Стайка крылатых созданий, карикатурно похожих на птиц, проплыла далеко внизу, по удаленности Леман не смог оценить их размеры. Ага, значит, жизнь на этой планете существует не только в океанах. А коли так, можно попытаться выжить. Ведь птицы должны чем-то питаться? Должны. Допустим, рыбой. Дна каньона не видно, но по нему наверняка течет река. Как поймать рыбу – вопрос второй, а первый и главный – годится ли она в пищу человеку?
Пока не проверишь, не узнаешь.
Немного согревшись, он потянул за стропу, заставив купол скользнуть ближе к стене. Как он и ожидал, здесь оказался нисходящий поток холодного воздуха с ледника, и спуск удалось продолжить даже быстрее, чем хотелось. Мелькали неровности в скальной стене, набегали и уносились вверх узкие, невероятной длины уступы-карнизы. На некоторых медленно таяли осколки ледяных глыб, как видно, свалившихся сверху.
Неумело, но старательно управляя стропами, чтобы не шибануло о стену, Леман успел родить гипотезу о происхождении этих карнизов. Бывшие речные террасы! Только узкие. Неизвестно сколько миллионов лет река глодала камень, размывая тектоническую трещину вглубь, а расширить ее как следует оказалось ей не по зубам.
Он заметил, что дышать стало легче, – должно быть, опустился уже порядочно. Еще не до половины высоты этой чудовищной стены, но все же… С некоторых уступов десятками срывались похожие на птиц твари, напуганные скользящей по скале тенью, и начинали суетливо метаться, но не решались ни приблизиться, ни тем более атаковать, за что Леман мысленно сказал своей судьбе особое спасибо. Одна странная птица, гораздо крупнее остальных и, по-видимому, иного вида, кружила поодаль в восходящем потоке, без взмахов набирая высоту. На миг почудилось, что это не совсем птица, а, скорее, гибрид человека и птеродактиля. Ладно, с местной живностью разберемся потом, сейчас главное – уцелеть…
Увидев человека, сидящего на краю узкого, в полшага шириной уступа, Леман настолько оторопел, что даже не нашелся с ответом, когда человек дружелюбно помахал ему рукой и указал куда-то вниз.
Некоторое время Леман хлопал ртом, тщась разложить видение на логические составляющие. Галлюцинация? Не похоже. Мираж? Если и так, то это лишь означает, что странный субъект присел отдохнуть не на только что проплывший мимо уступ, а на какой-нибудь другой, поодаль. Так или иначе, в факте его существования сомневаться не приходится. Человек. Как видно, сильный и ловкий мужчина, раз не боится этаких круч. Одет – странно. Зарос дремучей бородищей, похоже, отроду не стриженной.
Что тут, примитивная цивилизация? Хм. А какая тут еще может быть? Именно примитивная. Главное, что ренегаты вроде бы никогда не считали эту планету своей. Впрочем, то же самое можно сказать о Великой Лиге…
Неважно, откуда взялись люди. Главное, они есть.
Вскоре он попал в облако, а просочившись сквозь него и вымокнув до нитки, увидел наконец дно каньона. Оно лежало чудовищно далеко внизу, там бесновалась река, белая от бурунов, и узкими зелеными полосами протянулись вдоль каменных стен уступы-карнизы. Выходит, тут есть и растительность?
Собственно говоря, почему бы нет.
Мимо первого зеленого уступа Леман промахнулся, несмотря на то, что этот уступ был широк – пожалуй, шагов в пять. Зато на следующий уступ он нацелился заранее и исхитрился не только удачно приземлиться, но и в борьбе с легким ветерком накрыть собой и тем спасти парашют. Еще пригодится. В примитивном мире и тряпочка – сокровище, и булыжник – инструмент. А нож, возможно, окажется именно тем предметом, что позволит выжить среди себе подобных – мало ли, что первый абориген с виду не был агрессивным, аборигены бывают разные…
К счастью, нож имеется.
Было тепло и влажно. Под ногами росла трава, правда, незнакомого вида, но несомненно трава. А может, и знакомого вида. Мало ли в жизни любого пилота было планет, но какой ненормальный станет любоваться пыльной растительностью на пустырях вокруг космодромов? Сентиментальность – дурной признак. Валентин, тот был сентиментален, да. Цветики-лютики нюхал, и не срывал их, а опускался на колени и тянул нос, когда думал, что его никто не видит. Вот и пропал зазря.
Сделав такое умозаключение, Леман похмыкал, затем решил, что нехорошо насмехаться над мертвыми, и перестал думать о пропавшем Валентине. Как бы самому не пропасть.
Он пощупал стену – твердая. Монолит. Можно и не ковырять ножом, все равно ничего не наковыряешь. Будь иначе, река вымыла бы настоящие террасы, а не эти полочки шириной с тротуар в захолустном городишке. В петрографии Леман был не силен и тип горной породы не определил.
Куда двинуться – направо или налево? Кажется, налево карниз немного расширялся, и Леман, взвалив на плечо невесомый тюк, избрал именно это направление. Если там не удастся встретить людей, то хотя бы есть надежда найти достаточно широкую площадку, чтобы грамотно сложить парашют перед следующим прыжком…
Первого человека он встретил через полчаса ходьбы, совершенно неожиданно столкнувшись с ним нос к носу. Увидеть его издали помешал водопад, оседающий на уступ водяной пылью. Человек шел навстречу, прижимаясь к серой скале, и был одет в кожу, тоже серую и весьма ладно скроенную. Длинная черная борода была заплетена в косички, напоминающие крысиные хвостики.
– Привет, – сказал Леман от неожиданности.
– И тебе привет, – ответствовал абориген на сносном интерлинге, по виду нисколько не удивившись. – К нам?
На всякий случай Леман кивнул.
– Сверху?
– Сверху.
– Ну и как там наверху?
– Сносно, – машинально ответил Леман, изумившись идиотскому вопросу.
Абориген прикоснулся к парашюту корявыми пальцами, пощупал ткань и неодобрительно пошевелил косичками бороды.
– Я видел, как ты летел, – сообщил он. – По-моему, ты издалека. Не знаю, где летуны летают на таких штуках, а у наших в ходу крылья. Гораздо удобнее. Наверно, на этом можно только сверху вниз, да?
– В основном да, – сказал Леман, вспомнив о восходящем потоке. Но ведь там он не поднимался, а просто висел.
– Лучше выменяй эту штуку на настоящие крылья, – посоветовал абориген. – Эту ткань лучше на одеяла пустить, если набить чем-нибудь, хорошие выйдут одеяла. Только здесь не сменяешь, у нас сейчас летунов нет… Или ты к нам насовсем?
– Не знаю, – честно ответил Леман. Голова у него шла кругом. – Как получится.
– Ну смотри, – и абориген, по-прежнему держась стены, прошел мимо и исчез в водяной пыли.
Несколько секунд Леман очумело размышлял, не следует ли ему догнать странного субъекта и попытаться выжать из него побольше информации, затем решил отказаться от этой идеи. Как ни велико нетерпение, осваиваться в незнакомом мире нужно постепенно. «К нам насовсем» – уже куча информации. Раз спрошено насчет «насовсем», значит, здесь можно жить и выжить. А «к нам» означает, что этот одетый в кожу типчик с косичками на физиономии живет здесь не один и, по-видимому, давно. Жить на уступе… бр-р… И еще бывают какие-то летуны…
Под ноги по-прежнему стелилась трава – очень однообразные зеленые метелки, произросшие на скудном субстрате. У самой стены трава не росла – похоже, поколения ходоков набили здесь тропинку, довольно неудобную. Значит, живут люди… Чего это они ходят вдоль стены подальше от обрыва? Все поголовно страдают боязнью высоты?
Леман подошел к краю, плюнул вниз и посмотрел, как плевок канул в дымку. Страха не было. Может, конечно, он разовьется со временем…
– Эй! – донеслось сзади.
Он обернулся. В занавесе из водяной пыли кривлялась радуга, а под ней стоял все тот же абориген. Косички его бороды намокли, с них капало, как со сталактитов.
– Эй! Тропинку видишь?
– Да, – сказал Леман. – А что?
– Ничего. Будешь спать – не ложись близко к краю.
* * *Дана вводная: ты попал в чужой мир, имея при себе лишь парашют, нож да собственную одежду. В кармане нет даже зажигалки. Ты не спал и не ел больше суток. Твои действия?
С подобными задачами Леман в последний раз сталкивался еще в свою бытность курсантом на сдаче обязательного минимума по курсу индивидуального выживания. Экзамен проводился на имитаторе. Экзаменуемому последовательно доставались виртуальные джунгли, виртуальная пустыня и виртуальное болото. Считалось, что этого в общем достаточно, чтобы худо-бедно научиться выживать в любой природной зоне любой планеты, включая вулканические поля Бестии и сочащиеся отвратительными газами водорослевые острова Амбрии. Но такой дурацкой ситуации, как эта, не предусматривал никакой тренажер.
Человеческая цивилизация на самой линии фронта! Неизвестная командованию! С ума можно сойти. Неудобная, никому не нужная планета с ничтожнейшей площадью, пригодной для жизни, а вот поди ж ты – и тут живут. На уступах шириной в один хороший прыжок. Над абиссалью. Приспособились. Наверно, местные мамаши, укачивая младенцев, с особенным чувством поют им «баю-баюшки-баю, не ложися на краю…».
И этот с косичками о том же предупреждал. Взять бы его за косички да выспросить в подробностях, откуда у него такая забота о ближнем…
Леман прошел мимо углубления в стене – как раз в размер скорчившегося человека. Должно быть, кто-то пытался выдолбить здесь нишу, убил уйму труда и не преуспел в задуманном. Зачем долбил – покрыто мраком.
Уступ достигал теперь, пожалуй, шагов десяти в ширину. Довольно скоро Леман нашел кучку камней. Очень аккуратную кучку, сложенную у самой стены. Обходя ее, тропинка делала маленький крюк. Только сейчас Леман обратил внимание на то, что прежде ему не встретилось ни одного валяющегося булыжника, а ведь должны же они время от времени падать сверху, несмотря на монолитную прочность стен! Значит, здешний люд просто-напросто собирает камни в такие вот кучки, то ли потому, что они здесь зачем-то нужны, то ли оттого, что они совсем не нужны где-то в другом месте…
Вот как! Он, оказывается, шел через поле! И эти скромные метелки травы, что он так лихо топтал, по всей видимости, не что иное, как питательные злаки! Тогда почему абориген с косичками не наорал на него, не попытался побить? Или он не крестьянин?.. Ничего не понятно.
Поле с зеленой травкой кончилось – началось другое, с толстыми изжелта-бурыми колосьями, почему-то стелющимися по земле. Ага, значит, местные собирают несколько урожаев в год. Оно и понятно: солнца и воды злакам хватает с избытком, а на самом дне этого просвеченного насквозь каньона вообще, наверно, страшная жара…
Уступ больше не расширялся, но и сужаться пока не собирался. Теперь в распоряжении путника имелись две тропинки: одна по-прежнему прижималась к скальной стене, вторая шла по самому краю уступа. Несмотря на предостережение, Леман ее и выбрал, здраво рассудив, что какие бы чудики здесь ни обитали, вряд ли они станут тропить пути в действительно опасном месте. Закон жизни примитивен: либо обитателям присущ инстинкт самосохранения, либо нет ни инстинкта, ни обитателей, а третьего не дано.
Шум реки был едва слышен. Сколько до нее по вертикали – наверное, километра два-три? Леман еще раз попытался увидеть дно каньона, но разглядел лишь следующий уступ в сотне метров внизу, оценил неровности в стене, вероятно, достаточные для хорошего скалолаза, и пробормотал «шайсе». А еще через четверть часа ходьбы он увидел людей.
Их было человек сто, включая древних стариков и грудных младенцев. Леман неспешно приблизился, не без брезгливости рассматривая скудную утварь аборигенов. Н-да… Назад к природе. Еще не каменный век, но уже далеко не индустриальный. Типичная сельская община. Вон и огороженная каменной стеночкой компостная куча, она же общее отхожее место, судя по амбре. Видать, зреет единственно доступное удобрение для местных злаков. Совсем люди опримитивели. По лицам вроде не скажешь, что вырождаются, да разве в лицах дело? Пожалуй, лишь одежда из серой кожи на них хороша. Удобна, а на женщинах вон даже украшена вышивкой… Откуда такая кожа?
Он был начеку. От примитивных сообществ можно ожидать чего угодно, включая человеческие жертвоприношения и людоедство. А также сдирание кожи с пришлых чужаков на нужды местной кожевенной промышленности. Что ж, если нападут все разом, он попытается набросить на них парашют на манер сети гладиатора-ретиария, а потом пустит в дело нож…
Первыми обратили на него внимание дети. Стайка голопузой малышни обступила его семенящим кольцом, но кольцо не мешало идти, не галдело и не задавало вопросов. Самый смелый паренек пощупал ткань парашюта и тотчас отступил, поймав настороженный взгляд. Взрослые вели себя сдержаннее, и, если бы не оскорбляли зрение своим видом, ничего лучшего нельзя было бы и желать. Кто-то спал. Кто-то усердно мочалил камнем солому из местных злаков, по-видимому, намереваясь отделить волокна и сплести из них веревку. Морщинистая старуха, греющаяся на солнышке, проводила Лемана внимательным взглядом. Двое мужчин скребли кожу осколками кремня, а третий – грубым железным скребком, достойным украсить археологическую коллекцию. Поодаль нагая женщина купалась под водопадом.
Идиллия…
Первобытная. Рай троглодитов.
Было в этом что-то от сна с нелепым сюжетом. Захотелось ущипнуть себя и проснуться на Базе… скажем, во время предполетного инструктажа. И пусть полковник Балуев, штабная задница, заметив разгильдяя, намылит разгильдяю холку…
Один из мужчин, смуглый тип с выгоревшими до белизны волосами и огромной вислой папилломой, украшавшей правое веко, бросил скрести кожу, приблизился и протянул руку:
– Радхакришнан.
– Леман.
– Издалека? Впервые у нас?
Леман кивнул. Мужчина удовлетворенно хрюкнул.
– То-то я тебя здесь раньше не видел… Ну располагайся, отдохни. У нас хорошо. А если решишь совсем остаться, вряд ли кто возразит, нам летуны нужны… Ты ведь летун?
– Вроде того, – уклончиво ответил Леман. – А ты здесь старший?
– Я-то? – Радхакришнан рассмеялся. – Вон Марта, пожалуй, у нас старшая, ей за девяносто. Ну ты насмешил… Погоди, а это что у тебя такое?
– Парашют.
– Вроде крыла, да? Дай-ка его сюда. – Сказано было властно. – Давай, давай. Лететь тебе сейчас все равно нельзя. У Аниты мальчишка в лихорадке, укутать надо, а кож мало.
Секунду Леман боролся с собой, затем, решив не перечить, нехотя отдал парашют. Вполне вероятно, этот Радхакришнан не кто иной, как вождь племени, если не официальный, то, во всяком случае, реально признанный, и имеет власть приказывать. Сделал вид, что не понял насчет старшего – хм! Да назови он себя князем, царьком, сатрапом, ярлом, базилевсом или паханом – какая разница! Вождь есть вождь, как бы он ни назывался, пусть даже ничтожнейшим среди ничтожных, если у окружающих одна и та же мания. Уже то хорошо, что не попытались убить чужака. Режим здесь, похоже либеральный…
Интересно, почему нельзя уйти от них прямо сейчас? Чего проще – сложил парашют, разбежался и сиганул. Попробовавши раз, входишь во вкус, во всяком случае, перестаешь пугаться. Можно спуститься на уступ ниже, а можно попытаться поймать достаточно сильный восходящий поток, чтобы подняться вверх…
Не то чтобы Леману хотелось это сделать, но запрет слегка задел за живое. Либерализм, но с принуждением?
В любом случае надо сначала осмотреться, а потом уж показывать когти. Если понадобится.
Назвавший себя Радхакришнаном не вернулся – отдав парашют одной из женщин, тут же принявшейся кутать ноющего ребенка, вновь принялся скрести кожу. Больше никто не подошел. Леман ловил на себе заинтересованные взгляды, и только. По правде говоря, не чрезмерно заинтересованные. Может, по местным обычаям, от чужака требуется какое-то специальное приветствие или иное ритуальное действо? Нет, не похоже…
Ясно, что гости на этот уступ иногда заходят. Залетают, а может, и заползают, если они хорошие скалолазы. Не чересчур часто, по всей видимости, не каждый день, но и не слишком редко, потому и не вызывают удивления. Такое впечатление, что гость может вести себя так, как ему вздумается, лишь бы не раздражал хозяев…
Он решился на эксперимент. Подошел к компостной куче, на ходу расстегивая комбинезон – аборигены немедленно перестали смотреть в его сторону. Ага, понятие об интимном еще не растеряли… ну и ладно. Леман без толку постоял над кучей, застегнулся.
Интересно, а поесть дадут?
Он огляделся. Никто уже не обращал на него внимания. Нагая купальщица, женщина явно не первой молодости, вышла из-под водопада, неспешно и, как показалось Леману, напоказ, обтерла тело комком какой-то ветоши и, небрежно драпируясь на ходу в подобие грубой туники, продефилировала мимо. В одежде она выглядела лучше.
– Эй! – негромко позвал Леман.
– Да? – Женщина остановилась. Лишь легкое любопытство нарушало безмятежную доброжелательность ее лица.
– Прошу прощения, я тут нездешний…
– Я вижу.
– Словом, где бы мне раздобыть поесть?
Женщина наклонила голову набок и несколько мгновений пристально изучала чужака.
– Сильно голоден?
Леман только кивнул. Рот моментально наполнился слюной, кадык непроизвольно дернулся.
Женщина молчала. По-видимому, кормить чужаков задаром здесь было не принято. Значит, не совсем дикари, подумал Леман, хмыкнув про себя, значит, не так уж безнадежен этот мир…
Он разделил комбинезон на штаны и куртку, переложил нож в карман штанов, а куртку протянул женщине.
– Годится в уплату?
Женщина долго изучала ткань и покрой, вертя куртку так и этак, покачивая головой и временами удивленно присвистывая.
– Плохая одежда, – определила она наконец. – Но одной сытной кормежки стоит. Жди, я принесу.
Еда оказалась на удивление вкусной – холодная каша из зерен уже знакомых злаков, сдобренная пряной травой, с кусочками незнакомого мяса. Да еще ковш напитка, в котором Леман опознал пиво – странное на вкус, но несомненно пиво. И неплохое! Леман почмокал губами. Кой черт неплохое – отменное! Да за один рецепт этого пива любой пивовар из тех, кто сбывает свою продукцию поближе к военным базам, без колебаний заложит шакалью свою душонку и последние штаны в придачу! Узнать бы рецептик да не продешевить…