Уильям выбрал меня из‑за истории нашего рода. Отец по части магии был слаб, а вот дед легко подчинял себе ветра и бури, умел усмирять океанские волны, предотвратить наводнение или укротить огонь. Жаль, что тогда мне не пришло в голову обратиться за помощью к деду — возможно, получилось бы всего этого избежать. Но в те годы я его побаивалась: суровый и решительный, он казался мне неподступным и злым. Отец же ни за что бы не отказался от возможности устроить меня в такую семью, для него это открывало многие двери. То, что меня превратят в наседку, несущую яйца, читай наследников Винсенту, в которых будет сочетаться сильнейшая магия двух родов, его совсем не смущал.
— Хочу вас попросить, — голос Винсента выдернул меня из воспоминаний. Он пристально смотрел на меня. — Не вздумайте рассказывать моим родным о заклятии. Вы здесь потому, что попросили убежища у Ее Величества, и не имеете права разглашать правительственные тайны.
Как лихо он выкрутился! Значит, королева все затеяла, а де Мортен здесь не при чем. Ну а я как всегда — в качестве просящей стороны. Да еще и сомнительной особы с какой‑то шпионской подоплекой. Правительственные тайны, надо же!
— Ее Величество знает, что я просила у нее убежища? — хмыкнула я.
На губах Винсента заиграла улыбка.
— Это тоже тайна.
Мы въехали во внутренний двор и карета, наконец, остановилась. Около часа мы тряслись только по владениям герцога, поэтому все, чего сейчас хотелось — выйти и как следует потянуться. О том, что в ближайшее время предстоит общение с его матушкой и сестрами, я старалась не думать.
Лакей открыл дверь экипажа и опустил подножку. Винсент вышел первым и подал руку. Мне пришлось ухватиться за его локоть: от волнения подрагивали колени. А вот герцог наоборот внешне был спокоен, брови не хмурил, во взгляде до сих пор светился след улыбки.
Арк наворачивал круги рядом со мной, и я схватила его за ошейник.
— На вашей псарне его не примут!
— Разумеется. В таком‑то наряде.
Не совсем уловила, кто возмущенно рыкнул — дог или я. У де Мортена действительно было много собак для охраны земель, и вряд ли они обрадуются чужаку. Придется быть осторожнее, особенно когда соберусь выезжать в парк. Ух, наконец‑то будет возможность вволю покататься на лошади!
К парадному входу вела широкая каменная лестница. Мы прошли между высоких колон, к теплу и свету: по обе стороны от дверей горели массивные газовые фонари. Встречал нас полностью седой, пожилой мужчина во фраке. Он был значительно старше Гилла — его я помнила еще с первого визита в Мортенхэйм, но явно не выпячивал свою должность и не задирал нос.
— Добрый вечер, Ваша Светлость. Леди Луиза. Как добрались?
— Отлично, Барнс. Где Ее Светлость?
— В оранжерее. Мне сообщить о вашем приезде?
— Нет, благодарю. Мы увидимся за ужином.
Внутри Мортенхэйм выглядел не менее величественно, чем снаружи. В холле можно было бы играть в конное поло, если бы не скользкий мраморный пол. Днем он освещался светом из высоких, в два человеческих роста, витражных окон, а сейчас газовыми светильниками. Помню, что еще несколько лет назад здесь были только свечи, люстры под них и канделябры — Уильям Биго намеренно отказывался от благ цивилизации, считая, что они от лукавого. Стены украшали старинные гобелены и большие картины: сцены из магических войн, подвиги предков де Мортена на поле брани.
Винсент помог мне снять накидку и передал ее Барнсу.
— Комнаты для нашей гостьи готовы?
— Конечно, Ваша Светлость, я попрошу проводить леди Луизу в ее покои.
— Не утруждайся, я сделаю это сам.
— Винс!
По широкой мраморной лестнице к нам бежала девушка в яблочно — зеленом платье. Завитые по последней моде светло — каштановые локоны смешно подпрыгивали, а на губах сияла улыбка. Она чудом не упала, когда перепрыгнула сразу несколько ступенек, но на ногах удержалась и бросилась в объятия де Мортена. Девушка была маленькой и очень хрупкой, Винсент подхватил ее и закружил, а после подставил щеку для поцелуя. Эта сцена живо напомнила мне о встрече с Рином и о том, что с каждым днем я все дальше от прежней жизни.
— Ты долго не приезжал, я скучала, — пожаловалась та. Меня она не заметила, или не захотела замечать, зато, де Мортен — о чудо — выглядел сконфуженным, даже бросил на меня предупреждающий взгляд, словно боялся, что я стану высмеивать это проявление нежности. Как же мало он все‑таки обо мне знал.
— Несколько дней.
Так вот, оказывается, куда он уезжал.
— Но в прошлый раз мы совсем не успели поговорить! Ты весь вечер просидел в библиотеке.
Винсент развернул девушку ко мне.
— Ты помнишь леди Луизу Лефер?
Ее темно — зеленые глаза расширились.
— Твоя неве… — она осеклась под строгим взглядом де Мортена, и сделала книксен. — Знакомая.
— Моя сестра, леди Лавиния.
Я уже догадалась, хотя младшую сестру Винсента помнила смутно, потому что видела ее лишь однажды. В годы нашей помолвки она была совсем ребенком, тихой задавленной строгим воспитанием девочкой, я помнила ее опущенный взгляд и неуверенные движения.
— Добрый вечер, леди Лавиния, — я улыбнулась, и она открыто улыбнулась в ответ.
— Вы останетесь на ужин?
— И даже на завтрак, — усмехнулся герцог.
— Ты хотел сказать — обед, — покачала головой его сестра. Она наконец‑то заметила Арка, который деловито вынюхивал высоченную вазу у стены, и тут же шарахнулась назад.
— Не бойтесь, он хорошо дрессирован, — поспешила заверить я.
Лавиния отступила еще на шаг.
— Хорошо. Какой смешной песик! Мама упадет в обморок, когда увидит его!
Дог поднял голову, но тут же снова уткнулся носом в пол и принялся быстро скрести лапами наверняка бесценный ковер. У меня даже волосы на голове зашевелились.
— Арк! Ко мне!
Тот обижено прижал уши, но послушался. Вот и славно, по крайней мере можно спокойно продолжать разговор, не опасаясь, что он отметит эту вазу как свою собственность.
— Ее Светлость не любит собак? — я с удивлением посмотрела на Лавинию.
— Животных вообще, — в ее голосе прозвучала грусть, а во взгляде проскользнула тоска. — Она предпочитает людей.
Винсент взял меня под руку.
— Непонятно почему.
Лавиния тихо прыснула. Холодный тон герцога не производил на нее нужного впечатления, а судя по подрагивающим губам де Мортена, он тоже едва сдерживал улыбку. Видеть его таким было непривычно.
— Я скажу маме, что ты приехал.
— Хорошо. Барнс, распакуйте пса, потом приведете его в комнаты леди Луизы.
Винсент увлек меня за собой. Мы поднялись по лестнице, свернули налево. Зажженных светильников не хватало, чтобы осветить длинный коридор целиком, поэтому мы просто шли в полумраке, ярд за ярдом пожирающим последние крохи освещения. Наши шаги эхом разносились по замку, а стены с гобеленами словно сдвигались, делая проход все уже и уже. Обман зрения, но мне стало не по себе.
— Пока что вы единственная гостья, — он будто прочитал мои мысли, — но это ненадолго. В Мортенхэйм постоянно кто‑то заглядывает.
Я кивнула, подавив желание спросить, не хочет ли он приютить меня в своей комнате. Смешно, право — слово. Это место наверняка пронизано защитными заклинаниями и охраняется так же серьезно, как и королевский дворец. С какой стати я вообще так переживаю?
Винсент остановился и распахнул одну из дверей. За ней оказалась гостиная в голубых тонах, совсем не похожая на мою комнату в городском особняке де Мортена. По тяжелым занавескам, обивке дивана и обоям вились серебристые узоры, поблескивая в свете хорошо растопленного камина. Справа виднелась вторая дверь — в спальню. Словно островок уюта или мираж посреди ледяного безмолвия.
— Отдохните и переоденьтесь. Через час я зайду за вами, чтобы проводить на ужин. Ваши вещи скоро принесут, включая псину.
«И оставите меня здесь одну?!» — хотела завопить я. Нет, ну что за глупости в самом деле. Не явится же ко мне призрак предыдущего герцога, чтобы придушить кружевными чулками за попранное восемь лет назад высочайшее доверие.
— Арк сам может кого угодно принести, — пробормотала я, впрочем, без особой горячности. Заметила, что вцепилась в руку де Мортена и усилием воли заставила себя разжать пальцы. Он говорил о каких‑то страшных тайнах, но у меня от этого замка и так мороз по коже.
Видимо, Винсент заметил, что я волнуюсь, потому что приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
— Почему вы дрожите?
Не могла же я сказать, что причиной тому воспоминания, в первую очередь о нашей несостоявшейся свадьбе. Они толпились на задворках памяти и грозили вот — вот прорваться не самыми приятными чувствами.
— Замерзла, — прошептала я, хотя от камина в гостиной дышало жаром. Отчаянно хотелось попросить его остаться. Возможно, причиной этой глупой сентиментальности послужила теплая встреча с Лавинией, а быть может, его доброе расположение духа и улыбка, отражение которой погасло в глазах Винсента совсем недавно.
— Замерзла, — прошептала я, хотя от камина в гостиной дышало жаром. Отчаянно хотелось попросить его остаться. Возможно, причиной этой глупой сентиментальности послужила теплая встреча с Лавинией, а быть может, его доброе расположение духа и улыбка, отражение которой погасло в глазах Винсента совсем недавно.
Де Мортен опустил руку и шагнул назад. Неужели в его взгляде мелькнуло сожаление? Или это всего лишь отблески огня?
— Так идите к камину.
Он развернулся и направился к лестнице. Какое‑то время я бездумно прислушивалась к удаляющимся шагам, захлопнула дверь, постояла рядом с ней, а когда распахнула снова, шаги уже стихли. Глубоко вздохнув, я напомнила себе, что не должна поддаваться чувствам даже если очень хочется, а такие мысли следует отметать, как надоедливых насекомых на летнем пикнике.
Закусив губу, подошла к камину и потянулась к огню ледяными руками. Все ближе и ближе, до тех пор, пока ладони не обожгло. Это помогло прийти в себя — я отпрянула, сжала пальцы и посмотрела на закрывшуюся дверь. То же самое будет со мной, если позволить себе привязаться к Винсенту. Восемь лет назад он был значительно моложе, поэтому мне повезло отделаться опаленным сердцем. Случись такое снова, я просто сгорю.
3
К ужину я выбрала неброское платье темно — фиолетового цвета. Достаточно скромное, с завышенным декольте и освежающим его пенным кремовым кружевом. На брюнетке такое смотрелось бы мрачновато, а блондинку сделало бы прозрачной, но с моим цветом волос пришлось в самый раз. Самое то, что нужно для разведки, читай новой встречи с семьей, которая по твоей милости оказалась на первых страницах газет.
Винсент явился вовремя и окинул меня пристальным взглядом, от которого по спине побежали мурашки, а потом предложил руку и повел меня по длинным коридорам и галереям — будь я здесь одна, блуждала бы неделю. Его спокойствие понемногу передавалось и мне, с герцогом было не страшно выйти и против армии чудовищ, не то что против трех женщин. Точнее, двух: Лавиния слишком юна, чтобы столь умело притворяться.
Стоило нам приблизиться, я услышала тихую мелодию, которая с каждым шагом становилась все громче и громче. Винсент остановился возле приоткрытой двери из которой лился яркий свет, пропустил меня вперед. Я шагнула в большую гостиную, ослепительно золотую. В огромной шестиугольной комнате пылали два камина, под высоким потолком с лепниной сверкала хрустальная люстра. Огромные зеркала с позолотой отражали роскошь в бесконечном зеркальном коридоре. Лавиния играла на черном лакированном рояле, ее тонкие пальцы виртуозно бегали по клавишам. Музыка лилась — чарующая и тонкая, словно повторяя образ пианистки. Сама не знаю почему, но в пронзительно — нежных аккордах я слышала отголоски грусти.
Спиной к нам, на софе с темно — розовой обивкой сидела герцогиня: каштановые волосы уложены в высокую прическу, стройная фигура затянута в синее с узорами платье. Она не обернулась и не пошевелилась, когда мы вошли, Лавиния же закончила этюд, плавно убрала руки на колени.
— Потрясающе! — Винсент несколько раз хлопнул в ладоши, и на нас, наконец, обернулись.
Герцогиня изящно поднялась и медленно приблизилась.
— Винсент, мой мальчик! — она поцеловала сына, следом повернулась ко мне.
— Добро пожаловать в Мортенхэйм, моя дорогая! — герцогиня взяла мои руки и поцеловала в щеку.
От неожиданности я чуть не поперхнулась ответом, поэтому выдержала соответствующую приличиям паузу и только после этого присела в реверансе.
— Благодарю, Ваша Светлость.
Хрупкая невысокая герцогиня для своих лет выглядела превосходно. В темных волосах ни единой седой пряди. Взгляд кошачьих зеленых глаз — изучающий, цепкий и холодный вопреки теплому приему: в отличие от дочери она помнила все. Да, расслабиться не получится. Винсент заставил меня уйти из театра, но в том мире я могла позволить себе быть актрисой лишь на сцене. Здесь же придется играть каждую минуту.
Герцогиня тем временем повела меня к софе.
— С моей младшей дочерью вы уже знакомы, — у Ее Светлости был мягкий вкрадчивый голос. Лавиния подскочила и сделала книксен, незаметно для матери подмигнула мне и расположилась напротив нас, рядом с Винсентом. — Расскажите, в Лигенбурге уже был снег?
Светские беседы!
— Несколько раз, последний — достаточно сильный, — пока мы ехали, я заметила, что здесь землю уже украсил тонкий настил. — Говорят, зима в этом году будет холодная.
Герцогиня вежливо улыбнулась, вокруг глаз собрались тонкие морщинки. Сложенные на коленях руки, расслабленные плечи и отличная осанка. Устремленный на меня взгляд вопрошал: «Зачем ты на самом деле понадобилась моему сыну?»
Увы, я сама не знала ответа на этот вопрос.
— Здесь не страшны холода, — лениво ответил Винсент. — Нашей системе отопления позавидует любой.
В Мортенхэйме действительно было тепло даже в дальних коридорах в гостевом крыле, что для такого огромного замка просто невероятно.
— Мы и раньше неплохо справлялись, — герцогиня тут же нахмурилась.
— Изобретение Пирса позволяет отбрасывать одеяло без внутренних содроганий и звучного клацанья зубов.
— Твой отец не одобрял такого, и ты это прекрасно знаешь.
— Если я могу просыпаться в теплой комнате, оно того стоит. Камины в ближайшем будущем станут декорацией и историей.
— Как и магия! — Герцогиня хмурилась все сильнее, в голос ворвались стальные нотки.
— Что за изобретение? — я поспешила разрядить обстановку.
— Неоправданно дорогое, — поджала губы Ее Светлость.
— Паровое отопление, — Винсент улыбнулся, — вода нагревается в котле и поступает через трубы по комнатам и залам, в радиаторы, за счет этого помещения прогреваются постоянно.
— Если ты сейчас заведешь разговор про пользу электричества, я выйду из этой комнаты, и ужинать стану у себя.
Кажется, тут и без меня есть повод для раздоров. Признаться, в достижениях современной науки я мало разбиралась, краем уха слышала про перспективы развития электричества и даже читала об этом в газетах, но не настолько, чтобы вести о нем беседы.
— Мама, вы несправедливы. Такие как Пирс позволяют Энгерии двигаться в ногу со временем и не отставать от других держав.
— Скорее ставят нас на одну ступень с прочими пустозвонами! Люди были сильны и обходились безо всякой науки совершенно спокойно. Это сейчас все полагаются на… — Ее Светлость скривилась. — Изобретения! Скоро последние заклинания забудем.
Я украдкой посмотрела на Лавинию, которая со скучающим видом теребила бант на платье, а потом неожиданно зевнула. Почувствовав мой взгляд, покраснела, выпрямилась, и теперь уже я подмигнула ей, негласно сообщая, что не собираюсь ее выдавать.
— … дает возможность простым людям жить. Жить, а не выживать, — первую часть фразы Винсента я пропустила, поэтому сейчас вся обратилась в слух, пытаясь поймать нить разговора.
— О! — Герцогиня приложила ладони к щекам и покачала головой. — Винсент, немедленно замолчите! Что бы сказал ваш отец?
— Ничего нового. — Мне показалось, или в голосе звучала горечь? Я попыталась поймать его взгляд, но он смотрел в другую сторону. Все, что я могла сделать — это кашлянуть, привлекая внимание к себе.
— А вы как считаете, дорогая? Неужели Энгерия не обойдется без науки?
Ой, зря я это сделала. Ой, зря. Теперь придется выбирать чью‑то сторону, а я этого ну очень не люблю! С другой стороны, какая мне разница? Скажу то, что думаю.
— Не вижу ничего плохого в изобретениях, — я расправила платье, — особенно если они могут облегчить жизнь и упростить быт. До того как изобрели газовое освещение, приходилось портить зрение при свечах.
Де Мортен посмотрел на меня со смесью удивления и одобрения, на его губах заиграла легкая улыбка: впервые мы оказались союзниками.
— Если парламент поддержит реформу о присвоении ученым титулов, — ноздри герцогини раздулись, — совсем скоро не отличишь аристократа от простолюдина.
— Не магия определяет благородство, а поступки.
Ее Светлость побледнела, резко повернулась к Лавинии. Та не успела спрятать улыбку, за что была награждена осуждающим взглядом и быстро опустила глаза.
— Почему ужин еще не подан? — пробормотала герцогиня и потянулась за колокольчиком, но тут в гостиную влетела, словно вихрь, вторая сестрица Биго. В строгом, с воротником под горло, платье цвета темного шоколада. Высокая, темноволосая и кареглазая, с высоким лбом. Она смотрела на меня с плохо скрытым изумлением и брезгливостью, словно Винсент притащил в дом драную кошку и заставил родных вычесывать блох. Ее широкие брови встретились на переносице.
— Зачем ты привез ее?!
Винсент поднялся и теперь возвышался надо всеми. Он предупреждающе посмотрел на сестру, но если кипящий гнев де Мортена чаще всего прятался под пластами льда, словно у северного вулкана, то злость Терезы вовсю полыхала огнем. Хоть сейчас пиши с нее картину о воительницах прошлого: глаза блестят, кулаки сжаты, подбородок вздернут.