Фред улыбнулся.
- У тебя мантия-невидимка случайно не с собой?
- Нет, - мотнул Гарри головой. - Я, если честно, подумал, что под ней будет неудобно втроём. Толкаться будем, мешать друг другу… проще заклятие прозрачности наложить.
- Понятно. Тогда, может, прямо сейчас наложить его? А то я как-то неловко себя чувствую, когда мы тут вот так маячим.
- Можно и сейчас. Малфой, остановись, - Гарри стянул с шеи шарф Эй-Пи и связал им своё левое запястье с правым Малфоя. - Вот так, чтобы не потерять тебя…
Теперь огонёк в одиночестве плыл над дорогой, создавая у сторонних наблюдателей, если таковые имелись, жутковатое впечатление; Гарри вспомнились маггловские легенды про огни святого Эльма. Кажется, понятно, откуда ноги растут у всех таких феноменов…
Ворота Малфой-мэнора подавляли своим если не величием, то размером уж точно. Высоту их Гарри оценил примерно на пять-шесть человеческих ростов; при этом сделаны они были из белого камня, образовывавшего такие тонкие витые узоры, что ни одна металлическая решётка не посмела бы с ними сравниться. Всё это неярко светилось в темноте и, совершенно очевидно, было переполнено магией.
- Малфой, если мы войдём, что случится?
- Если вы попробуете войти сами, вас испепелит, - с явной охотой сообщил Малфой. - Если я проведу вас, как наследник рода Малфоев, главе рода будет сообщено о том, что я прибыл с двумя посторонними, но вы останетесь живы.
- Угу, только до того момента, когда дражайший Люциус узнает о нашем прибытии, - хмыкнул Фред. - Мы можем войти так, чтобы никто не знал о нашем прибытии, и мы остались живы?
- Не можете.
- И никто не может?
- Только Тёмный Лорд.
- Круче него, как я погляжу, только варёные яйца, - буркнул Фред. - Гарри, у тебя нет никаких догадок?
Гарри сосредоточенно рассматривал ворота Малфой-мэнора и пытался понять, кажется ему, что все завитки и закорючки образованы телами крохотных переплетающихся мраморных змей, или нет.
- Есть одна… но я не уверен.
- Что за догадка?
- Серпентарго, - Гарри пожал плечами и попробовал сказать змеям ворот:
- Откройтесь мне и моим спутникам.
Беззвучно и плавно змеи пришли в движение; белые гибкие тела скользили, обвивались друг вокруг друга, переплетались, открывая широкий проход прямо перед Гарри.
- Малфой, что будет, если мы войдем?
- Не знаю. Я никогда не пробовал входить в мэнор таким образом.
- Ну да, действительно… - Гарри на ощупь поймал ладонь Фреда и слегка сжал. - Идём?
- Идём.
Малфой-мэнор, вопреки ожиданиям, не проявлял подлого нрава - по крайней мере, пока они шли по посыпанной белым песком аллее; изредка слышались дурные вопли, которые Малфой опознал, как павлиньи, но самих птиц не было видно. По-хорошему, они должны были бы сейчас спать, но разве с Вольдемортом в двух шагах поспишь?
- Малфой, есть какой-нибудь чёрный ход в дом? Можно туда пройти так, чтобы твой отец не узнал?
- Чёрного хода нет, - отозвался Малфой. - Войти можно только через эту дверь, и никто, кроме Тёмного Лорда, не открывает её без ведома главы рода.
- Достал ты своим Лордом, - честно сказал Гарри. - Лучше скажи, какие ловушки могут ждать нас в доме?
- Всё зависит от того, какие именно ловушки решил активировать глава рода.
- Гарри, - Фред положил руку Гарри на плечо. - Мне кажется, если они нас ждут, то могли не оставлять ловушек. Чтобы самим нас прикончить.
- Но они же не идиоты, чтобы думать, что мы вот так вот внаглую ввалимся через парадную дверь, - Гарри закусил губу. - С другой стороны, если другого входа в дом нет, то здесь нас и ждут… и наверняка помнят о заклятии прозрачности.
- Что поделаешь, - вздохнул Фред. - У нас выходит очень гриффиндорское спасение - в омут с головой… ну что, идём?
- Погоди. У тебя голова запасная есть, что ли - по омутам этой раскидываться? - Гарри, хмурясь, прикидывал варианты, в изобилии подкинутые его оскорблённой словами близнеца слизеринской частью. - Надо отвлечь их от нас… а то, наверное, ждут - не дождутся, все глаза проглядывают в окна.
- Есть идеи? - заинтересованно спросил Фред.
- Вроде того… надо сбить их с толку…
- Чем именно?
- Их же оружием, - ухмыльнулся Гарри.
…- Ты уверен, что это безопасно для Джорджа?
- Абсолютно. Малфой же сказал, они держат пленников в подвале. А это сыро и глубоко. Туда огонь не доберётся.
- Тогда остаётся только надеяться, что за нами сейчас не наблюдают, хихикая в кулак.
- Я тебя не узнаю, Фредди. С чего ты вдруг стал таким пессимистичным?
- Треть меня торчит в каком-то сыром подвале. Не дай Мерлин, схватит ангину или застудит себе что-нибудь жизненно важное… это не то чтобы повод для веселья.
Гарри притянул Фред к себе и, привстав на цыпочки, на ощупь нашёл его губы - оба по-прежнему были под заклятием прозрачности.
- Всё будет хорошо, - шёпотом пообещал Гарри и нежно поцеловал Фреда в уголок рта. - Я обещаю, всё будет отлично. И мы снова станем цельными, все трое.
Фред молча кивнул.
- Сейчас я сделаю… - Гарри встал на колени у угла стены Малфой-мэнора и, полуприкрыв глаза, пустил с обеих рук огонёк - прямо на траву, опоясывавшую весь мэнор по основанию (сущим мучением было рвать её и раскладывать). Старые каменные стены, как выяснил Гарри у Малфоя, были скреплены цементом по древнему рецепту; в составе этого цемента были сырые яйца и свежий мёд. И всё это, даже слегка поддаваясь воздействию огня, начинало вонять.
А рамы окон и дверь были сделаны из дерева. Пусть старого, морёного - но дерева, способного гореть. К тому же огонь Гарри несколько отличался от того, который появляется, если чиркаешь спичкой.
- И заключительный штрих, - Гарри выхватил палочку из ножен и направил её в небо. - Mordmordre!
- Знаешь, - с искренним восхищением сказал Фред, наблюдая за тем, как змея выползает изо рта огромного зелёного черепа, - мы всё-таки гении. Особенно ты.
- Гении будем, если вся эта каша окажется удобоваримой, - отозвался Гарри.
Они втроём стояли в тени деревьев и смотрели, как огонь охватывает Малфой-мэнор - громадный, величественный, спесивый каждой завитушкой своей серебристой лепнины под крышей; как красно-оранжевые языки лижут мгновенно чернеющие светло-серые стены, как настежь распахивается парадная дверь, и огонь с торжествующим рёвом врывается внутрь, раскатываясь по коврам, гобеленам и картинам, превращая в щебень изящные статуи. Пожиратели выбегали наружу в панике; огонь перекидывался на их одежду, и они с криками пытались потушить его. Хотя кому, как не им было знать, что пламя, порождённое ненавистью и местью, так просто не гаснет.
Чёрная Метка над Малфой-мэнором повергла Пожирателей в самый настоящий шок; подобного хода от противников они не ожидали, резонно полагая, что это было бы ни к чему атакующим членам Ордена Феникса, но и не ждали от союзников - кому, скажите на милость, пришло бы в голову запускать Метку над родовым поместьем самого известного сторонника Вольдеморта?
Только самому распоследнему психу, разумеется.
- Пора, - решил Гарри, когда сам Тёмный лорд соизволил появиться снаружи. - Бегом!
Гарри окружил их щитом от огня; но эта защита не спасала от чересчур горячего воздуха и едкого дыма, и все трое надрывно кашляли, пробираясь сквозь охваченный пожаром холл.
- Малфой, веди нас к подвалу, где держат пленников! - приказал Гарри, взмахом палочки снял с Малфоя заклятие прозрачности и согнулся пополам в приступе кашля. Глаза слезились немилосердно.
- Идём быстрее!
Гарри и рад был бы последовать этому совету Фреда; но рухнувшая с высоты холла балка помешала этому его плану. Огонь, которым она была окутана, не причинил Гарри вреда, но её вес переломил ногу Гарри с той же лёгкостью, с какой камень вдребезги разбивает стекло. Шарф, до сих пор соединявший Гарри с Малфоем, порвался.
- Беги… - выдохнул Гарри; резкая боль прошлась по всему телу и запульсировала в такт сердцебиению, сконцентрировавшись в переломанной голени. - Я догоню вас, беги за Джорджем…
- Я тебя не брошу, идиот! Pello! - балка отлетела в сторону; Фред подхватил Гарри на руки и рванул за почти скрывшимся из виду Малфоем - окончательно смыться тому не давал чёткий приказ не просто отправляться в подвалы, а именно вести туда Фреда и Гарри.
Подвалы оказались достаточно близко от входа; туда вела крутая лестница со скользкими ступенями, на которых Фред пару раз едва не потерял равновесие. Малфой же двигался, несмотря на долгое заключение в подземельях Хогвартса, так непринуждённо и ловко, словно полжизни только и делал, что бегал в эти подвалы и обратно.
- Где держат пленников?
- Вот в этих камерах, - Малфой указал на длинный ряд дверей вдоль стены.
- Ты можешь их быстро открыть?
- Да.
- Открывай все по очереди!..
В пятой по счёту камере обнаружился Джордж - прикованный к стене накрепко.
- Джорджи!
- Кто здесь? - близнец насторожённо вскинул голову. - Фред?..
- Это мы, под заклятием прозрачности… Фред, опусти меня на землю и освобождай Джорджа!
- Гарри?
- Да, мы оба здесь! Ну же, Фред!
Оказавшись на холодном полу, Гарри наложил на свой перелом торопливое Ferula - главное, чтобы нога по дороге до Хогвартса не развалилась на отдельные кусочки, а до тех пор сойдёт. Фред, шепча заклинания, отмыкал по очереди кандалы Джорджа.
- Малфой! - позвал Гарри, запоздало сообразив, что тот всё ещё открывает двери камер, повинуясь приказу. - Прекрати возиться с камерами, иди сюда немедленно!
- Что здесь делает Малфой? - Джордж, морщась, растирал затёкшие руки и ноги; Фред торопливо убирал заклятие прозрачности с себя и Гарри.
- Он нас сюда привёл…
- Сам? - недоверчиво спросил Джордж.
- Под Империо, - коротко ответил Гарри и вытащил из кармана портключ - старую пуговицу. - Идите сюда, нам пора возвращаться.
- Под Непростительным? - Джордж потрясённо распахнул глаза.
- Именно так, - хмуро сказал Гарри. - Фредди, Джорджи, Малфой, беритесь за эту пуговицу.
- А почему бы не оставить Малфоя здесь? - поинтересовался Джордж вполне резонно. - Толку от него тут будет мало, а у нас он только лишний рот…
- Я обещал, - неохотно сказал Гарри. - Все взялись за портключ? Тогда я его активирую. Хогвартс.
Чёрное, словно испачканное сажей небо серело у горизонта - занимался рассвет. Впрочем, глаза у Гарри, накачанного лечебными зельями, слипались, и он не был уверен, что ему не мерещится этот пейзаж за окном лазарета.
- Засыпай, - предложил Джордж.
- Ты почти сутки на ногах, - поддержал брата Фред.
- Вы тоже, - пробормотал Гарри.
- Ты пахал больше всех.
- И ты ранен.
- Так что не надо бороться со сном.
- Отдыхай.
- Не уходите, - попросил Гарри. - Пожалуйста, не уходите. Хотя бы подождите, пока я проснусь, чтобы я знал, что вы мне не приснились.
- Не дождёшься! - фыркнул Фред.
- Приснились, как же, - рассмеялся Джордж.
- От нас так просто не избавишься.
- Когда ты проснёшься, мы здесь будем.
Два лёгких поцелуя в губы и обеспокоенные голоса:
- Гарри, ты весь горишь…
- Мадам Помфри давала тебе что-нибудь от жара?
- Не помню, - выдавил из себя Гарри; свет, тень, рыжие шевелюры близнецов, серая полоска за окном - всё смешалось, завертелось, сплавилось в единую безликую массу.
Гарри заснул.
* * *
Холод и жар. Жар и холод. И так с самого утра: перепады, контрасты.
Сначала было холодно просыпаться; холодно ехать в потрёпанном кэбе к вокзалу Кингс-кросс и зябко прятать руки в рукава. Холодно - до щемящего чувства под ложечкой - проходить через стену между девятой и десятой платформами; онемевшие от холода пальцы намертво вцепились в исцарапанный сундук с вещами.
А в поезде жарко. Там тепло во всех вагонах, ветер не дует от окна, и сиденья мягкие - до сих пор никогда на таких не удавалось посидеть. И это тепло, эта мягкость - всё по праву. Он был рождён для этого.
Их так много здесь… таких же, как он. Они все тоже маги; каждый в мантии. Правда, их всех провожают родители или странные создания - маленькие, сморщенные, с большими ушами и глазами, одетые во что-то несуразное, вроде старых наволочек. Он даже не знал, кто это такие, но дал себе слово выяснить при первой возможности. Должно быть, в Магическом мире они - обычное дело.
Но потом был снова холод… много холода. От всех, кто был в поезде. Они не считали его ровней; инеем было выражение их лиц, когда они видели, как потрёпана его мантия. Они считали себя выше, лучше него, потому что были богаче.
Но они были неправы, и, Боже, как восхитительно тепло было доказывать это… несколько заклинаний из тех книг, что он купил, и немного фантазии - и вот будущие одноклассники смотрят на него пусть не с уважением, но удивлённо и с опаской. А кто-то с откровенной ненавистью. Как хороша жаркая, сладкая ненависть; она помогала выжить в промозглом карцере, в ледяном море - как холодно было, до судорог холодно, когда он упал в воду, но ненависть ко всем тем, кто будет рад его смерти, помогла ему найти ту забавную пещеру. Надо будет обязательно поэкспериментировать там с магией… в книгах написано, что Министерство следит за домом волшебника, но не за его палочкой. Так что пусть они следят за приютом, сколько им заблагорассудится. Он не сделает ничего, что заставило бы его пожалеть о решении сделать это.
А потом снова холод - поездка через озеро; вода пропитала мантию, волосы, проникла даже в ботинки. Волны накатывали на него, недружелюбные, насквозь полные одним только холодом волны, перехлёстывали через борта лодки. Он не любил воду - почти так же, как огонь. Если от огня можно было избавиться той же водой, то с ней ничто не могло справиться; она была вездесуща; была всем и ничем, охотно принимая любую форму, но не удерживая её. Ему всегда казалось, что с воды нужно брать пример, если хочешь выжить… но как же это было трудно, как… холодно.
Рапределение принесло столько жара и холода, сколько он никогда не испытывал; он не знал, куда хочет попасть, и, хотя и не сомневался в том, что он здесь по праву, волновался. Он многого не понимал, но ясно было, что факультет - это нечто большее, чем просто слово, определяющее место, где спать и есть. Это гораздо, гораздо больше.
На этой невзрачной табуретке, должно быть, сидели тысячи людей до него; они точно так же зажмуривались, когда колючая пахнущая пылью Шляпа закрывала им лицо целиком - ну и голова, наверное, была у Годрика Гриффиндора, просто как тыква.
У Шляпы оказался старческий вкрадчивый голос; она была из тех, кто любит строить из себя что-то большее, чем на самом деле, и притворяться дружелюбным. Он не любил таких людей; кто сказал, что он должен любить такие шляпы?
Он умён, сказала она. Он знал это и раньше. Он хитёр и изворотлив, сказала она, и снова не удивила его. Он озлоблен на всех и вся, сказала Шляпа, он глубоко одинок и обижен. Она предложила отправить его на факультет, где он может оттаять.
Он сказал, что об этом смешно даже думать, и предложил ей вспомнить собственную песню. И отправить его туда, где собираются умные и хитрые, а не тупые и добрые.
Он думал, что Шляпа оскорбится, но она хмыкнула и сказала, что он сам выбрал. И что однажды его лёд, который так никогда и не растает, испарится от прикосновения огня.
И она сказала: Слизерин.
* * *
Холодно и мокро. На лбу. И тихо-тихо.
Гарри с усилием разлепил веки.
- Как ты? - осведомились немедленно.
- Пить хочу, - пробормотал Гарри.
Прохладная вода наверняка была доставлена сюда прямиком из рая - так прекрасно было глотать её, пока чья-то рука поддерживала затылок Гарри.
- Ты бредил, - Гарри узнал голос Кевина. - Тебе снилось что-то плохое?
- Не то чтобы… а что я говорил в бреду?
- Не знаю… ты говорил на серпентарго.
- Понятно. Где мои очки?
- Здесь, - Кевин нацепил очки на Гарри, и мир перестал быть расплывчатым.
- А где близнецы? - вспомнил Гарри. Не то, чтобы он собирался требовать от них неустанного бдения над его дрыхнущим телом, но они обещали…
- Тоже здесь, - ухмыльнулся Кевин. - Мадам Помфри пробовала их выгнать, говорила, им тоже надо отдохнуть, но они просто трансфигурировали два стула в кушетки и остались тут.
Гарри сел и попытался привести волосы в порядок.
- Чувствую себя так, словно вагон разгрузил, - признался он. - Какие-нибудь новости есть?
- Особенных каких-нибудь - нет, - Кевин пожал плечами. - Раненые в битве успешно лечатся, мёртвых ещё не похоронили. По слухам, Министерство готовит экстренный выпуск «Ежедневного Пророка». Профессор МакГонагалл просила передать тебе, что готова новая партия листовок. Я видел одну - там со слов близнецов записано, что именно вы трое сделали, чтобы спасти Джорджа, и как сумели обвести вокруг пальца Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Зачем ты так его называешь? - поморщился Гарри. - Ты тоже боишься имени?
- Я привык. Так меня учили дядя Амос и тётя Сесилия.
- Но самому тебе не страшно?
- Ну, тебя же я не боюсь, - хмыкнул Кевин. - А ты сильнее Того-Кого-Нельзя-Называть.
- С чего ты взял, что я сильнее?
Этот вопрос немало озадачил Кевина.
- Ну я же вижу.
- Что видишь?
- Я не знаю, как объяснить… я вижу, понимаешь? Иногда, очень редко… когда я сильно злюсь или, наоборот, очень радуюсь. Люди становятся цветными, или чем-то, что реально есть… я даже не знаю, как сказать, я просто вижу.
- А я какого цвета?
- Ты - не цвет. Ты огонь и лёд.
- Это как?
- Ну… есть огонь. Он яркий, как драконий. И в нём лёд. Такая ледяная статуя, точь-в-точь ты. Пламя её окутывает, но лёд не тает. Они словно созданы друг для друга, чтобы вот так вот...
Кевин помолчал немного и добавил:
- Такого больше ни у кого нет. Обычно люди - это что-то одно... один цвет или одна вещь. Седрик был из пшеничных колосков, они так красиво переплетались… тётя Сесилия - кленовые листья. А дядя Амос весь коричневый, как шоколадная лягушка.
- А, - неопределённо сказал Гарри. - И давно это у тебя?