Однако к тому времени я уже понимал, что далеко не все, что приносило пользу Серхио, должно было принести пользу и мне. Во многом мы были зеркальными противоположностями друг друга. У меня были отличные бицепсы и мышцы спины, однако у Серхио дельтовидные мышцы, трицепсы и мышцы груди были лучше, чем мои. Чтобы одержать над ним верх, я должен был усиленно разрабатывать эти мышцы, выполняя больше циклов упражнений с большей нагрузкой. Вторым преимуществом Серхио был многолетний опыт участия в состязаниях и большой природный потенциал – он был воистину настоящим зверем. Но в первую очередь меня вдохновлял огонь, пылающий у него в сердце. Я дал себе слово сравняться с ним.
Я знал, кто мне в этом поможет. В Калифорнии у меня были партнеры по тренировкам мирового класса, но как только я сошел с самолета, попросил Джо пригласить моего друга Франко. Мне недоставало многих мюнхенских друзей, и, вероятно, они в свою очередь считали странным то, что я бесследно исчез в Калифорнии. И все же в первую очередь мне не хватало Франко, потому что мы с ним сблизились как братья и он был моим лучшим напарником. В Мюнхене Франко был иностранцем, как и я, и нас обоих сближал менталитет иммигрантов и какой-то голод. Мы могли рассчитывать только на напряженный труд. Я надеялся, что Америка откроет перед Франко те же возможности, какие она открыла передо мной.
Сознавая, что сентиментальные аргументы не произведут на Джо никакого действия, я подошел чисто с практической стороны. «Пригласите Франко, – сказал я, – и все награды в профессиональном культуризме будут у вас в кармане. На многие годы вперед! У вас будет лучший спортсмен в категории высоких тяжеловесов – то есть я, – и лучший спортсмен в категории маленьких легковесов». Я описал, как Франко, увеличивая нагрузку фунт за фунтом, стал самым могучим в силовом троеборье в мире (и действительно, он выжимал штангу весом вчетверо больше веса его собственного тела) и как он перестроил свое тело для культуризма.
Во-вторых, продолжал я, мы с Франко – идеальные партнеры по тренировкам, и если мы будем работать вместе, я стану еще более успешной звездой. А в-третьих, заверил я Джо, Франко – трудяга, который не станет тратить свое пребывание в Калифорнии на праздное ничегонеделанье на пляже. Он поработал пастухом, каменщиком, водителем такси. «Он не ленивый бездельник, – закончил я. – Сами увидите».
Джо тянул время. Всякий раз, когда я заводил разговор о Франко, он делал вид, будто впервые слышит это имя, и мне приходилось заново приводить все аргументы. Но в конце концов в середине 1969 года Джо сломался и сказал, что пригласит Франко и будет выплачивать ему те же самые 65 долларов в неделю, которые платил мне. После чего он сразу же начал хвалиться о том, что привозит из Европы фантастического маленького парня. Вот только у него была неважная память на имена, и он никак не мог запомнить фамилию Франко. «Угадайте, кого мы пригласили сейчас? – объявил он во время одного обеда. – Франсиско Франко!»
При этом присутствовал Арти Зеллер, фотограф, встретивший меня в аэропорту в прошлом году.
– Это же испанский диктатор, – поправил он Джо.
– Нет, я хотел сказать, его фамилия Колумб.
– Вы уверены? – удивился Арти. – Колумб открыл Америку.
– Нет, подождите, его зовут Франко Неро.
– Франко Неро – итальянский актер. Он снимается в вестернах.
– Арнольд! Черт возьми, кого мы пригласили? – наконец спросил Джо.
– Франко Колумбу.
– О господи! Ох уж эти итальянцы! Ну почему у них такие причудливые имена? Все они звучат одинаково.
Я приехал за Франко в аэропорт в своем белом «Фольксвагене-Жуке». К этому времени я поставил на него спортивный руль, и выглядел он великолепно. Чтобы отметить прибытие моего друга в Америку, я захватил булочки с марихуаной. Фрэнк Зейн, культурист, одержавший надо мной победу в Майами, с которым мы подружились, выпекал их сам и время от времени угощал меня. «Вот будет смешно, – рассуждал я. – Я встречаю Франко, он проголодался после долгого перелета, поэтому я угощаю его половиной булочки». Давать Франко целую булочку я не собирался, так как не знал, как его организм отреагирует на марихуану.
Поэтому, как только Франко сел в машину, я спросил:
– Есть хочешь?
– Ага, просто умираю от голода.
– Ну, к счастью, у меня есть булочка. Давай разделим ее на двоих.
Первым делом я повез Франко домой к Арти. Жена Арти Жози была родом из Швейцарии, и я подумал, что Франко будет уютнее в обществе тех, кто говорит по-немецки. По приезде домой к Арти Франко первые полчаса катался на ковре в гостиной, захлебываясь от смеха.
– Он всегда такой веселый? – спросил удивленный Арти.
– Наверное, выпил кружку пива или еще чего-нибудь, – сказал я. – Но вообще-то он веселый.
– Господи, да он просто хохма ходячая.
Арти и его жена тоже покатывались от хохота.
Через несколько дней я просил Франко:
– Знаешь, почему ты так смеялся?
И рассказал ему про булочку.
– Я понял, что тут что-то не так, – сказал он. – Ты должен угостить меня еще раз, потому что было так здорово!
Однако оказалось, что у Франко началась сильная реакция на прививку, которую он сделал перед самым отлетом из Мюнхена. Рука у него распухла, его лихорадило, он не мог ничего есть. Так продолжалось в течение двух недель. Каждые несколько часов я готовил ему белковые напитки. В конце концов, испугавшись, что Франко умрет, я вызвал на дом врача. Врач заверил, что тот вскоре поправится.
Я обеспечил Франко такую рекламу, что Джо Уайдеру не терпелось встретиться с ним и воочию увидеть его мускулатуру. Однако болезнь иссушила моего друга со ста семидесяти фунтов до ста пятидесяти. Поэтому каждый раз, когда ко мне приходил Джо, я прятал Франко в туалете и говорил Джо: «О, Франко, он так занят, снова отправился в клуб Голда тренироваться». Или: «Да, да, он очень хочет с вами познакомиться, и он хочет выглядеть идеально, поэтому он на пляже, загорает».
С самого начала было обговорено, что Франко будет жить вместе со мной. Однако в моей квартире была только одна спальня, поэтому я оставил ее себе, а Франко спал на раскладной кушетке. Комната была такой маленькой, что на стенах даже не было места развесить плакаты. Однако в Мюнхене я жил в кладовке тренажерного зала, так что по сравнению с этим здесь я, можно сказать, упивался роскошью. Франко был того же мнения. У нас были гостиная и спальня, и еще можно было отгородиться занавесками. Пляж находился всего в трех кварталах от дома. В ванной имелись унитаз, раковина и ванна с душем – гораздо лучше того, к чему мы привыкли в Европе. Какой бы маленькой ни была квартира, нам казалось, что лучше нее ничего не бывает.
В Мюнхене я много раз заходил к Франко в гости. Он всегда содержал свою комнату в безукоризненной чистоте. Поэтому я надеялся, что нам вдвоем будет хорошо, и мои ожидания оправдались. У нас дома царил безупречный порядок. Мы регулярно пылесосили квартиру, посуда всегда была вымыта, в мойке не громоздились горы грязных тарелок, кровати были заправлены по-военному. У нас было твердое правило утром убирать квартиру, перед тем как выйти из дома. Чем больше этим занимаешься, тем более автоматическими становятся эти действия и тем меньше усилий это требует. Наша квартира всегда была гораздо чище, чем во всех остальных домах, где я бывал, и неважно, кто там жил, мужчины или женщины. Особенно большими неряхами были женщины. Они устраивали у себя дома самый настоящий свинарник.
Франко готовил, а я мыл посуду: мы с ним так договорились. Он очень быстро нашел поблизости итальянские заведения, где покупал спагетти, картошку и мясо. Что же касается супермаркетов, то от них Франко воротил нос. «Ох уж эти американцы, – ворчал он. – Ходите лучше в маленькие магазинчики, в итальянские магазинчики». Он всегда возвращался домой с сумкой, полной пакетов и банок с продуктами, и при этом говорил: «Вот это можно купить только в итальянском магазине».
Мы жили очень счастливо – до тех пор, пока нас не выставили из квартиры. Однажды хозяин постучал к нам в дверь и объявил, что мы должны немедленно покинуть квартиру, поскольку в ней только одна спальня. В те дни считалось крайне подозрительным, если двое парней жили в квартире с одной спальней. Я попытался объяснить хозяину, что Франко спит в гостиной на кушетке, но тот был неумолим. «Эта квартира предназначена для одного человека». Впрочем, нам в любом случае уже хотелось перебраться в более просторное жилье, так что мы особенно не расстраивались. Мы нашли неподалеку отличную квартиру с двумя спальнями и переехали туда.
В новой квартире было много свободного места на стенах, но украсить их нам было нечем. Определенно, купить картины мы точно не могли себе позволить. Затем как-то раз в Тихуане я увидел один классный черно-белый плакат с ковбоем, держащим в руках два револьвера. Стоил плакат всего пять долларов, поэтому я его купил. Вернувшись домой, я приклеил плакат к стене скотчем. Мне он очень понравился.
В новой квартире было много свободного места на стенах, но украсить их нам было нечем. Определенно, купить картины мы точно не могли себе позволить. Затем как-то раз в Тихуане я увидел один классный черно-белый плакат с ковбоем, держащим в руках два револьвера. Стоил плакат всего пять долларов, поэтому я его купил. Вернувшись домой, я приклеил плакат к стене скотчем. Мне он очень понравился.
Потом к нам заглянул Арти. Увидев плакат, он тотчас же начал презрительно фыркать.
– Фу! – воскликнул он. – Какая гадость!
– В чем дело? – удивился я.
– О, Рейган… я хотел сказать, о господи.
– Плакат замечательный. Я нашел его в Тихуане.
– Ты хоть знаешь, кто это? – спросил Арти.
– Ну, тут же написано: Рональд Рейган.
– Он губернатор штата Калифорния.
– Вот как? – обрадовался я. – Поразительно! Так это же вдвойне здорово. Теперь у меня на стене висит губернатор штата Калифорния.
– Да, раньше он снимался в вестернах, – сказал Арти.
Заполучив в качестве напарника Франко, я смог сосредоточиться на подготовке к состязаниям. Я был полон решимости завоевать титул Мистер Вселенная по версии Международной федерации культуризма, ускользнувший от меня год назад в Майами. Поражение Фрэнку Зейну до сих пор причиняло такую жгучую боль, что я хотел не просто взять верх: мне нужна была такая оглушительная победа, чтобы все начисто забыли о предыдущей неудаче.
Затем я собирался отправиться в Лондон и в третий раз подряд завоевать титул Мистер Вселенная по версии Национальной ассоциации культуристов-любителей. Это дало бы мне в мои двадцать два года четыре титула Мистер Вселенная, завоеванных по обе стороны Атлантики, – больше, чем у кого бы то ни было в этом виде спорта. Я снова получил бы поступательный момент, казалось, утерянный, вернул бы ореол непобедимости, благодаря которому я оставался в центре внимания. И, что гораздо важнее, тем самым я бы громогласно заявил на весь мир, что есть только два чемпиона по культуризму – Серхио Олива и я. Вот в чем заключалась главная моя задача: совершить скачок от одного из шести или восьми лучших к одному из всего двух. Я был обязан это сделать; вот ради чего я приехал в Америку. Если я этого добьюсь, мое положение в мире культуризма упрочится, и дальше я уже буду неудержим. Остановить меня не сможет никто.
Затем следующей большой целью станет победа над Серхио Оливой и завоевание титула Мистер Олимпия. Я не собирался повторять ту же ошибку, которую совершил в Майами, где был уверен в своей безоговорочной победе. Я занимался так напряженно, как только это было в моих силах.
Эксперимент с проведением состязаний за титул Мистер Вселенная в 1968 году в Майами оказался для братьев Уайдеров неудачным, и в следующем году они снова вернулись в Нью-Йорк. Чтобы подогреть интерес, они также устроили расписание так, что состязания за титул Мистер Америка, Мистер Вселенная и Мистер Олимпия проходили в один и тот же день, бок о бок, в Бруклинской академии музыки, крупнейшем зале в Бруклине.
На протяжении всего года меня вместе с другими культуристами без устали хвалили и превозносили в принадлежащих Джо журналах, однако с прошлой осени первенство за титул Мистер Вселенная должно было стать первыми крупными состязаниями, в которых я принимал участие. Мне не терпелось посмотреть, как судьи и поклонники отнесутся к моему новому американизированному телу. Состязания прошли еще более успешно, чем я ожидал. В противостоянии с сильнейшими соперниками я буквально смял их. Тысячи упражнений на тренажерах Джо Голда помогли мне отточить мышцы до такого совершенства, что я больше не боялся ни рослых, ни невысоких противников. К тому же, у меня был калифорнийский загар!
Победа наполнила меня таким восторгом, что я снова начал подумывать об участии в состязаниях за титул Мистер Олимпия. А что, если я недооценил свой прогресс? Если я сейчас одержу победу над Серхио, то стану королем!
Утром в день состязаний Серхио появился в своей фирменной броской одежде: сшитый на заказ клетчатый костюм и жилет, темный галстук, черные лакированные штиблеты, модная шляпа, обилие золотых украшений. Перешучиваясь, мы наблюдали за ходом предварительных состязаний за титул Мистер Америка.
– Эй, монстр, ты в форме? – спросил я.
– Малыш, обещаю, сегодня вечером ты кое-что увидишь, – ответил Серхио. – Ты это увидишь, но ты в это не поверишь. И никто в это не поверит.
Наконец пришло время разминаться за сценой. Серхио славился своей длительной процедурой разминки, во время которой он неизменно оставался в длинном халате, чтобы соперники не могли увидеть его мышцы. Когда наступил наш черед выходить на сцену, Серхио скинул халат и встал передо мной. Разумеется, он понимал, что я его придирчиво разглядываю. Серхио небрежно поднял плечо, распрямляя самую большую латеральную мышцу из всех, какие я только видел. Она была размером со ската-манту. Затем Серхио проделал то же самое с другим плечом. Его спина была такой огромной, что, казалось, заслоняла весь свет в коридоре. Это был очень верный психологический ход. Я понял, что победы мне не видать.
Мы по очереди принимали позы, сначала я, затем Серхио, и зал каждый раз взрывался криками и топотом ног. Затем судьи, объявив, что не могут принять решение, снова вызвали нас на сцену принимать позы одновременно. Кто-то крикнул: «Поза!», однако целую минуту мы с Серхио стояли не шелохнувшись, словно приглашая друг друга начать первым. Наконец я улыбнулся и принял позу, демонстрируя сразу оба бицепса, одну из моих лучших. Толпа ответила восторженным ревом. Серхио ответил своей фирменной позой победы с двумя руками над головой. И снова толпа словно обезумела, принимаясь скандировать: «Серхио! Серхио!» Я выполнил позу, демонстрируя грудь, на что Серхио начал отвечать тем же, но передумал и перешел на «самую мускулистую» позу. Опять крики «Серхио!» Я выполнил свою лучшую фирменную позу – спина в три четверти – однако и этого оказалось недостаточно, чтобы склонить чашу весов. Серхио по-прежнему оставался на голову выше меня.
Я просто продолжал улыбаться и принимать позы. Я уже выполнил то, ради чего сюда приехал, и выступил гораздо лучше, чем год назад. Я растоптал всех соперников, кроме Серхио. Я мог бы сказать себе: «Арнольд, ты поработал великолепно, и дни Серхио сочтены». Однако пока что чемпионом, несомненно, оставался он, и когда судьи объявили его победителем, я прямо на сцене крепко обнял его. Я считал, что сейчас Серхио победил заслуженно. Но я был гораздо моложе его; совсем скоро я стану лучшим, и тогда уже настанет мой черед купаться в лучах славы. Ну, а пока что это право принадлежало Серхио. Он был лучше меня.
Осенью Джо Уайдер открыл передо мной двери во вторую фазу моей американской мечты: кино. Прознав о том, что какой-то продюсер ищет культуриста на главную роль в своем фильме, он порекомендовал меня.
То, что произошло со съемками «Геркулеса в Нью-Йорке», можно было назвать голливудской мечтой. Не успел человек сойти с корабля на берег, как к нему подбегает кто-то и кричит: «Вот то, что нам нужно! Это тот самый типаж!»
Кстати, первоначально роль предложили бывшему обладателю титула Мистер Америка Деннису Тинерино, которого я огорчил в 1967 году, завоевав свой первый титул Мистер Вселенная. Формально Деннис был чемпион: он вернул себе звание, завоевав в 1968 году титул Мистер Вселенная среди любителей. Однако Джо не хотел, чтобы роль досталась ему, поскольку Деннис в основном сотрудничал с другими федерациями. Поэтому он позвонил продюсерам и сказал, что в Вене я был шекспировским актером, поэтому они должны прогнать Денниса и пригласить меня. «Я знаю, что Тинерино завоевал титул Мистер Вселенная, но Шварценеггер завоевывал этот титул трижды, – сказал Джо. – Вы получите лучшего культуриста в мире. Шварценеггер – это именно тот, кто вам нужен. Он просто великолепен. Его позирование на сцене не имеет себе равных».
В Австрии нет такого понятия, как «шекспировский актер». Оно просто не существует. Не знаю, что, черт побери, имел в виду Джо. Он сказал продюсерам, что представляет мои интересы, и не позволил им общаться напрямую со мной. Его тревожило то, что я недостаточно хорошо владею английским, поэтому когда продюсеры захотели встретиться со мной, он ответил: «Нет, Арнольд еще не приехал. Он будет в ближайшее время». Все это выводило меня из себя. Наконец мы отправились на встречу с продюсерами, и Джо приказал мне молчать. Не успел я опомниться, как контракт был подписан. Я получил роль. Джо умел продавать свой товар.
После состязаний за титул Мистер Олимпия мы с Франко отправились в Лондон, где я снова одержал верх в состязаниях за титул Мистер Вселенная по версии НАКЛ, став первым культуристом, завоевавшим четыре короны Мистер Вселенная. Затем я вернулся в Нью-Йорк, чтобы стать новым Геркулесом.