Вам не нужно стыдиться своего страха перед полетами. Это рациональный и совершенно естественный инстинкт, и я считаю, что все, кто утверждает, что никогда не испытывал страха перед полетами, — лжецы или глупцы.
Я не обижусь, если вы сделали вывод, что я противоречу сам себе. В главе 4 я категорически утверждал, что страх перед полетами иррационален. Сейчас я говорю, что страх перед полетами — это вполне рациональное и естественное чувство, и что все те, кто не страдают от него, — или лжецы, или глупцы? Нет, я говорю, что тот, кто никогда не боялся летать, или лжет, или глуп.
Вы можете счесть такое заявление несколько опрометчивым, особенно если вспомнить, что признанные эксперты в один голос утверждают, что только 20% из тех, кто летает на самолете, испытывают страх перед полетом. Тем не менее все согласны с тем, что этот процент может быть гораздо выше, потому что не каждый готов признаться в том, что боится полетов.
Анкета проливает некоторый свет на этот вопрос. Я спросил своего старого друга, знает ли он кого-либо, кто страдает от страха перед полетами. Он ответил: «Да, знаю. Это я». Его ответ удивил меня не только потому, что он не был похож на человека, который чего-либо боится, но и потому, что я дружил с ним уже более 40 лет, знал, что он регулярно летал, и тем не менее не имел ни малейшего представления о том, что он испытывает страх перед полетами.
Анкета показала, что его фобия не заставляет его стыдиться, чувствовать себя трусом, глупцом или неполноценным. Но тем не менее он понимал, что его страх иррационален. На мой вопрос: «В чем дело?» — он ответил:
«Многие люди рассказывали мне о том, какой удивительный полет они совершили. Очевидно, большинство людей находит полеты восхитительными, а вот со мной, наверное, что-то не так».
Мне пришло на ум, что во время моего так называемого периода мрачных предчувствий, я вряд ли мог бы описать какой-нибудь полет, как восхитительный. Тем не менее я часто говорил: «Я прекрасно долетел». Обманывал ли я? Нет, я просто имел в виду, что не было никаких задержек, не было качки, кресла были удобными, еда и обслуживание — отличными, и на этот раз мой багаж не выгрузили последним.
Очень важно не просто знать точное значение слов, но и понимать, в каком контексте они были сказаны. Все заядлые курильщики завидуют тем, кто курит от случая к случаю и утверждает:
«О, я могу обходиться без сигарет целую неделю, и это меня ни в малейшей мере не беспокоит!»
Заядлый курильщик слушает это заявление и думает:
«Ты просто счастливчик. Как было бы хорошо, если бы я тоже так смог!»
Однако если курильщик от случая к случаю станет говорить:
«Знаете, я целую неделю могу обходиться без моркови!»,
то вы начинаете думать:
«Странно, почему он мне об этом говорит. Зачем ему вообще нужно об этом сообщать?»
Смысл этого заявления в том, чтобы проинформировать вас, что морковь не представляет для него проблемы. Однако тот факт, что он находит нужным сказать вам об этом, искажает его сообщение и подразумевает абсолютно противоположное. Отчего курильщики гордятся тем, что они мало курят? Когда я увлекался игрой в гольф, я всем говорил о том, что могу играть часто, и мне все больше и больше хочется этого.
Те, кто мало курит, бравируют этим, потому что они хотели бы не курить вообще, и когда они заверяют, что могут целую неделю обходиться без сигареты, то на самом деле хвастаются — они и должны так делать, — потому что им приходится сдерживать себя, чтобы всю неделю не курить. Фактически они вам говорят, что сигареты для них — проблема.
Мне когда-то стыдно было признаваться в том, что я боюсь бокса, пауков и полетов. Я страдал и от других страхов, рассказать о которых после «промывания мозгов» мне мешало чувство стыда.
Мы никогда не узнаем, каков истинный процент людей, которые никогда неиспытывали страха перед полетами. Да это и не так важно. Но я абсолютно уверен, что тот, кто никогда не боялся летать, достоин жалости.
Могу ли я ожидать, что вы, читающий эту книгу только для того, чтобы освободиться от страха перед полетами, пожалеете того, у кого нет подобных фобий? Естественный инстинкт любого физически и умственно здорового человека — бояться полетов, а тот, кто никогда не испытывал этого, имеет серьезную проблему.
Если страх перед полетами — это естественный инстинкт, тогда каким образом методика Аллена Карра или, коли на то пошло, любой другой метод может изменить его?
Хотя это и естественный инстинкт, он все же иррационален. Глубокая часть плавательного бассейна инстинктивно отпугивает того, кто не умеет плавать, но как только вы научитесь плавать, этот страх теряет основу и поэтому исчезает. Однако если сбросить даже опытного пловца в воду в середине Атлантики, то, несмотря на все его умения, страх утонуть снова станет рациональным.
Вы когда-нибудь наблюдали, как птица поощряет птенцов совершить свой первый полет? Никто не сомневается, что для птиц летать — это природный инстинкт. В то же время очевидно, что даже птицы боятся своего первого полета. Здесь важно не насколько естественно для них летать, а безопасно это или нет. Признаемся, что наши естественные инстинкты говорят нам, что летать небезопасно.
Согласно моей методике, помогающей курильщикам бросить курить, я не трачу время, рассказывая им о том, что они уже и так хорошо знают; не привожу многочисленных и убедительных причин, почему им не следует курить. Я концентрирую внимание на реальной проблеме — устранении причин, которые заставляют их хотеть курить. Сейчас нам нужно не столько убедить вас, что летать безопасно, — вы это и так знаете. Наша реальная задача — устранить причины, которые заставляют вас верить в обратное.
Сейчас давайте детально рассмотрим, почему
ИЗНАЧАЛЬНЫЙ СТРАХ ПЕРЕД ПОЛЕТАМИ ЕСТЕСТВЕН И РАЦИОНАЛЕН.8. Изначальный страх перед полетами естествен и рационален
При подготовке своей анкеты я старался не думать о том, как можно было бы ответить на тот или иной вопрос, но обнаружил, что не делать этого невозможно. К моему удивлению, 67% участников опроса понимали, что страх перед полетами — это фобия, которая может быть определена как анормальный и иррациональный страх.
Однако, как я писал ранее, страх — это не враг, а друг. Я рассуждал о том, что страхи делятся на рациональные и иррациональные. Однако, строго говоря, страх, сам по себе, не может быть иррациональным. Страх — это предупреждение о надвигающейся угрозе, которое дает нам возможность ее избежать или устранить. Это — друг, и он очень нужен для нашего выживания. Если даже окажется, что реальной опасности не было, страх все равно рационален.
Приведу простой пример. Когда пойманный горилла-вожак впервые видит свое отражение в зеркале, он думает, что там его соперник, и проявляет такой же страх и такую же агрессию, как и при встрече с настоящим соперником. Его поведение вполне рационально. Но, когда зеркало для гориллы становится : привычным, он понимает, что оно не таит никакой угрозы. Если бы он продолжал реагировать на зеркало по-прежнему, его поведение было бы иррациональным. Но он не делает этого. Следовательно, страх — это лишь рациональная реакция на реальную или воображаемую угрозу. Когда вы узнаете, что угроза не имеет под собой основания, страх автоматически исчезает.
Вы можете поспорить:
«Я знаю, что полеты безопасны, и несколько раз летал, чтобы удостовериться в этом, но по-прежнему испытываю чувство страха».
Тот факт, что вы выдержали несколько полетов, сам по себе не доказывает, что полеты безопасны. На самом деле этот эксперимент может дать совершенно противоположный результат. Некоторые страдальцы обнаруживают, что чем больше они летают, тем хуже им становится. Если у вас остается страх перед полетом, то это происходит потому, что в глубине души вы все еще считаете полеты опасными или неприятными. Давайте посмотрим, что заставило меня поверить: только лжец или глупец не испытывает изначального страха перед полетами. Я буду опираться в основном, но не исключительно, на собственный опыт. Некоторые вещи, о которых я расскажу, возможно, не имеют к вам отношения. Возможно, вы знаете о каких-то дополнительных аспектах проблемы, которые характерны именно для вашего случая.
После трех миллиардов лет эволюции и естественного отбора инстинкты всех существ включают естественные страхи, которые помогают им выжить. Весьма важным для большинства созданий является страх высоты. Именно он не дает оперившимся птенцам выпасть из гнезда (тех, кто выпадает, обычно подталкивают другие птенцы), тот же страх заставляет нас быть осторожными, когда мы взбираемся по лестнице, потому что знаем, что упасть с высоты — значит получить телесные повреждения или даже умереть. Большинство нынешних реактивных самолетов летают на высоте приблизительно 10 км. Это довольно высоко. Вполне естественно, что мы должны испытывать чувство страха, когда летим, особенно, когда наши инстинкты говорят нам, что люди не могут летать. Для птиц летать — это нормально, они рождены с крыльями и весят совсем немного. Но наши естественные инстинкты не позволяют нам понять, каким образом огромная глыба металла весом в несколько тонн, к которой добавляется немалый вес топлива, пассажиров, команды и груза, может игнорировать законы гравитации. Если бы нам было предначертано летать, у нас были бы крылья.
Страх смерти. Предположим, двигатели заглохнут. Я могу припомнить, по крайней мере, два случая в моей жизни, когда во время поездки двигатель автомобиля просто переставал работать. Я не включаю сюда те случаи, когда машина не заводилась или кончался бензин. Однако при отказе двигателя автомобиля не было ни малейших признаков опасности, а следовательно, не было и страха. Но если внезапно заглохнет двигатель самолета, находящегося в воздухе, — вам конец!
Страх замкнутого пространства (клаустрофобия). Внутреннее пространство самолета может показаться вам несколько ограниченным, особенно если салон полон. Вы знаете, что чем выше вы поднимаетесь, тем меньше в воздухе кислорода, что кабина может разгерметизироваться, — и это усиливает ваш страх. Я никогда не страдал боязнью замкнутого пространства, но когда люки самолета закрылись, у меня появилось ощущение, которое я принял за клаустрофобию. Мне казалось, что я попал в ловушку. Ремень безопасности, который должен был уменьшить мое беспокойство, на самом деле только увеличивал его. Я понял, что не важно, какие испытания меня ждут, я не смогу выбраться, поскольку угодил в ловушку так же надежно, как если бы моя нога попала в медвежий капкан.
Однако существовало два момента, которые вызывали у меня еще больший страх, и я не знаю, какой из них хуже. Первый — во время двух этапов полета, которые я считал самыми опасными — взлет и посадка, — мне не разрешали курить. В то время я считал, что сигареты добавляют мне храбрости и уверенности, и лишиться их именно тогда, когда они мне особенно были нужны, было двойным ударом.
Конечно, я тогда не понимал, что курение не только не прибавляет уверенности и храбрости, но и подавляет их. Если вы курильщик, вам, вероятно, трудно будет в это поверить. Тем не менее это действительно так, я уже достаточно часто ссылался на мнения курильщиков; если же вы хотите знать, почему курение лишает вас уверенности и смелости, то вам нужно прочитать книгу «Легкий способ бросить курить».
Второй момент, вызывавший у меня ужас, состоял в том, что я совершенно не мог контролировать ситуацию. Моя жизнь находилась в руках не только какого-то беспечного усатого пилота, она зависела от механиков, инженеров и диспетчеров.
По иронии судьбы лекция по безопасности, прочитанная перед взлетом, не только не избавила меня от страхов, но, по существу, усилила их. Почему это вдруг стюардесса говорит о кислородных масках? Она явно ожидает, что самолет разгерметизируется. Хуже того, она ожидает, что он упадет! Для чего же еще она тогда подчеркивает, как важно знать, где находится ближайший выход? Мы собираемся не просто падать, но падать в море. Для чего еще нам нужны спасательные жилеты под сидениями?
Еще одним страхом был ПОЖАР! Пожар на суше — это тоже плохо, но как, скажите, пожарная команда доберется до вас на высоте более 10 км?
Но больше всего я боялся плохой погоды и турбулентности. Я всегда ненавидел ярмарочные аттракционы. Мысль о воздушных ямах, когда твои внутренности остаются на высоте 10 км, а самолет вместе с твоим телом за долю секунды проваливается на несколько километров вниз, была моим самым худшим кошмаром.
Кроме воздушных ям, которые, кстати, на самом деле не существуют, все упомянутые выше страхи естественны, рациональны и присущи нашему организму. Вдобавок к нашим инстинктивным страхам, мы с рождения подвергаемся массированному «промыванию мозгов». Я родился в 1934 году, и впервые узнал о полетах во время битвы за Англию[9]. Жизнь летчиков тогда измерялась неделями. Враждующие стороны пытались подстрелить и сбить друг друга, и у меня не осталось впечатления, что полет — это самый безопасный способ передвижения. В наши дни никому не нужно сбивать самолет в небе, однако есть террористы, которые только и думают о том, чтобы заложить в него бомбу.
В ту пору, когда я начинал летать, коммерческие полеты находились в стадии становления. Я не могу сказать вам, какова была реальная статистика катастроф, но я действительно считал, что игнорирование закона всемирного тяготения весьма рискованное занятие. Прошло уже более 40 лет с тех пор, как человек впервые отважился отправиться в космос. За эти годы космических катастроф произошло относительно немного, но я все еще считаю полет на Луну весьма опасным предприятием, и вам пришлось бы заталкивать меня, вопящего от страха, в ракету, чтобы туда доставить.
Однако самое разрушительное воздействие на наше сознание, усиливающее наши естественные и инстинктивные страхи, оказывают средства массовой информации. Если им верить, то получается, что каждый день где-то на земном шаре самолеты только и делают, что падают с неба, разбиваются в горах, сталкиваются друг с другом; что у них кончается топливо, они делают вынужденную посадку на воду в океане, будучи захваченными или сбитыми террористами; что возникают усталость металла или механические поломки; что самолетами управляют алкоголики, наркоманы или плохо обученные команды; что при техобслуживании используются бракованные детали; что самолеты сбиваются с курса, попадают в ураганный поток ветра или в них ударяет молния; что им угрожает обледенение, стаи птиц, пыльные бури или плохие погодные условия.
Многие голливудские фильмы об авиакатастрофах, которые, как предполагается, частично опираются на факты, в подробностях повторяют мифы средств массовой информации. Уверен, что вы понимаете, о чем я говорю. У капитана команды семейные проблемы, и он не может по-настоящему сконцентрироваться на полете. Второй пилот — скрытый алкоголик, который постоянно отлучается, чтобы незаметно глотнуть из своей фляги. Старшая стюардесса — нимфоманка, получившая это место только благодаря налоговым инспекторам. У авиадиспетчера проблемы с наркотиками. Один из пассажиров — террорист, и он заложил в самолет бомбу. Другая пассажирка — на восьмом месяце беременности и вот-вот родит.
Третий пассажир, как обнаружилось, страдает от весьма заразной болезни, и если он не получит нужных медикаментов, то все западное сообщество будет инфицировано. Аэропорт прибытия самолета, как и все другие аэропорты в радиусе 800 км, окутан густым туманом, а приборы показывают протечку в топливном баке. В этот момент выходит из строя двигатель номер один, а несколькими минутами позже — двигатель номер два. И в довершение всего перестает действовать гидравлика, а шасси самолета не удается выпустить.
Несомненно, вы думаете, что я преувеличиваю. Да, это так. Но то же самое делает и Голливуд. Дело в том, что все вышеописанное потенциально возможно. Практически все ситуации, которые я перечислил, действительно возникали во время какого-нибудь рейса. Не имеет значения, что шансы на подобное совпадение во время одного полета практически равны нулю.
Все дело в том, что мы подпадаем под влияние этих фильмов. Фактически, когда мы смотрим их в безопасной обстановке нашей гостиной, то в облегченном варианте переживаем те же волнения, что команда и пассажиры самолета. Когда капитан, в конце концов, совершает чудо и сажает самолет, мы вместе со всеми освобождаемся от напряжения, и нам, как и пассажирам из фильма, хочется приветствовать героя аплодисментами.
Когда я лечу курильщиков, людей, страдающих ожирением, алкоголиков, наркоманов или тех, кто испытывает страх перед полетами, то фактически стараюсь избавить их от страха. В клиники, где избавляют от никотиновой зависимости, наши пациенты прибывают на разных стадиях состояния паники; как и люди, боящиеся летать на самолетах, они не хотят признаваться в своих страхах, хотя для нас они совершенно очевидны. Важная часть моей методики состоит в том, чтобы заставить их расслабиться, и в этом случае нет лучшего способа, чем юмор. Однако на тех, кто боится полетов, даже шутка, как правило, производит подавляющее впечатление.
«Два ирландца возвращаются самолетом в Дублин. "Бип" — раздается сигнал оповещения: "Если вы потрудитесъ выглянуть в окно по правому борту, то замети-, те, что правый двигатель больше не работает. Однако не стоит волноваться. Вы находитесь на самолете "ТриСтар"[10], у него три двигателя, он может безопасно лететь и приземлиться даже на одном двигателе. Однако потеря мощности означает, что полет продлится на 30 минут дольше". Через 30 минут снова раздается "Bun": "Если вы потрудитесь выглянуть в окно по левому борту, то заметите, что левый двигатель тоже сломался, но, как я уже объяснял ранее, у нас нет причин для беспокойства, этот самолет может вполне надежно приземлиться на одном двигателе. Однако полет задержится еще на 30 минут". Один из ирландцев поворачивается к другому и говорит: "Надеюсь, что третий двигатель не сломается, иначе нам придется торчать здесь всю ночь"».
Вначале я должен извиниться перед всеми ирландцами. В свое оправдание могу только сказать, что этот анекдот мне был рассказан ирландцем. Когда я услышал его, мне захотелось удостовериться в том, что «ТриСтар» действительно может летать и приземляться на одном двигателе. Зачем же этому самолету три двигателя, если ему нужен только один? Анекдот также предполагал математическую возможность того, что оба двигателя выйдут из строя один за другим в течение получаса.