– Вы уж меня извините, – обиженно поджала губы Маша. Эти рассуждения она приняла прямо на свой счет. – Вы извините, но очень часто в вашем возрасте женщины и вовсе одни остаются. Некого им тянуть… и их никто не тянет.
– О-о-о-ой, – замахал руками Никита Николаевич. – А такие, как правило, на весь мир обижены. Этих за версту видно – губы поджаты, глаза под бровями, как мыши, бегают – туда-сюда, туда-сюда, и голос… у них всегда такой зычный голос… И вредные.
– Что-то у вас не больно теплый взгляд на женщин, – покачала головой Маша. – У меня таких знакомых нет, а я ведь с женщинами вашего возраста работаю.
– Да что вы! – радостно удивился старичок. – Тогда знакомьте меня! Очень буду рад хорошим знакомым.
– Ну так и пойдемте… знакомиться, – вдруг решила Маша не откладывать дела в долгий ящик. – Мне сейчас как раз надо к одной… особе заглянуть, продукты ей отнести. Здесь недалеко.
– С удовольствием, с превеликим удовольствием, а то, знаете ли, я очень боялся, что этот день пройдет у меня безынтересно. А мне ведь, знаете ли, каждый день теперь дорог особенно. А я вам расскажу про свою мечту, я про нее всем рассказываю.
Они неторопливо шли от магазина к дому Капитолины Семеновны, и пожилой мужчина, чуть смущенно улыбаясь, откровенничал:
– Я, знаете ли, очень театр люблю. И моя мечта… вы не будете смеяться? Моя мечта – создать свой театр и работать там артистом.
Маша кивнула, но взглянула на мужчину с некоторым недоверием.
– Нет, я ж все понимаю, у меня не те средства, чтобы театры создавать, – понял ее старичок. – Хорошо вот еще дочка помогает, но я ж не буду из нее деньги еще и на свои идеи тянуть… нет. Я вот думаю… уехать в деревню, в небольшую деревеньку. Только чтобы там дети были. И… устроить для них кукольный театр. Нет, вы не подумайте, не просто спектакль, а именно театр, пусть небольшой, но… я б там и за артиста, и за директора… у меня даже пьески есть небольшие, сам подбирал.
– Но… как же в деревню? – удивилась Маша. – Сейчас все наоборот – из деревни в город перебираются, а вы…
– Э-э не-е-е-ет, – покачал головой старичок. – Сейчас-то как раз напротив – народ в деревню потянулся. Да и правильно сделал. К земле ближе надо… Мне тоже хочется поближе к земле… Ведь вы подумайте! Там же у меня все будет: и земля своя, и живность – нельзя человеку от природы отрываться, обязательно нужно, чтобы собачки там какие-то, кошечки, курочки… да еще и театр!..
– Дочка за вас беспокоиться будет.
– Будет. Если я один уеду. А ежели я еще с собой и бабушку какую славную прихвачу… она только порадуется, я свою Иришу знаю.
– Так вы… то есть вы хотите познакомиться с хорошей женщиной? – внутренне ликовала Маша, старичок буквально сам шел ей в руки. То есть Капитолине.
– А я и не скрываю! У меня ж серьезные намерения!
– Очень хорошо, в этом я… пожалуй, я постараюсь вам помочь, – улыбнулась Маша.
– Вот и славно!
– А вот и нужный нам дом, – кивнула Маша на серую девятиэтажку. – Там живет… удивительная женщина…
Маше стало даже немного неудобно. Никита Николаевич так ей доверился, а она… Капа ведь может устроить все, что ей вздумается. А ну как старичок не придется ей по сердцу? Хотя отчего это он не придется? Прямо-таки кавалер! Да и в деревне Капе самое место, вот уж кому курочек давно разводить пора, на всякие выходки бы просто сил не хватило.
Маша с Никитой Николаевичем уже поднимались по лестнице, когда услышали громкие голоса. Говорили сразу несколько мужчин, и тон у них был строгий и вовсе не доброжелательный. Маша пошла быстрее.
Дверь Веры Дмитриевны, где они вчера праздновали день рождения, была открыта, а из нее входили и выходили мужчины строгого обличья.
– Что случилось?! – кинулась к одному из них Маша, боясь предположить самое худшее.
– Вот!! Вот и ее сюда зовите, она вам расскажет!! – кричал откуда-то из глубины комнаты Глеб Савельев.
– А вы, собственно, кто? – сурово глянул на нее один из строгих мужчин.
– А вы ее позовите, она вам ситуацию прояснит! – все так же кричал Глеб.
– Это Машенька пришла? – подала свой голос Капитолина Семеновна.
– Боже, а она-то тут что делает? – не поняла Маша, и в ее голове мелькнула шальная мысль: бабка точно Веру Дмитриевну грохнула!
Маша даже чуть покачнулась, но Никита Николаевич поддержал ее под руку:
– Не бойтесь, Машенька, я с вами. – И первый шагнул в прихожую.
– Ну уж… – подскочил к Маше Савельев, сверкая глазами. – Ваша старуха совсем заигралась! Дальше некуда!
– Господи… – пролепетала Маша. – Она… убила вашу маму?
Савельев оторопел.
– Да вы совсем, что ли?! – взорвался он. – Вы еще мою бедную мать и убить намыливаетесь?! Да вы!.. Вот, товарищи!! Послушайте! Они еще и не то задумали! – обратился он к неизвестным мужчинам и унесся в комнату.
Как выяснилось чуть позже, Капитолина Семеновна, ценя каждый отпущенный ей день из двух недель, прямо ночью от руки старательно написала объявления и, не погнушавшись ночной порой, самолично расклеила их на всех столбах. А в объявленьицах всего-то и было: «Наркотики. Круглосуточно. По договорной цене. Адрес такой-то». Правда, желающие поживиться сомнительным зельем отчего-то не прониклись – может быть, у них были свои злачные места, а может, и побоялись такого откровенного предложения, а вот товарищи из отдела по борьбе с наркотиками сработали на удивление оперативно. И прямо с восьми утра в двери Савельевых позвонили уверенной рукой.
– У меня все планы сорвались! – бегал возле Маши Савельев, когда уже все было объяснено, когда Капитолина, размазывая слезы по щекам, написала объяснительную, и когда половина подъезда подтвердила ее вздорный характер в качестве свидетелей. – Я… я просто уже не знаю, что с вашей бабкой делать!
– Я с ней поговорю, вы, главное, успокойтесь… – шелестела Маша, боясь поднять глаза.
– Да мне эти ваши разговоры! – махнул рукой Глеб. – Ведь только вчера она тут скандал устроила, а сегодня!.. И ведь как такое в голову пришло?!
– Я по… телевизору… смотрела-а-а… – ныла в углу Капитолина, которая почему-то совсем не собиралась идти домой. – Думала… чтобы сразу… Я ж обещала Верке этой… алкаше-е-ей… а Маша мне две недели всего дала… надо ж было успе-е-еть.
– Ага, – остановился перед Машей Савельев. – Так вы еще и сроки устанавливаете. План у вас, стало быть, имеется. Чтобы, значит, за две недели… окончательно нас со свету сжить!
– Вы… вы неправильно поняли, – пыталась объяснить Маша.
– Да что там понимать! – злобно сверкнул глазами Глеб. – А знаете… знаете, я объявляю вам войну! Теперь держитесь! Мне надоело с вами в игрушки играть. Хватит!
– Тоже мне… воин, – вздохнула Маша. – С женщинами воевать…
– Зря вы так, молодой человек, – вдруг подал голос Никита Николаевич. – Сначала разобраться надо. Не может быть, чтобы к вам ни с того ни с сего вот с таким злом люди относились. Скорее всего, вы где-то это зло допустили.
– Ну да! – неизвестно чему обрадовался Савельев. – Допустил! Еще и сам вчера к себе в гости зазвал! А вот теперь хочу от этого зла избавиться. Все!!
– Ну и ладно, чего кричать-то… – насупилась Маша. – Воюйте, если вам делать нечего… Капитолина Семеновна! Быстро домой! Никита Николаевич, нам с вами еще вон ту особу до верхнего этажа надо проводить.
– А и проводим, – охотно согласился старичок. – Женщина, вы меня под ручку возьмите, извольте пройтись со мной к вам на этаж.
Та мгновенно утерла мокрый нос, победно взглянула на Веру Дмитриевну и пошагала к выходу под ручку с новым кавалером.
И у Маши, и у Савельева вытянулись лица.
– Вот так надо женщин побеждать, а вы бы только воевали! – фыркнула Маша и, гордо развернувшись, подалась вслед за своими старичками.
– Можно подумать, я когда-то мечтал завоевать эту колоду… – буркнул Савельев себе под нос.
А на верхнем этаже, у себя, Капитолина просто бабочкой порхала возле прекрасного рыцаря, который так своевременно появился и красиво вывел ее из дома противной Верки! И весь подъезд видел, как он ее под ручку вел! Вот так вот, знай наших! У Капы и вовсе бы настроение было чудесным, если бы Маша не нудила.
– Капитолина Семеновна! Ну что ж это такое?! Мы ж с вами договаривались!! Вы же мне обещали! – пыхтела Маша, стараясь справиться с гневом.
– Ой, Машенька, остынь… Простите, молодой человек, как вас величать?
– Это Никита Николаевич! – не успокаивалась Маша. – Так вы мне все же объясните – до каких пор вы будете нервы людям трепать? Вы уже милицию затронули, неужели не понимаете?!
– Да что им сделается, милиции этой… Никита Николаевич, а как вы посмотрите на чай? Или даже на кофе, а? Садитесь вот сюда, я вам сейчас…
– Никита Николаевич, – мстительно произнесла Маша. – Мы с вами уже навестили эту подопечную, принесли ей продукты и даже успели выудить ее из милиции, так что… наше дело сделано, мы можем идти.
– Да что им сделается, милиции этой… Никита Николаевич, а как вы посмотрите на чай? Или даже на кофе, а? Садитесь вот сюда, я вам сейчас…
– Никита Николаевич, – мстительно произнесла Маша. – Мы с вами уже навестили эту подопечную, принесли ей продукты и даже успели выудить ее из милиции, так что… наше дело сделано, мы можем идти.
– Да-да, – поспешно вскочил мужчина. – Нам пора. Извините, уважаемая, с кофе как-нибудь в другой раз.
– Ма-а-ашенька! – расстроенно опустилась на стул тетя Капа. – Ну разве ж так можно? Только пришли и сразу… останьтесь хоть на чай!
– Спасибо, вы меня уже и так… угостили! Пойдемте, Никита Николаевич.
– Я буду на тебя жаловаться! – пошла в атаку подопечная. – Сегодня же и позвоню.
– Ой, не советую, – покачала головой Маша. – От вас наше начальство давно уже хочет отказаться, слишком хлопотный вы клиент. Так что… стоит ли еще и звонить?
Маша вышла от Капы, а следом за ней и новый подопечный.
На улице все было серым. Небо хмурилось, солнце куда-то спряталось, листья с деревьев давно облетели… и еще этот – Савельев – прямо перед подъездом садился в свою машину, даже не взглянув на нее, на Машу… Войну он объявляет… Кутузов!
И вдруг у Маши мелькнула чудесная мысль. Она подбежала к машине, рывком открыла дверь, которую Глеб еще не успел закрыть, и быстро, сбивчиво проговорила:
– Глеб! А что, если… вашу маму в деревню, а?! У нее там собачки будут! И… и корова!
Тот ошалело вытаращился, а потом с ужасом покачал головой:
– Вы… вы тоже уже стали, как ваша эта… садистка! Езжайте вы сами в свою деревню!! – И резко захлопнул дверцу.
– Ну и… дурак… – рассеянно проговорила Маша. – У нее там… еще и курочки будут…
– Машенька, – незаметно подошел к ней Никита Николаевич, – и у вас все такие подопечные?
– Да что вы! – воскликнула Маша. – У меня замечательные люди. Да и сама Капитолина… она же… Очень интересный человек! У нее такая… у нее такая фантазия!
И Маша залилась соловьем. Ей сейчас надо было во что бы то ни стало увлечь этого артиста Капой. Тогда старушка успокоится, заживет тихо и мирно в деревеньке, и все ее прежние соседи вздохнут с облегчением.
– Да уж… и правда – человек изумительный, – согласился с ней мужчина. – Только, знаете ли, Машенька, не дай мне бог еще встретиться с ней на одной дорожке… Она меня растопчет.
Маша глубоко вздохнула – день не задался.
Они расстались с Никитой Николаевичем, договорились встретиться в понедельник, и дальше Маша по своим клиентам бегала уже одна.
Душу отогрела, конечно же, Екатерина Андреевна.
– Машенька, что с вами, девочка? Вы уже который день не радуете свежестью лица, – тревожно спросила женщина.
– Да какой там цвет, – отмахнулась Маша. – У меня тут… ой, я вам сейчас все расскажу.
И поведала про новые выходки Капитолины.
– Ну так и что? Вы же нашли выход? Это ли не повод для маленькой радости? – улыбнулась Екатерина Андреевна. – С помощью этого вашего нового подопечного вы теперь можете вить из вашей Капы веревки. Поверьте мне, ради любви женщина способна себя изменить до неузнаваемости!
– Да не станет она себя менять… она лучше старика в бараний рог скрутит… – огорченно произнесла Маша. – Да и потом – откуда там любовь… и вообще – есть ли она? Все только говорят-говорят, а на самом деле…
– Нет, детонька, она есть! Я вот тебя познакомлю с одним мужчиной…
– Я ж замужем, – напомнила Маша.
Екатерина Андреевна только усмехнулась:
– Женщина, которая живет с мужем и не верит в любовь… это глубоко несчастная женщина… Я со своим мужем была бесконечно счастлива!
– Так вы же небось не бегали вот с такими сумками по этажам, не растаскивали своих старушек… а потом не неслись домой, нагруженная, как самосвал, – тихо вздохнула Маша.
– Конечно нет, – согласилась женщина. – Он же меня тоже любил. Муж так меня берег, что даже после его смерти я могу ни в чем себе не отказывать… Он, Машенька, меня очень баловал. И теперь… когда я покупаю себе очередную дорогую вещицу, я чувствую, что это он мне дарит…
Да уж… что тут скажешь, некоторые мужья даже после смерти лелеют своих любимых…
Маша возвращалась домой какая-то совсем усталая. По привычке заглянула в магазин, купила кое-что к ужину и только потом вспомнила, что категорически не намерена готовить. Если никто из домашних не собирается ее беречь добровольно, она заставит с собой считаться принудительно! И фиг с ней, с любовью, пусть не любят, зато… зато она сама себя начнет любить, если уж совсем некому!
– Мама пришла!! – выскочила к ней навстречу Зойка. – Ой, сколько всего накупила!!
– Неси в кухню, сложи там все в холодильник, – раздевалась Маша.
– Мам, а у нас сегодня отец первый день отработал, – шепнула на ухо дочь. – Важны-ы-ый!
– Вот и приготовь отцу ужин, заслужил, корми работника.
– Я-я-я-я? – чуть не выскочили глаза из орбит у девчонки. – А я-то почему?
Конечно же, дома была грязь, на креслах валялись какие-то тряпки, на компьютерном столе громоздилась посуда, и никакого ужина и в помине не имелось. Раньше Машу не слишком разочаровывал подобный натюрморт, она и не приглядывалась, просто брала тряпку и принималась за уборку, но сегодня… Да пусть они делают, что хотят, нравится в свинарнике жить, пусть живут, а она… она уже сегодня наработалась.
Маша прошла в комнату к дочери и, даже не заглянув на кухню, легла спать.
– Марья! – появился в дверях супруг. – И чего ты развалилась? А кто меня кормить будет? Я, между прочим, сегодня весь день отпахал!
Маша повернулась к нему и вдруг спросила:
– Рома, а что ты мне оставишь после себя? Чтобы я шла в магазин, покупала себе… колечко и знала: это ты мне даришь!
У нее был немного задумчивый взгляд, она смотрела в темное окошко и… пыталась представить… любовь с мужем. Но Роман был вовсе не так романтично настроен.
– Ты!.. как это то есть «после себя»?! Ты меня уморить решила, да?! Нет, ни хрена себе! Я, значит, на бугорке лежать буду, а она себе колечки!.. Ты чего задумала? Стоило мне устроиться на работу, как она тут же решила стать богатой вдовой! Ты что же думаешь, меня туда директором стройки пригласили? Да я там еле-еле разнорабочим держусь! А это не такая зарплата, чтобы родного мужа на погост! Как собаку! Нет, ты сразу признайся!! Уморить меня хочешь? Голодом?! Или отравить? Главное, она уже решает, что ей после меня достанется!.. Сейчас побегу к маме! Так и знай, я ей все расскажу!! – И Роман выскочил за двери.
– Нет, сегодня определенно нельзя и рта раскрыть… И чего из меня гадости всякие лезут? – сама себе удивилась Маша и без всяких угрызений совести повернулась на другой бок, чтобы отоспаться. С сегодняшнего дня она решила любить себя на полную катушку.
И все же выспаться не получилось.
– Мама!! Ну мама же!! Ты посмотри, что делается!! – ворвалась к ней в комнату Зойка в самых расстроенных чувствах.
– Что случилось? – испуганно подскочила Маша.
– А то! Иветта! Ивка! Иди сюда! Расскажи маме, какая ты у нас вертихвостка!! – крикнула Зойка, но, поняв, что к ней никто не торопится, потянула мать. – Мам, пойдем к ней, она сама тебе все расскажет!.. Нет, ты посмотри какая… селедка!
– Зоя! Ну что ж вас мир-то не берет? – нехотя вылезла Маша из-под одеяла. – Ну пойдем… куда ты меня тянешь?
Зойка тянула прямиком в комнату молодых.
– Вот! – широко раскрыла двери комнаты девчонка. – Ты, мам, на нее полюбуйся! Лежит себе, пузо греет! Да ладно бы у нее кто в этом пузе был, а то… дармоедка какая-то!
– Прекрати! – резко оборвала дочь Маша. – Иветта, что случилось?
– Ой, да не обращайте вы на нее внимания, – отмахнулась невестка, лежа на кровати, щелкая фисташки и листая глянцевый журнал. – Это ее завидки берут.
– Эт чего это меня берут?! – обиделась Зойка. – И никто меня никуда не берет!
– Вот поэтому и злишься, – спокойно парировала Ивка. – А меня твой братец взял. Еще и деньги для меня зарабатывает, а тебя злоба и грызет. Марь Игоревна, ничего страшного, идите ужин готовьте.
– Спасибо, – кивнула Маша. – И все же, раз уж разбудили, объясняйте: чего опять не поделили?
– Да я ж вам говорю: ерунда какая-то вашей дочурке в голову взбрела… – И Иветта углубилась в журнал.
– Мам, я тебе сейчас все расскажу, – с готовностью начала Зойка. – Значит, я сижу, смотрю телевизор, тут выбегает Ивка и орет, типа, сделай телик потише, мне Санька звонит, ничего не слышно. Ну я… я ж нормальная! Меня попросили, я и сделала, даже не сказала ей, чтоб она рот закрыла. Ну, в общем, сижу я тихо. Телик молчит, а мне чего делать? И стала я слушать, о чем они говорят. А у Саньки связь такая – он будто в соседней комнате, правда-правда. Ну он и говорит этой… принцессе нашей! Говорит, приезжай, Ивочка, я тебе здесь работу нашел, а жить будем в общежитии, нам комнату выделяют! Представляешь!
– Так это ж хорошо! – округлились глаза у Маши.