– Вы бы валили отсюда, красавчики (снова гогот Кабана), взрослые люди хотят расслабиться, посидеть спокойненько на лавочке, чтоб перед ними не мельтешили всякие членистоногие. Членистоногие, понял? – обернулся Жорик к своему корешу, и оба заржали так, что аж собака Романа оглянулась, отвлекшись от обнюхивания старого тополя, который служил местом встречи местных дворняжек.
Масляев подошел к другу и встал рядом. Выяснять отношения с этими придурками сейчас совершенно не хотелось – были дела поважнее, но и просто сбежать было бы проявлением трусости. Они, конечно, побаивались своих одноклассников, но не настолько, чтобы безмолвно ретироваться. Волкогонов и не собирался отмалчиваться.
– Так валите в свой двор, там и расслабляйтесь. Нечего у меня под окнами гадюшник устраивать.
Желваки у него так и заходили ходуном – хулиганье всегда действовало на интеллигентного Романа как красная тряпка на быка, и остановить его бывало так же тяжело, как несущийся локомотив. Андрей понял, что если сейчас не случится что-то экстраординарное, драки не избежать. Вот, черт! Было жалко новые джинсы, но тут уж ничего не попишешь – надо, так надо.
Но тут в пикировку вмешалась Лемми. Сорвавшись с места, она рванула с диким лаем в сторону незваных гостей. И хотя размеры у терьера были весьма скромные и один хороший пинок мог отправить ее через весь двор, но людям свойственно пугаться резких звуков, да и не отличались Кабан с Жориком особой смелостью – они попятились.
– Эй! Забери свою шавку, Волкогонов, а то от нее ща мокрое место останется!
– Только дернись, Кабан, и мокрое место останется от тебя! – запальчиво отозвался Роман, подхватывая с земли словно специально положенный сюда грязный обрезок металлической трубы. Андрей понял, что запахло совсем жареным: если оскорбление в свой адрес его друг мог еще пропустить мимо ушей, то обидеть свою любимицу не даст никому, тут у него крыша моментом съезжала. Старший Волкогонов, сам майор полиции, потом еле урегулировал этот вопрос. Так что делать нечего – не бросать же товарища. Вздохнув про себя, Масляев тоже подобрал кусок кирпича, которых во дворе валялось достаточно – каменная стенка, окружавшая двор Волкогонова, потихоньку разваливалась, заваливая горбатый асфальт кусками кладки.
– Ну ладно, пацанчики. В другой раз мы тоже с «аргументами» будем. Тогда и договорим.
И незваные гости быстро ретировались, одарив друзей на прощание всем известными жестами – выставленными вперед средними пальцами.
– Вот уроды, – выдохнул Волкогонов, швыряя на землю трубу и вытирая испачканную руку об штанину. – Иди сюда, Лемми. Ух ты моя защитница!
Парень присел на корточки и нежно потрепал собаку по холке.
– Ну что? Сейчас я ее заведу домой и выйду.
– Не, мне надо еще тоже домой забежать – похавать и домашку сделать, а то мама снова начнет мозги парафинить. Давай уже завтра в школе разузнаем, че-как с подружками Родионовой, и посмотрим, что дальше делать.
– О’кей. Кстати, после домашки, может, в «Контру» побегаем или в «Старкрафт»?
– Мысль. Ну все, я погнал. До скорого.
– Ага.
Глава 3
Утро следующего дня в школе было ничем не примечательным – те же лица одноклассников, те же учителя, те же уроки: иногда скучные, иногда интересные. Только какое-то все это сегодня было тошнотворно серое, неприятное. Ни Масляев, ни Волкогонов не смогли бы объяснить гнетущую атмосферу, воцарившуюся в школе. Хотя, может, это из-за того, что всю ночь дрянь какая-то снилась: руки светящиеся, открывающийся металлический кокон, наполненный черным дымом, в котором проступал силуэт человека… Почему-то последняя метаморфоза была самой страшной – от нее оба друга проснулись с криком. Правда, тогда они еще не знали, что им обоим приснилось одно и то же, но по дороге в школу поделиться успели. Обнаруженное сходство удивило, но не произвело особо сильного впечатления – в конце концов они дружили уже почти десять лет (для 16-летнего человека это целая вечность) и к тому же верили в разные теории о телепатической настройке разума. До чтения мыслей, конечно, еще далеко, но мозговые волны со временем, если много общаться, синхронизируются, люди подсознательно обмениваются образами, эмоциональным состоянием. Видимо, именно это с ними произошло. Правда, почему такая пакость снилась – все равно непонятно.
Но сегодня друзьям совершенно некогда было ломать голову над странными снами. На первой же перемене они выяснили, какой урок у 9-го «Б», класса, в котором учится Зоя Родионова. Именно напротив ее фамилии в журнале красовалась длиннющая череда «н». Именно «н», а не «б». То есть не было звонков от родителей, что Зоя заболела. Просто «нет», и все. Девочка отсутствовала почти месяц.
Друзья отправились к кабинету на первом этаже, где проходили уроки рисования. Девчонки стояли в коридоре стайками, что-то оживленно обсуждали и хихикали, кто-то из ребят срочно списывал домашку на подоконнике, кто-то скользил по натертому паркету, изображая хоккеиста. Дети, что с них возьмешь, снисходительно переглянулись друзья и направились к ближайшей стайке девочек, которые тут же зашушукались, уставившись на двух парней блестящими круглыми глазами.
«Ну, блин!» – подумал Андрей, нервно кашлянув. Роман, наоборот, будто и не заметил ничего, деловито поздоровался и задал вопрос:
– Привет. В вашем классе учится Зоя Родионова?
– Да, только ее нет, – кивнула низенькая кудрявая девятиклассница с малюсеньким курносым носом, обсыпанным веснушками. Остальные девчонки дружно закивали.
– А где она?
– К родственникам уехала.
– За два месяца до каникул?
Стайка одновременно пожала плечами. «Прямо атака клонов», – промелькнуло в голове у Андрея, и он тут же чуть вздрогнул и сразу отвел глаза, встретившись с любопытным взглядом одной из девочек. Но взгляд взглядом – девчонки, конечно, пялиться умеют, но и Масляев считал себя не лыком шитым, только в какое-то мгновение парню показалось, что в светлых глазах девятиклашки внезапно пробежали самые настоящие искры, и зрачки стали совершенно черными. Создалось ощущение, что она своими широко открытыми смоляными гляделками считывает его мысли. Тьфу! Видение как нахлынуло мгновенно, так же и пропало – перед Андреем стояла совершенно обычная школьница. Однако неприятное «послевкусие» никуда не делось, засев в голове противной занозой.
Волкогонов тем временем продолжал допрос:
– А подруги у Зои есть в классе?
– А тебе зачем? Что это ты ею так интересуешься? – вступила в беседу уже другая девочка – высокая и с толстой русой косой до пояса. – Влюбился?
Вся кучка снова совершенно синхронно захихикала.
– Допустим, – даже не повел бровью Роман, и Масляев жутко загордился другом в этот момент. У него-то у самого душа в пятки ушла при заданном вопросе, словно он действительно втюрился в Родионову. Хотя, по правде сказать, даже не вспомнил бы, как она выглядит, если бы они с Ромкой недавно не нашли фотки с какого-то школьного капустника, где Зоя была ведущей.
Но пока все эти страхи-воспоминания проносились в голове смятенного товарища, Роман героически продолжал гнуть свою линию:
– Так с кем она дружила… дружит? Мне поговорить надо с ее самой близкой подругой.
Девочки переглянулись и, не сговариваясь, посмотрели налево – там у подоконника стояла маленькая симпатичная девчушка с электронной книжкой в руках и что-то увлеченно читала.
– Надька Ушакова – ее подружка. Они с ней обе «читательницы».
Последнее слово курносая одноклассница произнесла так, словно подруг застукали за чем-то малоприличным, и теперь общество их осуждает. За фразой снова последовало общее кивание и неодобрительное хмыканье.
Волкогонов снисходительно-презрительно позволил себе глянуть на школьниц – сам-то он читал много. И часто такие книги, которые, скажем, Масляеву прочесть даже в голову бы не пришло. Ну какой смысл, например, в сравнительных жизнеописаниях древних царей всяких и императоров? Скукота же. Но Роман считал иначе и мог часами разливаться соловьем на тему, как в древности было организовано общество и какой это отпечаток наложило на современность. О роли личности в развитии цивилизации и о недостоверности истории, которую нам в школах преподают. Андрей честно пытался его иногда даже слушать и поддерживать разговор, но быстро уставал и отвлекался на что-то более материальное и, с его точки зрения, интересное. В общем-то он и сам не прочь был почитать, только вещи действительно стоящие, типа «Ведьмака» или «Пути меча», но там-то все иначе, чем в этих замшелых исторических опусах, в которые вчитывался его друг. Настоящие герои, драконы, невероятные способности (вот себе бы такие! Никакие бы светящиеся глаза не сбили его с толку. Хотя они, скорее всего, привиделись после ночных кошмаров). Впрочем, у каждого свои недостатки и интересы…
Размышляя таким манером, Масляев и не заметил, что Роман уже разговаривает с Надей Ушаковой.
– А ты не знаешь, куда она уехала?
Голубые глаза Зоиной подруги пытливо всматривались в лица молодых людей, и Андрей снова почувствовал себя не в своей тарелке. Только теперь это ощущение было еще сильнее, будто он обещал что-то, а сейчас должен свое обещание выполнить. Только он никак не мог понять, что, кому, когда и по какому поводу он обещал. В общем, он снова отвернулся, чтобы не встречаться больше с Надей глазами, и стал слушать, как развивается беседа.
– Нет, не знаю. Она мне ничего не говорила. Даже про то, что в принципе куда-то собирается. А когда я ей домой звонила, тетя Таня – мама ее – мне наврала. Сказала, что Зоя к бабушке уехала, хотя обе бабушки у нее уже умерли.
Девочка говорила совершенно спокойно и во вранье обвинила взрослую женщину без тени сомнения. Андрей даже подумал, что она бы и в глаза «тете Тане» то же самое сказала, не запнувшись. В душе возникло невольное уважение. Тем временем Надя продолжила:
– А когда я ей напомнила, что бабушек у Зои нету, она на меня накричала, сказала, что Зоя к двоюродной бабушке уехала и чтобы я занялась своими делами. Когда ее дочка вернется, она сама со мной свяжется.
– Тебе это странным показалось? – очень заинтересованно спросил Волкогонов, буравя девятиклассницу не менее пристальным взглядом, чем она своих собеседников.
– Конечно. Во-первых, Зоя никогда не говорила про двоюродных или других юродных бабушек. Во-вторых, она бы не уехала, ничего мне не сказав – хотя бы ВКонтакте да написала или эсэмэску скинула. Тем более что мы с ней как раз собирались в кино сходить. А она пропала без звука. Ну и мама ее слишком странно на мой звонок отреагировала – чересчур эмоционально. Я подумала, что здесь что-то не так. Но как до правды докопаться?… Кстати, а вам зачем все это? – внезапно сменила тему Надя и уставилась прямо в глаза Роману, словно хотела увидеть заднюю стенку его черепной коробки.
Но ответить Волкогонов ничего не успел, хотя уже даже рот открыл, сзади раздался ненавистный голос учителя биологии – Личуна. Ох, и противный же мужик был – просто труба! И на уроках придирался – друзья считали, что к ним он питает особую ненависть, потому платили ему той же монетой, регулярно устраивая всякие диверсии и довольно злые розыгрыши. Получите-распишитесь! Как говорится, как аукнется, так и откликнется.
А сейчас биолог появился ну вообще некстати… Как, впрочем, и обычно. И понеслось:
– Волкогонов, Масляев! Вы что, пристаете к девятиклассницам?!
«Вот же идиот!» – досадливо подумал Роман, поворачиваясь к учителю. Личун, как всегда, был потный и какой-то весь нахохленный, что и неудивительно, при его-то феноменальной жирности. Под мышкой преподаватель сжимал классный журнал, а в руке держал пакет с пирожками (видимо, из столовой. И как он только не лопнет – с самого утра трескать?).
– Ни к кому мы не пристаем, Виталий Алексеевич. Просто разговариваем.
– Знаю я эти разговоры. Тем более когда в них участвуют такие персонажи, как вы, – злорадно покивал Личун.
У Андрея от злости и возмущения аж челюсть непроизвольно вбок сместилась – захотелось наподдать толстяку, чтобы не возводил напраслину на честных людей. Вот же принесла его нелегкая! Как раз на самом интересном месте!
– Идите на урок. Тут рисование, а оно, насколько мне известно, в десятом классе не преподается. Давайте-давайте! Скоро звонок.
И ребятам пришлось отправиться восвояси. Роман только и успел, что кивнуть Ушаковой и сказать:
– Увидимся.
– Как школу кончите – будете «видеться», – не преминул вставить свои пять копеек проклятый биолог. – И вообще нечего к девочкам клеиться, если одноклассницы вам от ворот поворот дают…
– Никто ни к кому не клеится. И вообще!..
Было видно, что Волкогонов еле сдерживается и цедит слова сквозь зубы. Поймав взгляд товарища, Андрей понял, что скоро Личуну снова достанется стул с подпиленными ножками или еще чего получше.
– Не огрызайся, Волкогонов!
– Не огрызаюсь я!
В класс все трое вошли вместе со звонком. Во время урока Личун не преминул вызвать Романа к доске и устроить допрос с пристрастием по домашнему заданию. Но тут его ждало горькое разочарование – тот был готов на все сто процентов, да и тема была его любимой, рассказал про происхождение жизни на Земле. Получил свою законную «четверку» и гордо отправился на место, скорчив смешную рожу в адрес учителя (чтобы тот не видел, конечно), зато класс прыснул.
На следующей перемене заняться делом у друзей не получилось – нужно было спускаться в спортивный зал, где у них проходили занятия по ОБЖ. Вел их Горбунов Виктор Григорьевич. Его ребята тоже недолюбливали – солдафон до мозга костей. Разговаривает, будто постоянно команды отдает на плацу, регулярно придирается к внешнему виду (то воротники застегните, то волосы постригите. Что они, в армии, что ли?!) и любит за любую провинность заставлять отжиматься. Наверняка в своей армии дедовщину распространял и заставлял солдатиков дачи строить. Этого ребята, конечно, не могли знать, но были непоколебимо уверены, что правы.
Несмотря на то что ОБЖ – основы безопасности жизнедеятельности – предмет абсолютно мирный и, по сути, должен учить, как себя вести при чрезвычайных ситуациях, Горбунов учил вовсе не по новому учебнику, а как это делал двадцать лет назад, преподавая начальную военную подготовку, да и себя просил называть не «обэжистом», а «военруком».
– Построились! На кого вы похожи? Стадо баранов… Полковницкий, что ты пузо вывалил? Тебе сколько лет? А ну подтянись! Как станешь полковником, так и будешь не по уставу стоять! Спину выпрямить, равняйсь! Взгляд направлен на грудь четвертого от вас бойца! Смирно! Вольно! Желудки! Лодыри! Разгильдяи! Кончайте это!
Может, «Основы подготовки к военной службе» и заинтересовали часть мужского населения 10-го «А» класса, но манера преподавания у Виктора Григорьевича была, мягко говоря, на любителя. Никому в классе она не нравилась.
Сам же военрук также не блистал внешними данными. Среднего роста, сухощавый и весь какой-то жилистый и сморщенный. Притом даже лицо у него было словно все свитое из тонких веревочек, которые умудрялись на каждом изгибе топорщиться острыми углами. Седые волосы ежиком, вечно заложенные за спину руки и дурацкая привычка непрерывно вышагивать, когда что-то рассказывает или объясняет. Впрочем, иногда Горбунов и останавливался. Обычно чтобы распекать очередного «охламона» или «олуха царя небесного». Короче говоря, любви и симпатии он не вызывал. Нисколечко. Ни у кого.
Единственное, на что рассчитывали Масляев и Волкогонов, да и многие другие ребята, судя по отзывам в классе, так это на военно-полевые сборы, которые военрук обещал им после летних экзаменов. Казалось здоровским уехать дней на пять подальше от дома, от родных и почувствовать себя настоящими спецназовцами. Хотя придирчивый учитель обещал, что легко не будет. И словам его вполне можно было верить, судя по плотоядному огоньку, который загорался в этот момент в глазах Виктора Григорьевича.
Кое-как отбыв свою «воинскую повинность», Роман с Андреем снова занялись расследованием. За оставшиеся перемены они успели поговорить с одноклассниками прочих «пропавших» учеников. Ну а так как Валера Мазуренко учился в их собственном классе, то о нем они уже знали все, что требовалось.
Картина вырисовывалась не радужная – везде повторялось одно и то же. Дети исчезали, никого не предупреждая, и не выходили на связь после отъезда. Толику Шалимову из 9-го «Б» его подружка (ребята во время беседы с интересом разглядывали симпатичную пухленькую шатенку по имени Валя, которая чуть не плакала, делясь сведениями о пропаже своего парня) названивала на мобильный по десять раз на дню, и эсэмэски слала, и во всех соцсетях писала, но ответа никакого не получила. «Абонент вне зоны действия сети», а по всем интернет-каналам просто гробовое молчание. Родители же на все вопросы отвечали одно и то же: уехал к родственникам.
В самом финале расследования, когда детективы, как могли, утешали ревущую навзрыд Валю, они были пойманы Личуном, который, как видно, счел своим долгом за ними присматривать.
– Жду вас после шестого урока в моем кабинете. А вообще, я думаю, надо идти к директору. Или в детскую комнату полиции вас тащить, пусть там разбираются.
По окончании последнего урока друзья понуро поплелись в кабинет биологии, и предчувствия у них были самые пасмурные.
Личун восседал за своим столом, и было даже заметно, как в его глазах прыгают злорадные огоньки.
– Ну-с, объяснитесь, господа хорошие, кто это вас научил хамить преподавателям? – начал он, сложив свои толстые ручки на невероятных размеров пузе.
– Не хамили мы, – вяло отозвался Роман. Боевой запал уже прошел, а наживать себе такого врага, как преподаватель биологии, да еще в конце учебного года совершенно не хотелось.