Второй пилот сел на свое место и отмашкой руки показал вперед, в непроглядную темень. Вертолет летел на малой скорости, слегка завалившись набок, – кружил, постепенно уменьшая диаметр поиска, но все равно ничего разобрать внизу было невозможно, ночь безлунная, слепая и оттого будто бы угрожающая. Первый пилот не оборачивался, словно не чувствовал за спиной присутствия людей.
– Что случилось? – спросил из-за плеча старший лейтенант Вадимиров.
– Промахнулись… – Семарглов ответил не оборачиваясь.
– Прожектор? – с пониманием поинтересовался Вадимиров.
– Придется…
– Хреново…
– А куда денешься! – второй пилот, оказывается, давно научился слышать в этом шуме и ответил за Василия Ивановича.
Прожектор загорелся, казалось, сам собой. Сильный луч направился к земле под углом в сорок пять градусов и начал пошевеливаться, рыская по камышу из стороны в сторону. И только потом по шевелению плеч первого пилота стало заметно, что именно он управляет прожектором.
– Это не опасно? – прокричал из-за спин подполковник Яцко.
– Летать всегда, товарищ подполковник, опасно… – ответил Вадимиров. – А с прожектором в ночи опасно вдвойне…
– А на войне летать тем более… – добавил и Семарглов. – Тем более с прожектором…
Поиск продолжался около пяти минут, пока, наконец, в луч не попал сначала один вытянутый язык прогалины, лишенной камышовых зарослей. Пилот среагировал, вертолет круто качнуло в сторону, но луч за язык зацепился, словно намертво прилип к нему. А уже через минуту нашлась и вся прогалина.
– Это точно то место? – прокричал вопрос подполковник.
– Других пролысин здесь нет… – резко ответил первый пилот, но и после этого не обернулся.
Вертолет земли не коснулся. Выпрыгивали с высоты пары метров, без проблем, и сразу, один за другим, выходили из зоны продуваемости винта. Первым машину покинул старший лейтенант Вадимиров. Последним старший лейтенант Семарглов.
– Забирать вы будете? – на прощание спросил он пилота, стоящего рядом с распахнутым выходным люком.
– Мы… Другие тоже промахнуться могут…
Василий Иванович сделал рукой прощальный жест и выпрыгнул в темноту…
* * *– В пустыне, как в горах, компас тоже может давать отклонение… – сказал Вадимиров, когда Василий Иванович в очередной раз остановился, чтобы дать успокоиться стрелке компаса. Стрелка никак не желала спокойно смотреть туда, куда ей полагается, постоянно подрагивала и слегка «плавала».
Семарглов начал нервничать. Не только его компас, закрепленный прямо на планшете с картой, вел себя так странно, но и компас Вадимирова. Подполковник Яцко компаса с собой, конечно же, не имел, но нервничал, похоже, больше двух старших лейтенантов, вместе взятых. Искомый кишлак должен быть уже где-то совсем рядом, но камыш закрывал обзор, и можно было пройти рядом с крайним домом, не заметив его.
– Надо по луне ориентироваться, – подсказал подполковник. – Где луна была, когда мы высадились?
– Совсем не в том месте, в котором сейчас находится, товарищ подполковник, – стараясь не быть грубым, ответил Семарглов. – Ориентируясь по солнцу, можно определить юг, если вы, конечно, не на экваторе. А ориентируясь по луне, мы получим только район, в котором будем вынуждены блуждать…
– Кроме того, когда мы высаживались, луну не было видно, – добавил Вадимиров.
– Сквозь облака просвечивала… – не согласился подполковник.
– Только размытым пятном. Щеткин! – громко позвал Вадимиров.
Ефрейтор вышел из середины строя и подбежал, придерживая рукой чехол от оптического прицела.
– Делаем «пирамиду», – Вадимиров обращался явно не к старшему по званию, а к Семарглову. – Четыре человека внизу, два на них, Щеткин сверху… Пусть «прострельнет»… Мне показалось, где-то вдалеке собака гавкнула…
Семарглов сделал знак рукой идущим рядом солдатам. «Пирамиду» под руководством Вадимирова соорудили быстро, хотя и была она не слишком устойчива. Взобравшись наверх, Щеткин снял с прицела чехол и подключил прибор ночного видения. Оглядывать окрестности, слегка пошатываясь, было не совсем удобно. Но ефрейтор умудрился равновесие удержать.
– Есть что-то… Сейчас рассмотрю… Есть, точно… Пара километров от нас…
Он протянул вперед длинный ствол винтовки, используя ее вместо указки, и чуть не свалился с чужих покачивающихся плеч.
– Вперед! – скомандовал Семарглов. – Уже опаздываем…
Отставание от расчетного графика, выверенного оперативным отделом штаба, составляло уже около полутора часов. И потому старший лейтенант Семарглов сам возглавил группу, чтобы задать соответствующий темп. Но не забыл при этом показать глазами Вадимирову на подполковника Яцко, чтобы тот присматривал за особистом. Как оказалось, сделал он это не зря, потому что уже через несколько минут темпового марша через камыши подполковник начал задыхаться и отставать.
– Товарищ подполковник, – строгим шепотом предупредил Вадимиров, – солдаты смотрят…
Яцко понял, о чем речь, и собрал в кулак волю, чтобы не заставлять подгонять себя. Но это обошлось ему дорого. Нетренированные ноги стали ватными и отказывались повиноваться.
Уже на подходе к кишлаку, когда миновали камыш и вышли на невысокие песчаные барханы, Вадимиров переглянулся с ефрейтором Щеткиным, взглядом передавая наставническую эстафету, полученную от Семарглова, и поспешил вперед, чтобы догнать командира взвода. Семарглов и сам уже остановился как раз на нужной дистанции от ближайшего дувала[13] и поднял над головой смоченный слюной палец – проверял, с какой стороны дует ветер.
Ветер дул со стороны кишлака, следовательно, собакам трудно было поймать запах и уловить звук. Хотя бы в этом повезло. Наблюдение длилось не слишком долго, поскольку в график все еще не вошли.
– Я гляну, пожалуй… – предложил Вадимиров.
– Давай… – Семарглов согласился.
Старший лейтенант ушел в темноту, взяв с собой только арбалетчика. Ждали их, казалось, бесконечно долго.
– Что-то случилось… – мрачно предрек подполковник Яцко.
Семарглов не отреагировал, чтобы не показаться грубым, хотя фраза о вороньих вокальных способностях вертелась у него на языке. Но отвечать и не пришлось, потому что две тени, незаметно приблизившись, поднялись с земли совсем недалеко и быстро, чуть-чуть пригнувшись, заспешили к группе. Семарглов поднялся навстречу первым, за ним остальные. Но Вадимиров сделал рукой указующий жест и даже не остановился. Весь мрачный вид старшего лейтенанта говорил, что он узнал нечто важное. Группа, соблюдая тишину, двинулась за ним. Только снова оказавшись рядом с камышами, командир взвода разведки остановился, поджидая Семарглова. Подполковник Яцко тут же оказался рядом.
– Это иранская сторона… – сообщил Вадимиров. – Давай карту!
Семарглов и без того уже развернул планшет. Слабый луч фонарика, прикрытый офицерскими спинами от взгляда со стороны, порыскал по условным обозначениям.
– Там у костра во дворе сидят трое пограничников. Капрал и двое рядовых…
– Здесь нет погранпоста, – сказал Яцко. – Может, мы не туда вышли?
– Наряд пришел… Остались здесь ночевать. В сарае, похоже, кони… Копытами, слышно, бьют… Селение то самое. И магазин, и флаг над административным зданием…
– Это не ориентиры, – не согласился подполковник. – Если мы не туда вышли, мы можем не найти обратную дорогу… Вертолеты долго ждать не будут…
В его голосе откровенно прозвучали нотки беспокойства.
Семарглов провел фонариком по карте.
– «Не туда» мы могли выйти только на сорок километров выше… Там, кстати, и камышей нет…
– Мало ли… Эти карты… – подполковник не мог успокоиться.
Вадимиров коротко глянул на него.
– Мы вышли туда. Афганский кишлак виден с окраины. Там тоже костер горит… Мы прошли до самого костра. И уже оттуда вернулись.
– Вы что, на реактивном самолете летали?.. – подполковник высказал свое недоверие, чувствуя, что и ему не доверяют. По крайней мере, не желают считаться с его мнением.
– Мы передвигались так, как должен уметь передвигаться каждый участник боевой операции спецназа, – ответ Вадимирова уже прозвучал откровенным намеком на недавнее отставание подполковника во время марша.
– Где проходим? – словно бы не замечая присутствия подполковника, спросил Семарглов командира взвода разведки.
Вадимиров показал пальцем маршрут.
– Вперед! – скомандовал Василий Иванович, не глядя на Яцко. – Иди направляющим…
– А что там у костра? – спросил все-таки подполковник, желая показать, что он тоже не пустое место и иногда умеет думать.
– У костра там, товарищ подполковник, скорее всего, дрова… – уже уходя, ответил Вадимиров очень серьезным тоном…
* * *Показалось, что все неурядицы, начавшиеся с того, что вертолет «промахнулся» с местом высадки, остались позади. Кишлак найден, можно делать свое дело. Теперь все должно идти своим чередом. Но костер на окраине кишлака заинтересовал, естественно, не только подполковника Яцко. Семарглов, едва увидел чахлый костерок, несколько раз поднимал бинокль, понимая, что дрова в пламя кто-то должен подкладывать. Но никого увидеть не сумел. Тем не менее Вадимиров вел группу прямо на пламя и только в двух десятках метров свернул в сторону. Теперь уже и Василий Иванович даже без бинокля увидел, что рядом с костром лежат собака и человек. Без движений лежат. Не в тех позах, в которых спят…
– У костра там, товарищ подполковник, скорее всего, дрова… – уже уходя, ответил Вадимиров очень серьезным тоном…
* * *Показалось, что все неурядицы, начавшиеся с того, что вертолет «промахнулся» с местом высадки, остались позади. Кишлак найден, можно делать свое дело. Теперь все должно идти своим чередом. Но костер на окраине кишлака заинтересовал, естественно, не только подполковника Яцко. Семарглов, едва увидел чахлый костерок, несколько раз поднимал бинокль, понимая, что дрова в пламя кто-то должен подкладывать. Но никого увидеть не сумел. Тем не менее Вадимиров вел группу прямо на пламя и только в двух десятках метров свернул в сторону. Теперь уже и Василий Иванович даже без бинокля увидел, что рядом с костром лежат собака и человек. Без движений лежат. Не в тех позах, в которых спят…
Вадимиров не зря брал с собой арбалетчика…
Через кишлак прошли быстро – не велико расстояние. Нужный дом, стоящий особняком и отличающийся от всех остальных конфигурацией – остальные дома квадратные, и только искомый стоит в форме буквы «Г», – нашли быстро. Семарглов выставил посты, окружение вокруг дома и попробовал на прочность дверь. Заперта изнутри на засов, не на замок. Засов, скорее всего, деревянный, держится неплотно, но не громыхает при шевелении. Семарглов переглянулся с Вадимировым. Тот кивнул, отступил на шаг и на громком выдохе резко ударил ногой. Дверь вылетела вместе с петлями. Остальное было выполнено технично и очень быстро. Не слишком большое помещение за секунды оказалось захваченным. Единственный человек, оказавшийся в доме, был поднят с пола, где спал на нескольких толстых одеялах, и оторопело смотрел одним глазом, поскольку второй глаз вместе с головой у него был перевязан. Сейф найден в этой же комнате, вскрыт ударом приклада по висячему замку. Все документы перекочевали в подготовленный заранее мешок. И – на выход вместе с пленником, все еще не сообразившим, что происходит…
И только когда группа захвата оказалась во дворе, со стороны улицы, где был выставлен пост, раздались сначала две короткие очереди, потом еще сразу три. На посту оставались два бойца. Значит, стреляли не только они.
– Выводи группу, – скомандовал Семарглов Вадимирову. – Первое отделение, за мной…
И заспешил к месту перестрелки не напрямую, а через ближайшие дворы.
Там, на улице, уже развернулся настоящий бой. Отход первого поста, который не в состоянии был сдержать атаку, прикрывал пост следующий. Штабные данные, очевидно, оказались неверными. Конечно, в кишлаке не остались основные силы, и потому на окраинах не были выставлены посты, тем не менее душманов, способных держать оружие, оказалось значительно больше, чем предполагалось. Не меньше двух десятков «духов» в темноте улицы перебегали от дувала к дувалу, приближаясь к основному месту событий. И четыре человека, выставленные на улице на двух постах, не могли, конечно, сдержать их. Хорошо еще, что местность вокруг пустынная, следовательно, и улицы не изобилуют растительностью. Каждый наступающий был хорошо виден. И Семарглов, оказавшись с десятком бойцов сбоку от наступающих, пропустил их на десяток метров и сзади начал обстрел, сам прикрываясь дувалом ближайшего двора. Это сразу же поставило «духов» в невыгодное положение. Оказавшись запертыми на замкнутом пространстве улицы, под обстрелом с двух сторон, они сразу потеряли несколько человек, но не растерялись и очень быстро переместились в ближайшие дворы, скрытые такими же невысокими дувалами. Таким образом, бой мог бы принять позиционное положение и задержать отход, если не выполнить его сразу.
– Отходим… Все отходим… – громко крикнул Василий Иванович. Так громко, чтобы слышно было и на постах. И по коротким очередям сразу понял, что солдаты выполняют команду, прикрывая один другого.
Отходили организованно. Без паники, без ненужной торопливости, способной внести неразбериху в действия. Еще дважды вступив в перестрелку с «духами», Василий Иванович вместе с первым отделением своего взвода сумел соединиться с уличными постами и на окраине кишлака уже встретил остальных, поджидающих командира недалеко от камыша, подступающего здесь к кишлаку достаточно близко.
– Потерь нет? – поинтересовался подполковник Яцко.
Ему никто не ответил, поскольку подполковник не спрашивал никого конкретно. А Семарглов уже смотрел в планшет, сверяя показания стрелки компаса со своими ощущениями.
– Туда… – показал рукой Вадимиров.
– Туда… – согласился Василий Иванович.
12
Майор Солоухин проснулся сразу, услышав единственную автоматную очередь. Его палатка стояла в центре городка и достаточно далеко от постов. Тем не менее, проснувшись, он сразу сориентировался и даже определил, с какой стороны сквозь сон слышал стрельбу.
Офицеру спецназа собраться – дело нескольких секунд. Автомат, как полагается, с собой… Мимо, в ту же сторону направляясь, пробегал передвижной патруль мотострелков, занимающих палатки чуть левее. Мотострелки, занятые в боевых операциях гораздо реже спецназовцев или десантников, расположившихся правее, обычно несли караульную службу в городке и по его периметру, не считая гарнизонного караула в городе. Солоухин быстро догнал патруль и на ходу спросил капитана хриплым спросонья голосом:
– Что опять случилось?
– Стреляли… – Сакраментальная фраза показала, что офицер патруля сам пока ничего не знал. – Общей тревоги не было…
– Одну ночь – пожар, в следующую ночь – стрельба… Не слишком ли много… – тренированность и сильные легкие позволяли Солоухину ворчать на бегу.
Городок не настолько велик, чтобы можно было устать, пересекая его. Через пару минут патруль и Солоухин уже оказались у места событий. Там, в стороне от столба с осветительным фонарем, замерев в выжидательных позах и выставив в стороны автоматы, пока стояло только два солдата-мотострелка, часовые, и кто-то лежал у их ног. Но и с другой стороны, как Солоухин сразу заметил, тоже приближался патруль. Из ближайших палаток выскакивали солдаты-спецназовцы. Тоже вооруженные, как и их командир, но среагировавшие на стрельбу с легким опозданием, поскольку привычно дожидались команды общей тревоги, которой так и не последовало.
Все сошлись одновременно. Солоухин оказался старшим по званию и потому первым спросил:
– Что произошло?
Хотя спрашивать это и не надо было. Человек в афганской одежде лежал у ног часовых в луже собственной крови, но был, несомненно, еще жив.
– Бежал из городка… – часовой, молодой веснушчатый парнишка, был испуган. Должно быть, ему впервой было вот так вот стоять рядом с кем-то, кого ты только что подстрелил. – На команду не отреагировал, товарищ майор… Я дал очередь… Там еще второй был… Он вернулся… В сторону палаток, туда, к десантуре… Темно… Я уже не стал стрелять… И там палатки…
Солоухин повернулся в сторону офицера патруля:
– Объявить общую тревогу… Искать убежавшего… – и наклонился над афганцем. – И врача вызвать…
Афганец все еще был жив. Часовой смотрел на раненого широко раскрытыми глазами, словно бы удивляясь делу своих рук. Казалось, он готов всхлипнуть.
– Не переживай, сынок, – Солоухин положил руку рядовому на плечо. – Ты вел себя правильно. Мы на войне…
Врач сам оказался рядом – поспешил на шум. Двухметровый гигант, майор медицинской службы Виктор Юрьевич Гагарин, по прозвищу Доктор Смерть, сын Юрия Гагарина, но совсем не космонавта, участник многих операций спецназа.
– Посмотри, Виктор Юрьевич… – распорядился Солоухин.
– Посветите… Темно здесь…
Гигант склонился над раненым, осторожно перевернул его на спину. И почти сразу же выпрямился. По лицу можно было прочитать вывод, который медик подтвердил и словами:
– Подключичная артерия перебита. Внутреннее кровоизлияние. С такими ранами не живут… По крайней мере, в наших условиях операция бесполезна… Только мучить парня…
Еще раз наклонился майор Солоухин, даже на колено встал, чтобы всмотреться в лицо и в глаза, открытые и безмятежные, никак не показывающие страдания. Пальцем вытер струйку пены, смешанной с кровью, стекающую из губ.
– Знает его кто-нибудь?
Никто майору не ответил. Рядом оказался старший лейтенант Николаев, штабной переводчик.
– Ты кто? – спросил на пуштунском языке.
Афганец едва слышно что-то ответил и закрыл глаза.
– Что он сказал? – поинтересовался Солоухин.
– Сказал, что святой имам будет благодарен ему…
– Он умер… – констатировал Доктор Смерть.
– Отправился к имаму Мураки… – скорее сам себе, чем кому-то, добавил майор Солоухин.
Военный городок тем временем ожил. Поднятый по тревоге гарнизон зашевелился и зажужжал, как потревоженный пчелиный улей. И точно так же готов был среагировать на любую опасность. Весть уже облетела всех. Убежавшего афганца искали все – в палаточном городке спрятаться негде. Разве что под кроватью в одной из палаток. Но результата поиск не дал. Впрочем, покинуть городок тоже несложно. Следует только быть осторожным при прохождении зоны постов. Но посты только с трех сторон, перед забором. С четвертой стороны – штабной городок, уже не палаточный. Там же дома, где живет обслуживающий персонал, складские помещения.