– Лучше ответить, – не разжимая челюстей, произнес Крумм, и в его модулированном голосе послышалось неуместное веселье. – Этикет, знаете ли…
Витька, получивший в бок тычок от брата, вскинул голову и рассеянно поправил очки. Подземный князь казался настолько же хрупким, насколько и грозным, и всемогущим. Мальчик облизнул пересохшие губы, умоляя голос не дрожать, и ответил правителю:
– Из Зарослей, спасаясь от гулов. Но Заботинск не каверна, уважаемый князь. – Толпа арсилитов ответила новой волной вздохов. – Мы прибыли сверху, с поверхности. Из Спасгорода, одним из уровней которого является наш поселок. Может быть, вы сможете помочь нам вернуться домой, ваше величество?
Конечно, Витька не знал, какое в точности обращение предусматривает этикет для обращения к князю (в нашем с вами мире к ним чаще всего принято обращаться «ваше сиятельство»). Но заблуждение молодого чужака определенно польстило Славороду, и тот с довольным видом огладил бородку.
– Я способен помочь врагам гулов. Помочь каждому, кто чтит законы Альянса, – величественно кивнул глава клана.
И уже собирался сказать пришельцам что-то еще, как вдруг за его плечом появилась новая фигура. Не менее высокая, чем князь, но сутулая, намеренно старавшаяся казаться ниже правителя.
Рыжие волосы мужчины (не такие ярко-рыжие, как у Каната, но и не бледно-молочные, как у большинства арсилитов) были распущены и лежали на плечах. Ни усов, ни бороды он не носил. Одежда отличалась простотой и вкусом: длинный черный сюртук, черные же обтягивающие штаны и высокие серые сапоги, заметные сквозь ажурные перила. Возраст придворного определить было непросто, но интуиция подсказывала ребятам, что со Славородом они как минимум ровесники. Украшений не было, но на шее незнакомца висело несколько бесхитростных ожерелий, собранных из шестеренок и деталей, когда-то, без сомнения, принадлежавших механизмам высшего порядка…
– Взяли моду, – с презрением прошипел Димка, сразу вспомнив и полоумного Карла, и чудовищного Мглистого, тешивших себя воспоминаниями об утилизированных приборах.
– Тише, братик! – так же бесшумно взмолилась Настя, косясь на грозную стражу. – Не сейчас…
В отличие от остальной свиты Славорода, незнакомец в черном сюртуке отнюдь не стремился сохранять вежливую дистанцию. Он нашептывал правителю прямо в длинное ухо, что выдавало в нем персону важную и максимально приближенную к трону.
Витька, кусая губы и выдумывая наиболее витиеватые и льстивые формулировки, ждал развития событий. А над его головой на длинном открытом балконе все сильнее хмурился князь Сильнейших…
Вот лицо владыки клана стало задумчивым. Затем удивленным. Он снова уставился на чужаков, словно увидев их впервые. Опять задумался, прислушиваясь к шепоту в ухо. И наконец сдвинул брови, небрежным жестом отослав приближенного прочь. Тот попробовал возражать, но почти сразу спасовал под недобрым взглядом Славорода. Сам же повелитель подался вперед всем телом и грозно навис над перилами.
– Значит, с поверхности? – переспросил князь, щурясь и покачивая скипетром, будто хотел его зашвырнуть. Арсилит в черных одеждах поник и отступил еще на шаг, разглядывая близнецов с печальным интересом.
Димка шикнул на брата – если монарх задал вопрос, на него стоило ответить. Вон и стражники снова перехватили копья, готовые помочь молчунам разговориться. Витя, сглотнув комок и уже не радуясь, что выступил переговорщиком от лица всех троих, поспешно уточнил:
– Да, уважаемый князь, мы с поверхности… – По толпе снова загуляли шепотки и недовольные охи, заставив мальчика запинаться. – Как я уже ск-казал, мы из Спасгорода. Он был башней, но сейчас уже не башня… Это нелепое стечение обстоятельств, п-поверьте… Мы попали сюда сл-случайно, а нужно вернуться наверх, понимаете? Нас наверняка потеряли и уже ищут, п-поэтому…
– Никто не будет искать чужеродцев! – вдруг выкрикнул Славород, и к его бледному лицу прилила кровь, да так стремительно и ярко, что Витька ужаснулся. – Окружить шпионов!
Настя ойкнула, пошатнувшись, и вцепилась в рукав Дмитрия. Тот скрипнул зубами, непроизвольно сжав кулаки, и исподлобья осмотрел площадь, выбирая, куда дать деру. Витя же сначала не совсем понял, о чем толкует глава клана. И до последнего отказывался верить ушам, пока солдаты не оттеснили Крумма, окружив тройняшек кольцом из копий и арбалетов.
– Но, ваше величество, – пробормотал он. – Вероятно, это какая-то ошибка. Мы совсем не шпионы, а обыкновенные школьники, которым…
– Молчать! – почти сорвавшись на фальцет, оборвал его Славород резким выкриком. Рыжий арсилит за его спиной поджал бескровную губу, озабоченно наблюдая за реакцией властителя. – Сколько дерзости и нахальства нужно иметь, чтобы заявиться к моему двору после того, что верхушечники сделали с кланами Катакомбурга?!
– О-о, – горестно протянул Димка, начиная соображать что к чему.
Полосатый звероморф, послушно убравшийся из-под ног стражи, далеко предпочел не уходить, за диалогом наблюдая с деланой невозмутимостью (только подрагивающий кончик хвоста выдавал, что Крумм нервничает и переживает). Витька же попробовал еще раз образумить взбудораженного Славорода:
– Я не совсем понимаю, о чем идет речь, уважаемый князь… Мы обычные дети, и не…
– Вы дети тех, кто столетия назад бросил наши народы умирать, – отрезал тот, и глаза на его узком лице загорелись, словно у хищного зверя. – Без солнечного света! В просторных каменных мешках, совершенно непригодных для противодействия эпидемии! В гротах, которые нам пришлось обустраивать самим! Пока мы боролись за выживание, вы, – его тонкий палец с массивным алым перстнем обвинительно нацелился на Виктора, – избранные баловни судьбы, жировали за крепкими стенами убежища!
Теперь арсилиты, ставшие невольными свидетелями переговоров владыки и странных чужаков, смотрели на ребят совершенно иначе. Злобно, недоверчиво, напряженно, а по их рядам то и дело проносилось:
– Значит, люди уцелели… Наверху есть жизнь! Покровитель позволил им спуститься… Как такое вообще возможно? Они правда послали шпионов? Древние пророчества не лгут! Поверить не могу, что эти малолетки – вестники конца…
Разговоры о пророчествах и конце сразу всколыхнули в наших героях воспоминания об Апокалифтисе и его одурманенной пастве. От этого на душе стало тяжело, а и без того слабый свет грибковых пятен на потолке каверны показался еще более тусклым.
– Нет прощения тем, кто посчитал себя избранными, бросив тысячи соплеменников на верную погибель! – обеими руками вцепившись в княжеский жезл, отрезал Славород. Обернулся на мужчину в черном, словно ища поддержки, но лицо придворного арсилита оставалось неподвижным. Тогда глава Сильнейших снова повернулся к площади. – Схватить шпионов!
– Мамочка! – пискнула Настя, когда на ее плечо легла рука ближайшего стражника.
– А ну не тронь! – огрызнулся Димка, пытаясь вырваться, но его скрутили сразу двое копейщиков. – Ах вы гады! Отпустите!
Витька же ничего не сказал, подавленный и сокрушенный таким поворотом событий. За его спиной тоже вырос солдат, хватая за плечо и бестактно толкая вперед.
– В клетки их, – распорядился Славород, взмахнув скипетром. – Шпионы поверхности будут осуждены в соответствии с законами клана…
– Могучий князь! – Крумм, до этого момента наблюдавший за происходящим, поднялся на все четыре лапы, резко махнув хвостом. – Чужаки спасли Крумма от Глиняных Следопытов! Крумм требует милосердия!
– Отойди, киска, – с угрозой в голосе посоветовал звероморфу офицер в глухом шлеме. – Не знаю, что связывает тебя с этими верхушечниками, но приказы князя не обсуждаются…
Двое арбалетчиков на всякий случай повернулись к зверю. И тот предпочел отступить, поглядывая то на детей, то на воинов, то на княжеский балкон. Верхняя губа его приподнялась, обнажая двадцатисантиметровые клыки.
– Не стоит! – еще раз предостерег его командир стражи. – Мы соблюдаем мир со свободными звероморфами, но сейчас ты лезешь не в свое дело. Отступись.
И Крумм отступился.
Отошел на несколько шагов, сел на брусчатку, провожая пленников недобрым прищуром зеленых глаз. Казалось, внутри его бурлит настоящий вулкан, так быстро и ритмично вздымалась широкая кошачья грудь.
А что же наши герои?
Они тоже были вынуждены подчиниться. Под злобными взглядами толпы, понукаемые стражниками, все трое направились к правому крылу княжеского дворца, лишенные возможности перекинуться даже словечком.
Славород и его свита покинули балкон, скрывшись в недрах дома. В каверне продолжало темнеть, на улицах загорались новые фонари. Вслед за солдатами и их пленниками устремилась стайка местных детей – коротко стриженных и длинноухих. Выкрикивая что-то обидное, они даже бросили в близнецов несколько камешков из мостовой (к счастью, промахнувшись) и гнилых грибов (попавших в Витю, на это не отреагировавшего). Затем офицер прикрикнул на хулиганов, и забияки ретировались.
В гробовом молчании заботинцы и их конвой обогнули дворец. Было слышно лишь, как побряцывает армейская амуниция да сопит и ругается Дима, все еще удерживаемый двумя арсилитами. А потом чужакам открылась картина, неприятная настолько, что у Насти подкосились ноги, и Витьке пришлось поддержать сестру под локоть.
На каменном возвышении, с которого открывался неплохой вид на часть Средоточия, были установлены пять каменных столбов. В их верхней части крепились выступающие вбок штанги, к которым на цепях подвешивались клетки – узкие, высокие, с дощатым дном и прутьями из коралловых ветвей, укрепленных специальным зеленоватым раствором. На дверце каждой из клетей висел угрожающего вида замок.
Солдаты остановились. Четверо остались охранять пленников, а остальные направились к столбам, отпирая засовы. Затем обвиняемых подхватили под мышки, довольно бесцеремонно забрасывая каждого в отдельную, прозрачную темницу, и замки лязгнули повторно. Офицер лично убедился, что двери надежно заперты, после чего перестроил свое небольшое подразделение в колонну и увел за угол дворца. Ребята остались одни.
– Вот влипли… – Ворочаясь в тесноте клетки, Димка кое-как скинул ранец. Уселся на него, рассматривая близлежащую стену княжеского дома – глухую и почти лишенную окон и балконов. – Это ж настоящие варвары, я про такое на истории читал! Видали слуг арсилитских? Забитые, запуганные. Князь небось из нас тоже рабов хочет сделать. Говорил же, нельзя этой кошке драной верить…
Настя, сидящая в центральной клетке между братьями, ничего не ответила и лишь всхлипнула, вспомнив о маме и родном доме. Но плакать девочка не стала – глубоко продышалась, вытерла влажные глаза и принялась изучать, насколько крепки колючие прутья и как устроен замок. Заметила небольшую старинную амбикамеру, нацеленную на тюремный помост, и расстроилась еще сильнее. Витя, опустившись на потертый пол персональной тюрьмы, просунул ноги наружу, покачиваясь туда-сюда.
– Не думаю, что это вина Крумма, – тусклым голосом произнес он, глядя в пустоту. – Если я верно понял Славорода, у арсилитов к спасгородцам о-о-очень давняя неприязнь. Нам же лишь «повезло» оказаться в нужное время в нужном месте…
– Это все ты, Витек! – продолжал озлобленно бормотать Димка. – «Давайте спасем бедное животное… Давайте его послушаемся…» Нужно было идти к колонне, которую сразу выбрали. Уверен на все сто – внутри была шахта… А от гулов бы спрятались.
– А давайте не будем ссориться! – неожиданно строго и спокойно осекла его Настя, так и не обнаружив в устройстве клети слабых или уязвимых мест. – Лучше посмотрим в глаза фактам. Так, Витенька? Мы все еще вместе, это раз. Мы живы и здоровы, это два. Нужно бежать отсюда подальше – это три, а умением сбегать в прошлом мы овладели в совершенстве. Дима, твой ножик сможет перепилить решетку?
Димка вздохнул, соглашаясь с предложением сестры, и потрогал прут:
– Сомневаюсь, тут лак какой-то… – Но он все равно повернулся к амбикамере спиной, залез в ранец за оружием и ковырнул коралловую ветвь лезвием. – Даже корку не царапает… Крепкая, зараза…
– Грустно, – подытожила девочка, прислоняясь к решетке, и невольно раскачала висячую тюрьму. – И есть уже охота, хоть вой…
– С этим как раз помочь могу, – хмурый Димка снова поковырялся в ранце, вынул два куска торта, завернутые в салфетки, аккуратно разделил на три части. – Вот, передай нашему умнику.
– Ой, братик, какой же ты все-таки запасливый! – Настя приободрилась, дотягиваясь, хоть и с трудом, до пальцев мальчика. – Ага, взяла. Витя, держи! Спасибо тебе, Димка!
– Да не меня благодари, а Рифмователя и его поэтов, – отмахнулся тот, облизывая пальцы.
При упоминании о разбившемся Лифте все помрачнели. И без того погруженный в себя Виктор и вовсе посерел лицом. Но еду принял, съев торопливо и без удовольствия. В каверне холодало, словно часть вырабатывавших тепло приборов переходила в спящий режим. Настя, вытащив из своего ранца припасенный плед, зябко закуталась.
– А вы ничего не слышите? – через какое-то время спросила она, задирая голову.
Димка и Витька, угрюмо молчавшие в боковых клетках, покосились на сестру. Висячую тюрьму из пяти камер окружала тишина – со всех сторон обступали глухие стены домов и дворца, и только где-то вдали плакал ребенок.
– Не-а, – ответил Дима.
– Как же так? – удивилась Настя. – Будто кто-то шепчется неподалеку… Нас обсуждают, поверхность, Спасгород… Неужели не слышите?
– Успокойся, сестренка, – наконец подал голос Витя, последние несколько минут сидевший без очков и с закрытыми глазами. – Постарайся вздремнуть, нам понадобятся силы. Никаких голосов нет, это последствия стресса, вызванного аварией, новыми впечатлениями и очередным пленом…
– Возможно, молодой человек, ваша сестра не так уж и неправа, – вдруг раздался голос от подножия постамента, на котором были установлены столбы.
Наши герои вздрогнули, похолодев так, что не спасали ни куртки, ни плед. Димка вскочил на ноги, машинально нащупывая спрятанный в кармане кухонный нож. Настя отшатнулась так, что ее клетка принялась вертеться вокруг своей оси. Заскрипела цепь. И только Виктор на голос обернулся без энтузиазма, сонно и неохотно.
У стены княжеского дворца стоял арсилит в черном сюртуке, которого все трое видели за спиной владыки Славорода. Мужчина прятался в густой тени, позволявшей разглядеть лишь его бледное лицо в ореоле светло-рыжих волос.
– Кто вы такой?! – вскрикнула Настя, пытаясь удержать равновесие в крутящейся клетке.
– Меня зовут Гладауд, – с легким поклоном ответил мужчина, словно находился не возле тюрьмы, а на дворянском балу. – На молодом наречии это означает Прозорливый. Я первый советник князя Славорода. Фиксирующая аппаратура отключена, Чуткие Надсмотрщики отвлечены. А я здесь, чтобы спасти вас.
Настя ойкнула. Чуть не шлепнулась на пятую точку, ухватившись за прутья и уколов ладонь. Димка втянул голову в плечи, уставившись на советника хмуро и с недоверием, а Витя осторожно поднялся на ноги.
– Под спасением вы подразумеваете чистосердечное признание? – едко поинтересовался он, надевая очки. – Мы не можем сознаться в том, в чем не виноваты… Собираетесь вести допрос? Ваш князь вообще отдает себе отчет, что случится, когда о нашем захвате узнает КорКом? Когда там выяснят, что свободных спасгородцев бросили в клетки, словно взбесившихся звероморфов?
Гладауд задумчиво потер подбородок. Затем неторопливо поднялся на возвышение, остановившись напротив центральной клетки с девочкой внутри. В свете уличных фонарей блеснули ожерелья из микросхем, украшавшие грудь высокопоставленного арсилита. Снова вспомнив Карла и Мглистого, Димка чертыхнулся сквозь зубы.
– Полагаю, юноша, – ответил советник, сцепляя руки на груди, – что это приведет к неприятностям. Может быть, даже к войне между нашими народами. Вы это хотели сказать?
Витька медленно кивнул, а его брат фыркнул, прижимаясь к решетке и наклонив клетку.
– Вот именно! – вставил он. – И тогда вам не поздоровится – с вашими-то копьями и луками против наших автоматов и штыков!
– Прошу говорить тише, – поправил его Гладауд, оглядываясь. Очевидно, разговор с пленниками был чем-то не совсем пристойным и его могли поймать за этим неблаговидным занятием. – Вы правы, это ужасно…
– Тогда убедите в этом своего князя, – произнес Витя, потирая переносицу. – Он тоже должен понимать всю глубину последствий…
– Увы, – пожал плечами арсилит, – это не так просто, хоть я и старался. Как только я понял, кто именно стоит перед дворцом, я сделал все возможное, чтобы уберечь вас от гнева владыки. Мы не имеем права начинать контакт с поверхностью с такого ужасного инцидента! Но повелитель не желает и слушать, его разум затянут пеленой. – Он взглянул на мальчика, пытливо и внимательно, а Настя опять почувствовала, словно ей по шее провели холодной острой проволочкой. – Не совсем понимаю, как вам удалось проникнуть в пределы Катакомбурга, – продолжил придворный, – но это определенно неспроста. Что-то приближается, я полагаю. Что-то предсказанное, способное изменить мир… Вы чувствуете?
Девочка хотела было ответить, что да, она что-то ощущает! Но в последний момент передумала и лишь молча уставилась на братьев в поисках поддержки. Витька же решил, что самое время перейти в наступление, способное принести свободу.
– Тогда отпустите нас, – предложил он, стараясь говорить спокойно и взвешенно. – И мы сможем убедить взрослых, что арсилиты не являются врагами Спасгорода.
– Отпустить? – Гладауд покатал слово на языке, словно оно было леденцом. – Официально это невозможно. В ярости князь жесток, и это может привести к большой беде, но…
А затем арсилит вдруг замолчал, но близнецы все равно услышали его голос – прямо в своих головах. Негромкий, вкрадчивый, но реальный и разборчивый. У Димки сразу заломило виски, отчего он поморщился. У его брата чуть не пошла носом кровь. И только Настя выслушивала ментальный голос советника спокойно, словно они вели самую обычную беседу.