— Сухой закон у нас, — покачал головой Никита. И, глянув на Ларису, добавил: — За редкими исключениями.
— Надо бы исключение сделать… — вздохнула она. — Все-таки четыре души за раз…
— Волшебник их помянет.
— Волшебник?
— Из Изумрудного города.
— Гудвин?
— Почему Гудвин?
— Волшебника Изумрудного города Гудвином звали.
— Я думаю, Гудвин этот всего лишь исполнитель. А за ним твой старый знакомый стоит. Тот, которому ты акции продала. — Никита многозначительно глянул на Макара, который сидел к нему спиной. Он теперь, можно сказать, соучастник преступления, и ему, в принципе, можно доверять, но в подробности лучше не посвящать.
— Кто тебе такое сказал?
— Был разговор… Непушкина здесь ни при чем, — покачал головой Никита.
— И что теперь делать?
— Ничего, отобьемся…
— Уверен?
— Вот Макар нас к себе приглашает.
— И что?
— А то, что Гудвин еще пару гоблинов по нашу душу заслать может. Или хотя бы свою машину забрать, — Никита вытащил из кармана ключи. — Она у Макара под окнами стоит.
— «Шкода»? — оживился тот.
— «Октавия», — кивнул Никита. — Ноль третьего года выпуска.
— Класс!
— Забирай.
— Не понял?
— Во дворе у себя поставишь. Скажешь, что мужики к тебе подходили, попросили машину во дворе подержать.
— Кому скажу?
— Кто спросит. Куда делись эти мужики, ты не знаешь. Я знаю. Я и объясню.
Никита задумался. Да, у него появилась отличная возможность заманить в ловушку следующую партию наемников, но ведь всех не изведешь. Да и лишний грех душу греть не будет… Может, не надо трогать «Шкоду», может, установить в ней «жучок» и радиомаячок?
— Нет, не надо захламлять двор, — покачал он головой. — Пусть стоит здесь. Зачем тебе этот мертвый груз? А машину мы тебе купим. Водить ты умеешь, нам водитель нужен.
— Ну, наконец-то! — с язвительным восторгом хлопнула себя ладонями по коленкам Лариса.
— Где тут радиорынок? — спросил Никита.
— Авторынок, — поправил его Макар.
— Нет, машину мы возьмем в салоне. И чем быстрее, тем лучше. Ну, чего стоишь? К себе вези! — хлопнул парня по плечу Никита.
Автосалон в Приморске точно был. Небольшой, и машины там в основном отечественные, но все-таки выбор имелся. Салон откроется не раньше девяти утра, а это значит, что у них есть время немного поспать.
Дом у Макара был небольшой, старый, с темной от времени шиферной крышей, с потрескавшимися и плохо побеленными стенами. Во дворе беспорядок, Никита предполагал, что и в доме такое же запустение. Но нет, в комнатах на удивление было чисто и обстановка вполне себе. Оказывается, к Макару через день приходила его мать. Сегодня ее быть не должно, а до завтра еще дожить надо…
Лариса выпила горячего чаю, легла в постель и скоро заснула. Никита налегал на крепкий кофе, поэтому спал он вполглаза, прислушиваясь к тому, что творится за окном. Забор с фасадной стороны штакетный, листва с деревьев и кустарников уже опала, поэтому «Шкода» была как на ладони. Но до девяти утра к ней так никто и не подошел. И во двор брошенного дома никто не наведался.
Утром после завтрака Лариса с Макаром отправились в автосалон, а Никита продолжил наблюдение.
Лариса вернулась к полудню, а Макар отправился в автоинспекцию оформлять машину. Купили они новенькую «десятку», но и ее Лариса сочла недешевым приобретением, бизнес-вумен в ней еще крепко сидела, жаль было зря потраченных, как она считала, денег.
Макар вернулся счастливый, с техпаспортом в кармане и госномерами на машине. Мало того, он нашел человека, который к завтрашнему дню обещал организовать ему всю необходимую для слежки технику. Это стоило денег, но на такое дело Лариса не поскупилась.
Шло время, а рыба в расставленные сети не заплывала. А утром следующего дня Макар отправился за «жучком» и «маячком», через пару часов привез и то и другое плюс ноутбук со специальной программой для слежения за объектом. Но и в тот день противник не дал о себе знать.
За «Шкодой» пришли, когда Никита уже потерял всякую надежду. За ней даже перестали следить, поэтому никто и не заметил, как она вдруг исчезла. Впрочем, хватились машину быстро, она еще не успела выехать из города, когда к ней прицепился хвост…
Глава 12
Мускулистые руки, широкие плечи, мощный торс, длинные сильные ноги… Да, фигура у парня действительно великолепная, и на лицо он смазливый. Но Михаила коробило от мысли, что в этого красавчика надо было влюбиться.
А ведь он потому и навещал его часто, что должен неровно к нему дышать. Именно так должен думать Ковшов, который заведовал охраной всего и вся и Михаила держал под присмотром.
Ковшов мужик основательный и работать умеет. Поэтому Аркаша сбежать не мог при всем желании. Во-первых, и в подвал дверь крепкая, и в комнату, и маленькое окошко под потолком забрано решеткой. А на ноге у Аркаши стальной обруч, к которому намертво прикреплена такая же цепь. И с этой цепи ему не сорваться при всем желании.
А еще Аркаша сидит на игле и всегда под кайфом, которого ему скоро перестанет хватать. Он рыл яму Ларисе и сам же в нее угодил. Михаил об этом позаботился. Он сам лично делал инъекции, выдавая это за заботу о благополучии пленника. И не забывал повторять, что убивать Аркашу не собираются. Дескать, от него хотят получить клятвенное обещание, что никогда и никому он не расскажет о несостоявшейся сделке с акциями. И не важно, что Аркаша давал эту клятву по два раза на день, перед каждым уколом… Михаил обещал ему, что еще чуть-чуть, и его выпустят на свободу. И Аркаша верил, хотя уже не очень-то и хотел уходить отсюда. Его ведь здесь неплохо кормят, и с наркотой без проблем…
С его дружками так не церемонились. Одного Михаил застрелил своей же рукой. Порядком выпил, взял в руку пистолет, ворвался в камеру и с ходу выстрелил парню в голову. Там его наизнанку и вырвало. И в коридоре он блевал до кровавой желчи.
Лелика тоже должен был убить он. Сам ведь назвался груздем, ему и пушку в руки… Но пистолет вывалился у него из руки, когда он вошел в камеру. И ноги назад понесли. Так бы и убежал, если бы на Ковшова не напоролся. Семеныч только усмехнулся, глянув на него, подобрал пистолет и у него на глазах застрелил парня.
Но все это уже в прошлом, совесть уже успокоилась, и Михаил даже осуждал себя за проявленное малодушие.
Он глянул на часы. Наконец-то его время вышло, и пора уходить.
— Ну, давай, до завтра!
Аркаша невменяемо махнул рукой и что-то промычал под нос. Он уже бороздит просторы своих миров, и ему ни до кого нет дела.
Подвал в гостевом доме как будто был создан для того, чтобы содержать в нем пленников. Возможно, Фоган и строил его именно с такой целью. И не комнаты здесь, а камеры, которые создавали тягостное ощущение. На улице сейчас холодно и сыро, но лучше два часа провести там, чем один — здесь.
Но из подвала так просто выйти не удалось. На входе Михаил столкнулся с Ковшовым. Семеныч посмотрел на него с колючей ухмылкой и спросил:
— Ну что, раскрутил?
Примерно такого вопроса Михаил и ждал, но его возмущение было искренним.
— Не понял?
— Ну, пацан смазливый, вдруг он в твоем вкусе…
— Думай, что говоришь! — сквозь зубы процедил Годовиков.
Он, конечно же, знал, что Ковшов стучит на него или Гудвину, или даже напрямую Пережогову, поэтому и окружил Аркашу вниманием. Герман Данилович должен был поверить в его влечение к мужчинам. И, скорее всего, уже верит.
— А что здесь такого? Активный — это нормально, в зоне за это не опускали, — снова ухмыльнулся Ковшов.
Когда-то он служил в спецназе, воевал в первую чеченскую, потом попал в зону, которая не могла не наложить отпечаток на его характер, и уже оттуда попал в команду к Гудвину. Там у него много таких, у которых и боевой опыт, и тюремный.
— Здесь не зона.
— Зона не зона, а хозяин у нас один… Тебе же сказали, не тянуть с этим, — кивнул Ковшов на дверь камеры, за которой балдел Аркаша.
— Я знаю. — Годовиков на мгновение изобразил душевные страдания, которые испытывает женщина, навсегда расставаясь с возлюбленным.
— Или ты ждешь, когда я это сделаю?
— Я сам все…
— Хватит того, что я подчищаю за тобой.
Действительно, Михаил и пальцем не шевельнул, чтобы избавиться от трупа парня, которого он застрелил. И Лелика хоронили без него.
— Я же говорю, сам все сделаю.
— Передоз ему сделай. Давай прямо сейчас. Некогда мне с ним тут возиться, людей раз-два и обчелся.
В подчинении у Ковшова было два человека, а после того как штатную придомовую охрану распустили, Гудвин добавил еще пару бойцов на усиление, которых сам же потом и забрал. Что-то не клеилось у него с Ларисой, с людьми вдруг возникли проблемы. Михаил не знал пока, что именно у него там происходит, но, похоже, Гурьянов преподал ему хороший урок.
Если так, то с Александрой ничего плохого случиться не должно. Если Лариса выйдет из-под удара, придется договариваться с Александрой, возвращать ей акции, а затем их же и выкупать. Для того и держат ее в постоянном напряжении, чтобы она не расслаблялась. Но Михаил и сам под прессом. Ощущение такое, что Пережогов пристально наблюдает за ним. Похоже, он все-таки подозревает в нем корыстный, опасный для себя интерес. Может, потому и позволил ему расправиться с тем же Бобом, чтобы получить на него компромат и тем самым повязать кровью. Если так, то Михаил зря старается, изображая свой интерес к Аркаше. А может, и не зря. Может, Пережогов уже и не сомневается в нем. Но даже в этом случае страшно начать свою против него игру… А вдруг все-таки представится такая возможность? Вдруг Пережогов лишится своих зубов? Вдруг все к этому идет?
— Да, я понимаю, дом большой, а людей мало… Но разве подкрепления не будет?
— Будет. Сегодня подъедут.
— А если нет? Вдруг проблемы возникнут?
— Какие проблемы?
— Ну, мы же знаем, за кем охотится Гудвин. Что-то не так у него пошло, да?
— Да, конечно, — заметно смутился Ковшов.
— Ну, может быть, — не скрывая своих сомнений, усмехнулся Михаил.
Он смотрел на Ковшова так, как будто тот был виноват в неудачах Гудвина. А раз виноват, значит, лох. А если лох, то нечего здесь выеживаться.
— Нормально там или нет, с твоим красавчиком нужно кончать по-любому.
— Я не тороплюсь.
Михаил боялся Пережогова, но все-таки стремился к сотрудничеству с Александрой. Пусть поступит от нее предложение, а он подумает… Но предложения не поступало. Она вроде бы и хотела от него чего-то, но на откровенный разговор не решалась. Поэтому и появилась у него мысль завести с ней разговор об Аркаше, намекнуть, что проблемы у парня. Александра попросит за него, тогда он спровоцирует ее на встречные условия. Может, тогда она и сделает предложение, от которого не захочется отказаться.
Он, конечно, сообщит Пережогову об этом разговоре, чтобы его потом не уличили в двурушничестве, но предложение от этого своей притягательности не утратит. А там будет видно, сможет он им воспользоваться или нет.
— Я тороплюсь.
— Может, ты сам этим и займешься?
— Ну, если дашь добро…
— Делай, как знаешь. — Михаил изобразил скорбный вздох.
Да, ему жаль расставаться с красавчиком, но раз это нужно в интересах дела, он готов пожертвовать своими пристрастиями.
На самом деле он был только рад избавиться от Аркаши. И очень здорово, что ему не придется марать об него руки.
Но и торопиться не надо. Вот когда вернется подкрепление, тогда пусть Аркашей и займутся. А пока он жив, Михаил вызовет на откровенный разговор Александру.
Впрочем, если Ковшов сделает Аркаше передоз прямо сейчас, это не помешает Михаилу завести о нем речь.
Домашний арест в золотой клетке. Куда ни кинь, всюду клин. Телефоны все отключены, охрана и прислуга распущены, дом под присмотром Годовикова и его людей.
— Что тебя смущает? Хочешь по дому голой ходить — пожалуйста, слово тебе никто не скажет.
— Ты хочешь, чтобы я голой по дому ходила? — усмехнулась Саша.
Годовиков постоянно находился где-то рядом, но в поле зрения попадался нечасто. Ковшов глаза намозолил, а этот, казалось, избегал ее. Ковшов смотрел на нее с вожделением, а Годовиков, похоже, не замечал в ней красивую женщину.
— Я хочу? Нет, голое тело — это свобода. Ты же не ходила по тюрьме голой, — усмехнулся он.
— Какая это свобода, когда твой Ковшов на каждом шагу?
— Ну, на твою половину он не заходит.
— Пусть только попробует!
Ковшов мужик нахальный и совсем не прочь был бы залезть к Саше в постель, но при этом она его не боялась. Человек он основательный, дисциплина для него не пустой звук, поэтому запретную черту переступать не станет. А для Саши он рылом не вышел, это и Годовиков понимает, и его начальство. Как ни крути, а она мультимиллионерша, и какой-то там Ковшов ей не ровня.
И Годовиков ей не ровня, хотя он куда предпочтительней, чем тот же Аркаша. Но Михаил игнорирует ее…
Но ведь и Аркаша когда-то притворялся бревном и к себе не подпускал, набивая себе цену… Может, и с Годовиковым та же история.
— Не попробует. Хотя ты и считаешь, что тебя здесь держат под арестом, но твоя личная территория неприкосновенна…
— Тогда что ты здесь делаешь? — усмехнулась Саша.
Действительно, Годовиков поднялся на второй этаж, зашел в гримерку, как Саша называла комнату, в которой обычно наводила красоту и одевалась на выход. Уголок женского мастера с вращающимся креслом, зеркалами, мойкой для головы, вибрирующая массажная кушетка, отлично вписывающаяся в богатый интерьер, гардеробные шкафы «Версаче» и примыкающая комната для хранения вышедших из моды одежных и обувных коллекций «от кутюр». Саша очень горевала, когда лишилась этой комнаты вместе с домом, зато сейчас она полная здесь хозяйка. Здесь, но, увы, не во всем доме.
Да и в этой комнате она чувствует себя ущербно: мастера на дом не вызовешь, по бутикам не прошвырнешься, и через Интернет ничего не закажешь, потому что ее лишили выхода в Сеть. Нет у нее связи с внешним миром, может, потому Годовиков и кажется желанным гостем. Да и вообще, мужчина он более чем — уверенный в себе, безупречно выдержанный, интересной внешности, стильный, ухоженный. И, главное, мог бы взять в свои руки бразды правления ее бизнесом. В принципе, ей вовсе не обязательно вникать в дела. Казино работает само по себе, отели замкнуты на одну фирму, дела в которой идут без хозяйского вмешательства, управление недвижимостью также идет в автономном режиме. Лариса держала руку на пульсе событий, и Саша должна заняться тем же, но как-то не очень хотелось вникать в процесс. Надо брать бразды правления, натягивать их, но ведь ее держат под домашним арестом, и это ли не оправдание…
Ей нравится эта золотая клетка, и она чувствует себя здесь певчей птичкой, никогда не знавшей свободы. И все-таки ей скучно, а Годовиков почему-то игнорирует ее…
И сейчас он смотрел на нее безучастно, но голос его дрогнул от волнения, когда он спросил:
— Считаешь меня своим тюремщиком?
— Почему ты так думаешь?
— Хочешь подкупить меня?
— А получится?
— Нет.
— А вдруг? — пристально посмотрела на него Саша.
— Ну хорошо, ты подкупила меня, что дальше?
— Я не хочу тебя подкупать… — Она подошла к нему и, раздувая ноздри, кончиком носа коснулась его шеи, и при этом нежно провела рукой по плечу. — Хороший у тебя одеколон. С феромонами. Пытаешься меня соблазнить?
— Я пытаюсь?
— А разве нет? Зачем тогда зашел ко мне? Но если пытаешься меня соблазнить, я тебя прощаю.
— Хорошо, допустим, я пытаюсь тебя соблазнить.
Годовиков уже не пытался скрыть свой интерес к этому разговору.
— Значит, у меня есть шанс. У меня есть шанс купить тебя за недорого.
— Купить?
— Мне мало тебя подкупить, я хочу тебя купить.
— За недорого?
— Хочешь поторговаться?
— Кто тебе такое сказал?
— Сама вижу…
— Я не продаюсь.
— И даже за обручальное кольцо?
— За обручальное кольцо? — Годовиков сделал движение, как будто собирался хватануть ртом воздух.
Саша лукаво улыбнулась. Ей нравилось наблюдать, как Михаил теряется под ее натиском. Такое удовольствие мог испытывать скульптор, сумевший обтесать гранитную глыбу с помощью простейших инструментов.
— Ты станешь моим мужем, получишь карт-бланш на мой бизнес.
— Это интересно. — Он пытался скрыть волнение, но это плохо ему удавалось.
— А спать со мной не интересно? — в ее голосе звонко прозвучал ехидный сарказм.
— Интересно, — на этот раз он совладал с собой и даже бровью не повел.
— Если мы с тобой переспим, значит, я тебя купила.
— За обручальное кольцо?
— Может быть.
— Хорошо, я получу карт-бланш на твой бизнес, что дальше?
— Поможешь мне вернуть наши акции. Как думаешь, нам нужно будет их продавать?
— Думаю.
— Не надо думать.
— Почему?
— Потому что я не лягу с тобой. Даже если ты этого захочешь. Ну, чего встал как истукан? Свободен!
Годовиков хотел что-то сказать, но, пересилив себя, повернулся к ней спиной и вышел из комнаты.
Саша торжествующе смотрела ему вслед. Мужчина он интересный, и, как ни крути, она к нему не ровно дышит, но ведь это будет слишком просто, если они переспят прямо сейчас. Пусть немного подумает, а ночью ему ничто не помешает заглянуть к ней в спальню. Вдруг она ему не откажет?
А ведь это действительно заманчивая идея, наплевать на «Совгоснефть» и вернуть акции себе. И очень хорошо, если Годовиков для этого созрел.
Глава 13
Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. На тот свет. Аркаша больше не нужен, и Ковшов может устроить ему передоз. Тем более что подкрепление из двух бойцов вернулось. На какой-то непонятной «Шкоде» приехали, откуда-то издалека. Правда, парни устали с дальней дороги, и Ковшов распорядился дать им отдых до утра. А завтра они займутся Аркашей или, может, его трупом, если укол будет сделан сегодня…