Вновь потянулись сотни километров глухих лесов, по берегам реки, разбавляемых редкими ночевками, и частыми деревеньками, из нескольких домов. Погода испортилась, и теперь, вместо звенящей радости приносила только тоску и нетерпеливое ожидание, когда же эта дорога закончиться.
Через пять дней, под вечер, добрались до этих Студеных Липок. Большое село, под сотню дворов. Пошел искать старосту и тыкать в него бумагами Петра. На его деревню не покушался, за работы обещал щедро платить, и даже дал задаток, аж десять рублей, что по местным меркам тут же сделало меня благодетелем и отцом родным. Деревня засуетилась.
Первым делом, свел своих мастеров и местных добытчиков. Пускай обсуждают, где и как будем ставить завод и домны, сам, со старостой решал вопрос строительства. Где берем камень и прочее, особенно актуален был кирпич на домны, который долго делать, а надо его много. Потом сходил послушать разгорающиеся споры мастеров и добытчиков, где удобнее ставить завод. Ничего то они в заводах не понимают, ну зачем нам завод в глубине леса? Пусть там делают предварительную выплавку местные, как они привыкли. Принял волевое решение, ставим завод тут, на противоположном от села берегу реки Липки и на впадении ее в реку Воронеж. Оставил мастеров спорить дальше, пошел к старосте, обсуждать подробности. Рабочий барак надо было начинать ставить прямо сейчас, из сырого леса и по морозу, поставим на месте будущей рабочей слободы, потом разберем, когда летом на всех домики построим. Староста от таких перспектив стал предельно счастлив. Обещал на строительство, пригласить чуть ли не три сотни плотников из окрестных деревень, а так как делать им было зимой все равно особо нечего, мною были назначены просто смешные зарплаты, по рублю в месяц. Но, кажется, сильно завысил, за такую зарплату тут согласятся работать и шесть сотен. Поправился, рубль мастерам, остальным пятьдесят копеек. Вот теперь, похоже, порядок. Но все равно, сотен пять на строительство придет. Рекомендовал старосте задуматься о подвозе продуктов и кормежке этой толпы, причем поваров готов принять на тот же оклад в пятьдесят копеек, а вот на еду пускай скидываются рабочие, могу дать только небольшие кормовые деньги на первое время. Обсудили и еще несколько бытовых мелочей. Потом удивил старосту предложением заключить контракт, он, похоже, никогда такого не видел, однако записать на бумаге, все, о чем договорились, в том числе о кормлении и поставках продуктов, согласился, и даже крестик поставил. Как все запущено в центральном регионе, надо с этим, что-то срочно делать. Намекнул старосте, что в ближайшее время будут цениться посевы льна и если он займется этим вопросом, и другим деревням в округе намекнет о том же, то большие партии льна буду готов скупать через своих приказчиков прямо тут, на заводе.
Заглянул к мастерам, там набирали обороты споры, как сделать все лучше и больше, не стал вмешиваться, к утру устанут и все решат, такое уже не раз видел, вмешательство только все портило. Двинулся на место будущего глобального строительства, где уже был разбит наш лагерь, и вкусно пахло от кухонь.
Утром опять решал общие вопросы, не влезая в споры мастеров и местных - посмотрим, как мастера сами справятся, а то пристрелят меня и все развалиться. Надо больше самостоятельности мастерам давать.
Уехали из Липок, оставив на строительстве трех мастеров, и еще четыре должны будут со дня на день приехать из Тулы, вместе со святым отцом - вот им и поднимать завод. Основные задачи заводу поставил крепеж для кораблей, и дельные вещи. А пока пусть занимаются изготовлением станочного парка и перекладкой одной домны из нескольких мелких местных домниц.
Караван бодро побежал дальше, к нашей первой верфи у села Ступино, куда добрались только через двое суток. Деревня была маленькой, на возвышенном левом берегу реки Воронеж. Задержались тут на два дня. Решать со старостой было особо нечего, просто представился, поговорили, да проводников получил. Долго рубили полыньи в отобранных, по рекомендациям проводников, под верфи местах, чуть ниже деревни, у ручья. Полыньи нужны были для составления рельефа дна - крайне необходимый нюанс при строительстве тяжелых фрегатов. Оставил четырех своих корабелов и с ними пятерых мастеров с подмастерьями, пускай прикладывают на место планы наших верфей на 12 эллингов, мастерских и водяного колеса, с плотиной.
С раннего утра, сильно поредевший караван направился к деревне Рамонь, до которой оставалось менее 10 километров. Будут верфи у меня близкими соседями, мало ли, какая нужда возникнет.
Рамонь была крупнее Ступино, более того, тут уже стоял небольшой обоз с запасами и работниками для верфей. Сотня рабочих рук не помешает, да и посмотреть интересно, каких работников купцы присылать будут.
Место для верфи подобрали ниже деревни, нашли, на мой взгляд, вообще единственное подходящее место для крупных кораблей, в остальных местах только шнявы строить. Думал даже идти еще ниже, к Воронежу, но все же удача нам улыбнулась.
Проруби тут наковыряли быстро, сдвинули, по результатам промеров, эллинги еще ниже по течению, и оставил мастеров разбираться дальше самим. Вернулся в деревню, для переговоров с местной администрацией.
Уже на следующее утро остатки обоза, из трех саней, пошли на преодоление оставшихся до Воронежа трех десятков километров, с чем и управились к вечеру.
Воронеж предстал россыпью маленьких огонечков, карабкающихся по склону холма высокого правого берега. Разыскивать кого-то из администрации, а тем более устраивать экскурсию по городу было поздновато. Зато на берегу, чуть выше острова, делящего реку на два рукава, увидел первые признаки русского флота. На правом берегу, в низине у реки стояли, вытащенные на берег, три крупных корабля и семь галер, оказавшихся так же не маленькими, совсем немного уступающие кораблям в длине. Дал команду, становиться рядом с ними лагерем, ответственные за все эти корабли сами найдутся.
С ответственностью оказалось даже хуже, чем мог предположить. До середины дня никто не интересовался, что мы делаем около надежды и опоры русского флота, глядя на которую все меньше верил байкам офицеров, как они гоняли турецкую эскадру от Азова. Осмотр кораблей показывал, что строили их, как и предполагал, для галочки, галеры и то лучше выглядели, чем эти многопушечные дуры. Вывод, флота у меня нет, зато есть брандеры, что, тоже неплохо - надо быть оптимистом и искать приятные моменты. Поискал еще приятного - тут будет школа моряков, для экипажей моих фрегатов. Тренажеров для обучения тут целых три. Приободрился, осмотрел низину уже прицельно, на берегу выросли корпуса для экипажей с цитаделью адмиралтейства во главе, а остров напротив оседлали высокие стены цейхгауза, или, если проще, склада вооруженного пушками. Поделился мыслями с сотником, который так же хозяйственно осматривал берег. Начали бурно обсуждать и размахивать руками. Тут то, наконец, нами поинтересовались, а то уж думал до лета никому нужны не будем. Нашел еще один приятный момент во всем этом бардаке - есть, кому и за что вставить огромную клизму.
К воеводе карабкались на холм. Большая часть города, и небольшая деревянная крепостица были довольно далеко от реки на вершине холма и дальше. Поднявшись на холм, смог, оценить значительные размеры города, и как следствие, многолюдность. Этот нюанс порадовал, особенно накладываясь на чувство вины воеводы, которое ему прямо сейчас обеспечу. Проштрафившийся воевода, плюс густонаселенный город, равно много рабочих бригад прямо сейчас, а, не дожидаясь людей от купцов. А город действительно был большой, не меньше Архангельска, а то и больше, тут, как позже выяснилось, даже своя пожарная команда была, городской совет и гостиная сотня купцов, со всем необходимым. Городом управляет воевода, но он человек, от Москвы сильно зависимый, их каждые два года назначают приказом из центра. В связи с этим мои бумаги тут будут иметь абсолютный авторитет, и можно смело использовать весь город на государево дело.
Вставить клизму воеводе не получилось. Только начал потрясать бумагами, распаляя себя для полноценного разноса - а воевода уже шлеп на спинку и лапки кверху. Посредственная он личность, надо вводить должность коменданта адмиралтейства, и подчинять воеводу ему. Все же, за отсутствие охраны у кораблей и то, что корабли не протапливают, устроил образцово показательную клизму, но без души, меня мама в детстве учила не бить лежачих, если уж очень надо, просто пристрелить, но не мучить.
Далее перечислял, что мне надо, не реагируя на подобострастные кивания и поддакивания. Вышел от воеводы как оплеванный, крайне неприятно. Проконтролировал, насколько быстро побежали курьеры, разносить указания, наверное, искал, к чему придраться и как следует спустить пар, но сдержался, да и повода не дали.
Город на глазах превращался из сонного, засыпанного снегом, зимующего медведя, в этого же мишку, только потыканного острыми рогатинами охотников, то есть разбуженного и весьма злого. Народ был всем недоволен, и в первую очередь своим воеводой.
Пока разбирались с рабочими отрядами, и охраной адмиралтейства, осматривал крепость. По рассказу воеводы о городе, которым мы и закончили общение, эта крепость служила ранее последней чертой русских земель, и входила в белгородскую засечную черту.
О засечной черте мне рассказывал уже сотник, с воеводой общаться не хотелось. Было на Руси несколько таких линий обороны, где в лесах делали засеки из поваленных деревьев, по всей длине границы, и глубина таких засек была километров по десять - двадцать, любая армия сдохнет, пробираясь сквозь них. Теперь понятно, почему в русских лесах не воевали, и не партизанили особо, укрепления там, в глубине, были основательные. И вырубку леса у засек запрещали, как и любую порчу сооружений, а наказывали бешенными штрафами, вплоть до летальных.
Там где вдоль границ шли поля, рыли глубокие и широкие рвы. На трактах городили форпосты. Вот и еще один вопрос получил свой ответ - почему купцы честно платили пошлины, а не объезжали форпосты стороной. Именно по этому и не объезжали - с телегой по рвам да засекам не проедешь.
Вот одна из таких крепостей-форпостов и стояла на холме, обороняя Русь от крымских татар. И была на этой черте своя пограничная служба, засечная стража, несколько десятков тысяч человек. Вот так оно все было не просто.
И вывод был интересный, из этого экскурса в жизнь Воронежа - за ним, больше тысячи километров будет территория, где на корабли могут нападать всяческие кочевники и прочие желающие поживиться. Без большого наряда солдат на борту идти к Азову не стоит.
Вечером провели расширенное заседание, из себя сотника и воеводы. Утверждали план строительства каменного адмиралтейства и деревянной флотской школы. Школу велел строить на две тысячи моряков и на полторы тысячи канониров. Воевода побелел весь, кормить четыре тысячи человек, вместе с персоналом адмиралтейства и вспомогательными частями ему было просто нечем, а признаться в этом не мог по складу характера. Вопрос действительно был серьезный, и одним продовольствием не ограничивался. При такой скученности людей можно было потерять обученных специалистов от любой эпидемии. Этим вопросом озаботил Таю еще в Москве, и в основном обозе шло несколько саней с травами и порошками, и еще несколько саней с нашими аптечками, полученными в военном приказе для адмиралтейства. Но одними лекарствами - здоров не будешь. В плане школы и адмиралтейства появились две бани, отнесенные ниже по течению от корпусов и кухни, одна огромная, для курсантов, и поменьше, отнесенная немного выше по течению, для офицеров. Большую баню предполагалось топить постоянно, и гонять в нее народ по кругу, минимум, раз в неделю по 2 часа на экипаж выходило. Второй раз в истории своих проектов этого времени, озаботился очистными сооружениями. Это так обозвал сливную яму, закрытую сверху слегами и засыпанную землей. Первый раз был, разумеется, на заводе.
А на пол пути, между корпусами и банями, выше по берегу, был шедевр асенизаторства - теплый сдвижной многоместный сортир. По плану, надо было рыть глубокую длинную канаву, перекидывать через нее несколько бревен и строить на них длинный сруб. Как только канаву заполнят, перед сортиром выроют новую канаву, так же перебросят бревна, и сруб передвинут вперед на несколько метров. А на заполненную канаву были некоторые химические планы, все же четыре тысячи человек - это не шутки. Чудо предусматривало небольшую печку, и наряд курсантов, для поддержания чистоты. Так что один способ наказания был уже готов.
Для правильного и своевременного заполнения канав, будущими химическими реактивами, в проекте была большая столовая с кухней. Действительно большая, зал по размером сравним с эллингом Орла, а таких залов было два. И работать они будут в четыре смены. Столовая не обошлась без новинки. Немного подумав, отгородил входы в залы длинным коридором, вдоль которого пустил два глиняных лотка, один большой для слива снизу, второй небольшой, для воды, на уровне груди. При изготовлении верхнего лотка велел делать частые отверстия под шестки рукомойников. Меня не поняли, начал объяснять и споткнулся. А ведь, правда, не видел тут еще обычных мне рукомойников, дома, в Вавчуге, всегда кто ни будь, на руки из кувшина сливал. Выходит, это то же новинка. Стал пояснять рисунками. А шесток пока пусть из дерева делают, с забитым внутрь гвоздем для весу, менять шесток нужно будет часто, зато глиняный лоток не разобьет. Будет первый в России групповой рукомойник, а уж пользоваться им заставлю обязательно, еще и мыло, с дырочкой посередине, рядом с каждым рукомойником подвешу на веревочке, нет, все же проще полочки сделать. Вот и еще два наряда курсантов на работы пристроили, воду доливать, за чистотой и порядком следить. И само собой, большой наряд по кухне. О самой кухне достаточно было сказать, что нужно было за один раз кипятить около трех тон воды, а сделать большие плиты возможности не было, вот кухня и напоминала длинный каменный хребет внутри еще более длинного помещения, пронизанный множеством полукруглых входов в одну гигантскую внутреннюю полость. Топился этот хребет с одного торца, а на другом была труба, солидного сечения, возвышающаяся на десяток метров. Отгораживалась кухня от обеденных залов, вытянувшихся по обеим длинным сторонам кухни, дощатыми перегородками, не доходящими до потолка, не топить же отдельно еще и залы. Внешние стены столовой были рубленные. Чердак был запланирован под запасы, как и два ледника на заднем дворе столовой. А вот отходы столовой воевода просил не выбрасывать в компостную яму, как планировал по началу, а сделать несколько деревянных ящиков под отходы, которые крестьяне будут с удовольствием забирать, да еще и рассчитываться продуктами. Внес эти изменения в проект, хотя и огромную мусорную яму ниже по течению оставил, пусть будет для не пищевого мусора. На кухню наметилось еще четыре наряда, один большой на мытье мисок и ложек, второй для помощи поварам и пара небольших на раздачи. Думаю, минимум для пары сотен курсантов ежедневно найдутся наряды. Немного подумав, добавил к рисунку офицерскую столовую, с торца кухни, пожалуй, теперь все. Нет, не все. Дорисовал отдельные выходы из залов, входить будут через длинный коридор с рукомойниками, а выходить с другой стороны зала прямо на улицу - это сэкономит массу времени, и позволит кормить все четыре смены максимум за два часа. Перерисовал по этой схеме и большую баню, теперь у нее было две раздевалки с обоих торцов, чтобы баня не простаивала, пока экипаж одевается и раздевается. На этом меня стукнула мысль о прачечной. Очень верная мысль. Пририсовал с третьей стены огромную прачечную, горячую воду будут брать из бани, и сток в общие очистные.
Остался доволен, внесенными дополнениями.
Был в проекте и госпиталь на сотню человек, правда, персонала в этом госпитале пока даже не намечалось, но здание в план работ включили, с кабинетами, жилыми комнатами персонала, небольшой кухней и прачечной.
Четыре жилых корпуса разместили вокруг плаца, в корпусах ничего необычного не было, длинные одноэтажные бараки с низкой печью посередине, по всей длине барака. Топилась печь так же с одного торца, а труба была на другом. Поперечные перегородки, шириной в треть ширины барака несли скорее декоративную функцию, разделяли экипажи и поддерживали крышу.
Плац оборудовали флагштоком, не примену ввести традиции подъема флага.
За корпусами было большое пространство, выше по течению. Тут задумывал делать спортивный городок, для бега по лестницам, в том числе и веревочным, вытягивания канатов и перебежек по узким доскам. Почти по технологиям морпехов. Задумался о морпехах. Азовскому флоту так же нужны морпехи. Свое оружие им не дам пока, но вот тренировать их надо много и серьезно.
Начал пересчитывать курсантов уже точно. Будет три факультета, моряки, канониры и морпехи. Считаю флот пока из двадцати пяти фрегатов, парусное вооружение на них будет по типу трехмачтовой баркентины, а значит, число матросов можно уменьшить до трех десятков, что дает семьсот пятьдесят человек. Канониров и заряжающих теперь будет по пять человек на башню, то есть сорок человек в восьми башнях, итого тысячу человек.
При таком уменьшении, изначально планировал на большее количество кораблей, вполне могу добавить тысячу морпехов. Переработал проект корпусов. Теперь вокруг плаца, с трех сторон стояли три корпуса для трех факультетов, по тысяче человек. А с четвертой стояло длинное здание офицерской казармы с высокой башенкой штаба на одном конце.