— Ах ты, чтоб тебя!
Добавив еще пару крепких фраз, «подорлик» схватил валявшийся на земле арбалет, мигом натянул тетиву, кинув на ложе стрелу, и выстрелил.
— Есть!
Оборотень на бегу поддал задом (болт оцарапал ему ляжку), но скорости не сбавил и через пару мгновений скрылся в чаще леса.
— По коням!
Мы с Тодором к тому времени оба уже были на ногах и поспешили к лошадям вместе с другими. Не прошло и пяти минут, как склон опустел. Охота началась сызнова.
Конечно, я отстала — с помощью бедер еще можно удержаться на лошади, а вот управлять ею, поднимая в галоп, практически невозможно. Охотники умчались вперед, и мне осталось лишь хлестать поводьями по конской шее, заставляя мерина двигаться рысью.
Но к тому времени как я их догнала, все закончилось. Охота завершилась на берегу лесной речки. Кровавый след доходил до воды, да там же и обрывался, и когда я подъехала, собаки бестолково рыскали по кустам и мелководью. Всадники переправились на другой берег, естественно, не найдя там никаких следов. Снова пустили собак, но те лишь мотали мордами, поскуливали и жались к егерям. Мы напрасно проехали туда и обратно вверх и вниз по течению — ничего не обнаружили.
— Ушел. — На «подорлика» было жалко смотреть. Было бы… если бы не воспоминание о том, как он ногами избивал полузадохнувшееся существо. Умом я понимала, что рыцарь всего лишь делал свою работу и наверняка имел право на ненависть — а вдруг точно такой же полузверь убил его семью? Понимала и то, что оборотни — суть зло. Это только в сказках девушка встречает в лесу собаку со странными глазами, приводит ее домой, кормит молоком и хлебом — и та превращается в красавца-юношу, доброго, умного и любящего. И живут они долго и счастливо в любви и согласии. В жизни все не так. В жизни девушка, встретившая в лесу оборотня, так там и осталась бы и покинула бы чащу только в зверином желудке. А очнувшийся где-нибудь через сутки мужчина даже не вспомнил бы, что накануне убил человека, и искренне удивлялся бы при этом — куда это пропала его соседка, ушедшая позавчера по грибы? Умом я это понимала, но душой — нет. Я ведь встречалась с этим оборотнем — там, над тушей убитого им дейноха. И он на меня не бросился. И только что, утром… И позавчера вечером, в моей комнате. Я долго буду помнить этот его взгляд — больной, усталый и… знакомый.
Мы должны будем встретиться еще раз. Тогда я приму решение.
— Ушел. — Тодор не сводил с брата Домагоща глаз. — Предлагаю пока вернуться в замок. От нас ждут вестей. Да и мы устали.
Мы переглянулись. Я подумала об Агнешке, его нареченной невесте. Теперь, если князя Витолда не найдут живым и здоровым, девочка станет наследницей имени и огромного состояния. И все это в конечном счете достанется сначала ее опекуну и жениху, а потом — супругу. Тодор Хаш имел полное право спешить в свой замок. Свою долю получит и Матиуш Пустополь, и еще неизвестно, кто выиграет больше.
Возвращались мы в молчании, усталые и недовольные. Лично мне было больно и стыдно снова переступить порог замка. Еще три недели назад, да что там — еще трое суток назад у меня были работа, цель в жизни, долг, если угодно, и честь. Теперь не осталось ничего. Князя Витолда больше не было. Не было ни работы, ни денег, на которые так рассчитывала, ни чести. Пусть я всего лишь женщина и понятие «рыцарская честь» не для меня, я вообще не рыцарь, если уж на то пошло, и могу запросто замолчать этот факт, но куда деть совесть?
Нас встречали во дворе, и достаточно было одного взгляда, чтобы вышедший на крыльцо милсдарь Генрих все понял и, повернувшись, побрел прочь. Княжна Ярослава просто застыла как парализованная, крепко вцепившись в руку своего отца. Госпожа Мариша разразилась воплями и причитаниями, заголосила на весь двор. У княгини Эльбеты в глазах плавали растерянность и ужас. Она словно внезапно проснулась и поняла, что окружена чудовищами, от которых нет спасения. А Агнешка затопала ногами, завизжала: «Нет! Не верю!» — и со всех ног ринулась прочь. А пан Матиуш вдруг улыбнулся. Робко и неуверенно, как человек, еще не верящий своему счастью.
Тот день был самым тягостным для меня. Я попробовала сунуться к милсдарю Генриху, поинтересоваться, что мне делать, но старый рыцарь недвусмысленно велел мне убираться с глаз долой. Тодор отнесся намного мягче — ободряюще сжал плечо и пообещал, что часть жалованья, которое задолжал князь, мне все-таки выплатят в тот же день, когда я решу отсюда уехать. Но сейчас его отцу действительно лучше не попадаться на глаза. Брат Домагощ помалкивал, а княжна Ярослава не уставала сыпать упреками, как будто это я сама нарочно бросила ее жениха один на один с голодным оборотнем. Что до пана Матиуша, то он с превеликим трудом скрывал свою радость под напускной скорбью, вызванной последними событиями.
В общем, весь день я провела в комнате Агнешки. Девочка рыдала и билась в истерике, никак не желая верить, что ее старшего брата больше нет. Княгиня Эльбета как могла утешала дочь, но первое же упоминание одной из дам: «Крепитесь, юная панна, вы теперь наследница рода князей Пустопольских и должны быть сильной!» — зажгло в ее глазах какой-то странный огонек. Еще бы — ведь Агнешка законная дочь, рожденная в браке, в отличие от другого претендента на титул. Да, надо признать, что пану Матиушу рано радоваться и изображать из себя хозяина. Родство у нас в стране пока еще считают по отцу, а не по деду с материнской стороны.
Наконец кое-как успокоившаяся девочка уснула, и княгиня разрешила мне уйти. Не чуя под собой ног, вымотавшаяся так, как не бывало на войне, когда после суточного перехода по осенней распутице нас, даже не дав осмотреться, бросали в бой, а потом еще и гнали преследовать врага или отступать, я еле-еле ползла в свою комнату. Ужасно хотелось есть и пить, но сил на то, чтобы спуститься на первый этаж в людскую и попросить хотя бы хлеба с сыром и эля, уже не оставалось. Если бы можно было лечь спать, а открыв глаза, внезапно понять, что это — лишь сон, что я по-прежнему живу у доброй Яницы, помогаю ей исцелять больных, знать ни о чем не знаю и в моей жизни никогда не было ни оборотней, ни «орлов» с «ястребами», ни князя Витолда…
Завтра же уеду. Утром разыщу Тодора, сообщу о своем решении, он выпросит у отца кое-какую сумму — и прочь отсюда. А сейчас остаток дня стоит употребить на то, чтобы собрать вещи и наконец выспаться.
В комнате было сумрачно — день стоял пасмурный, узкие слюдяные окошки пропускали мало света. В обычное время сейчас уже можно было зажигать свечи, но мне ничего не хотелось.
Здесь царил беспорядок — такое впечатление, что сюда никто не заходил с того самого дня и часа, когда я обнаружила за кроватью затаившегося оборотня. Вон там он прятался.
Я невольно сдержала шаг, вытянула шею, чтобы заглянуть, и…
Не знаю, почему я не завизжала. Наверное, потому, что была слишком поражена увиденным, не поверила своим глазам и в глубине души считала, что это — всего лишь плод воображения. Но «плод» пошевелился, и до меня дошло, что на брошенной на пол шкуре действительно лежит мужчина в чем мать родила. Более того — этого мужчину мы безуспешно разыскивали вторые сутки и почти уже считали мертвым.
— О боги!
Услышав мой голос, он тихо поднял голову. Серые усталые глаза остановились на моем лице.
— Т-ты…
— В-ваше сиятельство?
— Дайна. — Он явно обрадовался, вспомнив мое имя, и в изнеможении прикрыл глаза. — Прости. Я так устал. Я понимаю, что не должен был, но… сам не знаю, что меня сюда привело. Какое-то помрачение рассудка… Прости!
— Ваше сиятельство, — тупо повторила я. — Вы живы…
— Наверное. Но мне так плохо и… больно, — он выпрямился на дрожащих руках, заметил свою наготу и смутился, как мальчишка. — Ты не могла бы… э-э…
— Принести вам одежду?
Он кивнул, я выскользнула за порог и вернулась через несколько минут с рубашкой и штанами, которые наспех вытащила из первого попавшегося в комнате князя сундука. Витолд выпрямился мне навстречу, схватившись для опоры за прикроватный столб. Теперь он опомнился и совершенно не стеснялся своей наготы, а я вдруг поняла, что стою как идиотка и пялюсь на него во все глаза. Так уж получилось, что недавней ночью мне некогда было его рассматривать. Я, если честно, вообще закрыла глаза, как девчонка, наивно надеясь, что если не вижу обнимающего и ласкающего меня мужчину, то и он не видит, как выглядит мое тело.
— Дайна?
Ушам стало жарко.
— Я тоже рад тебя видеть, но, может быть, ты отдашь мне одежду? Я все-таки мужчина! И голым перед женщиной могу оказаться только в одном случае — если и она… мм… тоже…
Это был какой-то новый Витолд — не растерянный мальчишка, выглядевший моложе своих лет, а красивый и сильный мужчина, к ногам которого можно было положить свое сердце. Стараясь не смущать пристальным вниманием, протянула рубашку и штаны. А у него не такие уж слабые руки. Нормальные плечи, крепкий торс, на то, что ниже, смотреть не стану… Конечно, я видала всяких мужиков — в пехоте кого только нет! — но этот… Что-то в нем было от дикого зверя. Вроде ничего особенного и в то же время каждое движение, каждый жест, да и весь облик такой… ну, смотреть бы и смотреть. А еще лучше — обнять, прижать и не отпускать. Пришлось даже обхватить себя за плечи, чтобы чем-то занять руки. Дура ты, Дайна! Нашла о чем сейчас думать!
— Дайна?
Ушам стало жарко.
— Я тоже рад тебя видеть, но, может быть, ты отдашь мне одежду? Я все-таки мужчина! И голым перед женщиной могу оказаться только в одном случае — если и она… мм… тоже…
Это был какой-то новый Витолд — не растерянный мальчишка, выглядевший моложе своих лет, а красивый и сильный мужчина, к ногам которого можно было положить свое сердце. Стараясь не смущать пристальным вниманием, протянула рубашку и штаны. А у него не такие уж слабые руки. Нормальные плечи, крепкий торс, на то, что ниже, смотреть не стану… Конечно, я видала всяких мужиков — в пехоте кого только нет! — но этот… Что-то в нем было от дикого зверя. Вроде ничего особенного и в то же время каждое движение, каждый жест, да и весь облик такой… ну, смотреть бы и смотреть. А еще лучше — обнять, прижать и не отпускать. Пришлось даже обхватить себя за плечи, чтобы чем-то занять руки. Дура ты, Дайна! Нашла о чем сейчас думать!
— Спасибо, конечно, — князь принялся одеваться, — но как насчет обуви? Я, знаешь ли, не привык ходить босиком!
— Возьмите у меня, — кивнула на собственные вещи. — Все равно у меня носков раза в два больше, чем ног!
Он тихо хихикнул и принялся рыться в разбросанных повсюду вещах, не мешая мне думать.
Дикий зверь… оборотень в этой самой комнате… Оборотень, дважды… ой, нет, обсчиталась, уже трижды столкнувшийся со мной на узкой дорожке и трижды не тронувший даже когтем. Выжить после трех столкновений с чудовищем и отделаться несколькими ушибами, полученными при падении, — это просто неприличное везение. Боги, чем же я его заслужила?
— Что-то не так?
Я моргнула. Уже полностью одетый князь Витолд стоял передо мной и смотрел в упор. В простой рубашке и штанах он совсем не походил на чудовище. И почему-то желание обнять его стало еще сильнее. Пришлось собрать всю силу воли, чтобы не кинуться по-простому на шею.
— Нет-нет, прошу прощения… Я задумалась. Скажите, а где вы все-таки были?
На лице мужчины появилось растерянное выражение. Князь медленно сел на постель, сжал руками виски.
— Не помню, — протянул после короткого раздумья. — Совершенно не помню… Честно пытаюсь сообразить хоть что-то… У бабки Одоры был, помню! — встрепенулся он. — Крапивные щи ел! Это так… необычно!
— Щи? — Почему-то мне это показалось важным. — Вы у нее ели?
— И спал, — уточнил он и почему-то покраснел, как мальчишка. — Просто спал, и больше — ничего! Но я совсем не помню, как там оказался. Это было какое-то помрачение рассудка. Я знаю только, что чувствовал страх. С этого страха все и началось!
— Вы боялись оборотня?
В серых глазах мужчины мелькнуло странное выражение — словно он знал нечто, не подлежащее разглашению.
— Оборотня. Возможно. Вы его видели?
— Да. И очень близко. Сегодня ночью, в лесу.
— Вы были в лесу в полнолуние? — Он, кажется, обрадовался. — И не испугались?
— Нет. Я там была не одна. Брат Домагощ устроил загонную охоту, но оборотню удалось уйти. Знаете, он убил дейноха!
— Правда? — Лицо князя озарилось странной завистливой радостью. — То есть мне немного жаль — я бы сам хотел с ним сразиться. Но эта тварь так опасна… Он его точно убил?
— Сама видела.
— Ох, — вздохнул Витолд, — как я тебе завидую!
— В чем же? — Что до меня, то прошедшая ночь вовсе не казалась такой уж веселой и достойной того, чтобы о ней вспоминать долгие годы с удовольствием и гордостью.
— Ты видела оборотня, — посерьезнел мужчина. — Того самого…
А, тогда понятно! С пятого на десятое, но историю эту знают все в замке и уже давно. Оборотень уже три сотни лет преследует род князей Пустопольских, вчера его видели даже в самом замке, он практически под нашими носами убил пани Бедвиру и мог убить кого-то еще. А тот, ради кого это существо приходит, в это время отсиживался у знахарки в соседнем селе, ел, по его словам, крапивные щи. Естественно, что он был огорчен. Я мысленно усмехнулась — может быть, успокоившись, Витолд захотел бы изваять статую оборотня.
— Как вы сюда попали? — Этот вопрос занимал меня больше всего.
— Вошел. — Витолд почему-то смутился. — У тебя было не заперто. Не знаю, почему я свернул именно сюда, а не куда-то еще. Я тебя сильно напугал?
— Нет, не сильно. Я хотела спросить, как вы проникли в замок? Мы прочесали его сверху донизу, но вас не нашли — вы, по вашим словам, в это время были в Уводье. Как вы сначала ускользнули, а потом вернулись незамеченным?
— Через калитку. Ту самую, в которую убежала Агнешка.
Я несколько раз кивнула, принимая это объяснение и снова возвращаясь к своим мыслям и событиям вчерашнего дня. Если честно, спрашивать ни о чем не хотелось — я просто верила на слово всему, что он скажет. Это было так необычно — верить… И чувствовать, что верят и доверяют тебе.
Мы говорили и говорили, не обращая внимания на то, что давно уже настала ночь. Сама не помню, о чем болтали, сидя рядом и почти касаясь друг друга плечами. Кажется, даже рассказывали друг другу о своем детстве — я так точно вспоминала родителей и сестер. В какой-то момент мы замолчали. Я осеклась на полуслове, заглядевшись на сидевшего рядом мужчину и чувствуя его руку у себя на талии. Дотянулась, коснулась пальцами щеки. Он тут же поймал мою ладонь, прижался к ней губами…
— Дайна, — глухо прошептал в ладонь.
Я свободной рукой обхватила Витолда за шею, притягивая к себе и наконец-то обнимая так, как хотелось — изо всех сил, стискивая, прижимая и прижимаясь.
— Дайна… Дайна, — только и успел пробормотать мужчина.
В общем, больше мы не тратили времени на разговоры, слишком были заняты собой. Утомившись, проваливались в сон, но, просыпаясь, снова кидались друг на друга — жадно, торопливо, наверстывая упущенное. И только наутро, очнувшись в который раз, вспомнили о том, что надо бы обрадовать и остальных.
Осторожничая, я решила рассказать о чудесном возвращении князя только княгине Эльбете и княжне Ярославе, но шила в мешке не утаишь. Весть о том, кто Витолд вернулся живой и здоровый, вмиг облетела весь замок от подвалов до чердачных каморок и, казалось, была готова выплеснуться наружу в радостных песнях и танцах. Как я уже заметила, спокойного, мягкого, незлобивого Витолда Пустополя любили не только родственники, но и слуги. И теперь все они переживали и радовались за него, как за родного. В мою комнату набилось столько народа, что самой хозяйке пришлось отступить к стеночке.
Окруженный женщинами, Витолд взволнованно улыбался матери и невесте, обнимал висящую на нем Агнешку, успевая что-то отвечать госпоже Марише, хлопотавшей вокруг него. У порога мялся совершенно потерянный пан Матиуш. Он-то уже вообразил себя новым князем Пустопольским — и нате вам! Такая неудача. Клянусь, мне даже стало его жалко.
— Витко!
— Тодор!
Князь опустил на пол сестренку и развернулся навстречу товарищу. Мужчины кинулись друг другу в объятия. Их взаимный восторг был таким бурным, что не только я, но и остальные женщины предпочли отойти в сторонку, чтобы не мешать.
— Ты живой! — Тодор встряхнул Витолда, схватил за плечи, повернул, осматривая, сначала одним боком, потом другим. — А мы уж думали, что тебя оборотень сожрал!
— Оборотень? — Князь отвернулся от друга и посмотрел на меня. Я ни словом не коснулась того, что происходило возле ловчей ямы и что мне рассказал «подорлик».
— Ты не знаешь? Здесь был оборотень! Огромное чудовище. Оно до полусмерти напугало одну из служанок, а потом сбежало. Мы гонялись за ним почти сутки, а тут еще ты пропал.
— Я ничего не понимаю, — признался Витолд. — Разве оборотня нашли?
— Да. Поймали, изловили, брат Домагощ хотел его допросить, чтобы он рассказал, что с тобой случилось, но эта тварь удрала, — на последних словах Тодор так выразительно посмотрел на меня, что я всерьез испугалась, что сейчас он скажет: «И это Дайна нарочно его освободила!» Но, клянусь всеми богами, это не так! Я только хотела добить измученного зверя. И мне потом никто ни слова не сказал в осуждение, как будто так и надо.
— Значит, он ушел? Какое счастье!
Облегчение в голосе князя было неподдельным. Это трудно понять — Витолд практически всю жизнь провел в страхе перед чудовищем, приходящим в полнолуние. Чудовищем, которое преследовало его род, которое приходило за своим. Не очень-то приятно постоянно ощущать себя дичью. Тем более сейчас, когда старый мастер Лелуш, поивший князя целебными настоями, мертв, а оберегающий артефакт, передававшийся из поколения в поколение, украден. Да, я ведь хотела съездить в монастырь и поговорить с матерью Любаной о том, кто мог в последние дни посетить ее в обители! Но с недавними событиями все забыла и перепутала. Ничего, можно съездить и завтра на рассвете. Князь вернулся, теперь у нас есть почти месяц спокойной жизни. А за этот месяц я отыщу следы пропажи. Что-то мне подсказывает, что, отыскав артефакт, я одновременно найду и того, кто хочет убить Витолда Пустополя, и выполню свою задачу.