Граф сказал себе, что беспокоиться о Кларе бесполезно. Он все равно не мог ей помочь и только зря разнервничается. А ведь он еще не успел прийти в себя после поездки в бурю…
Лонгмор велел принести еще бутылку вина, отдал сюртук слуге и велел высушить его и почистить. Поскольку же брюки все еще были влажными, он сел у огня и задумался.
Что ж, Клара, конечно, не в себе… Но она наверняка нашла убежище. И скорее всего остановилась в респектабельной гостинице, потому что Дейвис не позволит ей зайти в другую. К счастью, вдоль портсмутской дороги имелось множество респектабельных гостиниц.
Вино и оптимистичные мысли успокоили Гарри настолько, что он даже задремал. И поставил ногу на каминную решетку…
Внезапно раздался пронзительный вопль Софи, и Лонгмор, вскочив, ринулся к двери, разделявшей их комнаты. Дверь оказалась запертой, и он, отступив, с силой ударил в нее ногой. Дверь с грохотом распахнулась.
Софи, постанывая, бегала по комнате, пытаясь стащить с себя пеньюар, от подола которого поднимался дым. Гарри подбежал к девушке, одним рывком разорвал завязки, стащил пеньюар и бросил в ванну.
– Горю! – вскрикнула Софи.
– Как это вы?.. – пробормотал граф. Не дожидаясь ответа, он стал со всех сторон осматривать девушку. К счастью, ожогов не было – он не заметил ничего, кроме дыр и подпалин на подоле сорочки. – Черт побери, чем вы тут занимались?
Граф повернул Софи лицом к себе. Хотя сорочка была отделана множеством воланов, она все же была совершенно прозрачной. Тончайший муслин… через который просвечивало обнаженное тело…
Гарри замер. Мозг его словно заволокло туманом. Но он тут же встряхнулся. Для этого сейчас не было времени.
«Почему нет времени?» – спросил внутренний голос.
Граф проигнорировал провокационный вопрос и проворчал:
– Вы пьяны? Упали в огонь?
Кто-то колотил в дверь со стороны коридора.
– Мадам! Мадам! – кричали из-за двери.
Она подбежала к своим вещам и стала в них рыться. Лонгмор же, скрипя зубами, приоткрыл дверь. За ней оказался гостиничный слуга.
– Какого дьявола вам здесь нужно?
– Сэр… ваша милость… прошу прощения… но кто-то кричал, а один из гостей ощутил запах дыма.
Софи поспешно накинула на плечи шаль.
– Да, я вскрикнула. Показалось, что увидела летучую мышь.
– Летучая мышь, мадам? Но дым… – Слуга принюхался. – Здесь точно пахнет дымом. – Он попытался заглянуть в комнату, но Лонгмор стал на пороге и сквозь зубы процедил:
– Это и была летучая мышь. Я поймал ее и бросил в огонь. Хотите попробовать? Но боюсь, она плохо прожарилась. Не желаете? Тогда проваливайте.
Граф захлопнул дверь перед носом слуги и повернулся к Софи, уже успевшей прикрыть шалью самые соблазнительные местечки. Сначала Гарри пытался понять, не обожглась ли она. Потом обнаружил, насколько прозрачна ее ночная рубашка. А сейчас, наконец, заметил струившиеся по плечам и по груди влажные волосы. Длинные и густые. Там, где пряди успели просохнуть, они превратились из светло-каштановых в золотистые. И стали завиваться. Сами! Его дыхание участилось, а некая часть тела мгновенно оживилась.
– Черт побери, что здесь произошло? – пробурчал граф. Заметив бутылку вина на маленьком столике у камина, спросил: – Столько вы успели выпить?
– Я не пьяна! – заявила Софи. – Просто… была слишком взволнована и не могла заснуть. Поэтому приняла ванну.
– Знаю, – кивнул Лонгмор.
Глаза Софи широко раскрылись, и граф добавил:
– Я бы подглядывал в замочную скважину, но это не слишком хорошая мысль. Таким способом можно увидеть только небольшую часть комнаты. Поэтому я обсыхал у огня – очень не хотелось покидать тепло и бутылку только ради того, чтобы сидеть на корточках у двери и почти ничего не увидеть.
Софи глянула сначала на смежную дверь, затем на ванну и только потом на графа.
– А может, все-таки стоило бы побеспокоиться и подойти к замочной скважине?
Гарри пожал плечами.
– Не знаю… И не знаю, каким образом вы, не успев обсохнуть, тут же загорелись.
– Я не только искупалась, но и вымыла голову, чтобы избавиться от яичной смеси, – сообщила Софи. – От меня уже дурно пахло. Я была уверена, что если положу голову на подушку, то мерзкие насекомые со всей округи сбегутся полакомиться яичком.
Граф снова пожал плечами.
– Ну, все было не так уж плохо…
– Вы так говорите, потому что не ваша голова была вымазана этой гадостью. – Софи поморщилась. – Итак, я помыла волосы, а потом следовало просушить их у огня, верно? Но я, должно быть, задремала… Когда же проснулась… пеньюар горел. Наверное, во сне я сползла с кресла и очутилась слишком близко к огню, поэтому искра упала на подол. А потом я не смогла развязать эти дурацкие ленты и… – Софи вздохнула и заморгала. Снова вздохнув, добавила: – Спасибо, что спасли меня. И простите, что п-причинила столько б-беспокойства…
– Что же, это было волнующе, – заверил граф.
– Мне не хочется быть волнующей таким об-бразом, – пробормотала девушка.
– О Господи, не собираетесь же вы заплакать? – встревожился Лонгмор. – Надеюсь, вы не расстроились из-за того, что я испортил пеньюар.
– Н-нет. К-конечно, н-нет.
– А может, расстроились из-за того, что я не подглядывал в замочную скважину?
– Н-не будьте идиотом.
– Тогда зачем плакать?
– Я не плачу. – Софи снова заморгала. – Со мной все в порядке.
– Ничего подобного.
– Нет-нет, все в порядке, – настаивала девушка. – Просто… я… Я все время думаю, что нужно было остаться с вашей сестрой, когда она приезжала в магазин. Я обещала вам разделаться с Аддерли, но ей ничего не сказала. Голова была занята совсем другим. Вашей матушкой. И Даудни. А теперь… Похоже, я занималась не тем. Мне следовало успокоить вашу сестру, а я этого не сделала.
– Абсурд! Вы понятия не имели, что Клара поведет себя как идиотка!
– Я не обратила внимания на ее состояние! А теперь она в опасности. Она совершенно не умеет выживать! И не распознает негодяя, даже если тот повесит себе на шею табличку с объявлением. Она доверилась Аддерли, этому подлецу! Выбрала именно его! Мне нужно было что-то предпринять!
– О чем вы? Что вы могли бы сделать?
– Что угодно! – отмахнулась Софи. – Но я могла бы спасти ее.
Граф подошел к ней, схватил за плечи и слегка встряхнул.
– Прекратите!
– Ах, я так тревожусь, – сказала она со вздохом.
Гарри взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Полны слез… Похожи на Адриатическое море в туман… Крошечные капельки ползли по щеке. А нижняя губа дрожала.
«Нет, не время и не место, – сказал он себе. – Нельзя рваться вперед, очертя голову».
Но в голове графа Лонгмора могла удержаться только одна мысль, а слово «нельзя» он совершенно не выносил. Именно поэтому граф впился в губы девушки яростным поцелуем.
Лонгмор никогда ничего не делал наполовину. Поэтому целовал сейчас Софи увлеченно и страстно – так, как привык делать все. И он вовсе не думал об осторожности. Ему это даже в голову не приходило! Он просто целовал ее, ни о чем не думая и ни о чем не беспокоясь.
И вдруг словно полетел с высокого обрыва. Теперь он ощущал соленый вкус ее слез с легким привкусом вина, которое она пила. И он вдыхал чудесный аромат. Лаванда… и что-то еще?.. Запах, наполнявший воздух, внезапно воскресил воспоминания: солнце Тосканы и вилла, утопающая в лаванде и жасмине… Сейчас он ощущал то же самое всепоглощающее счастье, которое владело им несколько лет назад. И это было нечто чудесное, волшебное – такое невозможно ни понять, ни осознать.
А губы Софи, такие мягкие и нежные, таяли под его губами. Да и все тело ее как будто растекалось по его телу. И казалось, что не было ничего более естественного, чем то, что происходило сейчас. Ее руки обвивали его шею, а грудь прижималась к его жилету. Она была такой податливой, а он – горячим. И с каждой секундой раскалялся все сильнее. Поцелуй же становился прямо-таки обжигающим, и шумело в ушах.
Его руки скользнули вниз, к ее ягодицам, и он еще крепче прижал ее к себе. И в тот же миг тело Софи напряглось, и он, опустив руки, оторвался от ее губ. Чуть помедлив, сделал неверный шаг назад. Потом – еще один.
Ее огромные синие глаза как будто заволокло дымкой. И она чуть покачнулась. А шаль лежала у ее ног цветной лужицей.
– О боже… – выдохнула она. – Боже милостивый!
Склонив голову к плечу, Софи с изумлением смотрела на стоявшего перед ней мужчину.
«Черт побери! – мысленно восклицал граф. – Ведь это ее первый поцелуй! Ее никогда раньше не целовали! Но это совершенно невозможно! Нет, возможно. Впрочем, не важно».
Нахмурившись, Лонгмор проговорил:
– Никогда больше не делайте такого.
– Такого? – Софи улыбнулась. – Чего именно?
– Терпеть не могу истерик, – заявил граф.
– Д-да… Конечно… – пролепетала Софи.
У Гарри тоже все плыло перед глазами, но он достаточно отчетливо видел стоявшую перед ним девушку. И еще видел кровать, находившуюся всего в нескольких шагах. Такую гостеприимную и манящую…
– Никогда больше не делайте такого.
– Такого? – Софи улыбнулась. – Чего именно?
– Терпеть не могу истерик, – заявил граф.
– Д-да… Конечно… – пролепетала Софи.
У Гарри тоже все плыло перед глазами, но он достаточно отчетливо видел стоявшую перед ним девушку. И еще видел кровать, находившуюся всего в нескольких шагах. Такую гостеприимную и манящую…
Так почему же не принять приглашение? Хм… потому что… Он не знал, почему. И не знал, почему сдерживал себя.
Резко повернувшись спиной к Софи и к кровати – ко всему на свете! – граф стремительно вышел из комнаты.
Затаив дыхание, Софи провожала его глазами.
Он ушел. Черные и растрепанные – словно он ерошил их – волосы… И еще – широкие плечи и могучие мышцы на руках, соблазнительно игравшие под тонким полотном сорочки… Он с громким стуком захлопнул за собой дверь, заставив ее вздрогнуть.
Софи со вздохом покачала головой. Закрыла и тут же открыла глаза. Провела языком по губам, совсем как он…
Чуть помедлив, Софи подошла к столу, наполнила бокал и залпом выпила, чтобы укрепить решимость. Затем шагнула к смежной двери и рывком распахнула ее.
Лонгмор замер с бокалом у рта. У него были такие чувственные губы, и она до сих пор ощущала их жар…
– Нет! – выпалила Софи. – Ни за что!
– О чем вы? С ума сошли? – пробормотал Лонгмор.
– Да, но только на минуту. Не смейте больше этого делать! Нельзя же быть таким идиотом!
– Уходите! – велел он. – Неужели не понимаете?… Вы же почти раздеты!
– Не важно! Мне необходимо…
– НЕ ВАЖНО?! Послушайте меня, мисс Невинность, существует много вещей, на которые мужчина может не обратить внимания! Но только не на полуголую женщину!
– Бросьте! – отмахнулась Софи. – Времени не было одеться. Должна сообщить, что я все еще не пришла в себя.
Лонгмор провел ладонью по растрепанным волосам.
– Вам не нужно ничего сообщать. Лучше уходите.
– Я не могу заводить романы с заказчиками. Это плохо для дела, – пояснила девушка.
– Для дела?
– Только не говорите, что вы не заказчик.
– Конечно, нет, идиотка! Когда я в последний раз покупал платье?
– Любой мужчина, имеющий средства, чтобы оплатить счета, рано или поздно обзаведется женщиной, которая захочет прийти в наш магазин, – пояснила модистка. – Но никто не пожелает иметь с нами дело, если мы приобретем репутацию легкомысленных девиц, крадущих чужих мужчин.
– Речь идет не о нас с вами, а о магазине?
– Вот именно! Я говорю совершенно серьезно: если вы еще раз меня поцелуете – ударю вас ножом!
С этими словами Софи вышла и захлопнула за собой дверь. Налила еще вина, но на сей раз пила медленнее. Сердце билось так сильно, что даже ребра заболели. Она не помнила, когда в последний раз ей приходилось так трудно. Когда в последний раз она так отчаянно противилась собственным желаниям…
Неудивительно, что Марселина потеряла голову из-за Кливдона! Неудивительно, что она настойчиво объясняла ей, Софи, как делаются дети.
Похоть – опасная сила. И, как всякая Нуаро, Софи любила опасности, риск и азартную игру.
Но она не могла и не хотела ставить на карту «Мэзон Нуар». Если она позволит опасной силе увлечь ее, то вместе с ней погибнет и все, ради чего они работали и страдали.
Софи встала, подошла к ванне и выудила из нее пеньюар, который утопил Лонгмор. Выжала и повесила на спинку кресла, поближе к огню. Его еще можно было спасти. Девушки из «Общества портных» распорют его и перешьют.
Но пеньюар – чепуха, глупость. Ей сейчас нужно спасать магазин, а для этого нужно спасти леди Клару. Нелегкая задача!
Софи улыбнулась. В конце концов, она – Нуаро. А легкие задачи – они ужасно неинтересны!
Глава 8
Уорфорд-Хаус
6 июня. Суббота
– Больна? – переспросил Аддерли. – Надеюсь, ничего серьезного… Но ведь Клара здорова как лошадь. Как корова! Вот кого не назовешь слабой или болезненной.
– Мы тоже надеемся, – кивнул лорд Валлентайн. – Она, должно быть, простудилась прошлой ночью, у двоюродной бабушки Доры. Старый дом, знаете ли… Сквозняки и дождливая ночь.
– Значит, простуда? – пробормотал Аддерли. Его тоже знобило. И казалось, какое-то гнетущее уныние висело над Уорфорд-Хаусом. Впрочем, он и прежде находил эту атмосферу леденящей. Леди Уорфорд держалась с ним безукоризненно вежливо, но при этом умудрялась выглядеть так, словно обоняла нечто такое, о чем воспитание не позволяло упоминать вслух. А Клара вначале казалась достаточно теплой, но с каждым днем становилась все более отчужденной. Интересно, почему?
Конечно, ее чувства едва ли имели для него хоть какое-то значение. Кларе придется выйти за него, вот и все. И пусть злятся и лягаются сколько хотят, пусть леди Уорфорд не упускает ни единой возможности напомнить ему – с безукоризненной учтивостью! – о его низком происхождении. Он все стерпит, а они не смогут его прогнать.
Единственное, на что он никак не рассчитывал, – это болезнь Клары. А болезнь, судя по всем признакам – тяжелая…
Лицо лорда Валлентайна было положительно похоронным. И в душе Аддерли шевельнулась тревога.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил он.
Лорд Валлентайн печально покачал головой.
– Очень жаль, но ничего нельзя сделать. С ней наша матушка. Не отходит от постели.
– Вы, разумеется, послали за доктором?
– Уверяю, о моей сестре прекрасно заботятся. Осмелюсь предположить, через день-другой она будет совершенно здорова. – Последнее было сказано без особой уверенности.
Ужасно встревожившись, Аддерли ушел. А что еще ему оставалось?
Он потратил несколько месяцев на то, чтобы поймать ее в свои сети. Несколько месяцев, которые мог бы посвятить охоте за другой.
Пусть только попробует умереть! Ведь это будет… Это будет крайне неуместно. Он не знал другой девушки с хорошим приданым, которую можно завоевать с такой легкостью! Возможно, теперь придется спешно искать замену. Кредиторы не станут ждать даже до похорон!
Когда они снова сидели в экипаже, Лонгмор с удивлением спрашивал себя: «Что же нашло на меня вчера вечером? Почему я не воспользовался представившейся возможностью?»
Наверное, это от неожиданности. Он был застигнут врасплох тем фактом, что Софи оказалась настолько неопытной. Обычно он быстро оправлялся от потрясений, но день оказался слишком тяжелым. Сестра сбежала, и он очень за нее волновался, а потом и Софи ухитрилась едва не сгореть. Неудивительно, что он потерял голову.
Гарри долго ворочался в постели, вне всякого сомнения, из-за неутоленного желания. Но потом все-таки заснул и проспал всю ночь. К счастью, день выдался ясным, а его мозги за ночь прочистились, так что теперь он все прекрасно понимал.
Возможно, Софи и впрямь не слишком опытна. Но это не означало, что она совершенно невинна. Француженка, да еще обладающая тонким вкусом… Наверное, она просто очень разборчива. Или не имеет особой практики в области любви.
Значит, кто-то должен заняться ее образованием. Причем как можно скорее. Так почему же не он?
Конечно, раньше он не годился в учителя, но ведь все когда-то бывает впервые, не так ли? А он, Гарри, всегда готов к новым впечатлениям!
И что с того, что она велела ему держаться подальше? Она же сказала так после поцелуя, вернее, после того, как он совершил идиотскую ошибку, вернувшись к себе. А до этого Софи была готова на все.
Она весело приветствовала его за завтраком. И не казалась ни угрюмой, ни притихшей.
Сегодняшняя модная экстравагантность называлась «серовато-розоватым дорожным платьем». Это походило на пелерину с огромными, похожими на воздушные шары рукавами. На вырезе же «пелерины» лежал кружевной воротник, а ниже располагался ряд бантиков. Сооружение заканчивалось на талии треугольником, словно мужчина нуждался в подобных указаниях, а банты шли до самого подола по бокам юбки. Что же касается шляпы… Хм… на внутренней стороне полей были рассыпаны цветы, среди которых подрагивали зеленые ленты. При одном взгляде на такое великолепие у Гарри голова пошла кругом. Правда, он предпочитал женщин вообще без одежды, но и это зрелище казалось весьма приятным.
Едва они выехали со двора гостиницы, как Фенуик принялся громко чихать. Лонгмор оглянулся и покачал головой.
– Только попробуй разболеться! У нас нет времени лечить простуды.
– Я чего-то унюхал, – пояснил Фенуик.
Граф нахмурился и мальчик пробормотал:
– Я хотел сказать… Что-то унюхал. Чем это пахнет?