- А Листики? А дельфины?! У них ведь никакого бога нет!
- Точно, нет! - пискнул Листик.
- Помолчал бы лучше, почка нераскрывшаяся! - сердито донеслось с сергеева запястья.
Дядюшка продолжал посмеиваться.
- Ну, так что же... Пути Господни неисповедимы, как и дела его. Все в руках Божьих. Безбожных Листиков еще в кои веки обнаружили по промыслу Его, а Вере сие нимало не повредило. Наоборот даже. Людям без Бога нельзя.
- Все равно никакого бога нет! - упрямо заявил Василько.
- Да. Нет Бога... - хохотнул Сергей. - А человек произошел от обезьяны!.. Слышали мы уже эти басенки. А вот ты мне ответь, чему вас в школе учат с самого первого урока? И что в основу Закона положено? Где его Камень Краеугольный? Ну-ка, скажи!
- Что заложено?.. Ну, это... - поскучнел Василько. Он почувствовал себя, как полководец, за пять минут до победы получивший предательский удар в спину.
Глядя себе под ноги, он с неохотой прочитал знакомые наизусть слова:
- "Помни, каждый живущий, что в Мире ты не один. Так будь же братом и другом всякой твари земной. Умей соизмерять с этим все свои деяния и помыслы... Свято храни землю родную от недруга, но не обращай меча на братия свои..."
- Вот, - сказал он, когда закончил, не глядя на усмехающегося дядюшку.
- Все правильно, - пробасил тот. - Вижу, "Заветы" ты знаешь. А скажи, кто даровал нам их? Кто, как не ангел Господен на поле Липицком?
- Это легенда! - быстро возразил Василько.
- Не легенда, а неоспоримейший факт! Тысячи людей сие видели. А кто видел твою обезьяну?.. Молчишь? Вот, то-то же. Факты, милый мой, упрямая вещь.
Обычно после таких споров, давно привычных, и заканчивавшихся почти всегда одинаково, Василько целый день ходил сердитый. Кому приятно, когда тебя, раз за разом, как неразумного котенка в молоко, тычут носом в "факты", да еще и посмеиваются при этом?! Но сдаваться Василько не собирался. Он был убежден в своей окончательной правоте.
Не сдался он и на этот раз.
- Я мог бы припечатать тебя на обе лопатки! - дерзко заявил он улыбающемуся Сергею. - Такую кучу фактов выложить, что сам поймешь, что заблуждаешься. Жалко только время тратить... К тому же сейчас мне некогда. Но в следующий раз...
Сказав это, Василько независимо пожал плечами, и, поспешно покинув дядюшку, отправился по своим делам.
- Ну, ну, беги. Ты ведь у нас человек занятой... - с нескрываемой иронией бросил ему вслед Сергей. - Басурману твоему привет!
Все-то он знает!..
Все, да не все!
К Атроку Василько явился злой и веселый одновременно.
- Опять с Сережей поцапался, - догадался "басурман".
- Поцапался! - победно заявил Василько. - Я его поймал! Смотри.
Он приподнял подол рубашки, выдернул из-под резинки шортиков плоскую кассету с говорящими пластинками. Достал крайнюю. Провел по ней ладонью. Послышался громыхающий бас Сергея.
- Нет бога..., а человек произошел от обезьяны... Факты - упрямая вещь!
- Слышал? - ухмыльнулся Василько. - Сам признался. Теперь он у меня попляшет.
- Сомнительно что-то, - недоверчиво ответил Атрок. - Ты в прошлый раз тоже говорил, а ничего не вышло. Зачем тебе эта запись?
- А вот посмотришь! Я знаешь что придумал? Если пробраться ночью в церковь, и поменять пластинки, тогда будет дело! Тогда все услышат!
Атрок подумал одну секундочку.
- Да уж, будет тогда... - скептически произнес он. - Попадет кое-кому...
- Подумаешь! - беспечно ответил Василько. - Да никто и не узнает. Это Сергею попадет. От начальства.
- Ну и что? Что ты этим докажешь?
- А вот посмотришь что!
- Не нравится мне это, - продолжал сомневаться Атрок.
- Ну, и пожалуйста! - обиделся Василько. - Могу и один пойти!
- Да нет, я с тобой, если ты хочешь, - поспешно согласился Атрок. Чтобы вместе. Только...
- Значит все. Сбор в полночь, у Башни!
Между прочим, бывать в храме Василько любил. Потому что - красиво! Умели же строить древние. Снаружи - высокие белокаменные стены, украшенные причудливой резьбой. А над ними - три стройных купола с золочеными маковками. Внутри же храма - тоже лепные фигурки, фрески по стенам. Пол выложен разноцветной мозаикой. Птицы там, звери всякие. Сценки из божественных книг. Красота, одним словом! И когда колокола звонят - заслушаешься. Словно чудесная песня плывет над городом!
Так вот. В храме, над самыми "царскими вратами", висит большая икона в тяжелой золоченой раме. Самая главная здесь. На ней ангел в виде красивого "отрока" с крылышками и в белом балахоне, вручает свиток с "Заветами" князю Константину. Еще в раму вставлена говорящая пластина, которая в нужный момент оживала, и торжественный голос возглашал "волю Господню".
Вот эту-то пластинку и замыслил Василько подменить своей.
Все случилось быстро и без помех. Ночью они с Атроком проникли в храм, как и было задумано. Двери здесь никогда не запирали, как и везде. В пустой церкви было темно, и даже чуточку страшновато. Васильку показалось даже, что нарисованные лики смотрят со стен на него с осуждением. Словно догадываются, зачем он сюда пришел. Но это только казалось. Сами стены были едва различимы в ночном мраке. А фрески на них лишь угадывались по памяти.
Ощупью пробрались друзья к "царским вратам". Василько подпрыгнул, завис перед иконой. Нащупал в специальном углублении на раме говорящую пластинку. Вытащил ее, торопливо запихал в зажатую в руке кассету. Так же, на ощупь, вставил на место прежней свою.
Вот и все дела.
На место преступления мальчики вернулись рано утром, когда началось воскресное богослужение. Растворились в многочисленной толпе прихожан и стали ждать. Василько дрожал в предвкушении сладкой мести.
Сергей, не чуя надвигавшейся беды, уверенно вел проповедь:
- И возгласил ангел Господен: "Да не поднимете меча на братию!" И опустились мечи, и обнялись люди, и бысть ликованию великому! И даровал посланец Всевышнего слова Заветные. Внемлите им, люди!
На мгновение Васильку стало страшно. Он пихнул локтем стоявшего рядом Атрока:
- Сейчас начнется!
И началось.
Сергей величественным жестом поднял вверх руки. Василько застыл в нетерпеливо-тревожном ожидании.
Говорящая пластинка ожила. И... И вместо строгих заповедных слов на прихожан полилось:
- Горит прощальный наш костер.
Мы с летним солнцем расстаемся!
Василько тихо ойкнул. Толпа вокруг него недоуменно загудела. Сергей уронил на ногу массивный золотой крест и в изумлении воззрился на икону.
- Но мы опять сюда вернемся,
Едва рога сыграют сбор! старательно декламировал между тем звонкий мальчишеский голос. Очень знакомый голос!
- Ой!.. - прошептал Атрок. - Это же ты! Твои стихи на летнем празднике!
"Точно! - растерянно подумал Василько. - Но как же так? Неужели я в темноте перепутал пластинки? И что теперь делать?!"
- Вновь будет солнечный восход,
И сердце радостно забьется... заливалась пластинка.
На Василька уже возмущенно оглядывались. Ведь тут было полно знакомых!
- Бежим! - в панике шепнул мальчик, и начал протискиваться к выходу.
Сзади гремел негодующий бас Сергея.
Из церкви Васильку удалось скрыться. Но из дома, из города-то никуда не денешься! И не оправдаешься, не докажешь, что не виноват. Все улики налицо!
Василько было попробовал, когда под вечер осмелился, наконец, явиться домой, да что толку? Разгневанный Сергей, явившийся сразу после службы, уже давно все рассказал родителям.
Папа встретил Василька неласково.
- Где ты изволил пропадать весь день? - сухо поинтересовался он.
- На речке... - пробурчал Василько, исподлобья посматривая на сидевшего в кресле Сергея.
- Еще одна подобная выходка, и можешь отправляться туда насовсем!
Сергей не переставал возмущаться.
- Только такому самовлюбленному эгоисту, и закоренелому безбожнику, как ты, мог прийти в голову такой дикий поступок! Подумать только, вложить в ангельские уста свои глупые, бездарные стишки! Рифмоплет!
Еще Сережа заявил, что на месте Василькова папы подверг бы "этого нечестивца" самому суровому наказанию. Всерьез посоветовал даже применить одно из древних испытанных средств. Например, розги... Видимо, он не шутку разозлился.
Василько сказал, что пусть только попробует!
К счастью, вмешался папа, и сказал, что будет вполне достаточно, если Василько попросит прощения за свою выходку, а затем просидит неделю под домашним арестом. А летом, вместо любимого "Мамонтенка", отправится вместе с ним в очередную экспедицию. И будет там работать наравне со всеми.
Просить прощения Василько не стал. Не потому, что не чувствовал себя виноватым. Просто все эти "извините" и "простите" постоянно застревают у него в горле, никак не могут вырваться наружу. Даже в таких случаях, когда в самом деле нужно... Такой уж у Василька характер. Вместо этого он героически высидел полных две недели "без улицы". Тем более, что явившийся на следующее утро Атрок заявил, что он тоже виноват, и добровольно вызвался разделить с Васильком участь затворника. А им, когда они вместе, любые неприятности пустяками кажутся! Со школьными заданиями "арестанты" неплохо справлялись и заочно, с помощью Листиков, а в свободное время играли в "джунгли", устраивали шахматные сражения, или просматривали интересные пластинки и читали любимые книги. Скучать было некогда. Василько и не заметил, как пролетели эти две недели.
А вскоре за тем начались каникулы, и папа прозрачно намекнул, что пора укладываться...
Язвительный Сергей подарил Васильку на прощание листок бумаги с написанными от руки "Заветами".
- Читай почаще, отроче! - ухмыляясь, сказал он.
Листок этот Василько сердито затолкал в кассету, между чистыми пластинками. И немедленно забыл о нем.
Если папа рассчитывал, что на незнакомой планете, вдали от привычной обстановки, Василько станет вести себя, как тихий, послушный ребенок, то это было опасное заблуждение. Разумеется, Василько не баловался (ну, может быть, самую капельку!), не спорил со старшими (попробуй, поспорь!), не отлынивал от порученных ему дел. Зато в первый же день, в знак протеста против "родительского произвола", демонстративно скинул с ног пескоходы и отказался от термокостюма. Облачился в свои обычные летние шортики и рубашку. ("Подумаешь! Ночью в домике все равно не холодно. А днем... Чуть потеплее, чем на Земле, только и всего! Нам с Листиком не привыкать. Трудности, так трудности!") Под чересчур щедрым солнцем планеты, Василько в несколько дней покрылся темно-шоколадным загаром. Интересно, что Владимир Вячеславович не препятствовал ему проявлять подобную "инициативу". Считал, видимо, что Василько уже не маленький и сам знает, что делает.
В полдень, когда каменистая почва планеты начинала раскаляться, без башмаков было все-таки неудобно. Но Василько быстро привык. И на ироничные замечания отца, что "пахнет жареным", демонстративно бодро насвистывал Суздальский марш. ("Подумаешь! Трудности, так трудности!")
Не менее демонстративно совершал он и свои обязательные утренние полеты. Хотя и трудновато было при двойном тяготении. Даже взрослым это было не под силу.
- Сломаешь ты себе шею! - сердился папа.
- Ну уж и сломаю! Ты ведь знаешь, что я не могу без этого!
Он в самом деле не мог без полетов. С того самого дня, как получил своего Листика.
Этот радостный миг наступил, когда Васильку стукнуло семь лет. А готовиться к нему Василько начал еще за месяц до этого. Страшно переживал - вдруг не дадут? Говорят, раньше бывали такие случаи. И что тогда? Без Листика - какая жизнь?!
Но когда его и еще двоих мальчиков, привели в Зеленую комнату, все страхи и волнения сразу подевались куда-то. Растаяли без следа, словно их и не было. А вопросы, которые им стали задавать экзаменаторы, оказались такими легкими и нестрашными! Даже удивительно было, почему спрашивают о том, что понятно каждому младенцу?! Например, кто главнее, люди или дельфины? (Василько ответил, что и те, и другие главные для себя и у себя дома.) Или зачем людям Листики? Будто сами не знают! Самые глупые вопросы, решил про себя Василько... Потом были еще древние Заповеди, и что означает каждая из них... Те же "Заветы"... В общем, много было вопросов.
Впоследствии Василько узнал, когда стал чуточку старше, что из-за некоторых вопросов, какие ему задавали, из-за разного их понимания, люди в древности не раз воевали. Вот ненормальные!
Наконец, Главный Экзаменатор обмотал вокруг Василькова запястья, рядом с солнечным накопителем, клейкую полоску браслета с Листиком. Прохладную, пахнущую дождем и лесом. Сказал на прощание:
- Иди, малыш. Будь счастлив.
Василько по сей день помнит, как кубарем скатился тогда с крыльца и завопил во все горло от переполнявшего его счастья. Еще бы! Ведь теперь, с Листиком, он мог все, что угодно! Мог узнать обо всем на свете! О чем распевают ветры в облаках... Чем недоволен ручей, бегущий к широкой речке... О чем разговаривают между собой звери и птицы! Он и сам будет говорить с ними!
С Листиком можно запросто отправиться на Марсианскую станцию, или в подводный город, к старшей сестре Алене, которая уехала туда весной... Да мало ли!
Конечно, он тогда уже понимал, что дружба с Листиком - это не только громадное счастье, но и большая ответственность. Ответственность за того, кто меньше тебя, и кто доверил тебе свою жизнь. За Листика ответственность!.. Но ведь это же здорово! Разве не приятно сознавать, что ты уже не только первоклассник Василько, а настоящий человек, способный отвечать за судьбу других? Это просто замечательно!
И кроме этого... Самое главное, что занимало Василька в тот жаркий июньский день! Теперь, вместе с Листиком, он сможет летать, словно птица! Без Листика тоже можно, только это у Василька пока плохо получается. Трепыхаешься в воздухе, как выпавший из гнезда птенец! А Василько давно мечтал о настоящем полете. Ему каждую ночь снился полет!
Стояло солнечное лето. Василько отыскал в громадном городском саду самый укромный уголок. Лег животом в густую траву. Осторожно провел указательным пальцем по зеленой поверхности браслетика.
- Ой-ой! Щекотно! - весело раздалось оттуда.
Василько поспешно отдернул руку.
- Приветики! - снова послышался звонкий мальчишеский голосок. Очень похожий на его собственный. - Это ты - мой Че-ло-век, да?
- Ой! - задохнулся от восторга Василько.
- Не "ой", а говори скорее, что будем делать? Куда пойдем? Я еще нигде не бывал, кроме нашего леса. Мне все интересно! Хочешь, я расскажу тебе, как белки воспитывают своих бельчат?
- Хочу, конечно!.. Только давай сначала полетаем немножко? Мне знаешь, как хочется! Ты можешь?
- Я все могу!
Первого ощущения полета Васильку не забыть никогда!
Он взлетел над травой... Затем сразу смело взмыл выше верхушек деревьев. Счастливо засмеялся, и, подгоняемый попутным ветерком, заскользил, раскинув руки, словно крылья, к высоченной игле Башни Всех Ветров.
Это были неповторимые, чудесные мгновения! Подлетев к подножию Башни, Василько сделал вокруг нее крутой вираж, и затем, в радостном упоении, стал по спирали подниматься к ее верхушке. Все выше, и выше...
На кончике башенного шпиля укреплена большая металлическая стрела. Указатель направления ветра. На нее весной и осенью любят садиться перелетные птицы. Чтобы отдохнуть немного, и лететь дальше. А в тот раз, вместо птиц на стреле сидел незнакомый желтоволосый мальчишка. С узкими глазами-смородинками, в яркой зеленой рубашке. Сидел, словно верхом на скамейке, болтал босыми загорелыми ногами и облизывал большой розовый леденец на палочке.
Василько удивился. Он знал почти всех ребят в городе, а этого вот человека никогда не встречал раньше.
- Ты кто? - с любопытством спросил он, зависая почти перед незнакомцем в воздухе. (И не переставая каждой жилкой ощущать праздничную радость полета!)
- Я? Атрок! - весело отозвался мальчишка. - А я видел, как ты поднимался... Хочешь конфету? У меня еще есть.
- Хочу! - охотно согласился Василько. Сел рядом с Атроком на стрелу. Незнакомец ему сразу понравился. Смелый такой... И не задирается, как некоторые мальчишки... И вообще... Вот бы с ним познакомиться поближе. Только как? Знакомится Василько так же, как извиняется...
Все-таки надо попытаться!
- Ты откуда взялся? Я тебя раньше не видел.
- А мы только сегодня приехали. Из Булгара. Вот я и знакомлюсь. С городом, со всем. Отсюда далеко видно.
Видно было отлично!
Мальчики посмотрели друг на друга. Встретились глазами... И тогда... Это все-таки здорово, когда можно вот так, без слов, высказать все, о чем думаешь, на что надеешься... Чего не скажешь словами! В некоторых случаях - это просто незаменимая вещь!
- А давай, покажу, где что есть интересного, - не отрывая взгляда, предложил Василько. - Я весь город как пять пальцев знаю! Полетели?.. У меня сегодня первый день с Листиком. Вот! - похвастался он.
- У меня тоже... Месяц назад дали.
- Между прочим, Листик у этого Че-ло-века очень зеленый! - донеслось с Васильковой руки.
Мальчики засмеялись.
- Ну что, полетели?
- Вперед!
Весь день они провели вместе. Вчетвером. И решили, что снова встретятся утром, на том же самом месте.
Потом было еще очень много хороших дней!
Однажды Атрок признался:
- Знаешь, мне все время кажется, что я знал тебя еще до того, как мы встретились.
- И мне тоже. Ведь это здорово, да?
- Еще бы!
Они даже поссориться всерьез не успели за эти годы. Ни разу!
Планетологическая экспедиция работала на ПЗК-616 третий сезон. Изучала... Каждый камешек изучала, каждую пылинку! И конца этим изучениям не предвиделось. А Васильку хватило нескольких дней, чтобы установить, что нет тут для него ничего интересного. Ну совершенно ничего! Кругом только песок, да камни. Камни, да песок. Да еще постоянная, одуряющая жара! Только по утрам и бывало неплохо, пока солнце не взошло. Можно даже полетать немного! Хотя, конечно, настоящий закаленный человек убеждал себя Василько - может вытерпеть и не такое! Но, в конце концов, все это "удовольствие" может и надоесть. Особенно, если нечего делать. Два раза в день Василько аккуратно менял пластинки на одной из точек наблюдения, которую доверил ему отец. А в остальное время слонялся по окрестностям. Мечтал встретить что-нибудь по-настоящему интересное. Хотя и знал уже очень хорошо, что ничего интересного встретить в этой пустыне абсолютно невозможно.