– Тормози-ка, пожалуй…
– Рано. Мы здесь под обстрелом сверху. Вон та скала… Прикроет… Под ней встану… – Семарглов уже научился быстро оценивать обстановку и выбирать наиболее удобную позицию.
Горные дороги, особенно затяжные подъемы, сложны для двигателей машин всегда. И потому «уазик» еле-еле взбирался, приближаясь к грузовику, казалось, без сомнения и опасения. Однако, когда машина поравнялась с красноватой, искрящей на солнце слюдяными жилами скалой, Василий Иванович круто повернул вправо, чуть «газанул», преодолел основательную яму и занял место прямо под каменной громадиной. И двигатель тут же заглушил.
– Они будут ждать, когда мы выйдем… – сказал Доктор Смерть, возвращая «переговорку» себе и передергивая затвор пулемета. – А мы не будем ждать, когда они выйдут… Первый, мы на позиции. Живых поблизости не наблюдаем. В нас пока не стреляют, берегут на десерт. Позади оставили красный пикап. Там кто-то под тентом, похоже, прячется. Если догоните, берите их без сомнения…
– Я – Первый, – отозвался майор Солоухин. – Осторожнее… Не высовывайтесь… Мы скоро…
– Наоборот, – ответил Доктор Смерть. – Я высунуться хочу. У меня реакция хорошая. Если что, залягу. В машине я с пулеметом не развернусь…
– Может, лучше нас дождаться?
– А если мы раньше дождемся красный пикап?.. Не-ет, командир… Лучше начать сразу…
– Действуй по усмотрению…
Доктор Смерть положил «переговорку» рядом с рычагом переключения передач, удобнее перехватил свой пулемет и открыл дверцу, выглядывая из-за нее. Рядом с грузовиком никакой реакции заметно не было. Тогда Доктор вышел совсем, постоял, шагнул влево и приложил к глазам ладонь, чтобы лучше видеть.
– А-у-у… Есть кто, матерь вашу, живой?
Желающих отозваться на призыв не нашлось.
– Приготовились… – скомандовал Гагарин негромко, чтобы слышали только свои. – Под тентом шевеление. Будто стволы уперли. Ждут момента или команды…
Он поднял пулемет и, как отмахнулся, дал хлесткую очередь от пояса, разрывая пулями верх тента. Осторожно, на всякий случай, стрелял, не зная еще, кто там, чуть ниже, прячется. Тяжелый пулемет в руках гиганта вовсе не выглядел тяжелым, и не бросало его в сторону, как бросает при стрельбе с рук у человека обычных габаритов. И это давало возможность вести стрельбу почти прицельную.
Но если стрельба началась, обычно она находит себе отклик. Таков закон войны, и следует быть человеком со стальными нервами, чтобы не обнаружить себя, когда в тебя стреляют. «Духи» стальными нервами, как показала действительность, не обладали. Тент прорвался сразу в нескольких местах, из прорывов высунулись приготовившиеся к бою автоматные стволы, но такой большой и тяжелый даже при взгляде издали Доктор Смерть среагировал моментально. Не успела раздаться первая встречная автоматная очередь, как он уже отпрыгнул в сторону и почти с удобствами устроился за большим валуном, привалившимся к скале. Пулемет, естественно, сразу же на валуне и устроился – тоже с удобствами.
– Пошла, родимая… – крикнул Доктор и дал несколько очередей ниже тента, разламывая деревянные борта грузовика. Полетели щепки, но за бортами, должно быть, были готовы к такому методу стрельбы и загодя наложили мешки с песком, потому что ни одна из автоматных очередей не прервалась «на полуслове».
Первые пули ударили и в «уазик», с мокрыми шлепками пробивая ветровое стекло там, где сидел старший лейтенант Семарглов, – защитили бронежилеты, не зря старались. Сам же Василий Иванович первым из оставшихся выскочил наружу, упал плашмя и сразу закатился плечом под машину, впрочем, не слишком глубоко. Семарглов все сделал правильно. Постарайся он забраться глубже, его бы просто придавило, потому что пули тут же продырявили покрышку, и «уазик» осел. Старший лейтенант слегка брезгливо передернул плечом и дал несколько своих фирменных очередей в два патрона. Причем стрелял, как обычно, прицельно и убедился, что попал. Один из стволов душманов дернулся, стремясь свалиться за борт, но зацепился рожком за тент и остался висеть так. Пользуясь активным прикрытием со стороны Доктора и Семарглова, покинули «уазик» и остальные.
Старший лейтенант Вадимиров сразу подтолкнул радиста Савельева к скале:
– Прижмись и настраивайся… Выходи на штаб, докладывай про засаду…
Младший сержант не слишком опасливо посмотрел в сторону грузовика, дал единственную короткую очередь, впрочем, не прицельную, просто чтобы атмосферу боя почувствовать, потом продвинулся дальше под скалу, так чтобы стрелкам его видно за камнями не было, и стал вытаскивать из чехла-рюкзака рацию.
Сам Вадимиров со снайпером ефрейтором Щеткиным занял позицию позади «уазика». Судя по времени, боевая машина пехоты не должна была успеть к пикапу, а сам пикап уже должен был вот-вот появиться из-за поворота.
Так все и произошло.
Но едва пыльно-красная машина вышла на прямую дорогу, тут же хлестко выстрелила снайперская винтовка. Даже невооруженным глазом было видно, как ткнулся лицом в руль водитель пикапа. Машина резко сбросила скорость и медленно двигалась в сторону крутого долгого склона. Вот-вот готова была загреметь всеми железяками, скатываясь под уклон. Но рядом с водителем кто-то уже сидел, и к тому же не спящий. И этот кто-то перехватил руль и сумел вывернуть его в сторону отвесной стены. Там пикап, чуть-чуть до стены не доехав, ткнулся в камень, попавший под колесо, и встал окончательно. Скатиться назад, когда в коробке передач включена скорость, он не мог. Может быть, человек рядом с водителем в дополнение и «ручник» натянул. Но теперь машина стояла на месте, а пять человек уже перебегали дорогу, чтобы занять позицию. Однако позицию заняло только трое. Одного остановил старший лейтенант Вадимиров, второго снайпер, но дальше продолжать обстрел смысла не было, потому что из-за поворота уже показалась БМП со спецназовцами. Капитан Топорков даже при движении по горной дороге сумел разогнаться до предельно возможной скорости, и узкие гусеницы, вгрызаясь в дорогу, вырывали из покрытия куски каменистой почвы.
Просчитав ситуацию, Вадимиров вместе со Щеткиным, не обмолвившись ни словом для согласования, сразу развернулись, чтобы стрелять уже в грузовик. В грузовике бойцов было, видимо, больше, чем в пикапе. Сначала одни сменяли других у борта, потом четверо выпрыгнули с борта противоположного и залегли под машиной. Вести прицельную стрельбу при такой интенсивности огня невозможно ни с одной, ни с другой стороны. Дистанция слишком коротка – от силы пятьдесят метров! – чтобы позволить себе высовываться из-за укрытий больше чем на долю секунды. И даже признанному специалисту по прицельной автоматической стрельбе Семарглову больше не удавались фирменные короткие очереди, хотя ему казалось, что он «положил» кого-то из тех, что залегли под машиной. Но так бой мог бы затянуться до вмешательства иных сил, и неизвестно было, чья подмога подоспеет быстрее. Причем неизвестно было, как себя вести, если подоспеет, скажем, часть регулярной афганской армии.
Но вопрос решила боевая машина пехоты. Расстреляв внизу трех оставшихся «духов», она стремительно приближалась к «уазику». Одного выстрела легкой пушки, совершенного с ходу, хватило, чтобы разворотить борт грузовика. «Духи», кто не пострадал от пушки, стали выпрыгивать из кузова. Им, естественно, было не до стрельбы. А спецназовцы, наоборот, момент не могли не использовать и теперь уже, воспользовавшись паникой среди душманов, стреляли прицельно и не торопясь спрятаться после очереди.
Но дело было уже сделано и без того…
6
В плен захватили четверых. Двое из них оказались ранены, и Доктору Смерть нашлась работа. Но с перевязкой он покончил быстро. И даже сделал каждому из раненых по уколу парамидола из шприц-тюбиков, чтобы не сильно страдали от боли. Время терять не хотелось, потому что, как изначально предполагал майор Солоухин, на ликвидации засады, которая сама попала в засаду, дело не должно было бы кончиться. Цепочка должна протянуться от засады к полковнику Омару, а от полковника к имаму Мураки.
– Торопимся, ребята, торопимся… – подгонял майор спецназовцев. – А ну-ка, это у нас что за тип такой?
Душманы обнаглели настолько, что один из пленных, уверенный в своей безнаказанности и в успехе засады, предназначенной для одного генерала и двух солдат охраны, был в полевой форме капитана афганской армии. Майор Солоухин вытащил у него, скованного наручниками, из кармана удостоверение офицера следственного отдела ХАДа.
– Приятно познакомиться… Значит, капитан Рузай…
– Вы за это ответите! Вы без всяких оснований напали на сотрудников службы безопасности… Это не останется безнаказанным…
Формально он был прав. Именно поэтому операцию нельзя было останавливать на достигнутом – середина, как известно, никогда не является результатом, какой бы успех она ни принесла. А при отсутствии конечного результата спецназовцы могут быть признаны виновными в нападении. При нынешних натянутых отношениях с ХАДом это может попортить нервы и репутацию многим, в том числе и новоиспеченному генералу.
Капитан Рузай оказался единственным из афганцев, кто разговаривал по-русски. Остальные были людьми, как показалось, простыми, и их руки умели обращаться только с сельскохозяйственными орудиями и, естественно, с автоматом, но никогда, похоже, не держали ни книги, ни пера. И в продолжении операции помощи спецназовцам оказать не могли.
– Заканчивайте, как планировали! – скомандовал Солоухин. – Дорогу расчистите. Мало ли, машины пойдут…
Расчисткой дороги командовал старший лейтенант Вадимиров. Перед тем, как дать команду, он не поленился и забрался в кузов грузовика. Вернулся оттуда с добычей. Длинноствольная снайперская винтовка с глушителем.
– Щеткин! Держи трофей… Спецзаказ для тебя…
Ефрейтор осмотрел находку с горящими глазами.
– Товарищ старший лейтенант… Здесь всего один патрон. Девять миллиметров. Может, там есть? – Щеткин кивнул на кузов.
Владимиров еще раз перебрался через задний борт. На сей раз вернулся почти сразу.
– Держи… – один за другим бросил снайперу два коротких рожка-обоймы. – По десять, кажется, патронов.
– По десять… – подтвердил ефрейтор.
БМП не потребовалось много времени, чтобы освободить дорогу и сбросить с обрыва грузовик. Там, внизу, он будет смотреться естественно пострадавшим, и никто не разберет, что борта разбиты не во время падения, а во время обстрела. Если, конечно, после падения от бортов хоть что-то останется…
Чтобы сбросить с обрыва пикап, даже к услугам боевой машины не прибегали. Просто солдаты переключили передачу на нейтральную, взялись вчетвером, уперлись и столкнули машину. Пикап летел не менее красиво, чем грузовик, только грузовик не задевал нижнюю ленту серпантина, а пикап упал на нее, дважды перевернулся и продолжил падение по следующему склону. Ниже дороги уже не было.
Пленных распределили быстро. Троих простых душманов связали, заклеили им пластырем рты, чтобы не договаривались между собой о том, что им говорить на предстоящих многочисленных допросах – благо, пластыря у Доктора Смерть нашлось достаточно, и бросили на пол БМП. Особо не церемонились даже с ранеными. Последнего пленного, капитана Рузая, уважили и определили на почетное место в «уазике» – посадили в середине на заднее сиденье, и по бокам от него пристроили старших лейтенантов Вадимирова и Семарглова. Младшего сержанта радиста Савельева, уже вызвавшего вертолет с десантниками для оформления результатов боя и вывоза трупов, и снайпера ефрейтора Щеткина с двумя снайперскими винтовками пересадили на приставные сиденья в багажнике. Доктор Смерть занял свое уже привычное место спереди справа – только там, не считая водительского места, помещались его длинные ноги. За руль сел сам майор Солоухин.
БМП под командованием капитана Топоркова оставили дожидаться прилета вертолета, и только потом приказали отправиться в часть, чтобы сразу приступить к допросу пленных. Переводчик был предупрежден заранее и ждал.
«Уазик» же, как только сменили пробитое пулями колесо, поехал вперед, в горы. Майор Солоухин знал недалеко поворот в ущелье, где намеревался ненадолго остановиться. Защитные бронежилеты не сняли, но раздвинули, чтобы увеличить обзор, сразу в нескольких местах. Самую большую щель сделали спереди, чтобы майору Солоухину было удобнее ехать по горной дороге.
– Если я через полчаса не позвоню полковнику Омару, вас ждут большие неприятности… – предупредил капитан Рузай.
– Можно подумать, что, если он через полчаса позвонит, нас ждут большие приятности… – раскатисто рассмеялся Доктор Смерть.
– О том, что приятно или неприятно, господин капитан, забудьте… Ваше положение такое, что не дает вам права выбора. Выбор в данном случае остается только и исключительно за нами… – Двигатель урчал сильно, но работал исправно. Стальной лист, вставленный под решетку капота, уберег радиатор от пробоин. И майору Солоухину не приходилось кричать, как в вертолете, чтобы капитан Рузай услышал его. – Впрочем, есть выбор и у вас, признаю свою ошибку. Но выбор не слишком велик – будете вы с нами сотрудничать или нет. Это может быть зачтено вам как смягчающее вину обстоятельство. И тогда вас, может быть, не расстреляют…
– О чем вы говорите! – возмутился Рузай. – Подумайте лучше о своем положении…
– Капитан, кажется, еще не осознал своего положения… – заметил Доктор Смерть. – А напрасно, мне кажется. Его положение почти безвыходное. Вместо выхода маленькая щелочка. Сможет в нее протиснуться – выживет… Не сможет – погибнет, если мы не протолкнем… Мы имеем, честно говоря, возможность это сделать… А не получится, бедные родители капитана будут долго его оплакивать, но не будут иметь возможность сходить к нему на место погребения… Это старикам особенно тяжело… Морально тяжело…
– Вы слишком многословны… – угрюмо сказал капитан. Ему, при его подавленном настроении после проваленной операции, которой капитан, скорее всего, и командовал, явно не хотелось слушать чужие разглагольствования. Тем более что они с таким смаком разжевывали его будущность. И будущность не сладкую.
– У меня настроение хорошее, – благодушно ответил Доктор Смерть.
– У меня тоже, – добавил майор Солоухин. – И потому я просто спрашиваю, а не допрашиваю. Еще не допрашиваю… Кто учил капитана Рузая так бестолково устраивать засады?.. Для офицера спецподразделения это непростительно. Впрочем, капитан Рузай не офицер спецподразделения, а всего-навсего следователь службы безопасности… Тем не менее он, надо думать, не в первый раз с засадами сталкивается. Что скажете, капитан?
– Я не понимаю, о какой засаде идет речь, – твердо ответил капитан.
– А что это было – там, на дороге? – наивно спросил старший лейтенант Семарглов.
– У нас была поломка двигателя, – спокойно ответил Рузай. – Мы ехали по своим служебным делам, но машина сломалась. Старая машина… А потом вы нас атаковали.
– И из-за поломки двигателя вы на второй машине блокировали дорогу… – сказал старший лейтенант Вадимиров. – Это естественно. И спрятали вооруженных людей под тент…
– Я вообще ничего не знаю о второй машине. Это не наша машина…
– Вы забываете, что один из раненых пленных именно со второй машины, – возразил Солоухин. – Уверяю, что он будет говорить другое…
Майор хорошо помнил, что душманов с пикапа расстреляли сразу, но блефовал, понимая, что капитану было не до разглядывания своих товарищей. Он наверняка даже не знает, сколько человек в плен взято.
– У нас не было второго грузовика. Один грузовик и пикап – это все… – Рузай попытался вывернуться из положения, играя на том, что неправильно понял русскую фразу.
– Ах, пикап вы второй машиной не считаете…
– Пикап – это пикап… Машина – грузовик…
– Странная классификация, – усмехнулся Доктор Смерть. – Но пикап за поворот вы зачем выставили?
– Пикап ждал нас. Когда грузовик отремонтируем. – Сбить капитана с принятой линии поведения было сложно.
– Тогда почему грузовик и пикап стояли лицом друг к другу? Они ехали в противоположные стороны?
– Грузовик хотел возвращаться в город… Из-за поломки… Разворачивался и встал совсем…
– Великолепно! – Доктор Смерть откровенно смеялся. – Тогда объясните мне, зачем пятеро вооруженных людей прятались под тентом пикапа?
– Они не прятались, они там спали…
– В таком-то тесном кузове… Когда рядом есть грузовик, где всем места хватит… – продолжил разговор майор Солоухин. – Но я даже с этим соглашусь… Меня другое волнует. Как так случилось, что капитан ХАДа, отправляясь по служебным делам, оказался не среди подчиненных ему солдат афганской армии, а среди душманов?
– Это не душманы… Это солдаты, еще не получившие обмундирования.
– Оружие получили, а обмундирование еще нет… Нонсенс… У нас, однако, есть сведения, что вы находились среди людей полевого командира… Как зовут того командира, Доктор?..
Майор Солоухин опять блефовал. И Доктор Смерть хорошо подыграл ему.
– Протоколы допроса в БМП. Под командирским сиденьем… Ты не взял?
– Там остались… Но никуда они не денутся… Так что скажете, капитан Рузай?
Капитан Рузай растерялся и не нашел что ответить. Провокация майора Солоухина застала его врасплох. Если есть протоколы допроса, значит, кто-то выдал засаду, и атака на нее не была случайностью. И тогда уже дело принимает совсем иной оборот.
– Вот-вот, сказать вам нечего… – пробасил Доктор Смерть. – Кстати, вы, кажется, вскоре должны звонить полковнику Омару…
– Да, я должен ему позвонить.
– Меня простой вопрос интересует. Вы ехали из города… В горы… Откуда вы собирались звонить? В горах вдоль дороги пока еще не устанавливают телефоны…
Майор Солоухин очень ловко начал разговор, втравливая в него капитана темой профессиональной, но не касающейся существа вопроса. А уже в разговор войдя, капитан не смог остановиться и по инерции отвечал на разные вопросы.