Много дней бились эксперты, отыскивая признаки фальсификации. Вначале они подвергли тщательнейшему химическому анализу бумагу подозрительных банкнот, но она оказалась настоящей или точно такой же, какую делают на государственной фабрике. Исследовали краски, которыми на купюры наносится специальный узор, — они были неотличимы от используемых на печатном дворе Государственного банка.
Однако труды экспертов были не напрасны. При фотосовмещении с очень большим увеличением им удалось установить отличие фальшивых купюр от настоящих: на голове нарисованного Наполеона Бонапарта — несколько лишних волосков, да еще одна из цифр смещена на десятые доли миллиметра. И все.
С такой виртуозно точной подделкой денег специалисты столкнулись впервые. По их единодушному мнению, изготовлением клише для печатания фальшивок занималось никак не менее дюжины искуснейших фальшивомонетчиков, каждый из которых специализировался на одном, строго определенном участке рисунка.
Кончив читать заключение, комиссар удовлетворенно потер руки, предвкушая сенсацию. Перед глазами поплыли огромные заголовки в газетах: «Комиссар полиции против корпорации фальшивомонетчиков», «Фальшивомонетчики века за решеткой», «Комиссар полиции спас банк Французской республики».
Он вызвал секретаршу и продиктовал рапорт, в котором просил начальство отсрочить отставку до поимки банды фальшивомонетчиков. Разрешение было дано.
Уж поругал себя комиссар за этот опрометчивый шаг! Не месяц и не два отделяли его от спокойной пенсионной жизни, а долгие тринадцать лет. Да, именно такой срок понадобился французским детективам, чтобы установить: более трех миллионов фальшивых франков изготовил и пустил в оборот. один человек — некто Чеслав Боярский.
Именно он, средний, ничем не выделяющийся буржуа, архитектор по профессии, женатый на дочери прокурора, водил за нос всю французскую полицию, буквально сбившуюся с ног в поисках таинственного сообщества фальшивомонетчиков. Он сам изготовил бумагу, сам приготовил краски, отгравировал клише, собрал печатный станок, сконструировал даже специальное устройство, старящее банкноты.
В крохотном подвале площадью три квадратных метра многие годы действовала типография, печатавшая фальшивые ассигнации все возраставшего достоинства.
Во время обыска на его вилле нашли крупные суммы денег, множество золотых вещей. Сенсация, которой так жаждал комиссар полиции, состоялась, но с опозданием на тринадцать лет.
Хотя по законам Французской республики за фальшивомонетничество было предусмотрено пожизненное тюремное заключение, Ч.Боярский получил только двадцать лет. Но на этом дело не кончилось. То ли за предложенное директору французского банка изобретение, делающее подделку денег практически невозможной, то ли за разработку новой методики распознавания фальшивок, то ли еще за что-то Ч. Боярский от отбывания наказания был вскоре освобожден, чтобы. занять пост эксперта по выявлению фальшивых денег в Государственном банке.
А что же комиссар полиции, так долго ловивший многоопытного преступника? Ему, вышедшему наконец в отставку, Ч.Боярский подарил поддельную банкноту со своим автографом: «Комиссару полиции от фальшивомонетчика века».
Серебристая пыль
Адяна задержали в аэропорту Кольцово при попытке провезти в багаже около пяти килограммов серебра в слитках. Самолет на Ереван улетел без него, а подозреваемый после недолгого запирательства сознался, что приобрел слитки драгоценного металла по сходной цене у Ямпольского, своего давнего знакомого, работающего в цехе гальванопластики местного ювелирного завода. Сделка состоялась в тот же день утром, заплатил он за серебро пять тысяч рублей.
Задержанный на выходе из квартиры Ямпольский с пеной у рта отрицал факт продажи технически чистого серебра знакомому из Еревана. Ничего не дала и проведенная между ними очная ставка. Ямпольский настаивал, что вообще в последние десять дней не держал в руках серебра ни на работе, ни дома. Да и зачем ему, начальнику цеха, впутываться в такие грязные дела? Совесть коммуниста не позволила бы ему стать расхитителем государственной собственности.
Чтобы проверить, так ли это, ладони Ямпольского протерли ватным тампоном, смоченным в слабом растворе азотной кислоты. Если он держал серебряные слитки, то на коже неминуемо остались мельчайшие частички серебра. Они-то и должны были перейти на тампоны. Не забыл следователь протереть и тыльные стороны ладоней, дабы проверить утверждение подозреваемого, что на работе в цехе даже воздух якобы пропитан серебристой пылью.
Ватные тампоны следователь направил на микрохимическое исследование в лабораторию судебной экспертизы. И что же? Оказалось, что на ладони рук Ямпольского налипло в десять раз больше частиц серебра, чем на их тыльные стороны. Из рабочей же одежды начальника цеха сколько-нибудь заметного количества серебряной пыли вытрясти вообще не удалось. Только карманы, как и ладони рук Ямпольского, оказались изрядно посеребренными. Версия подозреваемого об облаках серебристой пыли в цехе растаяла, как настоящие серебристые облака в стратосфере.
Скрупулезно изучив заключение экспертов, Ямпольский понял, что его песенка спета, и рассказал, как воровал драгоценный металл с места работы, как переплавлял его в слитки, как договаривался с подпольным ювелиром Адяном о противозаконной сделке.
Оба преступника вскоре предстали перед судом по обвинению в нарушении правил о валютных операциях.
О чем рассказали осколки
Над автомагистралью, ведущей на юг, навис плотный осенний туман. Редкие в это воскресное утро машины шли медленно, ощупывая дорогу зажженными фарами. Вдруг свет фар обрисовал на обочине скорченное человеческое тело. На его одежде отпечатались следы автомобильного протектора. Сидевший за рулем Иван Ильич Мамин остановил своего «москвича», вышел наружу и наклонился над потерпевшим. Признаков жизни мужчина не подавал. Было очевидно, что он сбит какой-то из проезжавших здесь машин не менее часа назад — на ощупь труп был уже холодный.
Из районного отдела внутренних дел на место происшествия немедленно выехал следователь. Следы протектора на одежде потерпевшего от туманной сыри стали бесформенными. Ничего, кроме мелких стеклянных осколков, следователю обнаружить не удалось. Было похоже, что это частицы разбившейся фары, поэтому для всех расположенных по магистрали постов ГИБДД был объявлен розыск автомашины, имеющей разбитое или только что замененное стекло правой фары.
В 70 километрах от места происшествия инспектор дорожного надзора заметил стоявшую на опушке «Волгу» 79–91 ОМА. Ее водитель как раз собирался вставить в правую фару новое стекло: сидя на корточках, он выбирал из ободка оставшиеся там осколки. Автомашину в присутствии понятых осмотрели, запротоколировав обнаруженные на ней вмятины, а из ободка фары извлекли мельчайшие чешуйки стекла толщиной от нуля целых пяти десятых до нуля целых восьми десятых миллиметра. Подобрали с земли и более крупные осколки. По ним и тем, которые оказались в складках одежды потерпевшего, предстояло определить: лжет владелец «Волги», утверждая, что не был на месте происшествия, или говорит правду.
Эксперт-трасолог, проведя немало часов за лабораторным столом, установил, что крупные осколки идеально совмещаются друг с другом по линиям разлома и элементам рельефного геометрического рисунка. Потом по микронеровностям торцов с помощью сравнительного микроскопа удалось определить, от каких крупных осколков откололись более мелкие, в том числе и найденные в складках одежды потерпевшего. Не остались без учета и признаки внутреннего строения фарного стекла, выражающиеся в оптической неоднородности его различных участков. Все указывало на то, что осколки образовались от рассеивателя автомобильной фары, разбившегося при наезде на потерпевшего.
Внимательно прочитав заключение, подозреваемый признался, что ехал на недопустимо высокой для туманной погоды скорости и сбил пешехода, неожиданно появившегося на краю дороги. Испугавшись ответственности, он с места происшествия скрылся. Однако скрыть правду ему не позволили осколки.
Закулисная история
И за кулисами театров иногда случаются истории, в которых приходится тщательно разбираться следственным органам. Уж на что, кажется, неподходящее место для совершения преступлений, а поди ж ты.
23 февраля мастер-осветитель сцены музыкального театра Мазурский, придя на работу, обнаружил в своем рабочем шкафчике бутылку шампанского. Как говорится, дорога ложка к обеду. Но Мазурский не польстился на дармовщину, а громко спросил: «Чья это бутылка?» — решив, что к нему в шкаф она попала по ошибке. Рабочий сцены Зайцев воспользовался моментом и шутя ответил, что шампанское его. Мазурский, однако, воспринял это заявление всерьез. Так Зайцев нежданно-негаданно оказался обладателем «Советского шампанского», которое и выпил с двумя товарищами из бригады — отметили праздник, День Советской армии и Военно-морского флота.
Но не на пользу пошла им эта выпивка. Ночь и весь следующий день все трое промучилась от болей в груди и суставах, онемения пальцев на руках и ногах, металлического привкуса во рту. А через три дня у них отпала нужда ходить в парикмахерскую — выпали волосы. Обращение в поликлинику ничего не дало, поскольку врачи не смогли установить диагноз заболевания — слишком уж странными были симптомы. Через неделю все прошло и постепенно забылось. Волосы, правда, так и не отрасли.
Минул месяц, другой, и Мазурского опять ждала алкогольная находка: в рабочем шкафчике стояла бутылка ликера «Бенедиктин». Считая, что это собственность соседа по шкафу — работавшего в первую смену напарника, — Мазурский у него через несколько дней поинтересовался при встрече: почему он не забирает свой ликер? Напарник заявил, что это не его бутылка. Слышавший их разговор слесарь-сантехник Клебанов решил, что коль скоро «Бенедиктин» бесхозный, то что ж добру пропадать. И когда бытовая комната технического персонала опустела, прихватил ликер с собой.
На следующий день он пошел навестить друга, работающего в драматическом театре в той же должности, и чтобы не появляться с пустыми руками, сунул в карман тужурки «Бенедиктин». Клебанов и Чучеров опорожнили бутылку и. поздней ночью оказались в больнице, так как у них начались острые боли в мышцах рук и ног, онемели пальцы, рот жег металлический привкус. Врачи делали все возможное, но через две недели Чучеров скончался от отравления неизвестным ядом, а Клебанов выкарабкался, но получил тяжелое расстройство здоровья.
Любители «Бенедиктина» еще корчились в больнице, когда соседка Мазурского, возвращаясь с работы домой, нашла на лестничной площадке авоську с двумя бутылками вина Саэро и цинандали и не задумываясь взяла их себе. В этот вечер ее сын с бывшими однокурсниками отмечал в кафе «Юбилейное» пятилетнюю годовщину окончания сельскохозяйственного института. Бецкий и Кислов, приехавшие из другой области, напросились к нему на ночлег.
Гостеприимный хозяин откупорил найденную матерью бутылку цинандали. Порядочно хмельные друзья выпили, а ему вино по запаху показалось прокисшим, и он незаметно вылил свою порцию в раковину. Едва успели они перемолвиться после этого парой слов, как товарищей стало мучительно тошнить, начались судороги. Спустя несколько часов они скончались в больнице от отравления неизвестным ядом. Бутылку с «Саэро» соседка Мазурского от греха подальше выбросила в мусоропровод.
По факту смерти Бецкого, Кислова и Чучерова прокуратура возбудила уголовное дело. Судебно-медицинская экспертиза их трупов показала, что первые двое умерли от отравления соляной кислотой, а Чучеров отравился таллием. Версия о случайном попадании ядов в бутылки отпала, хотя все, кого можно было допросить, безапелляционно утверждали, что укупорка бутылок была заводской и ничуть не нарушенной. Не подтвердилось и предположение о том, что кто-то хотел свести счеты с соседкой Мазурского. Все сходилось на том, что мишенью отравителей был именно он. Последние сомнения рассеялись, когда она на допросе призналась, что нашла авоську с бутылками грузинского вина не около своей двери, а возле соседской.
Но кто и за что так настойчиво стремился уничтожить мастера-осветителя сцены музыкального театра? Это оставалось совершенно неясным. Ни с кем он в серьезные конфликты, кажется, не вступал, однако характеризовался как человек заносчивый, эгоистичный, относящийся к сослуживцам надменно, могущий походя унизить и оскорбить любого из них. Не мстит ли ему кто-либо за причиненное оскорбление? Но кто?
Одних только рядовых тружеников сцены (артистов, не появляющихся из-за кулис, как их в шутку называют), работающих и работавших с Мазурским, набралось более двухсот. И каждого из них нужно было проверить на причастность к тяжким преступлениям, причем сделать это тактично, чтобы не оскорбить необоснованным подозрением. Кропотливейшая работа. Она и пошла своим чередом.
А тем временем на внутренних стенках бутылок из-под «Советского шампанского», «Бенедиктина» и цинандали судебно-химическая экспертиза обнаружила соответственно мышьяк, таллий и соляную кислоту. Мышьяк и соляная кислота как отравляющие вещества довольно известны, а вот таллий — сильный яд, который поражает центральную нервную систему, желудочно-кишечный тракт и почки. От него выпадают волосы. Еще лет двадцать назад медицинская промышленность выпускала с добавлением таллия пасту для удаления волос с тела, а мышьяк применяется в медицинских целях и сейчас. Посторонний человек попасть за кулисы театра не мог, значит, действовал кто-то свой.
В конце концов в поле зрения следствия попал машинист сцены Малахеев, у которого был брат — студент химического факультета. Когда провели у них в квартире обыск, то оказалось, что два больших книжных шкафа битком набиты всякими флаконами, колбами, ретортами с жидкими и порошкообразными химическими веществами. На многих склянках пояснительных надписей не было, так что разобраться без помощи специалиста, что где лежит, не представлялось возможным.
Специалист-химик и помог следователю выяснить, что в двух шкафах наряду с безобидными реактивами хранилось около ста отравляющих веществ. Нашлись в ходе обыска и специальные справочники, в которых описывались отравляющие свойства мышьяка, таллия, сулемы, других ядов.
Малахеев-старший, пользуясь «химической лабораторией» младшего брата, решил, как он выразился, «очистить кулисы родного театра от негодяя Мазурского». Выяснилось, что отравитель — мстительный человек, абсолютно не понимающий шуток и чрезвычайно злопамятный. На следственном эксперименте он показал, как вводил с помощью медицинского шприца яды внутрь бутылок, не нарушая их заводской укупорки. От его зловещего замысла пострадали ни в чем не повинные люди. И себя погубил.
Коньяк для поросят
— Милиция! — надрывался в телефонной трубке взволнованный женский голос. — У меня на складе коньяк испарился. Открыла дверь — обмерла. Был коньяк — и нету. Я там ни к чему не прикасалась.
Следователь Краев выехал по вызову. У склада поджидала заведующая.
— Так, говорите, коньяк у вас испарился?
— Ну да, ну да! — затараторила кладовщица. — Прямо диво какое-то! Испарился вместе с бутылками.
— Ящики тоже улетучились?
— Нет, — осеклась заведующая. — Они в складе. А сорока бутылок как не бывало!
Следователь осмотрел место происшествия. Здание было одноэтажное, ветхое. Под самый потолок — ящики с водкой, с вином. Два ящика с коньяком, по словам заведующей, еще в субботу стояли на самом верху. Теперь они валялись на полу пустые. Внимание следователя привлек кусок тонкой фанеры, прибитый к потолку. Когда он взобрался на стремянку и потянул его, то один конец легко отогнулся, открыв сквозную щель.
— Доска, знаете, прогнила и вывалилась, — пояснила заведующая. — Вот я и попросила деда Федора, сторожа нашего, чтоб забил. Да там узко, разве что кошка пролезет.
— Кошки меня не интересуют, а вот бутылка тут свободно проходит, — возразил ей следователь. Затем он полез на чердак. Там на рыхлой засыпке четко виднелись следы от детских сандалий и донышек бутылок. Тут же валялся рыболовный крючок с леской и клочок выцветшего сатина. Краев выглянул из чердачного окна. К складу примыкал сарай, к крыше которого была прислонена лестница.
«Вот кое-что и прояснилось», — подумал следователь и пригласил понятых ознакомиться с обстановкой и следами на чердаке.
— А внуки у вашего деда Федора есть? — поинтересовался Краев, закончив составление протокола осмотра места происшествия.
— Сережка.
— Это который любит рыбачить?
— А вы его откуда знаете?
— Да уж знаю, недавно познакомились.
Дверь открыл Сережка. Увидев мужчину в милицейской форме, он побледнел и с трудом выдавил из себя:
— Дедушки дома нету.
— А нам ты нужен. — И следователь приставил к дырке на груди его выгоревшей сатиновой рубашки лоскуток. Края совпали.
— Ну как вы вчера порыбачили? Хорошо клевало?
— Мы вчера не рыбачили, — потупился мальчуган.
— Это на Оке, а на чердаке?..
— Откуда вы все узнали? Мишка, небось, выболтал?
— Нет, не Мишка. И куда улов дели?
— Сдали мы бутылки.
— Как это, сдали? Полные бутылки не принимают.
— Вылили все из них.
— Вот те на! И куда же?
— В ведра и вынесли в бак для пищевых отходов. Не пропадать же добру! А бутылки в ларек сдали.
— А на выручку что купили? Конфет, наверное?
— Нет, ничего не купили. В тире учились метко стрелять.
Краев выяснил, куда отвезли пищевые отходы из того бака, и узнал: поросята после утренней кормежки вдруг принялись с громким хрюканьем носиться по клеткам, дрались и вообще вели себя очень необычно.