Да, не проведешь Хлопчика.
Когда я подходил к нужному дому, увидел ограждение. Не иначе Хлопчик распорядился. Маскировку устроил. Чтобы кого-то не спугнуть. Перехватил улицу веревками с красными тряпицами, два плакатика нарисовал: "Осторжно, ведутся работы. Обход стороной".
Кроме того, по крыше дома демонстративно громыхали шагами волгинские опера, одетые в оранжевые рабочие комбинезоны. Басили всякими грубыми словами, брякали железом, обстукивали водосточную трубу.
Понятно.
- Пойдемте, товарищ полковник, - вполголоса сказал Хлопчик, увлекая меня во двор, к подвальной двери.
Мы спустились на несколько ступеней.
- Вот, смотрите, - он потянул одну из петель замка, и она легко вышла из щели - открыто, стало быть. Поставил ее на место - стало быть, заперто.
Вошли внутрь. Хлопчик включил фонарик, нашел им выключатель, щелкнул.
Подвал как подвал. Трубы, с которых капает ржавая вода, хлам повсюду разного вида: тарные ящики, ломаная казенная мебель, садовые скамьи с некомплектными рейками.
Все кругом завалено до потолка, а в центре - чистое место, словно специально убранное. Рядом ровной стопкой, через прокладки из тарной доски, сложен бордюрный камень. Лежит здоровенный швеллер, метра полтора длиной.
- Наверх взгляните, - подсказал Хлопчик, чертя по потол ку сильным лучом фонарика. - Видите?
Вижу. На потолке были нанесены какие-то риски, помеченные цифрами. Они сходились к правильному кругу, образованному неглубокими, засверленными в бетоне отверстиями с небольшим шагом.
- Я днем проверял с рулеткой, - сообщил Хлопчик. - Круг этот почти в центре торгового зала магазина.
- Ты с рулеткой, - ахнул я, - по магазину лазил?
- Что вы, товарищ полковник, - обиделся участковый. - С рулеткой здесь - по потолку, а в магазине вдоль витрин ходил, ювелирные украшения разглядывал - шагами мерил. У меня шаг точный.
И голова, по-моему, тоже.
- И вот еще что, - указал на выключатель, из которого была выведена розетка. По виду - совсем новая. - Ну что, товарищ полковник, с поличным будем брать?
- Обязательно. Только не вздумайте засаду в подвале оставлять.
- Конечно, нет. Я с гражданкой Усиковой уже договорился. Она троих приютит. А еще двоих - у дворника поселим.
- А кто эта Усикова?
- Да та бабуля, которая сигнал дала.
- Ну, действуйте. Только не спешите брать. В самый момент заставайте, чтоб не отвертелись.
- Я вам сообщу, когда тот момент настанет.
Ночью Лялька, как ею заведено, явилась в мой будуар посплетничать. С Баксом на плече - такая из себя дама с горностаем, и опять полуголая и босиком. Чтобы пожалел и под одеяло пустил. Нравится ей, стало быть, такая форма общения.
- Как Юлька?
- Приживается. Ей здесь в новинку все. Удрать не пыталась, хотя я провоцировала. Можно я ее позову? А то ей обидно будет.
- Зови, - вздохнул я, хотя мне хотелось спать, а не трепаться с ночными красавицами. - Зови. Только пусть в верхней одежде приходит, а не в пеньюаре.
Что-то девки затевают. Явно. На пару. Изнасилуют еще старого полковника. Ну, им же хуже.
- Как съездили, господин полковник? - Юлька с порога: черные глаза сияют, черные волосы по плечам струятся, в длинном распашном халате образца середины нашего века. Не иначе Алевтина отжалела. - Что нам привезли из дальних стран? Какие гостинцы?
- Капустку, картошечку, огурчики свежемаринованные. Годится?
Алые губки поджала, вздохнула разочарованно.
- Могли бы что-нибудь покруче своим любимым девочкам. Вы такой солидный мужчина...
- И немножечко красивый, - подхватила Лялька, устраивая кота на моей подушке.
- И моложавенький, да, Ляль?
- Видный вообще. Стреляет хорошо.
Теперь они уже втроем мурлыкали: кот и две кошечки. Сейчас что-то выпрашивать начнут.
- Глаза мне его нравятся: серые, в голубинку по краям.
По каким еще краям? И что за голубинка такая?
- И в городе его уважают. Памятник ему поставят. На Площади павших борцов. Деньги уже собрали. Ваятеля ищут.
- Чтоб достойный нашего полковника был, да?
Освоилась Юлька, обнаглела. Хотя скромностью особой она и раньше не хвалилась. В силу специфики своей профессии.
- Алексей Дмитриевич, вы такой умный, добрый, самостоятельный...
Я решил не перебивать. Послушать. Приятно ведь. Хоть и врут.
- Справедливый. У вас сердце щедрое.
Сватать они меня, что ли, собрались?
- А мне и походка его нравится.
- Походка ни при чем, - спохватилась Лялька.
Ну да, хромоту все ж отметили. Для баланса. Но ведь о ноге не случайно вспомнили. Ассоциативно.
Я уже начал было догадываться, а тут Лялька, посчитав, видимо, что артподготовка проведена успешно - противник морально подавлен, - бросила в атаку основные резервы.
- Алексей Дмитриевич, - плаксиво так, - вы Филипка помните? Который ногой машину остановил?
- А что с ним?
- Он домой просится.
- Куда домой? На родину?
- Сюда, в Замок. Надоело ему в больнице, скучно.
- А ты откуда знаешь?
- А мы его навещали.
- Кто - мы?
- Ну мы с Юлькой.
Так. Я взял Юльку за ворот халата, поставил на ноги.
- А кто позволил? Ты под арестом.
- Во-первых, я не арестованная, а задержанная, - показала юридическую эрудицию, - а, во-вторых, срок задержания без предъявления обвинения уже истек.
Ясно - Лялька консультировала. Разложение рядов пошло, стало быть. Личные симпатии начинают брать верх над общественными обязанностями.
Поэтому я Ляльку тоже согнал с постели и сунул ей на дорогу кота.
- Идите спать. Завтра с вами разберусь.
- Ну правда, Алексей Дмитриевич, - заскулили в дверях.- Он уже не лежачий. На костылях ходит. Мы за ним будем ухаживать. И уколы делать. И клизмы. Он в домашней обстановке быстрее в строй встанет.
- Брысь! - рявкнул я и схватил с тумбочки пистолет.
Бакс сорвался с Ляльки и, задрав хвост, откровенно дунул в коридор. Кошечки, зашипев, отправились следом. Не теряя, однако, достоинства.
По гулкому в ночи Замку еще долго блуждало и затихало:
- Отзывчивый... Добрый... Умный...
И последнее: "Хромой черт!"
Как раз на этом месте я и уснул. И снились мне пулеметные очереди на лесной дороге, разрывы гранат и картофелины, прыгающие из кузова на асфальт.
И ускользала, не додумываясь, какая-то простая мысль о какой-то нелепости. Вроде того, что за картошкой надо ездить с автоматами...
За общим завтраком во все голоса обсуждались детали рейда, эпизоды боев, прожженные штаны.
А потом вдруг разговор свернул на опасный, точнее, подозрительный путь. Все ребята и девчата стали нахваливать Серого - какой он мудрый командир, какой он слуга царю, отец солдатам, какой он душевный с братьями и сестрами по оружию и какой он жестокий и беспощадный к врагам.
Что-то такое я уже однажды переживал. И не далее как вчера ночью.
Недооценил я Ляльку с Юлькой.
Сейчас Пилипюк скажет слово за Филипка.
Не сказал, постеснялся (за штаны). Сказал вместо него Рыжик:
- Товарищ полковник, мы вот что подумали...
- Думайте на здоровье, - прервал я, вставая из-за стола, - это трудно, понимаю, но надо же привыкать.
Почему я упрямился? Не знаю. Наверное, не хотелось, чтобы ребята расслаблялись. В общем-то наше победное шествие по пути борьбы с криминалом в любой момент могло прерваться оглушительным поражением. Уже навсегда.
О малочисленности нашего арьергарда знали трое: Серый, Майор и Волгин. И все наши враги. Я имел, конечно, полное представление, в каком окружении мы находимся. Здесь, как и по всей стране, за последние годы сформировался огромный криминальный контингент. Это не только боевики, это целая армия, состоящая из профессиональных охранных структур: любой банк, предприятие, крупная фирма - все имели в своих рядах хорошо подготовленных и вооруженных людей, нередко из системы милиции и служб безопасности. И вот-вот они закончат общее формирование под одним флагом и бросятся на абордаж.
Прав я или не прав, но считал необходимым, чтобы наши силы подольше оставались сжатым кулаком, а не добрыми ладошками, из которых любой мог напиться в знойную пору родниковой воды. У нас двенадцать раненых. Стоит забрать одного из них в Замок - потянутся все. И казарма наша превратится в палату для выздоравливающих, где будут трогательный уход, забота, посиделки до утра - и в итоге самое страшное: падение дисциплины, потеря бдительности.
Нет, не будет моего согласия.
И я вышел из Рыцарского зала, строго стуча каблуками. Затылком чувствуя омерзительные гримасы.
Едва я взялся за просмотр бумаг, как позвонил дежурный по отделу:
- Товарищ полковник, лазутчика поймали.
- Где?
- На автовокзале.
- Кто такой?
- Корреспондент из Москвы. Не то Потанин, не то Путанин по фамилии. Символично и то и другое. - Приехал будто из села, салом торговать. А сало такое - смотреть противно, не то что есть.
- А ты уж попробовал?
- Больно надо, у меня собака от такого отвернется.
- А ты уж попробовал?
- Больно надо, у меня собака от такого отвернется.
- А что ему здесь надо?
- Молчит.
- Ну пусть до вечера помолчит. И не кормите его, пусть свое сало жрет.
- С ним девушка. Кормить?
- Если симпатичная - обязательно.
Сразу, чтобы не забыть, я попросил Ляльку связать меня с Прохором.
Она хмыкнула:
- У него медовый месяц.
- Ты ему напомни, что он все-таки Марсу служит, а не Венере.
Через пять минут позвонил недовольный Прохор.
- Извини, Проша, что отрываю тебя от любимого дела, но мне крайняя нужда в помощи. Подбери в городской библиотеке столичную прессу с материалами Путанина. Просмотри, резюмируй и - ко мне на доклад. К девятнадцати часам.
- Но у меня сегодня на вечер другие планы... - заскулил кобель ушастый.
- Если ты, жених... такой-то, опоздаешь на пять минут, - не стал я с ним церемониться, - расстреляю как предателя.
И опять взялся за бумаги.
Устанавливая свои порядки в городе, я обязал все решения, распоряжения, указы Правительства представлять мне на просмотр до их утверждения, а потом направлял своим специалистам. Такой специфический фильтр обеспечивал нам возможность уже изначально, когда формировались те или иные экономические меры, закрывать возможные каналы для проникновения в торговлю и производство элементов криминала. Своего рода профилактика. Превентивные меры.
Не скажу, чтобы мне нравилась эта работа, но она была необходима...
А встречу со столичным корреспондентом пришлось отложить - вышел на связь неутомимый Хлопчик и сообщил, что наступил "тот самый момент".
Садами, огородами, подворотнями и подземными ходами я пробрался на Гончарную, к ювелирному магазину "Изумруд". К месту, стало быть, засады.
Оно мне понравилось - было очень толково и профессионально грамотно организовано. Главное - уютно, я бы сказал. Один оперативник сидел у окна, скрытый густыми тюлевыми занавесками и зарослями пышно цветущих гераней, его напарник и участковый Хлопчик за столом под абажуром, потея от усердия, дули наваристый чай с малиновым вареньем, которыми напористо потчевала их хозяйка квартиры, бдительная пенсионерка Усикова. А в хижине дворника, подумалось, не водку ли ребята дуют? Задержим взломщиков - обязательно обнюхаю оперов на предмет специфического запаха.
Усикова щедро налила чаю и мне, но я не успел его отведать- в кармане Хлопчика пискнула и затрещала рация.
- Все, - сказал он мне, с сожалением отставляя лишь ополовиненный стакан (правда, четвертый или шестой), - вошли.
- Сколько их?
- Мы двоих засекли.
Схватив с кушетки автоматы, облизывая липкие от варенья пальцы, оперативники бросились вон, перебежали двор, заблокировали вход в подвал. Мы с Хлопчиком вошли в торговый зал "Изумруда" парадными дверьми.
Здесь, под двумя стволами, лежал на полу у разбитой витрины- руки на затылке - голый человек, рядом с ним - молоток.
- А где второй?
- В подсобке.
В кабинете директора магазина примерно та же картина: голый на полу, возле сейфа, а рядом - газовый резак с небольшим баллоном.
- Оружие у них есть?
- Если только в трусах, - усмехнулся опер.
- А зачем вы их раздели?
- Они сами, товарищ полковник. На дырке экономили.
Я вернулся в торговый зал. Действительно - дыра в полу узковатая. На плечах взломщика краснели глубокие царапины, даже голяком едва протиснулся.
- Ладно, ребята, молодцы. Вызывайте директора, бухгалтера, кого там еще?.. Задержанных - в отдел. Эксперт здесь?
- В подвале.
Спустился в подвал. Хорошо потрудились ворюги: засверлили по кругу перекрытие, подперли обрезком швеллера и через него выдавили как пробку бетонный кружок гидравлическим домкратом, установленным на стопке бордюрного камня. Умельцы.
Эксперт сфотографировал вещдоки.
Привели "умельцев". Чтобы оделись. Они были огорчены, расстроены, удручены и опечалены. Еще бы: столько трудовых будней - и все зря. Ну не совсем, конечно. Годика на четыре наработали, бедолаги...
Оделись. Окольцевались, понуро побрели к дверям. Один из них зло отшвырнул ногой подвернувшуюся некстати тряпку.
Хлопчик зачем-то поднял ее, осмотрел:
- Постойте-ка, ребята. Чья это куртка?
Проверил карманы: ключи, некоторые деньги, водительское удостоверение, ружейный патрон.
- Кто из вас гражданин Гуляев?
Задержанные переглянулись, пожали плечами. Оба были в куртках.
Хлопчик перебросил автомат из левой руки в правую, коснулся пальцем спуска:
- Гуляев, выходи! Ружье - на месте. Руки - за голову.
В дальнем углу подвала вздох, шорох, грохот упавшего ящика.
- Не стреляйте! - крикнуло из темноты. - Выхожу. С повинной. Чистосердечно раскаиваясь и признаваясь. Добровольно отказавшись от совершения преступления.
Он бы еще долго торговался, но Хлопчик шагнул во мрак и вывел за шиворот интеллигентного на вид мужчину, в узкой бородке.
Довел до дверей, показал на куртку, защелкнул наручники, когда тот надел ее, и вернулся во мрак за ружьем - обычная двустволка-вертикалка, обрезанная ножовкой по стволам и прикладу.
- Зарегистрирована, - поспешил заявить интеллигентный Гуляев.
В отделе задержанных допросили. Порознь, естественно. Показания отличались лишь некоторыми незначительными деталями, технического в основном порядка.
Вдохновитель и организатор преступления, он же руководитель преступной группы - заместитель директора НИИ Гуляев. Его подельники техник и лаборант того же института.
Преступный замысел созрел и оформился на почве почти двухгодичной невыплаты зарплаты, накопившихся в связи с этим у каждого долгов, назревших конфликтов в семьях.
- Какие будут мнения, господа присяжные заседатели? - спросил я у следователей, принявших дело.
- Главного организатора и вдохновителя этого преступления мы все равно пока привлечь к ответственности не можем, - сказала следователь Платонова. - А эти пусть отвечают по Закону.
- А кто главный-то? - наивно спросил присутствовавший на совещании участковый Хлопчик.
- А тот, кто их спровоцировал. Вынудил. Создав условия для подрыва бюджета государства. Тот, кто раздарил жуликам деньги, предназначенные для развития отечественной науки.
- О! Так их там много! - сообразил Хлопчик. - Вся власть.
- Целая банда. Так что будем делать? - поторопил я. - Что рекомендуем суду?
Да, я ввел такую практику: розыскники, следователи по завершении дела давали суду объективные рекомендации с учетом личности подсудимого. Потому что при совершении преступления, при задержании, на допросах - это один человек. А в зале суда его не узнать: хватается за голову, раскачивается на скамье (как же я мог так некрасиво поступить?), чистосердечно раскаивается: я больше не буду, я вообще-то очень хороший, но в детстве с печки упал, головкой больно ударился.
Особое внимание в этих рекомендациях уделялось показаниям потерпевших и свидетелей.
Да, я оказывал давление на суд. И делал это совершенно убежденно: суд, по моему Закону, не может быть беспристрастен. Он должен ненавидеть преступника и сочувствовать потерпевшему.
- Я так думаю, - высказался Волгин. - Если за ними ничего больше не обнаружится, пусть суд отмерит им положенный срок. А работать они будут в Зоне по своим профессиям - организуют при Заводе сельхозмашин специализированное конструкторское бюро и обеспечат его функционирование в соответствии с потребностями производства, то есть чтобы продукция Завода удовлетворяла потребителя своим качеством и стоимостью. Оплата - по реальным результатам труда.
Принято. Единогласно. С частным определением. Премировать гражданку Усикову и участкового Хлопчика. А также указать группе задержания на недостаточный профессионализм. Чай они, стало быть, пили умело, двоих засекли, а третьего участника взлома проглядели.
До отбоя у меня еще оставалось время, и я заехал к приболевшему профессору Кусакину.
- Прошу вас, - покашливая в кулак, пригласил меня профессор в кабинет. - Только не начинайте со лжи, не говорите, что пришли навестить больного. Тем более что я уже практически здоров.
- А чем вы лечитесь?
- В моем возрасте самое лучшее средство от любого заболевания - это хороший коньяк перед сном и юная девушка в постели. Девушка - увы, а добрый коньячок найдется, - сказал он, доставая из бара пузатую французскую бутылку.
- А при чем здесь девушки? - полюбопытствовал я, согревая рюмку в ладонях. - Сексотерапия?
- Такой бравый полковник, - укорил профессор, - а не знаете элементарных вещей. Вы не задумывались, почему все восточные владыки отличаются завидным долголетием?
- Да все как-то некогда было, - смущенно признался я. - Но обещаю: на ближайшем досуге...
- Юная девушка, - не слушая моих уверений, продолжил профессор, - это мощнейшая эротическая аура. Это колоссальный выброс положительной энергии. Мудрые престарелые владельцы гаремов, даже навсегда утратившие потенцию, тем не менее проводят каждую ночь в непосредственном окружении нескольких юных красавиц, предпочтительно - девиц. Неудовлетворенные желания, тщетно бушующая страсть, эротические фантазии этих прекрасных созданий преобразуются в колоссальный энергетический поток, который поглощает, как заряжаемый аккумулятор, опустошенный организм старика. Важно только, чтобы их общая постель была под балдахином полусферической формы. Тогда выбрасываемая энергия не растворяется бесследно в космическом пространстве, а полностью попадает по назначению. Концентрируется в старческом организме, производит омолаживающий эффект, возобновляет энергетический потенциал.