– Не быстро… Не так быстро!..
– Отец Серафим… здесь же люди… увидят…
– Отойдите от Нея, – говорит апостол Петр, – не видите разве – с ума сходит от горя Она.
– Отойдите от Нея, – говорит апостол Петр, – не видите разве – с ума сходит от горя Она.
– Ты Мой сын теперь. Ты слышал, что Он сказал на Кресте?
– Да, я теперь сын Твой буду, – рыдая, говорит Иоанн Ей в черный сугроб спины.
– Отойди, Иуда. Отойди прочь. Навсегда отойди.
– Он не воскреснет, – шепчет Иуда, глотая жалкие слезы.
– Он воскреснет, – тихо и твердо говорит Мать, лбом касаясь окровавленной Святой Плащаницы.
– Не рано ли ты на Праздник оделась, дочерь Моя?
– Христос, Бог мой, в Ад уже снизошел, а теперь в Небеса поднимается. Завтра будет на Небесах пребывать, одесную Отца.
– Вот завтра в нарядное платье и облачишься! – говорит Мать без улыбки.
– Я люблю Его. Любовь моя – вечный, бессмертный Праздник мой. Пусть Его хоть тысячу раз распнут – Он жив, и со мной Он. Я праздновала Праздник Его жизни. Я праздную Праздник Его Смерти. Завтра я буду праздновать Праздник Воскресенья Его. Не ругай меня, Мать! Голод с Ним – Праздник. Холод с Ним – Праздник. Не хочу черных нарядов, Мать! Хочу радовать Его самоцветами, бирюзой и жемчугами!
– Ты права. Надо праздновать. Он жив. Это Он слезами радости Своей Мне подол Моей смерти оросил. Рукав боли Моей алмазами смеха усыпал.
– Я тут Бога и всех святых Его должен изобразить! – крикнул я будто пьяными, тяжелыми губами. – А вы что тут?!.. вы… зачем…