Илья увидел ее издали, когда она подъезжала к дому, и сразу приуныл. Если свернет в подземный паркинг, ему сегодня ловить нечего. Так и есть. Илья с досадой пнул ногой покрышку чужого джипа. Но не успел он выругаться, а Сурмилина уже выходила из подъезда.
Вот это случай! Илья решил не спешить, а сперва выяснить, куда именно она направляется, чтобы не напортачить. И тут ему повезло: она зашла в ближайший магазин, и он сквозь витрину мог спокойно наблюдать за ней. Сурмилина набрала всякой жрачки и повернула к выходу. Главное теперь было не сплоховать и напроситься хотя бы на чай, остальное сделает природа и здоровый инстинкт, как выражался его новый друг и наставник. Неглупый оказался мужик, когда Илья сошелся с ним поближе. Но сейчас размышлять о нем Илье было некогда, надо было действовать, и, нацепив на лицо самую неотразимую из своих улыбочек, Илья двинулся на штурм.
Как его и предупреждали, вдова счастья подобной встречи не оценила, а только шарахнулась, как испуганная лошадь. Ну да Илья был готов и виду не подал. Он просто отобрал у нее сумку с едой и спокойненько пошел к дому. Вдовушка плелась следом. «Унылое создание», – размышлял Илья, искоса наблюдая за Сурмилиной. Бледная, почти без косметики, прическа эта старушечья с пучком на затылке. Ей бы встряхнуться, в салон сходить, платье поярче и обязательно мини, ноги у нее ничего, он видел, когда помогал ей пару раз в машину садиться. При ее-то бабках, глядишь, и заиграла бы, так что самой не стыдно было бы в люди выйти. За этими размышлениями они добрались до подъезда. Илья по-хозяйски распахнул дверь, надеясь обставить свой визит как нечто само собой разумеющееся. Не вышло.
– Спасибо, Илья, – останавливаясь в распахнутых дверях и протягивая руку за сумкой, проговорила Алиса.
Илья замер. Сквозь открытые двери из просторного вестибюля подъезда на них смотрели охранник с консьержем.
Алиса стояла, протянув руку, и благодарила в душе мужа за то, что в свое время уделил такое внимание их безопасности, подыскивая дом не просто с консьержем, но и с собственной службой охраны, и никогда не считал оплату подобного сервиса чрезмерной.
– Может, пригласите на чашку чая? – неуверенно перетаптываясь с ноги на ногу, проговорил Илья, стараясь поймать ее взгляд.
Ему бы только зацепить ее, а уж там никуда голубушка не денется. Он ее дня два из койки не выпустит и вообще сразу же у нее осядет и не будет из квартиры выходить! Эта идея придала ему энтузиазма, и он сделал шаг к Алисе, неторопливый такой, включив при этом всю свою харизму.
– Да не бойтесь, Алиса Игоревна, – промурлыкал он таким вкрадчивым голосом, что у Алисы вдоль позвоночника мелкие волоски встали дыбом. – Я же не людоед какой!
Тихий короткий смешок Ильи заставил ее подпрыгнуть от ужаса. Этот тип производил на нее какое-то жуткое воздействие, совершенно необъяснимое. Он пробуждал в ней какое-то дикое, животное начало. Вызывал беспричинный страх. Она отчего-то вся вспыхнула, руки у нее задрожали, она залилась густым пылающим румянцем, а дыхание сразу сбилось, ей стало душно, голова закружилась. «Что подумают обо мне консьерж с охранником?» – проскользнула в голове единственная здравая мысль.
Но какое-то жаркое чувство стыда, словно она стоит абсолютно голая перед этим чужим мужчиной, заливало ее с ног до головы горячей волной, отключая разум. От него физически ощутимыми волнами накатывала на Алису животная похоть, причем его похоть, ей совершенно ничего не хотелось от этого примитивного, нагловатого парня. Только освободиться, вырваться, ни в коем случае не оставаться с ним наедине, ни в квартире, ни в лифте. Господи, о чем это она?
А Илья, почувствовав в ней привычную бабью слабину, уже напирал, подталкивая в подъезд и предвкушая, как уже в лифте полезет ей под юбку, как вопьется взасос в ее бледные, едва тронутые помадой губы, а в квартире, не дав ей опомниться, поволочет в спальню. Дело выгорело проще, чем он думал. Эта сушеная селедка оказалась легкой добычей, а строила-то из себя! Илья едва не прыснул, но удержался, пока расслабляться нельзя, он над ней позже покуражится, когда она, разгоряченная, потная, сытая, будет лежать рядом с ним, готовая пятки ему лизать ради повторения.
Алиса словно оцепенела, утратив собственную волю. Она чувствовала, как ее ватные дрожащие ноги трусливо отступают в подъезд под напором этого грубого, пахнущего потом, отвратительно примитивного, самоуверенного негодяя и ничего не могла с собой поделать. Что она за дура такая, чтобы трепетать, как тургеневская барышня, перед обычным развязным хамом, перед этим питекантропом? Она, в конце концов, умная, независимая, богатая, образованная! Это ее дом, она здесь хозяйка, да стоит ей свистнуть… Все эти слова она воздвигала перед собой, как щит, и прикрывала себя ими, как доспехами, и, к счастью, подействовало. Она внутренне встряхнулась, подняла голову и смело посмотрела ему в глаза:
– Я же сказала, Илья, спасибо. Дальше я справлюсь сама, – и выразительно взглянула на охранника.
Парень за стойкой тут же вытянулся и расправил плечи, почувствовав, что ситуация может потребовать его вмешательства.
– Ну, зачем же так? – с легким насмешливым укором проговорил Илья, не желая сдавать позиции. – Может, хоть глоток воды дадите, жарко сегодня?
Но Алиса уже опомнилась.
– Вот вам на воду, купите в соседнем магазине, – холодно проговорила она, протягивая ему сторублевку.
Это было равносильно пощечине. Илья побледнел и с трудом удержался, чтобы не врезать этой стерве прямо сейчас. Но присутствие охранника с консьержем по-прежнему удерживало его от необдуманных поступков. Илья протянул Сурмилиной сумку и прошипел тихим, вкрадчивым, злым шепотом:
– Напрасно вы так, Алиса Игоревна, пробросаетесь друзьями, как бы жалеть не пришлось!
– Вы мне не друг. Прощайте, Илья, вам незачем здесь больше появляться. – И Алиса вошла в подъезд.
В лифте ее затрясло, сказался нервный стресс. Она с трудом смогла открыть дверь квартиры, а войдя внутрь, заперлась на все замки, вопреки всякой логике. Потом подбежала к окну гостиной и выглянула из-за занавески на улицу. Илья стоял на противоположной стороне улицы и внимательно рассматривал окна ее дома. Потом он закурил, сделал несколько затяжек и неторопливо, прогулочным шагом двинулся прочь по улице.
Алиса выдохнула и опустилась в кресло. Что ему здесь понадобилось? На что он рассчитывал? Изнасиловать ее? А что потом? Ограбить? Но это глупо, чистой воды безумие. Она бы тотчас же сообщила в полицию, да он бы даже из подъезда не смог выйти. Не убийство же он планировал, в самом деле? Он идиот, а не преступник. А может, он хотел закрутить с ней роман? От этого предположения Алисе стало невероятно смешно. Она вспомнила Илью, представила, как он в одной майке сидит у нее в кухне, пьет пиво прямо из горлышка, а когда она проходит мимо, щиплет ее за зад. Лицо Алисы тут же перекосилось гримасой отвращения.
Что же теперь делать? Он наверняка так просто от нее не отвяжется. Может, пожаловаться на него Щукину? Или Виталию, он спрашивал ее, почему она уволила охранника. Но нет. Как-то это стыдно. Что она, сама не может отшить какого-то самонадеянного идиота? Да ее уважать перестанут. Прежде всего, она сама себя уважать перестанет, сердито передернула плечами Алиса, переводя взгляд с эскиза Сера на пейзаж Куинджи.
«А может, с Таней посоветоваться, она очень мудрый человек с большим житейским опытом», – рассуждала Алиса, стараясь внушить себе, что мысль о Тане продиктована не трусостью и малодушным желанием спрятаться за чужую спину, а просто разумным желанием послушать мнение человека более взрослого и опытного. С этой мыслью Алиса взглянула в стеклянную дверцу горки и усмехнулась своему отражению. Взрослая, тридцатилетняя женщина опустилась до состояния девицы-школьницы. Что с нею стало? Куда она катится?
Алиса решительно поднялась из кресла и направилась в кухню. Поставила чайник и разобрала покупки. Она просто поставит Илью на место, если он еще раз посмеет к ней приблизиться, жестко и твердо, но без излишней грубости. И Алиса стала представлять, как лучше это сделать. Но тут она вдруг вспомнила, как ужасно подействовало на нее его присутствие, и ее снова обдало жгучей стыдной волной. Нет. Нет. Нет. Больше она с ним разговаривать не станет. В магазин можно зайти в любом другом месте. А из машины выходить в паркинге. Туда посторонним вход закрыт. Вспомнив еще раз о строгой системе охраны, Алиса немного успокоилась и пошла переодеваться, чтобы затем с аппетитом пообедать.
Илья Дубинин дошел неторопливой, расслабленной походкой до ближайшего угла и, свернув на соседнюю улицу, смог, наконец, дать волю своему бешенству. Он выматерился и с удовольствием вмазал бы кому-нибудь по морде, но это было бы уже слишком. Сушеная заносчивая стерва! Она опять вывернулась! А ведь дело было уже на мази, еще метров десять до лифта, и все, готова клуша нести золотые яица.
Илья был вне себя от злости. Что ему теперь делать? Как ее подкараулить? Эта трусливая жаба небось затаится теперь и носа на улицу не высунет. Надо было ему быть понастойчивее. Она бы и глазом моргнуть не успела.
Илья уже дня два караулил Сурмилину и порядком устал. Как бы ему ни хотелось бабок, но такое напряжение было ему не по вкусу, и если бы не настойчивые советы его нового опекуна, он бы это дело давно бросил. Потому что мало того что нужно было ее караулить на жаре, так еще нельзя было пить пиво, чтобы не пахло перегаром, обязательно одеваться во все свежее, бриться два раза в день и вообще тратить уйму времени на всякий там марафет.
А теперь все труды насмарку! Надо бы звякнуть, посоветоваться, что теперь делать. И Илья достал из кармана мобильный.
…– Представляете, Алиса Игоревна, я вчера свою приятельницу встретила, сто лет не видела, – намазывая ванну чистящим средством, рассказывала Таня. – Мы с ней в медицинском училище вместе учились. Но она по распределению в больницу попала, а я – в поликлинику. В больнице, конечно, лучше было, там и подхалтурить можно. А что в поликлинике? Но я тогда глупая была, мне бы танцы-шманцы да работу полегче. Ну, так вот, – обернувшись к присевшей на унитаз Алисе, вернулась Таня к сути рассказа. – Она и сейчас в больнице работает, операционной медсестрой. Я ей возьми и расскажи про то, как Сергея Аркадьевича угробили, а она и говорит, что такие случаи огромная редкость, но у них вот, например, никто за последние два года от гипертермии не умер. Что если все, что надо, предпринять, то можно человека спасти и без этих заграничных лекарств. Надо было ему внимательнее больницу выбирать. Он где оперировался?
– В российско-американской клинике «Универсмед».
– Даже не слыхала. И кто же ее порекомендовал? – Таня снова оторвалась от работы.
– Кто-то из знакомых. Он мне ничего заранее не говорил, просто поставил перед фактом за неделю до госпитализации, – растерянно ответила Алиса. – Сказал, что уже обследовался. Клиника хорошая, врач опытный, кто-то из его знакомых у него лечился. Я тогда от неожиданности растерялась, но он меня убедил, что операция пустяковая, почти как гланды вырезать. Недельку полежит, и мы сможем в Австралию в середине мая отправляться, как и намечено.
– Да уж. Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил, – вздохнула Таня.
– Тань, а как камни эти в почках проявляются? Сильно болит? – спросила вдруг Алиса.
– Ну, бывают такие острые приступы, что и неотложку вызывают. Смотря что там, какие камни, есть ли воспаление, но, вообще, штука болезненная. А что?
– А при тебе у него были приступы?
– Да нет. И потом, я же его и не видела почти. Утром полчаса да вечером полчаса. И все общение, – недоуменно пожала плечами Таня, ополаскивая ванну.
– А когда я в начале апреля уезжала, он как себя чувствовал без меня? – она только сейчас сообразила, что совершенно не помнила мужа больным.
– Да как всегда. Без вас он еще позже с работы возвращался. Я иногда его и не каждый день встречала.
– А новых людей он в дом не приглашал? – Алиса не могла понять почему, но вопрос выбора Сергеем клиники и его смерть во время операции стали все больше ее настораживать.
– Да нет. А что случилось-то? Что вы так разволновались? – Таня уже выключила воду и теперь с тревогой смотрела на Алису.
– Не знаю. Эта операция, срочность, с которой Сережа решил лечь под нож, выбор больницы, – как-то неуверенно перечислила Алиса.
– Клиника-то дорогая?
– Очень.
– Ну, так чего тогда удивляться? Палаты, наверное, двухкомнатные, еда как в ресторане? Обслуживание первоклассное?
– Да, конечно, – кивнула Алиса.
– Так чего удивляться? – снова повторила Таня. – Не в городскую же больницу ему ложиться?
– Да, все верно. Но все равно как-то это все быстро и странно произошло.
– Сергей Аркадьевич ведь сам эту клинику выбрал, и оперироваться сам решил, значит, были причины, – успокаивающе сказала Таня. – А то, что я тут пыхчу, так просто от бабской глупости. Извините меня, только вас расстраиваю. Это вон Буденного или Ворошилова по решению партии на лечение послали и по решению той же партии на столе зарезали, а потом врачей еще и посадили как врагов народа. И все шито-крыто, – переходя к биде, говорила Таня. – Это вчера по телику передачу показывали, как в сталинские времена с героями революции расправлялись.
– Да, я помню что-то такое. Кажется, это действительно был Ворошилов, – выходя из ванной, проговорила Алиса.
– Нет, вспомнила. Фрунзе! – стукнула себя по лбу Таня.
Снова была ночь, и снова она без сна сидела на подоконнике. День Алисы был заполнен теперь хоть какими-то делами, но ночью ей бывало особенно грустно. Все подруги давно разъехались по дачам и курортам, да и ей стоило бы куда-нибудь съездить. Куда-то подальше. Например, в Южную Америку, посмотреть города инков. Выбрать экстремальный тур и за свежестью впечатлений забыть горечь недавней потери. Но что-то мешало ей так поступить, она не могла покинуть их квартиру. Постоянная тревога, словно она не закончила какое-то важное дело, все время снедала ее, не давая покоя. Алиса смутно понимала, почему не может спать по ночам, но признаться себе в этом была еще не готова.
«Интересно, знал Сергей, кто именно наехал на его компанию?» – попыталась она отвлечься от пугающих мыслей. Успел разобраться в ситуации до своей нелепой скоропостижной смерти? Наверное, да. Он всегда был очень умен и проницателен. Алиса не знала никого, кто так глубоко, ясно и справедливо судил бы о каждом человеке. Потому, вероятно, в их окружении было так много интересных, ярких и доброжелательных людей. Интересно, кто из их знакомых посоветовал ему эту клинику? Надо было спросить у Дубровина, наверняка он в курсе. Ведь на время госпитализации Сергей отходил от дел, во всяком случае, дня на три он точно выпадал из рабочей обоймы, и они это должны были заранее проговаривать. Алиса даже удивилась, почему раньше этим не поинтересовалась. Конечно, это не имеет теперь никакого значения, говорила она себе. Но с другой стороны?
Алиса спрыгнула с подоконника и прошлась по мягкому ковру спальни, ощущая босыми ступнями нежный, шелковистый ворс. Кто-то поставил компанию в трудное финансовое положение. Виталий сам сказал: будь Сергей жив, они бы точно выплыли. Возможно, так же рассудил неизвестный недоброжелатель? Заказное убийство привлекло бы к происходящему ненужный шум, да и вообще неизвестно, какие ответные меры могли бы последовать. Эту сторону современного бизнеса Алиса представляла себе плохо, полагая, что есть вещи, о которых лучше не знать. А так – смерть на операционном столе, куда покойный отправился по доброй воле. А вдруг анестезиолог или его ассистентка ввели Сергею смертельный препарат во время операции? Разве есть время у ведущего хирурга отслеживать каждое действие персонала у него за спиной во время операции? Наверняка нет. Кому-то могли заплатить за убийство. Или Сергея заранее могли отравить веществом, которое вступит во взаимодействие с наркозом и вызовет мгновенную смерть.
Алиса вдруг почувствовала, что ее мозг не справляется с вихрем мыслей, подозрений, догадок, которые в одно мгновение набросились на нее, словно рой диких пчел. Она ничего не смыслила в медицине, но горечь потери требовала найти виновных в ее несчастье, а измученное бессонницей сознание услужливо подсовывало одну версию страшнее и фантастичнее другой. Сергея убили. Убили конкуренты. Убили изощренно, изобретательно. Интересно, можно каким-то препаратом или ядом симулировать почечные колики? Почему все время в отъезде Дубровин и его семья? Опасность нависла и над ним? Он о чем-то догадывается? Если убить Дубровина, то присвоить себе компанию можно будет как нечего делать. Мелкие акционеры и наследники ее не удержат.
Чем она может помочь Дубровину, да и себе тоже? Почему-то мысль о спасении фирмы приобрела для нее новое значение. Она не должна достаться убийцам Сергея! Если компанию подставили, наверняка у злоумышленников были свои люди внутри ее. Может, ей устроиться на работу в фирму мужа и изнутри вычислить крота?
Да нет. Это совершеннейшая глупость. Ее там все знают, что она выяснит? К тому же в компании есть служба безопасности, в ней работают профессионалы, Сергей сам их набирал. Что же делать? Как ей узнать правду? Алиса снова села на подоконник и невидящим взглядом уставилась на густую зелень растущей за окном березы.
Какая же она дура! Больница! Сергей умер в больнице. Наверняка убийца все еще там, ей или ему нечего опасаться. Все сошло им с рук. Вот где Алиса может узнать правду, вычислить и исполнителя, и нанимателя! Но как это сделать?
На следующее утро Алиса едва дождалась прихода Тани.
– Тань, я тебе кое-что расскажу, а ты скажешь, сумасшедшая я или нет, – закусив от напряжения губы, выпалила Алиса, едва Таня прошла в комнату. – Я считаю, что моего мужа убили. Его убили в больнице врачи по заказу конкурентов.