему это ты не пойдешь?
Ванечка смутился еще больше и вдобавок покраснел.
— Ну, почему? — не унималась Лиля. — Ты ж только на позапрошлой неделе ходил, и ничего!
— Да?! Ничего?! — возопил Ванечка. — Знаешь, что мне тетя Маша-уборщица там сказала?
— Что?
— «Двери за собой закрывать надо, девушка!», вот что! Да после такого ноги моей не будет в вашем туалете!
Лиля поняла, что сражение проиграно, но сдаваться было обидно.
— Ну, подумаешь… Ну, назвала тебя девушкой. Она старенькая, слепенькая… И…
— Не пойду! — твердо отрезал Ванечка.
Лиля оглядела ряды чашек, выстроившиеся на подоконнике. Сегодня Пушкин использовал последнюю.
— Вот буду богатой, куплю себе одноразовых стаканчиков и фиг чего буду мыть! — сказала она и принялась собирать посуду на старый, облезлый поднос.
А собрав, добавила:
— В нашем туалете дверь западает. Я, когда все перемою, покричу тебе, и ты мне откроешь, понял?
— Угу.
— Так что отправляйся сейчас же в коридор и жди.
Ванечка проводил ее победным взглядом и стал глядеть в окно.
* * *В женском туалете как всегда было холодно. Лиля сложила посуду в раковину и посмотрелась в зеркало, посреди которого вот уже месяц красовалась записка тети Маши-уборщицы:
«Женщины! Ну сколько раз можно говорить об одном и том же? Не сливайте заварку в раковины!!! Они не для этого тут поставлены!»
Вода была ледяной, и Лиля принялась стахановскими темпами отдирать от чашек засохшие чаинки и старую кофейную пену.
В конце концов грязная посуда была побеждена, руки вытерты об юбку, а чашки расставлены на подносе стройными башенками. Это сооружение вздрагивало и звенело при каждом Лилином шаге.
— Ванечка! — позвала она своего помощника, чтобы тот срочно бежал вызволять начальство.
Но старая покосившаяся туалетная дверь осталась без движения.
— Иван!
Лиля поняла, что попала в западню. Выход из туалета преграждался массивной створкой, снабженной проржавевшей от времени пружиной. И все это дело открывалось исключительно вовнутрь.
— Иван! Имей в виду, я тебя уволю!
Отчаянно балансируя, Лиля попыталась дернуть за ручку мизинцем правой руки. Силы ее пальчика явно не хватало. Поддеть створку ногой тоже не удалось.
Лиля беспомощно огляделась кругом. Положить поднос на пол и открыть дверь не было никакой возможности, ибо напольная плитка была весьма далека от идеальной чистоты. Если поставить посуду на раковину и открыть дверь, то пока бежишь назад с подносом, она точно захлопнется от сквозняка. Положение стало приобретать очертания безвыходного.
Ну и где, интересно, носит этого паразита-Ванечку? Или он просто решил поиздеваться? Стоит себе сейчас в коридоре и слушает, как его начальница бьется как рыба в чайнике…
От этой мысли Лиля пришла в негодование.
— Ты будешь открывать или нет?! — крикнула она, проклиная все на свете. — Ты там есть?
— Есть, а что? — ответил чей-то мужской голос прямо за дверью. И этот голос явно не имел к Ванечке никакого отношения.
Лиля смутилась. Нехорошо как-то, когда мужчина выпускает даму на свободу… из туалета. Но сидеть взаперти было еще противнее.
— А откройте мне дверь, пожалуйста! — попросила она, решив, что выходить ей все-таки надо.
Створка распахнулась, Лиля шагнула в темноту коридора… И чуть не наткнулась на высокого молодого человека в замшевой куртке и черных джинсах.
Лиля, безусловно, видела на своем веку многих симпатичных парней. И хорошо одетых тоже. Всякие были… Но такого, чтоб дух захватывало и сердечко начинало колотиться как у болельщика в решающие секунды матча, не было.
Он был выше ее на целую голову. Черные мягкие волосы, темные глаза, отличная улыбка… Даже рядом с туалетом можно было почувствовать, что от незнакомца обалденно пахнет крутым парфюмом.
— Девушка, — наконец произнес он, — вы не могли бы мне помочь?
— Да, — прошептала Лиля.
— Не подскажете, как мне найти модельное агентство «Лилия»?
Лиля не поверила своим ушам. Этот красавец пришел к ней!?
— Это к нам…
— А ваш директор на месте?
— Я и есть директор.
Молодой человек покосился на чашки.
— А-а… Понятно.
Лиля решила, что Ванечка достоин смерти…
Стараясь сохранять внутреннее достоинство, она пошла вперед, чуть-чуть покачивая бедрами и позванивая чашками. Кивнула на свою комнату.
— Нам сюда.
* * *Напрочь забыв о руководстве, Ванечка трепался по телефону.
— Иван! — строго позвала Лиля.
Ванечка отвлекся от разговора, поднял свои бесстыжие очи… и уронил трубку. Взгляд его был направлен через Лилино плечо на прекрасного незнакомца. И тут стало ясно, что Ванечка не зря обвинял себя в гомосексуализме.
— Здрасьте… — произнес помощник с таким видом, будто вот-вот грохнется в обморок.
Это явно отягчало его участь.
Незнакомец демократично пожал Ванечке руку, а Лиля, показывая всем своим видом, что бедность — не порок, села за стол и расправила юбку, чтобы скрыть обшивку стула, треснувшую по краю.
— Чем обязаны? — спросила она почти сердито от стыда за неудавшуюся жизнь.
— Меня зовут Марко Бродич, — представился незнакомец, — и я являюсь скаутом[2] агентства «World Best». Мне бы хотелось обговорить с вами кое-какие детали по нашему делу.
— Какому делу? — растерянно пролепетала Лиля.
— Ну… Вы получили наш факс?
Лиля поняла, что между Марко и давешним факсом есть связь. Ха-ха. Он, небось, подумал, что придет в цивилизованное место, где стулья не разваливаются, сотрудники умеют говорить на иностранных языках, а директоры не моют посуду… Нашел, куда приходить!
Но сознаваться в своей дремучести не хотелось.
— Да, мы получили ваш факс! — с вызовом сказала Лиля.
— Вот и отлично! Вы не могли бы собрать ваших девушек завтра к одиннадцати?
— Куда собрать? — не поняла Лиля.
— Ну, где вы занимаетесь?
Она не нашлась, что ответить. Дело в том, что вот уже три месяца все репетиции агентства проходили в актовом зале школы № 6, и признаваться в этом было ужасно стыдно.
Но тут положение исправил Ванечка.
— У нас своя школа, — сказал он значительно. — Там все и проведем. Только вы не могли бы поподробнее рассказать, что это будет за мероприятие?
Слово за слово Ванечка вытянул из Марко все содержание загадочного факса: американская компания «World Best» проводит кастинги[3] в городах и весях России с целью найти новые лица для всевозможных западных изданий. Наиболее понравившихся девушек занесут в специальные каталоги и будут вызывать на показы по мере необходимости. А гонорары за подобные вызовы могут составлять до 100 тысяч баксов. Соответственно, агентство, нашедшее такую «звезду», будет получать весьма привлекательные проценты. Так что Лиле надо показать Марко свои достижения на модельном поприще: кто знает, может, именно у нее окажется то, что надо.
Но Лиле уже не хотелось процентов. Она смотрела на Марко… И таяла, как сосулька по весне.
Под конец он поднялся.
— Значит, договорились? Завтра в 11 часов в вашей школе. Адрес я записал.
Едва за ним захлопнулась дверь, к Лиле вернулась способность действовать. Вскочив, она кинулась к окошку.
Марко вышел из подъезда и сел в роскошную темно-вишневую машину. Резко тронувшись с места, она исчезла за поворотом.
Лиля оглянулась на измученного красотой гостя Ванечку.
— Ну?!
— Я его люблю, — выдохнул он.
Лиля возмутилась.
— Черта с два! Это я его буду любить, понял?
Ванечка иронично приподнял одну бровь.
— Это мы еще посмотрим!
— Нечего и смотреть!
Лиля решила не вступать в дискуссии. Времени и так было в обрез: Марко должен быть очарован работой модельного агентства «Лилия» и его директором. И это надо было проделать любыми способами.
Она принялась мерить шагами офис.
— Черт! И зачем ты наврал ему, что у нас есть своя школа? Ну да ладно, пусть хоть один вечер думает, что мы крутые. А завтра разберемся… Та-ак… Вань, звони девкам, чтоб сегодня были все в сборе. Завтра в одиннадцать…
Лиля остановилась.
— Ха! В одиннадцать-то в школе уроки идут, кто нам даст кастинг проводить?
Ванечка испугался.
— А что же делать?
Но Лиля уже схватила свою дубленку.
— Я еду в школу. Буду уговаривать директрису. Ты отвечаешь за музыку и девок. Встретимся в шесть часов. Понял? Агентство, в ружье!
* * *Директриса школы № 6 Светлана Захаровна сидела в своем кабинете и переживала. Это же надо до чего дошли! Это ж ума хватило! Сегодня перед уроком в 8-ом «Б», когда уже прозвенел звонок, она услышала стук в стекло и остолбенела: в окно влез окоченевший Коровин, пробубнил что-то напоминающее «Можно войти?» и уселся за свою парту. Все ученики смотрели на Коровина как на героя. А именно этого он и добивался. Коровин был очень маленького роста и поэтому через бесстрашно-сумасшедшие поступки пытался доказать всем, как он крут. Страдали от этого учителя.
Когда Светлана Захаровна увидела его снаружи окна, ее истерзанное воображение тут же нарисовало Коровинский труп на заледенелой дорожке и тюремную решетку на всю оставшуюся жизнь. И лишь после того, как стало ясно, что он стоял не на карнизе, а на крыше крыльца, почтенная директриса слегка перевела дух.