– Он и так выбрал лучшую! И знаете, идите вы все! Сказала, что буду у него сниматься, и вы тут все хоть… Он мне уже про всех своих друзей рассказал! Скоро про семью начнет. Так что некогда мне с вами. Мне еще необходимо дослушать, почему какой-то Тимофеич самый лучший мужик на свете.
– А если мы настоятельно попросим? – выставила перед ее носом огромный кулак Анжела. – Докажи, что ты лучшая! Я, к примеру, не хуже! А будешь ерепениться, ночью придушу!
– Анжела! – одернула коллегу Татьяна. – Ну зачем же сразу и «придушу»? Просто надо выбрать лучшего, кстати, мой Эдмунд совсем неплохой, а если Женя не согласится, то… тогда да, душите.
Женьке ничего не оставалось делать, как подчиниться большинству. А то с этой коровищи станется. И в самом деле придушит. Да и чего ей бояться? Один раз ее уже выбрали, выберут и во второй.
– Только я сразу говорю, – выступил вперед Чеботарев. – На меня не рассчитывайте. Какой из меня артист? Я работник сцены. Я… я отказываюсь от роли!
– Можно подумать, вам кто-то ее предложил, – фыркнула Женька. – И вообще! Если продюсер выбрал меня, значит, нужна женщина!
– Ничего, там разберемся, – махнула рукой Татьяна. – Кстати, я тоже от соревнования отказываюсь, от нашей семьи будет выступать Эдмунд. Но номер к Новому году я подготовлю.
Веткин посмотрел на нее с сожалением. Так, значит, все-таки «нашей семьи»… Нет, он непременно станет режиссером!
– Меня тоже во внимание не принимайте, – высказался он. – У меня другие планы, более высокие. Я уже приглашен на курсы, а посему… Считайте меня благородным.
– А меня не считайте! – сверкнула очами Анжела. – Я буду бороться! Это значит… С Динкой мы будем сражаться, с Эдиком и…
– И со мной! – надменно фыркнула Татьяна. – Я пошла готовить номер!
– Да-да, я тоже пойду, – заторопилась Дина.
Все тоже стали разбредаться – предстояла серьезная схватка.
Глава 9
Дина сразу же побежала не к себе в комнату, а к деду Плутону. Вдруг Дмитрий еще там. Так хотелось с ним поделиться новостью!
Дмитрия там уже не было, она нашла его в зале, он прилаживал к макушке елки здоровенный наконечник. Она взахлеб стала ему рассказывать, какое предновогоднее чудо приключилось в их театре. Дмитрий радоваться не спешил. Он слез с лестницы, вытер руки и внимательно посмотрел на Дину.
– Погоди, – собрал он брови на переносице. – А какой это продюсер? Я незнакомых здесь не видел. А знакомые… Да нет среди них никаких продюсеров.
– Видимо, он прибыл сюда инкогнито, – блестела глазами Динка.
– М-да? А как зовут этого героя-невидимку?
– Анжела сказала, что его фамилия Свердыщев. А звать… То ли Юрий Вячеславович, то ли Юрий Станиславович… Она не запомнила.
– Ага! То есть Юрий? – уточнил Дмитрий и засмеялся. – Дин! Да это никакой не продюсер! Ну что ты. Это ж знакомый один, приехал к нам провести Новый год.
– Да! Приехал отпраздновать и выбрать артиста на роль… Правда, я еще не знаю, что это за роль, но показаться нужно.
Он, смеясь, взял ее за локти и тихонечко встряхнул:
– Дина! Ты меня не слышишь, что ли? Ну, кому ты собралась показываться? Там нет никакого продюсера.
Она уже начала нервничать. Вот почему он ее никак не хочет понять? Можно подумать, что сейчас в каждой деревне эти продюсеры прямо толпой пасутся! В кои-то веки такое счастье привалило, а он!
– Дима, отпусти, – поежилась она. – Я могу поверить, что разыграли одного человека… ну, двух. Но ведь весь коллектив не обманешь. И я пойду на его пробы!
– Дина! – уже разозлился Дмитрий. – Ты собираешься кидаться на любого шарлатана, который назовет себя продюсером? Я тебе говорю, что Юрка – брат моего друга! Да ты даже знаешь брата этого! Он тебя за руки держал, там… когда они нас остановили.
– Я не хочу про это вспоминать.
– Зато ты хочешь ублажать любого мужика, который представится киношником!
– Прекрати! – прервала его Дина. – Да! Я готова за этой ролью бежать куда угодно!
– Да нет никакой роли! И продюсера тоже нет! Я ж тебе говорю, я знаю.
– Откуда? Ну, откуда ты можешь знать? – уже не помня себя, кричала Дина. – Что ты можешь вообще знать о продюсерах? Сидишь в своей деревне, света белого не видишь, а туда же – знаю! Ты же только фермер! А я артистка, умею в продюсерах разбираться! И я буду пробоваться!
Он больше не стал с ней спорить, вышел. А Дина почти сразу же услышала звук отъезжающей машины. Она подлетела к окну – так и есть, сел в машину и укатил…
– Такой же, как все, – всхлипнула Дина. – Надо чтобы жена сидела дома, варила борщи и мыла полы… А то, что у нас, девушек, свой богатый духовный мир!..
Он уехал, и Динка вдруг поняла, что ей без него ничего не надо. Совсем ничего. Ну вот зачем она на него накричала, да еще и обидела его? Зачем теперь ей какая-то роль, когда… Да! Она уже готова сидеть дома, мыть полы и варить борщи! И чтобы эти борщи ели за большим столом их с Дмитрием дети! И чтобы они шлепали по чистым полам босыми ножками!
Все разошлись по своим номерам с самыми серьезными лицами. Казалось, люди готовятся не к встрече Нового года, а к докладу в Международной Ассамблее. Дамы были настроены решительно. И это совсем не понравилось Чеботареву. А ну, как этот продюсер возьмет их сразу всех? Скопом? А чего? Девчата у них видные. Одна Дина чего стоит… ну, ладно, Динке давно в столицу пора, а вот зачем уезжать Женьке? Анжеле? Эдмунду, в конце концов? Получается, что и в театре никого не останется. Рассыплется театр, как карточный домик. Криворуков обязательно уйдет. А кто будет держать Чеботарева на семи ставках, да так, чтобы он ни на одной не работал! Да еще и деньги ему за это платить? Нет, это дело надо прикрывать. И быстренько. Как это там девчонки договорились? Держать все в тайне, чтобы не дошло до главрежа? Не получится! Чеботарев ему сам расскажет! Пусть Криворуков радеет за родной театр.
Глава 10
Анжела Кузьминична была в тяжких раздумьях. Вот, интересно, кто про Свердыщева проболтался, а? Ведь какая конкуренция образовалась! Ну и где тут пробиться? Нет, не заметит ее мужик. Надо что-то придумать… И чего тут придумаешь, когда у Динки вон какая коса, а Женька… Вот и чего он за нее зацепился? Подумаешь, молоденькая. Так она лет через двадцать тоже ровесницей Анжелы станет. И все-таки как же выделиться?! Остается одно – брать тяжелой артиллерией. Стриптизом. Никто из девчонок на это не отважится, а вот ей уже терять нечего. Да и есть, чем похвастаться.
– Точно! Это будет здорово! – чуть не подпрыгнула она и понеслась искать Динку.
Та сидела дома и, подперев кулачком щеку, смотрела в окно.
– Дина! – сиреной завопила Анжела, врываясь в комнату. – Ты какой номер готовишь? Говорю, что на Новом году исполнять будешь?
– Буду петь песню «Пять минут», – не меняя позы, ответила Дина. – Хорошая такая, новогодняя песенка.
Она специально ее выбрала. Не выступить она не могла, выступить плохо тоже некрасиво – люди-то в чем виноваты, у них праздник. И она решила – споет «Пять минут». У нее получится хорошо, она постарается. И все равно, как бы она ни старалась, конкурировать с Людмилой Гурченко, с этой легендой, немыслимо. Поэтому вполне резонно, что режиссер выберет не ее. И очень хорошо, потому что… никуда уже с ним она ехать не хочет, и никакой серьезный театр ей не нужен. А нужны ей муж, дети…
– Дина! Это очень хороший выбор! – выдохнула Анжела и даже прикрыла глаза от важности момента.
Действительно, песенку Динка выбрала хоть и чудесную, но уж больно известную. Ну, ясно же, что она ее не потянет. В плане показательного выступления. Зато одной соперницей меньше – это раз, а два – на фоне всем известного исполнения Дина будет выглядеть серенько. А вот Анжела! Со своим стриптизом!
– Дин, – серьезно сообщила Анжела Кузьминична, – ты этот номер готовь, а я буду его инсценировать. Потому что мне больше ничего не остается. Так что… ты уж номер не меняй, я готовиться пошла.
Дина только кивнула. Разговаривать совсем не хотелось. Хватит уже, договорилась! Вот уехал Дмитрий, и какой теперь без него праздник? Она вздохнула и пошла в зал. Все же на людях как-то отвлекаешься.
В это время Чеботарев уже стучался в комнату к Криворукову.
– Анастас Борисович, здрасте, – смело вошел он.
Криворуков пытался в маленьком зеркальце разглядеть большого себя. Ну, пусть не всего, но хотя бы бант – какой ему больше идет. Он всегда выходил на сцену только с бантом на шее. На гастроли он взял целых пять, и вот теперь мучился. Хорошо бы вот этот надеть, яркий, пестренький такой, расцветочка в цвет елочки… но он так царапает шею. А вот этот к телу приятный, но уж больно блеклый какой-то…
– Анастас Борисыч, у нас беда, – отвлек его от важного занятия Чеботарев.
– Вася, то, что ты у нас работаешь, это уже беда. Что у тебя опять?
– Не у меня, Анастас Борисович, не у меня, слава богу, а у вас.
Криворуков отложил банты и встревоженно посмотрел на Чеботарева.
– Ну и чего молчишь? Говори!
– Дело в том, что какими-то неведомыми путями в эту деревню забрел известный продюсер. Свердыщев его фамилия, знаете?
Криворуков задумался на секундочку.
– Это тот, чей фильм на Каннском фестивале пальмовую ветвь урвал? – со знанием дела уточнил он. – Конечно, кто ж его не знает?! Погоди-ка, в эту деревню?
Чеботарев кивнул с видом победоносца.
– Ну так и что? – заволновался Криворуков. – Пусть посмотрит, оценит. Слава богу, у нас есть что показать. Сначала прогоним номера, а потом и «Гамлета» добавим. Народ будет пьяным, им все равно на что смотреть, а режиссеру будет приятно. И пусть у него создастся ощущение, что мы не какая-то там шарашкина контора «Рога и копыта», мы «Гамлета» даем.
– Только никто не берет, – швыркнул носом Чеботарев, а потом вернулся к разговору. – Так я о чем, наши-то дивы, как об этом узнали, так сразу и решили показать себя во всей красе. Ему, видишь ли, актриса в кино нужна. Что-то он снимать собирается. Вот наши сейчас и будут из кожи вон лезть, чтоб ему понравиться. И ведь понравятся! И хорошо, если одна, Анжела, к примеру. Она, если из нашего театра уйдет, никто и не заметит, а вот если…
– Что значит «не заметит»? Это моя жена, между прочим! – обиделся главреж. – Как это от меня уйдет жена, а я не замечу?!
– Вот-вот, – кивнул Чеботарев. – А если еще и Женька уйдет, Крутикова? Кто у нас мальчиков играть будет? У нас же все спектакли полетят? А если Банченки уйдут?
– Погоди-погоди, – замахал руками Криворуков. – Так они все решили уйти?
Чеботарев потер нос.
– Нет, не все, – к чести своей, не стал врать он. – Татьяна не клюнула на эту приманку, вроде Веткин тоже… Но Игорь собрался в другое место. И я! Прошу сакцентировать свое внимание. Я тоже остаюсь. Кстати, Анастас Борисыч, у нас там полставки дворника залежалось, вы бы не поговорили с начальством, а?
– Чего ты хамишь, Чеботарев? – повысил голос главреж. – У нас же есть дворник. Работает.
– Я ж не работу прошу, а полставки. Пусть он работает, – вытаращил глаза Чеботарев и наседал дальше: – И ведь решили, окаянные, ничего вам не говорить, держать в секрете. Но я… вы ж меня знаете, я за родной театр! Так что… я бы на вашем месте поговорил с начальством-то.
Криворуков выскочил из комнаты, точно пробка из бутылки. Хотелось рвать и метать! Всех и вся! Где благодарность? Где элементарная благодарность?! Ведь он же! Каждого! Ну, хорошо, Дина пришла из института, она уже умненькая была, а… Ладно, и Банченко тоже пришли из театра, с опытом, а… И Женька была пристроена, но Анжела-то! Ведь у нее и образования нет! И туда же! Он им устроит. Он им такой показ устроит!
– Настена! – подлетела к нему супруга. – Настен, я чего хочу тебе доложить. Мне нужен дым.
– Дым?
– Да, сценический, – топала ножкой Анжела Кузьминична. – Чтобы Дина так поет, а я такая в дыму извиваюсь вся, а потом – эть! Ну, это тебе не надо… Мне нужен дым.
– У нас нет дыма, – пыхтел Криворуков. Вообще-то он надеялся, что жена поделится новостью, но та не собиралась. И, кажется, Чеботарев был прав – главрежа никто не собирался ставить в известность о своих планах. – А шашка дымовая от крыс не подойдет? Я у деда Плутона видел.
– Чтобы я крысой скончалась, да? – настаивала на своем Анжела.
– Хорошо. Я достану тебе этот чертов дым. Ступай, готовься.
Не успела отойти супруга, как к Анастасу уже спешила Татьяна:
– Анастас Борисыч, вы себе где-нибудь запишите… Значит, сначала выходите вы, поздравляете всех, потом выходит Дина, поет «Пять минут»…
– Погоди, я записываю, – достал из кармана листок Криворуков. – Так, дальше кто?
– Дальше я! – вклинился в их разговор какой-то товарищ. – Мне Анжела Кузьминична сказала, что надо. Я буду фокусы показывать. Карточные.
– Таня, а это что за обезьян? Что-то лицо знакомое вроде, но не наш.
– Не волнуйтесь, Анастас Борисыч, это же муж Крутиковой. Ничего страшного, пусть показывает, но после всех. После Дины идет Женька, у нее акробатический этюд, а потом Эдмунд. У него басня «Скотный двор». Как раз актуально.
– Все записал, – кивнул Криворуков, но уйти не успел. Подбежала Женька и запыхтела:
– А чего это мне муж только что сказал, что я опять акробатический этюд готовлю?
– А ты ему не верь. Подойди ко мне, спроси, а я тебе отвечу. Да, Женя, акробатический. Потому что ты в этом году просила какие-то небывалые костюмы для акробатов, и их надо отрабатывать!
– А я хочу танец! Живота! – настаивала Женька.
– Сейчас это не модно. Животы уже никто не носит, и танец с ними… Будешь танцевать прямо в этюде. С лентами.
– Тогда мне нужен второй номер! На ком я пирамиду-то буду делать?
– Чеботарева на карачки поставим, – успокоил Криворуков.
Женька надула губы, но побежала готовиться.
Дина смотрела на елочные игрушки, когда к ней подошла Валюшка – девушка, которая бросила ради Дмитрия своего парня.
– Здрасте, – поздоровалась она. – А вы не знаете, к кому мне надо пойти? Мне в артистки срочно надо устроиться.
Дина чуть не рассмеялась, но взяла себя в руки.
– Так быстро? Прямо срочно? Вообще-то для этого учиться надо.
– О-ой, вот уж не говорите, – махнула рукой Валюшка. – Пуговкин вон какой знаменитый артист был, а вовсе и не учился. А любого ученого артиста за пояс заткнет.
– Чего ты сравниваешь! У Пуговкина талантище!
– У меня тоже. Так к кому? – нетерпеливо переступала с ноги на ногу Валюшка. – Кто у вас главный?
– Ну, пойдем, – усмехнулась Дина и повела ее по коридору. – А чего тебе так прямо срочно приспичило?
– Понимаешь, я полюбила одного человека. А он… Он меня спросил, у тебя еще какие-нибудь желания есть, кроме замужества?
Дина насторожилась.
– А я ему – да! У меня еще есть дикое желание детишек наплодить, – откровенничала девушка. – А он мне говорит, мол, лучше бы ты в артистки пошла, потому что те вообще замуж не хотят. Вот я и думаю, пойду в артистки, пусть любуется.
– Сильно, – сдерживала улыбку Дина. – Ты скажи своему любимому, что артистки тоже очень хотят замуж. И детей хотят. Очень. Так ему и передай. Я, например…
Валюшка, не поверив, усмехнулась.
– А чего сами не выходите? Не берет никто?
Дина поджала губы.
– Потому что еще свою любовь не встретила. А вот у тебя же был любимый человек, Вениамин, кажется. Как же ты с одного на другого, как блоха, скачешь?
– Ой, ну вы, прям, сравнили! – вытаращила глазки Валюшка. – Вы чего? Дмитрий вон какой красивый и богатый… насыщенный весь. А Венька, фи-и.
– А с чего ты взяла, что Дмитрий богатый?
– Ну так это все знают, – пожала плечами девушка. – У него машина вон какая! Я думаю, ворует он. Потому что у нас таких денег никто не зарабатывает. Даже дядька Афанасий, а он кузнец.
– Ворует? – насторожилась Дина. – И ты не боишься?
– Хы, так он же не у меня красть-то будет. Он же все в дом, пусть трудится. Вы знаете, кто кем родился…
Дина усмехнулась.
– Пойдем, я тебя нашему главрежу покажу.
Криворукова они нашли в котельной. Увидев вошедших, он быстро что-то спрятал, даже тряпками заложил.
– К номеру готовитесь, Анастас Борисыч?
– Дина, с кем это ты?
– Артистку вам новую привела, – улыбнулась Дина, а дальше Валюшка уже сама подробно рассказала, чего ей хочется.
Криворуков смотрел на молоденькую девицу, раздувая ноздри. Вот оно! К нему в театр люди ломятся! Пусть старички видят, от чего хотят отказаться!
– Но только мне нужно уже сегодня выступить, – закончила свою просьбу Валюшка. – Мне как можно скорее надо стать артисткой.
– Хорошо, – величественно согласился Криворуков. – Дина, возьми ее к себе на подтанцовку.
Дина фыркнула. В паре с Кузьминичной эта дива будет выглядеть ошеломляюще. Из песни сделают иронический номер. Но пусть будет так.
– Нет, – воспротивилась вдруг девица. – Мне нужен свой номер. Чтобы я одна выступала. Кто меня заметит-то, если я там буду за елкой скакать?
– А вы собираетесь скакать? – важно переспросил Криворуков.
– Ну знаете! – обиделась девушка. – Вообще-то это брейк-данс называется. Глядите.
И девчонка, недолго думая, выскочила на середину грязной комнаты, начала выкидывать вверх руки, кривить в невероятные кренделя ноги и с самым трагическим видом громко выкрикивать:
– Я! Люблю тебя! Дима! Ё! Что мне так необходимо! Ага-ага! Ты – крылатая машина – комон-комон! Тут я слов еще не знаю…
Дина видела, как по виску Криворукова скатилась капелька пота – талант не оставил главрежа равнодушным.
– И вот это вы желаете показать отдельным номером? – вежливо переспросил он.
– Да, – пыхтела Валюшка, отдуваясь. – Желаю.
– Простите, я вас могу поставить только после четырех утра, – сглотнул ком в горле Криворуков.
– Но тогда все пьяные уже будут! – сообразила девчонка.
– Именно поэтому! Вы будете вызывать на танец тех, кто еще может шевелиться.