– Видите ли, адмирал… Будучи настоящим бойцом, Черенков обладает весьма простым и прямолинейным характером. Если он друг – то самый лучший. Если враг – то самый опасный, – скребет шеф гладковыбритую щеку. Помолчав, добавляет: – А может, черт с ним, с этим траулером? А может, некоторые вопросы действительно только так и решаются?..
Глава четвертая. Море Лаптевых
Корабельные акустики ни на минуту не прерывают вахту. По приказу генерал-лейтенанта на поиск лодки дважды вылетал противолодочный вертолет.
Тщетно. Субмарина опять исчезла. Ни одного намека на шум от ее винта.
Но нам точно известно: она была где-то рядом. И поэтому команда «Адмирала Никоненко» вынуждена использовать корабельные противодиверсионные средства: каждые пятнадцать-двадцать минут оживает «Удав», или, как его ласково величают моряки, «эрбэушка» – реактивный бомбомет «РБУ-1200». Его основным назначением является защита корабля от торпедных атак противника; борьба с подлодками и подводными диверсантами – задача второстепенная, однако и она выполняется «Удавом» с неизменным успехом. Ожив, «эрбэушка» посылает под углом к горизонту небольшую порцию глубинных бомб, падающих в воду на расстоянии двух-трех километров от корабля. Затем происходит перезарядка, доворот градусов на сорок и ожидание времени старта очередной серии грозных «приветов». Ни один боевой пловец, находясь в здравом рассудке, не покинет лодку и не рискнет приближаться под водой к кораблю во время подобной глубинной бомбардировки…
Ждем прилета пары «Ту-142». Эти самолеты обладают приличной скоростью, на борту большой запас гидроакустических буев. Наконец, в хвостовой части фюзеляжей имеются чувствительные магнитометры, распознающие любое сколько-нибудь значимое по размеру пятно из ферромагнитного материала. «Ту-142» обязаны отыскать следы лодки и по возможности ее уничтожить.
Да, к устранению некоторых проблем необходимо подходить именно так: решительно, быстро и без компромиссов.
Как ни странно, Сергей Сергеевич не порвал меня в клочья, а отнесся к моей выходке со стрельбой из «АК-130» очень даже снисходительно. Но еще более изумила метаморфоза, произошедшая с ним спустя четверть часа, когда к трапу вернулась делегация, отправленная для ареста экипажа «Аквариуса». «Арестовать» ей удалось два изрешеченных винтовочными пулями матросских тела и сильно искалеченный взрывами снарядов труп капитана. Старпом же, взбежав по трапу на борт «Никоненко», первым делом отчеканил начальству доклад, а после искренне добавил от себя лично:
– Спасибо вам, товарищ генерал-лейтенант.
– За что? – загнал тот на лоб всклокоченные брови.
– За наше спасение. Разобравшись со своей шайкой, капитан открыл стрельбу по шлюпке и катеру. Две пули пробили борт, а третья просвистела в сантиметрах от моей головы. Если б не залпы наших орудий – эта сволочь положила бы многих.
– Вон главный канонир стоит, – кивнул шеф в мою сторону, – его и благодарите.
И довольно улыбнулся одними уголками тонких губ.
Мы заходим в кают-компанию. Ополоснув руки, Сергей Сергеевич приглашает меня и Устюжанина за свой столик. Мне действительно пора хорошенько подкрепиться. Несмотря на вколотый фельдшером восстанавливающий витамин, слабость от потери крови дает о себе знать.
– Так, господа руководители прославленного «Фрегата». Ситуация более или менее прояснилась, – негромко вещает генерал, приступая к обеду.
Мы с Георгием переглядываемся: о чем именно говорит начальство?
– Я о ситуации в целом, – продолжает понятливый шеф. – Пока некоторые товарищи упражнялись в стрельбе из главного калибра, Анна Аркадьевна Воронец признала в доставленном со дна куске металла обломок третьей ступени «Молота».
В памяти тут же проявляется встреча с ней в коридоре у медблока. Не с обломком ли «Молота» связано потепление ее взгляда? Или к тому моменту она знала о смерти нашего товарища и глядела на меня с сочувствием?..
Мы с Жорой одновременно перестаем жевать.
– Нами найден фрагмент третьей ступени?! Это правда?
– А что, я слишком часто вру?
– Извините. Просто мы уже не рассчитывали на положительный результат. Подняли для успокоения совести первую попавшуюся железяку… Так это правда?
– Истинная правда. Как и то, что доставленный вами кусок никакой ценности не представляет.
– На вашу мадам не угодишь, – морщится Устюжанин.
Покончив с закуской, Сергей Сергеевич, двигает к себе тарелку с первым блюдом и продолжает рассказ о «ситуации в целом»:
– Картина прояснилась до степени, близкой к стопроцентной вероятности. Не секрет, что специалисты некоторых западных стран крайне заинтересованы в получении сведений о работе блока маневрирования, установленного на третьей ступени баллистической ракеты «Молот». Для непосвященных подводников уточню: этот маленький командный блок задает маневренным двигателям некий алгоритм работы, позволяющий обходить системы вражеской ПРО. Так вот, картина получается следующей: по заданию любопытных западных специалистов в северный район моря Лаптевых, над которым и происходит включение двигателя третьей ступени, прибывает рыболовецкое судно «Аквариус». Далее под видом ремонта откачивающей помпы траулер встает на якорную стоянку в ожидании испытательного пуска «Молота». В случае успешного пуска судно благополучно устранит «поломку» и продолжит плавание. А в случае сбоя в работе третьей ступени команда траулера обязана выполнить три действия. Первое: определить визуально и с помощью радиотехнических средств место падения обломков. Второе: максимально уточнить координаты точки падения с помощью подводного эхолота. И третье: дождаться подхода подводной лодки и навести на обломки третьей ступени вышедших из нее боевых пловцов.
– Очень похоже на истину, – соглашается Георгий.
Да и мне возразить нечем. Уж что-что, а в «спектральном анализе» действий противной стороны Сергею Сергеевичу равных в нашем департаменте нет.
– Теперь относительно «угодить мадам», – продолжает генерал. – Придется, братцы, угождать. Мы этих гражданских товарищей для того сюда и притащили, чтобы они помогли нам в опознании частей ракеты…
– Если я правильно понимаю: вы хотите поручить нам подъем кучи металлического хлама, коим здесь усеяно все дно. Не так ли?
– Истину глаголешь, Евгений.
Прожевав кусок хлеба, обращаюсь к Устюжанину:
– Георгий Александрович, ты докладывал Сергею Сергеевичу о количестве оставшихся комплектов?
Тот невозмутимо кивает, а шеф на пару секунд забывает о наваристом борще. По лицу видно, как его мозг отматывает пленку назад… Ага, распутал клубок сегодняшних событий, навел порядок, разобрался. И вспомнил.
Борщ стынет в тарелке, пальцы нервно барабанят по краю столешницы.
– Ну? И сколько же комплектов у вас осталось?
– Десять, – нещадно перчит свою порцию Жора.
Уточняю:
– На одно полноценное погружение.
– Черт… – шепчет расстроенный старик. – Готов выслушать ваши предложения.
Вместо предложений за нашим столиком на какое-то время воцаряется тишина, изредка нарушаемая звяканьем приборов. Затем ждем, когда одетый в белоснежную форму вестовой соберет пустые тарелки и подаст второе блюдо.
– Пусть гражданские эксперты поточнее опишут нужный агрегат, – озвучивает простейшее решение мой друг, – а мы уж постараемся хорошенько прочесать дно и найти эту… хреновину.
– Не годится, – сразу ставлю крест на его варианте. – Тут даже фотографии не прокатят. На фото хреновина будет новенькая, блестящая и целая; а на дне наверняка лежит обгоревшая, покореженная, а то и развалившаяся на части. О рисунках со словесным описанием вообще говорить не стоит – все это очень субъективно. Один нарисует и опишет так, другой поймет эдак…
Лицо генерала приобретает серый оттенок, пока я неторопливо доедаю котлету с подливкой и наслаждаюсь свежеиспеченным в корабельной пекарне хлебом.
Ладно, чего мучить старика?
– Есть один выход, – я принимаюсь за компот.
– Какой?
– Взять на глубину одного из ваших гражданских.
– То есть как на глубину? – хлопает шеф выцветшими ресницами.
Жора тоже не всасывает.
– Ну, как… Обычно. Провести первичный инструктаж, одеть, прицепить к нему в провожатые двух персональных нянек. Дать хороший фонарь, и пусть ищет вместе со всеми.
Друг молчит. Значит, сомневается.
– Трудно поверить, что найдется желающий, – чешет репу генерал ФСБ.
– Экстрим – всего лишь комплекс вольных упражнений для уменьшения диаметра анального отверстия.
– По-твоему, вот так взять неподготовленного человека и сразу отправить на глубину восемьдесят метров?!
– По-твоему, вот так взять неподготовленного человека и сразу отправить на глубину восемьдесят метров?!
– Сергей Сергеевич, сейчас народ за участие в профессиональном дайвинге отваливает бешеные бабки. Это раз. Погружение можно выполнять в плавном, щадящем режиме: почувствует наш дебютант ухудшение – оставим на комфортной глубине или вообще вернем на поверхность. Это два. И потом… чего я вас уговариваю?.. Мое дело предложить, а решать вам. Это три.
Компот допиваем молча. Молча покидаем кают-компанию и пару минут блуждаем по корабельным лабиринтам.
– А почему бы и нет?! – внезапно останавливается генерал неподалеку от кают представителей конструкторского бюро и завода-изготовителя. – Если вы на самом деле беретесь присматривать за этим… как его… – шевелит он пальцами в воздухе, силясь вспомнить вылетевшее из головы слово, – за Симоновым! То чего, собственно, опасаться?..
* * *
Не вдаваясь в подробности, Сергей Сергеевич приглашает «юбку» с «пиджаком» на ют, где обустроена временная база боевых пловцов из моего отряда. Здесь под вертолетной площадкой развешены для просушки гидрокомбинезоны, лежит на промасленной ветоши оружие, перезаряжаются дыхательные аппараты, развернута станция связи. Ну и, конечно, дежурят несколько человек с вездесущим Боссом.
Наш генерал дивный психолог, и приглашение гражданских товарищей сюда – лишнее тому доказательство. Серьезный разговор с предложением даже небольшого риска всегда обязан сопровождаться наглядностью и четким представлением ближайшего будущего. Только в этом случае предлагающая сторона вправе рассчитывать на взвешенное решение.
Воронец с Симоновым внимательно слушают лаконичный монолог фээсбэшника и с любопытством поглядывают по сторонам. После фразы о необходимости произвести экспертизу на глубине в гражданских рядах наступает секундное замешательство.
И вдруг тишину на юте нарушает спокойный женский голос:
– Я согласна.
– Э-э… простите, Анна Аркадьевна, – изумленно мямлит генерал, – мы планировали возложить эту миссию на вашего коллегу – Александра…
– На Сашу?!
– А почему бы и нет? – запоздало вступает в разговор Симонов. – Если требует дело – я готов.
Воронец чеканит слова:
– Это исключено.
– Но я же мужчина, Анна Аркадьевна! А вы – женщина, – упрямится паренек.
– Благодарю за напоминание, Саша. Отойдем-ка на минуту. Извините, Сергей Сергеевич, мы сейчас…
Она отводит молодого конструктора к кормовому ограждению, где разгорается нешуточный спор.
Мы стоим с Георгием поодаль и наблюдаем за дискуссией. В других обстоятельствах наверняка бы посмеялись, но после гибели Бориса – не до смеха. Да и без разницы, кого из двух новичков нянчить на глубине. Тупо ждем консенсуса.
Глядя на серую воду, Устюжанин негромко спрашивает:
– Что подсказывает твой интуитивный шестереночный аппарат?
– Ты по поводу личности дебютанта?
– Нет. Я в более масштабном смысле. Железяку найдем?
– Насчет железяки аппарат молчит как рыба о паковый лед. Меня гложет какое-то общее беспокойство – будто там, – киваю в темную пучину, – нас с нетерпением поджидают.
– Есть и у меня такое предчувствие. Четверых чужих мы уничтожили, – рассуждает приятель, – но на борту субмарины их наверняка было больше.
– Согласен. Ты только наш гражданский персонал раньше времени не пугай, ладно?
– Обижаешь, начальник…
Спор и препирательства у кормовых ограждений не утихают. Слабый ветерок поддувает с бака, и до нас доносятся лишь обрывки некоторых фраз.
– …Анна… Анна Аркадьевна… я ведь на самом деле мужчина…
– Наверное. С точки зрения физиологии…
– Да ну вас, ей-богу…
– Не обижайся, Саша, но… Поверни голову вправо и внимательно посмотри на них.
– Смотрю. И что?
– Вот они – действительно мужчины!
– А я?
– А ты – выставочный образец московского офисного планктона.
– Анна, у меня второй разряд по легкой атлетике…
– Об атлетике вспомнишь на стадионе «Динамо».
– Я прошу вас!
– Не стоит…
Прервав дискуссию, она возвращается первой и с гордо поднятой головой заявляет:
– Сергей Сергеевич, Александр Симонов – отличный конструктор и неплохо знает третью ступень «Молота». Но я знаю ее лучше – это первое из того, что я хотела сказать.
– А второе? – осторожно интересуется генерал.
– Я часто проводила отпуска на Черном море и имею опыт погружений с аквалангом. Не стану обманывать: глубина погружений составляла не более десяти-двенадцати метров. Однако никакого дискомфорта я не испытывала. Это второе.
Сергей Сергеевич тяжело вздыхает:
– Что скажет командир «Фрегата»?
Смотрю на соискателей и вдруг понимаю, что решение в извилинах не созрело.
Насупив брови и скрестив на груди руки, мальчишка страстно желает доказать барышне свою причастность к мужскому роду-племени. Это похвально, но как бы ретивый товарищ чего не напорол под водой из-за своего повышенного либидо.
Молодая женщина принципиально отворачивается, демонстрируя мне свой профиль. Губки слегка надуты, грудь вздымается от волнительного, глубокого дыхания.
Нестерпимо хочется увидеть ее глаза. Большие и серые.
Я знаю, какой вопрос заставит госпожу Воронец повернуть ко мне лицо.
– Анна Аркадьевна, я неоднократно видел вас с сигаретой. Как давно вы курите?
Мальчишеская физиономия Симонова озаряется победной улыбкой – как же он сам до этого не додумался?! Молодая женщина частенько дымит, а он к никотину равнодушен.
Она медленно поднимает на меня умоляющий взгляд очаровательных серых глаз.
– Товарищ генерал-лейтенант, считаю, что в выборе кандидатуры, – не спеша проговариваю каждое слово, – приоритет должен отдаваться опыту.
* * *
– Помогите, – говорит она повелительным тоном.
– Слушаюсь, госпожа, – застегиваю на ее теле гидрокомбинезон самого маленького размера и между тем интересуюсь: – А по какой причине умер ваш предыдущий раб?
– Задавал много вопросов.
– Логично.
– Давайте перейдем к делу.
– Прямо здесь? Извините, я при всех не могу. Давайте после погружения.
– Негодяй. Нахальный, самоуверенный и неотесанный негодяй.
– Ого, мне столько не запомнить.
– Лучше расскажите, как всем этим пользоваться.
– Не надо ничем пользоваться. Нужно ровно дышать и не делать резких необдуманных движений.
Одежка подогнана, проверена и надежно застегнута. Водружаю на барышню «сбрую» – подвесную систему – и выдаю понемногу информации. Дозированно и только самое важное. Иначе не запомнит.
Анна сосредоточенно слушает, изредка переспрашивает или уточняет непонятные детали.
– Поддержи, – обращаюсь к стоящему рядом Фурцеву.
Все пловцы, включая меня и Фурцева, готовы к спуску; ласты и оружие дожидаются в резиновой лодке. Осталось лишь подготовить нашего дебютанта – Воронец. Мы специально не торопимся – она должна успокоиться и хотя бы немного привыкнуть к комбинезону, к снаряжению.
Игорь подхватывает тяжелый ребризер, уменьшая нагрузку на женские плечи, и, терпеливо ждет, пока я закрепляю лямки.
– О, боже! – шепчет женщина, когда старлей осторожно отпускает аппарат. – Сколько же он весит?
– Потерпите, в воде вы веса не почувствуете. Там сохранится лишь его масса.
Беру два сигнальных патрона. Один кладу в наплечный карман Анны, другой по давней привычке сую под герметичный обтюратор на запястье левого рукава.
Шесть часов вечера. Стандартная смена в составе шести человек готова к погружению. Наверху вместо полноценной второй смены остаются четверо: командир спуска и три резервных пловца, готовых в любую минуту прийти к нам на помощь.
«Эрбэушка» дает последний залп. Под звуки вылетающих из коротких стволов глубинных бомб мы сходим по трапу в лодку, для контрольной проверки, которую осуществляет капитан третьего ранга Жук. Нынче ему доверено командовать спуском и вести с нами связь.
Нахожусь рядом с Воронец и еле сдерживаю усмешку, наблюдая за ее перемещениями. Ну, точно беременная тетка на последнем месяце! Идет вразвалочку, обеими руками поддерживая снизу огромный живот. Только в ее случае вместо живота – тяжелый дыхательный аппарат.
После контрольной проверки Анна присаживается в носу лодки.
Подхожу, устраиваюсь рядом. Замечаю небольшую складку на манжете левой перчатки нашей дебютантки. Беру ее руку, осторожными движениями расправляю манжету… Ни грамма сопротивления – абсолютная покладистость с послушанием. Ну, надо же! Значит, способна управлять характером, когда захочет.
– Знаете, Евгений, – настороженно взирает она на рябь холодного северного моря, – я сейчас остро нуждаюсь в священнике.