— Если будешь усердно молиться, возможно, твое желание однажды сбудется!.. Короче говоря, это мог сделать кто угодно.
— Не кто угодно, — неожиданно сообразила я, — а только тот, кто точно знал, что красть, зачем красть и где это лежит. Сколько человек вообще знали про артефакт?
Мать Любана посмотрела на меня так, словно я была говорящей свиньей.
— Я уже думала об этом, — произнесла она. — Не так уж много людей знало о существовании артефакта — только члены княжеской фамилии. Да еще ты.
— Мне о нем рассказали совсем недавно. А могли рассказать кому-то еще.
— Кому, например?
Я напрягла память. По всему выходило, что знали об артефакте единицы. Госпожа Мариша, домоправительница. Старый Хаш с сыном. Теоретически — уехавший Коршун и убитый старый алхимик. Это люди, наиболее приближенные к семье. Не стоит сбрасывать со счетов и пана Матиуша — одновременно по крови Пустополя и Хаша. Могли ли они кому-то проболтаться, если бы знали? Некоторые могли. Я даже заподозрила алхимика — а что, если его убил тот, кому старик рассказал об артефакте? Убил проговорившегося свидетеля, пошел и выкрал… Что?
— Простите, а как он выглядел? Ну, артефакт?
— Кость, — помолчав, произнесла настоятельница. — Небольшая косточка, оправленная в серебро. Тело первого оборотня сожгли. Она одна не сгорела и лежала в груде пепла и углей. Раскрошились в пыль даже зубы, а она — уцелела. Даже не покрылась копотью! Я написала в Орлиное Гнездо.
— Зачем?
— В его анналах хранится упоминание о том, как артефакт был изготовлен. Это же не так просто, как оправить в серебро драгоценный камень. Мне ведомы многие тайные силы, но даже я не способна на такое. Я только хранительница. Когда этой ночью в небе первый раз взошла луна, я почувствовала его отсутствие — и только.
— Как почувствовали? — Меня пронзила дрожь нетерпения.
За разговором мы дошли до кабинета и остановились возле двери. Мать-настоятельница уставилась на меня снизу вверх прищуренными глазами. В полутьме они казались горящими, как две свечки. Она словно ощупывала мое лицо. Было странное чувство, словно прикасаются изнутри. Не знаю, как описать точнее. Словно проглотила живого ужа, но он не провалился в желудок, а каким-то образом добрался до головы и извивался там.
— Я ощутила страх, — наконец рискнула признаться женщина. — И непонятное чувство. Стало тесно и душно в спальне. Захотелось бежать куда глаза глядят. Мне показалось, что…
— Что каменные стены вот-вот обрушатся на вас?
— Откуда знаешь?
— Его светлость Витолд ночью чувствовал то же самое. Он ушел из спальни и всю ночь просидел на крепостной стене. Ему хотелось убежать в лес.
— Ничего удивительного. Он мужчина. Они переносят это тяжелее.
— Артефакт смягчал… э-э… влечение?
— Можно сказать и так.
— А что будет без него?
— Я не знаю.
Мы прошли в кабинет настоятельницы. Не предложив наемнице сесть, она позвонила в колокольчик и приказала вошедшей служке подать чаю. Хорошо хоть, кружек с обжигающим настоем из целебных, пряно пахнущих трав, было две. А какой настой варил для князя старый алхимик? Вряд ли рецепт держался в строгой тайне — зачем-то ведь нужен был погром в лаборатории. Наверняка убийца попытался уничтожить и нужные эликсиры, чтобы никто не мог восстановить их.
Итак, князя Витолда лишили и настоев, и артефакта. Стоп! А лишили ли?
— Матушка, — я отставила недопитую кружку, — а как он действовал? На таком расстоянии… Ведь артефакт до недавнего времени находился отнюдь не в замке князей Пустопольских, а здесь!
Мать Любана выпрямилась. Глаза ее изумленно расширились.
— Ты права, — прошептала женщина. — Ты сто раз права! О, Богиня! Я сейчас же этим займусь. А ты можешь быть свободна. Передай моему племяннику, что я постараюсь что-нибудь сделать. Пусть он держится! Ступай, ступай!
Она опять позвонила в колокольчик и приказала служке проводить гостью до выхода. Спорить и сопротивляться было бесполезно — я помнила, что настоятельница колдунья и сердить ее не стоит. Но, шагая к воротам, не переставала напряженно размышлять: что же я такого сказала? Что-то ведь очень важное. Понять бы что!
Все еще погруженная в раздумья, вернулась в замок. Нелегкая предстояла задачка — сообщить Витолду Пустополю, что моя идея провалилась. Он наверняка знал про существование артефакта, и весть о его исчезновении отнюдь не обрадует моего подопечного. Это будет означать, что он окажется беззащитен перед оборотнем, когда тот придет… Когда? Полнолуние уже послезавтра. Осталось так мало времени. И я ничего не успевала сделать. Надо было как следует все обдумать.
Я шла по замку, не обращая внимания на суету челяди. Люди бегали туда-сюда, с кухни доносились будоражащие запахи. На дворе вообще дым стоял коромыслом — две подводы выезжали, одна приехала. Это здорово отвлекало. Неожиданно я поймала себя на мысли, что стою, держась за ручку, и прислушиваюсь к доносящимся из-за двери голосам.
У князя Витолда была женщина. Голос ее казался смутно знакомым, но понадобилось минуты две, чтобы его узнать, — обычно он звучал намного тише, без этих странных визгливых ноток.
— Вы не можете так поступить!
— Почему? Я дал слово, и…
— Это не ваше слово! В этом клялся ваш отец, но не вы!
— Однако, ясная пани, я — сын своего отца. И не могу нарушить его обещания.
— Можете! Прошло много лет.
— Пани Ярослава…
— Она вам нравится?
— Я только выполняю свой долг. Король еще до войны одобрил наш брак. Его задерживала только молодость невесты — девочке тогда было всего двенадцать лет. Если бы не война, она бы уже года три или четыре была моей супругой.
— Но этого не случилось! Война многое изменила. Вы не можете слепо следовать чужим приказам! Вспомните о том, что нас связывало!
Ой! Что я слышу? Князь и… вдова его шляхтича?
— Нас ничего не связывало, ясная панна. Я просто пожалел вас, когда вы остались вдовой. Тем более что смерть Мирчо не назовешь легкой и естественной. Я был бы рад, если бы вы вышли за кого-нибудь замуж или удалились от мира…
— Я этого не хочу — я еще молода и мечтаю о нормальной жизни. А снова выйти замуж? За кого? Кроме вас, во всем Пустополе нет никого, равного мне по происхождению! Если бы не война, которая лишила меня всего! Да я бы и не посмотрела в сторону Мирчо! Он спас мне жизнь, дал мне свое имя — но и только. Что его род по сравнению с титулом, который я носила на родине! Тогда была война, особого выбора судьба не предоставила, да и то, что дала, отняла. А теперь я всего лишь хочу вернуть себе хотя бы часть того, что должно принадлежать мне по праву. Я хочу замуж, князь!
По уму следовало бы уйти и не подслушивать дальше, но ноги словно приросли к полу. Деревянная, так вовсе будто корни пустила. С пылающими от волнения ушами, дрожа и прислушиваясь к малейшим звукам (вдруг кто-то идет?) я застыла у двери.
— А я тут при чем? Я обручен, помолвлен, уже назначен день свадьбы…
— Но вы же ее не любите! Я вижу. Вам тягостна сама мысль о том, что пани Ярослава станет новой княгиней Пустопольской. Ведь так?
Он почему-то долго не отвечал, словно был в сомнениях.
— Да, — наконец прозвучал глухой голос. — Вы правы… панна Ярослава… Я ее совсем не знаю! И не люблю.
— Тогда разорвите помолвку! Еще не поздно! И я стану вашей княгиней.
— Послушайте, — послышался мужской смех, — пани, если вам так уж хочется замуж, то выходите за вашего деверя, Тодора! Мне кажется это вполне логичным, брат наследует брату. В таких делах законы мирские и божеские будут на вашей стороне. И потом, — помолчав, добавил он, — разорвать его помолвку с моей сестрой намного проще, чем мою. Ведь Агнешке только восемь лет. Она не достигла даже возраста невесты. Разница в летах слишком велика, любой монах или монахиня разрешат этот обет. И девочке ее нареченный жених никогда не нравился…
— И как вы себе это представляете? — теперь рассмеялась уже женщина. — Я ношу фамилию Хаш. Хватит! Эта фамилия принесла мне несчастье. Жизнь и так была ко мне несправедлива. Сначала я во время этой войны потеряла все — дом, семью, титул. Даже свободу, пусть и ненадолго. Мирчо меня спас, я думала, что все позади, но сначала он ничего не сделал для того, чтобы попытаться вернуть мне то, что принадлежало по праву и что могло бы стать его собственностью, а потом и вовсе глупо погиб. Сейчас я — никто и ничто. Собственный свекор велит мне идти в монастырь. А я не хочу! Я имею право на счастье.
— Ну тогда… может быть, Матиуш вас устроит? Он тоже Пустополь и…
— И как вы себе представляете этот союз? — фыркнула пани Бедвира. — У меня нет ничего, и он живет в вашем замке как приживала, из милости! Сирота, да еще и незаконнорожденный! Хороший союз вы мне предлагаете! Нет уж, хотите — так отдавайте ему вашу Ярославу, если она вам так безразлична. А я желаю быть с вами, князь! Я люблю вас!
— Оставьте меня, — глухо прозвучал голос Витолда. — Не прикасайтесь! Пойдите вон!
— Вы меня прогоняете? Вы не хотите, чтобы замок узнал о…
— Уходите! — Теперь в голосе звучала злость.
— … правду о смерти Мирчо?
О чем это она? Еще минуту назад я была уверена, что хочу уйти и не мешать этим двоим выяснять отношения. В конце концов, мне-то что до того, кто станет княгиней? Отыскать убийцу, защитить своего подопечного, получить деньги и вернуться в Брыль — вот все, что мне надо. Но последние слова вдовы заставили насторожиться.
— Какую правду?
— Мирчо вам угрожал. И его убил оборотень. Убил по вашему приказу!
— Бред.
— Не совсем. Вы из рода Пустопольских князей. Ваш предок заключил договор с этим племенем…
Ого! Это что-то новое!
— Это ложь!
— Это та правда, которую вы скрываете. Ваша так называемая болезнь…
— Я не болен! — зло зарычал Витолд. Я не видела выражения его лица, но догадывалась, что оно искажено гневом.
— Больны. Эти ваши приступы… припадки… Эта ярость, которая сейчас владеет вами…
— Я хорошо умею контролировать свои чувства.
— Ой ли? — Она рассмеялась. — Особенно сейчас! Это — первый признак того, что на вас лежит проклятие…
Я попятилась от двери. Только этого не хватало!
— Докажите! — глухо прозвучал мужской голос.
— Вы знаете, кто оборотень. А я знаю, почему вас хотят убить!
— Уходите. — В голосе Витолда послышался гнев. — Прошу вас. Я пока еще прошу…
— Нет! — судя по скрипу, она села в кресло. — Я не уйду, пока не получу от вас ответа на мое предложение. Не станете же вы силой выталкивать меня вон?
Несколько долгих секунд за дверью было тихо. Так тихо, что я чуть ухом к двери не прижалась в надежде уловить хоть один звук.
— Тогда, — голос князя дрожал от сдерживаемой ненависти, — уйду я.
— Интересно куда? К своей невесте, рассказывать, кто вы есть на самом деле?
Бес! Шепотом выматерившись, я метнулась вбок, пытаясь успеть улизнуть за угол, чтобы меня не застали подслушивающей. Шпионить за своим работодателем? Всерьез я о таком даже подумать не могла. А с этой проклятой деревяшкой мои шаги были слышны за версту!
Прижалась к стене, завидуя призракам, которые могут запросто раствориться в воздухе. Князь, распахнув дверь, вышел и, не заметив застывшей в двух шагах от двери меня, решительно зашагал прочь. Первым порывом было кинуться следом, но что-то подсказывало, что сейчас мужчина просто хочет побыть один. Поняла это и вдова — хоть и бросилась за ним, хоть и окликнула, остановившись в дверях, но не побежала вдогонку.
Выждав пару минут, все-таки отправилась следом. На каком-то повороте он меня заметил. Быстро оглянулся — и резко прибавил шаг, переходя на бег.
Вот бесы! Чувствуя себя донельзя глупо, помчалась следом. Ей-богу, хотелось придушить этого типа — заставил гоняться за собой в самом прямом смысле слова!
К счастью, недолго. То ли опасаясь, что нас заметят, то ли просто устав, через пару минут Витолд остановился.
— Ваше сиятельство?
— Чего еще?
Никогда не видела у Витолда Пустополя такого выражения лица! Злость, досада, негодование, отчаяние — все смешалось в горящих глазах. Верхняя губа приподнялась, подрагивая, словно у хищника. Казалось, даже привычные черты его породистого лица исказились и стали звериными.
— В-ваше сиятельство? Что с вами? — Я подбежала, но тут же попятилась, нащупывая рукоять меча.
Он помотал головой, сжал виски руками.
— Ничего… Я себя контролирую. Слышите? Контролирую! Я нормален!
— Верю. Но что произошло? — Не то что бы я его не боялась. Просто это был не тот страх, который нельзя преодолеть.
— Она вывела меня из себя, — прошептал мужчина, глядя остановившимся взором куда-то в пустоту. — Как она смеет от меня требовать, чтобы я на ней женился, когда у меня есть невеста?
— Которую вы любите? — С этим мужчиной я провела не самую худшую ночь в жизни. И пусть нас связывали только деловые отношения, но внутри все равно что-то болезненно сжалось, когда я произнесла эти слова.
— Да какое это имеет значение? Что вы все ко мне прицепились? Я должен на ней жениться, потому что так захотели наши отцы. Король еще до войны одобрил этот брак.
— Но все-таки…
— Если бы я мог выбирать, то взял бы женщину, которую знаю немного лучше, чем панну Ярославу. Но она — дочь наших соседей. Пустополь — не слишком богатое княжество, эта женитьба поможет поправить материальное положение и пополнить казну. Я женюсь ради денег. Вы это хотите от меня услышать, Дайна? Я это сказал. А теперь — оставьте меня. Надо подготовиться к приезду моей невесты. Да и вам не помешало бы переодеться. Во что-нибудь получше.
ГЛАВА 13
Поезд пани Ярославы Клевеньской прибыл примерно через полтора часа. Я только успела надеть чистую рубашку, наскоро вымыть волосы и почистить сапоги. Да, знаете, у меня пара сапог, хотя обычно пользуюсь только одним. Второй натягиваю лишь в особенных случаях — когда надо как-то отвлечь внимание людей от деревянного протеза. Надраила бляху на поясе — в общем, привела себя в порядок, как перед приездом в нашу часть командующего.
А вот Витолду Пустополю это не понравилось. Князь смерил меня взглядом и мимоходом заметил:
— Я думал, вы будете в платье.
Очень захотелось ответить, как-то защититься или оправдаться — я же не на празднике, а на работе, — но тут в воротах показался поезд невесты.
Впереди скакали два гайдука с вымпелами на копьях. За ними — коляска невесты, которую сопровождали две пожилые дамы. Еще три коляски с девушками и женщинами следовали сзади. Около полутора десятков рыцарей, в том числе, если судить по доспехам и камзолам, из числа Клевеньской шляхты, скакали по бокам. Припасы, слуги и все, что нужно в дороге, было размещено на нескольких простых подводах. Из прибывших я узнала только отца пани Ярославы. Остальные лица оказались новыми — видимо, это та свита, которую невеста ожидала в поместье.
Два лютниста и флейтист грянули веселую мелодию, но музыка тотчас же оборвалась, когда коляски остановились. Князь сошел со ступеней, протягивая к невесте руки:
— Ясная пани! Позвольте приветствовать вас в моем скромном замке!
Князь Клевень, отец невесты — как его зовут, кстати, не забыть бы спросить! — подъехал к коляске с другой стороны. Девушка встала, озираясь по сторонам и протягивая руки к мужчинам.
— Скромный замок, как же! — воскликнула она. — Здесь великолепно! И мне ужасно нравится!
Опершись сначала на отца, она сошла с коляски и только тут подала руку князю. Музыканты опять заиграли нечто веселое, и пара направилась к крыльцу, где ждали остальные. Князь Витолд представил невесту матери, младшей сестренке, пану Матиушу как своему родичу и милсдарю Генриху, после чего все направились в замок.
Я пристроилась в сторонке. На меня никто не обращал особого внимания, так что можно было вовсе раствориться в толпе. Все-таки в положении телохранителя есть свои преимущества. Можно спокойно наблюдать за всеми, думать, делать выводы. Тем более что подумать было нужно. Кто-то из этих людей не просто знал про артефакт, оберегающий князей Пустопольских, но и отдал приказ выкрасть его. Вряд ли, например, сам Генрих Хаш или княгиня Эльбета прокрались к статуе и запустили внутрь руку…
А почему бы и нет? У кого была возможность? Посмотрим по порядку.
Княгиня Эльбета. Была замужем за братом матери Любаны. Могла приезжать по-родственному, тем более что Богиня-Мать милостива ко вдовам, которые одни растят детей. Ее как богатую покровительницу прекрасно знали в монастыре и могли не обратить особого внимания на то, куда и зачем она пошла. Она могла от мужа знать про артефакт, и ее высокое положение вполне помогло легко его украсть.
Затем милсдарь Генрих Хаш. Давний возлюбленный пани Любаны, какое-то время даже ее жених. Помнится, они довольно мирно встретились тогда, у постели Агнешки. А что, если он навестил бывшую возлюбленную в обители и украл косточку? Мог. И он прекрасно про нее знал — ведь именно из-за этого и расстроилась свадьба. Кстати, он мог сделать это не сам, а попросить Тодора — пока отец разговаривал с настоятельницей, сын прокрался к статуе, и… Тоже все легко.
Кто еще? Госпожа Мариша? Могла приехать в монастырь помолиться о своих умерших детях и заодно поговорить с настоятельницей, а потом свернуть не туда. Она — птица не слишком высокого полета, ее вряд ли провожали, так что проследить, куда она пошла, невозможно.
Не стоит забывать и про Матиуша Пустополя. Насколько мне известно, он единственный, кто по крови относится и к Пустополям, и к Хашам. Троюродный брат князя Витолда, теоретически имеющий все права, но, будучи незаконнорожденным, лишенный их всех. Он тоже мог приехать к матери-настоятельнице по-родственному и в отличие от князя имел возможность сделать это свободно.