— Послушай, папа, не упустил ли ты случая?
Но отец ответил:
— Дай ему еще немного помариноваться. У меня земли достаточно, и я могу начать на ней бурить хоть сейчас.
— А если они найдут еще кого-нибудь, кто захочет бурить на их земле?
— Не волнуйся. У тебя есть причина желать приобрести именно этот участок? А другого здесь нет никого, у кого бы была такая же причина. Молодой Бенди скоро устанет искать покупателя. Пойдем-ка удить рыбу.
Они поймали в маленьком горном озере несколько холодных сверкающих форелей и возвратились на усадьбу Раскома. Поль зажарил рыбу, и они чудесно поужинали втроем. Потом отец закурил сигару и начал задавать Полю всевозможные вопросы из области науки, выразив сожаление, что не получил в молодости образования: такие вещи стоило изучать. И почему это Бэнни не изучает биологию и физику вместо того, чтобы набивать себе голову латынью, поэзией и исторической чепухой насчет старых королей, их войн и их любовниц — глупые россказни, ни на что не нужные!
На другое утро, простившись с Полем, они снова вернулись в горы, провели большую часть дня за ужением, а потом поехали в Бич-Сити, попали туда поздно и сейчас же легли в постель.
Бэнни снова начал посещать школу и нести свои обязанности казначея футбольной команды. А отец принялся за работу по устройству еще четырех скважин на участке "Эрмитедж" и трех — на участке "Вегстафф". А в это время народы Европы через весь континент протянули две смертные линии. И миллионы людей, словно под властью какого-то чудовищного колдовства, кидались на эти линии, поя землю кровью и давая рвать на части свои тела. В газетах упоминалось о битвах, длившихся месяцами. А цены на нефтяные продукты продолжали расти, умножая груды богатств Дж. Арнольда Росса.
Наступило лето, и Берти строила относительно брата определенные планы. Берти была теперь юной восемнадцатилетней леди, блестящим, ослепительным созданием, — ее платья переливались блеском, как у цирковой наездницы, а изящные маленькие ножки были обуты в прозрачнейший ослепительный шелк и прелестные тонкие ботинки без единой царапинки. Если Берти надевала пурпуровое, алое, оранжевое или зеленое платье, то каким-то чудодейственным образом появлялись того же оттенка чулки, башмаки, шляпа, перчатки и даже сумочка. К пачкам ее счетов отец относился злобно-юмористически и ничуть не был в восхищении от этой юной бабочки, которой он помог освободиться от кокона. Тетя Эмма утверждала, что "дитя имело право на это мотовство", и отец платил по счетам, но стоял непоколебимо, как Гибралтар, отражая все усилия Берти вовлечь его в светский водоворот. Ну нет! он до смерти боится всех этих важных кривляк, особенно женщин, сверкающих на него глазами из-за люнетов, лорнетов, или как они там называются! Он тогда начинает чувствовать себя настоящим пугалом. О чем ему было говорить с людьми, никогда не видавшими ни одного бурильного инструмента?
Эта вульгарная отцовская черта была усвоена и Бэнни, который, как издевалась над ним сестра, думал, что это "остроумно". Конечно, восемнадцатилетняя леди едва снисходит до того, чтобы замечать шестнадцатилетнего малыша. Но у богатых друзей Берти были младшие братья и сестры, и ей хотелось заставить Бэнни вычистить нефть из-под своих ногтей, вступить в этот фешенебельный свет и найти себе девушку более достойную, чем Рози Тэйнтор. Бэнни, со свойственным ему любопытством ко всему новому, сделал несколько попыток в этом направлении, но должен был признаться, что все эти богатые юноши его мало интересовали. Он не видел, чтобы они знали или делали что-нибудь интересное. Они вечно говорили друг с другом на таком доморощенном жаргоне, с таким множеством тайных намеков, что их разговор напоминал какой-то новый язык. Никто из них не заинтересовал Бэнни настолько, чтобы ему захотелось заняться расшифровкой их речей. Он охотнее надевал свое нефтяное платье и ехал смотреть на участки, где производилось бурение, и если там не было дела для "ничего не смыслящих" людей, то он помогал бурильщикам и откатчикам вытаскивать песок и камень, смешанные с грязью, которыми обычно завалена вся дорога, ведущая к отверстию бурового колодца.
Между тем, Бэнни все обдумывал и составил некоторый план.
— Папа, — сказал он, — а как же насчет домика, который мы собирались строить в Парадизе?
— Но ведь там летом жарко, как в аду, сынок!
Бэнни не знал, какая температура в аду, но ответил, что ведь Поль ждет, а для папочки во всяком случае хорошо попотеть: он стал слишком тяжел. Он может сидеть под тенью винограда в райском костюме, пока Бэнни и Поль будут заниматься плотничаньем. Это во всяком случае какая-то перемена, и доктор Блэкстон, которого он намерен вызвать, несомненно подтвердит это. Отец улыбнулся, ответил: "Прекрасно", и даже выразил согласие, чтобы с этим покончить, окончательно усыновить двух Аткинсов.
Итак, они снова очутились на ранчо Раскома, захватив на этот раз свою палатку. Но, по настоянию Поля и Руфи, они спали в доме, Руфь в палатке, а Поль на пустом сеновале.
Поль арендовал лошадь и плуг, развел огород, засадил большой кусок земли бобами, посадил клубнику и ходил за ней, как настоящий агроном. У них с Руфью было несколько коз, которые давали порядочное количество молока, и несколько цыплят, находившихся на попечении Руфи. Самое приятное было то, что Поль получил книги из библиотеки Минтера. Большая часть еще лежала в ящиках, так как их некуда было поставить. Несколько полок Поль соорудил из упаковочного ящика: на них стояли Гексли, Геккель, Ренан и другие писатели, безусловно губительные для душ их читателей.
Но "пап", по словам Руфи, сдался. Она как-то сразу выросла, и теперь ее нельзя было сечь. Кроме того, "пап" страдал ужасным ревматизмом: даже Эли не мог его излечить. Отец сообщил, что, заказывая лес для постройки, он заказал также материал для книжных полок, устройством которых Поль может заняться в течение зимы. Поль снова с ним заспорил, но отец заявил, что дом его и он имеет право, если ему это нравится, устраивать в нем книжные полки, — не правда ли? Поль даст ему несколько книг на время его приездов и поможет ему урвать еще кусочек образования, хоть он теперь и старик.
Место было прекрасное, а семья, здесь сорганизовавшаяся, чувствовала себя счастливой: отец вполне отвлекался и от своих буровых скважин и от недавней ссоры с одним из лучших своих надсмотрщиков, который женился на дуре, ушел с места и думать забыл о своей работе. Лес для постройки они купили у торговца из Розевилля, Поль был сделан "старшим плотником", Бэнни "подмастерьем", а отец остался хлопотуном, суетившимся вокруг до тех пор, пока не начинал тяжело дышать. Тогда он садился под цветущим виноградом, а Руфь откупоривала для него бутылку виноградного сока, захваченного им сюда в числе прочих чудесных вещей.
Как-то вечером они отправились в Парадиз за почтой, среди которой оказалась и маленькая местная газетка, получаемая старым м-ром Аткинсом.
— Взгляни-ка, папа! — сказал Бэнни, просматривая ее. — Вот статья на первой странице об удивительном митинге, устроенном Эли в Санта-Лючия, о том, как обезумели его почитатели, а он возвестил о своем предназначении построить храм — "скинию третьего откровения".
Вся она должна быть из белоснежного мрамора, с золотым фризом, и занимать целый квартал в Энджел-Сити, т. е. быть точно такого размера, как она привиделась Эли во сне. Тут же приводились приблизительных ее размеры, и, как заметил отец, они далеко превышали величину самого большого квартала, который можно найти в Энджел-Сити. Но, несомненно, все это уладится, и храм будет назван "Новым откровением".
Розевилльский "Орел" — название газеты — всячески восхвалял Эли, — "прославившего долину Сан-Элидо", — теперь она будет нанесена на карту. Апостольскую церковь в Розевилле предполагалось перестроить на "добровольные пожертвования", которые будут собираться на митингах, устраиваемых Эли, но старое здание решено было сохранить, чтобы дать возможность пилигримам посещать то место, где было возвещено "Истинное слово".
К Россам зашел м-р Хардекр, видевший их на улице. Он сказал, что молодому Бенди надоела мысль о том, что отец намерен производить бурение. Он вместе с родителями собирается переехать в город и заняться делами. Поэтому если предложение Росса остается в силе, семья его принимает.
— Отлично, — сказал отец. — Пусть мистер Хардекр назначит парню, когда прийти, и можно будет подписать соглашение.
На следующий день мистер Хардекр приехал на ранчо Раскома, заявив, что он ездил к Бенди, захватив туда чиновника по сделкам. Старые мистер и миссис Бенди соглашение на сделку подписали. Отец вместе с Бэнни отправились на автомобиле в банк, где отец выложил четыре тысячи долларов и подписал условие уплатить остальные восемь тысяч по истечении надлежащего срока. Выйдя из банка, Росс сказал с улыбкой:
— Очень хорошо, сынок! Теперь ты можешь приняться за бурение на своем участке.
Конечно, Бэнни очень хотелось приступить к бурению. Он хотел, чтобы отец протелефонировал своему главному надсмотрщику и взял подрядчика для работ по устройству дорог. Но отец ответил, что нужно прежде закончить постройку домика, а там будет видно. И Бэнни снова вернулся к своей плотничьей работе: он прибивал к крыше гонт и чувствовал себя самым счастливым юношей. Одна только мысль, как червяк, грызла его душу: каким образом сообщить Полю и Руфи о намерении отца приступить к бурению?! Подумают они или нет, что отец купил их ранчо под фальшивым предлогом?
Судьба оказалась к нему милостива. Произошло нечто такое, о чем вы не догадались бы и в тысячу лет! Три дня прошло с момента заключения сделки с Бенди, а отец все еще обдумывал положение, ни на что не решаясь. Пришла Мели Аткинс, в голубом капоре для защиты от полуденного солнца, и принесла изумительные новости: проездом из города возле них остановился старый м-р Ринком, который рассказал папе, что большое нефтяное объединение, "Нефтяная компания "Эксцельсиор"", "Эксцельсиор Петролеум-компани" или в сокращении — "Эксцельсиор-Пет", сняло в аренду ранчо Картера, расположенное по другую сторону долины, на милю западнее Парадиза, и собирается произвести там нефтяное бурение. Все эти новости Мели сообщила сидевшему в виноградной тени отцу, который сейчас же позвал Бэнни и Поля, настилавших в хижине пол. Прибежали оба, прибежала и Руфь со своего птичьего двора. Когда известие им было передано, Бэнни воскликнул:
— "Эксцельсиор-Пет"!.. Ну, папа, это один из "Великой пятерки".
Они обменялись взглядами, и отец, хлопнув в ладоши, воскликнул:
— Уж эти-то люди не стали бы бурить, если бы не знали, что делают! Бэнни, не попробовать ли нам пробурить здесь скважину и посмотреть, что из этого выйдет?
— О, мистер Росс, — воскликнула Руфь. — Вы должны это сделать! Дядя Эди всегда говорил, что здесь есть нефть.
— Разве? — отозвался отец. — Ладно, в таком случае я рискну, хотя бы просто для забавы. — И он взглянул на Бэнни с тенью улыбки. Эта улыбка многое сказала Бэнни. Отец догадался, что сын терзался, как быть с Аткинсами, и мудро спас положение, избавив его от необходимости делать признание. Дорогой, добрый старый папочка! Вечно он думал о том, что бы такое сделать для своего мальчика! Разве всякий другой на месте Бэнни не чувствовал бы себя счастливым от такого разрешения этической проблемы!
Глава шестая СОБСТВЕННЫЙ УЧАСТОК
IОтец тщательно обдумал положение своих дел, исследовал свой банковский счет и принял следующее решение. Они приступят к бурению участка "Парадиз № 1 Росса-младшего", действуя по возможности быстро, так, чтобы компании "Эксцельсиор" пришлось погоняться за своими деньгами. Нечего позволять "Великой пятерке" думать, что она владеет всей нефтяной промышленностью! Росс останется здесь и посмотрит, как пойдут дела. Он уже телеграфировал своему геологу и отыскал подрядчика, которому поручил составить смету на артезианский колодец.
М-р Баннинг, геолог, прибыл на следующий день и при первом осмотре сильно поколебал надежды Бэнни. По его словам, Росс был прав и слишком рассчитывать на полосу нефти на поверхности земли нельзя: тут, конечно, могли быть нефтеносные пески на глубине ста—двухсот футов, но в них врядли могло содержаться много нефти.
— Если это все, что вы ищете, — сказал м-р Баннинг, — то здесь следует установить небольшой бурав на колесах, из тех, что употребляются в Пенсильвании. Настоящие нефтеносные лески лежат глубоко, и пока до них не доберешься, трудно угадать, что найдешь.
Но м-ру Баннингу нравились наружные признаки района, и, по его мнению, рискнуть стоило. Он целых два дня бродил с отцом и Бэнни по холмам, изучая наклон почвы. Наконец, они с отцом остановили свой выбор на одной из сторон холма, на ранчо Аткинса, как раз около того места, где Руфь пасла коз, а Бэнни с ней болтал.
Явился бурильщик для артезианского колодца, предлагая сделать его четырехдюймовой ширины, по два доллара двенадцать центов за фут. Росс подписал с ним контракт, по которому бурильщик обязывался выполнять в день определенную норму. За выработанный излишек ему полагалась премия, за невыполненную работу — штраф. Затем отец и Бэнни отправились нанести визит м-ру Иеремии Кэри, ранчеру близ Розевилля, который был председателем окружного комитета инспекторов, ведавшего наиважнейшими вопросами по строительству дорог.
Большая часть дороги проходила через собственные владения отца, и Бэнни наивно думал, что отец наймет подрядчика и станет платить ему сколько нужно, как это было в деле с артезианским колодцем. Но отец ему объяснил, что таким образом дела с дорогами не делаются: дорога — общественная, ведет от Парадиза к Розевиллю вдоль спуска, а потому она должна быть выровнена и вымощена на общественный счет. Конечно, отец будет ею пользоваться больше, чем кто-либо другой, но ведь ему зато придется платить некоторые налоги! Все владельцы, имеющие земельную собственность вдоль спуска, должны оплатить известную часть ее стоимости, а новая дорога увеличит ценность этих владений.
Все это отец разъяснял сначала Бэнни, а потом м-ру Кэри, приветливому старику, который занимался выращиванием персиков и абрикосов по склонам хребта над долиной Сан-Элидо.
М-р Кэри был, видимо, польщен посещением знаменитого нефтепромышленника, пригласил их в дом, усадил на удобные садовые стулья и попросил м-сис Кэри принести лимонаду для Бэнни. Росс достал свои сигары в золотой обертке и повел беседу с председателем окружного совета инспекторов о том, какое огромное значение для всего района будет иметь развитие здесь нефтепромышленности. Он рассказал об участке Бэнксайда на Проспект-Хилл и о миллионе с лишком долларов, полученных от него семьей Бэнксайда, о дворце на взморье, который она теперь занимает. Мистер и миссис Кэри все шире и шире открывали глаза, слушая, как Росс рисовал их воображению склон, покрытый лесом нефтяных вышек. Безусловно, все зависит от разрешения одного вопроса — вопроса о дорогах. Нет никакого сомнения, что возить материал для вышек, буровые инструменты и тяжелые машины по имеющейся в этих краях овечьей тропе — невозможно; на этой дороге только что сломалась новая рессора в машине отца. Не может же округ ожидать, чтобы он стал строить общественную дорогу на свой счет для того только, чтобы иметь привилегию платить десятки тысяч долларов новых налогов в окружное казначейство.
М-р Кэри со всем этим согласился.
Отец продолжал: весь вопрос во времени. Если окружные власти намерены тянуть волынку дальше и держать его в ожидании, — ну что ж! у него много других участков, где он может начать бурение, а свои здешние владения он оставит для заповедника.
М-р Кэри казался взволнованным. Он сказал, что сделает все, от него зависящее, но м-р Росс, конечно, понимает, что общественные дела трудно продвигать быстро. Понадобится представить смету постройки новой дороги на утверждение чрезвычайного собрания выборщиков. Отец заметил, что об этом самом он и хотел поговорить с м-ром Кэри. Если дело только в этом, то в данном случае вопрос можно было бы провести сразу, без созыва чрезвычайного собрания, — просто как необходимую починку старой дороги, а не прокладывание новой.
М-р Кэри ответил, что, конечно, у них имеются фонды для ремонтных работ, но сколько именно — он не знает и должен посовещаться с коллегами по совету.
М-р Кэри встал и вместе с Россом и Бэнни пошел к экипажу, и когда они, стоя, продолжали болтать, Росс вынул из кармана пакет и сказал:
— М-р Кэри! Я попросил вас уделить мне часть вашего времени. Нехорошо, если бы вам пришлось это делать даром. Надеюсь, вы не примете за оскорбление, если я попрошу разрешения оплатить ваш газолин и стоимость шин, испорченных во время разъездов по этому делу?
М-р Кэри колебался, не зная, будет ли это достаточно прилично. Но Росс его уверил, что дело здесь совершенно ясное: это плата за потерю м-ром Кэри времени, а не за что-нибудь большее, и она не должна никак влиять на самый ход дела. Может быть, в будущем у них случатся и еще какие-нибудь дела, и Росс будет бурить и на ранчо м-ра Кэри. М-р Кэри положил пакет в карман и сказал, что сообщит, как обстоит дело.
Как раз в этом году Бэнни проходил в школе курс так называемых "гражданских наук" и изучал все, относящееся к управлению страны. Во время этого курса в классе проводились многочисленные обсуждения различных вопросов, между прочим, вопроса о подкупе должностных лиц. Бэнни, и не подозревавший, что ему когда-нибудь придется лично столкнуться с подобными вещами, спросил однажды учительницу, может ли случиться, чтобы делец платил общественному должностному лицу какие-то особые суммы за потерю времени и хлопоты по общественным делам. Учительница была шокирована таким предположением и сказала, что это была бы несомненная взятка. Теперь Бэнни рассказал этот случай отцу и в ответ получил следующее объяснение: между теоретическим взглядом и его практическим применением существует разница. Учительнице не приходилось бурить нефтяные скважины, отправка тяжелых материалов по овечьей тропе не влияла на ее личные дела, которые заключались в одном: сидеть в комнате и произносить высокопарные слова, вроде "идеалы", "демократия", "общественное служение". Люди, которые обучают в школах, никогда не производили никаких материальных ценностей, а потому не имеют реального представления о мире.