Вечером 8 мая последовала директива Ставки ВГК № 30123, предупреждающая фронты о возможном наступлении противника:
«По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10–12 мая на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении либо на обоих направлениях вместе. Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: к утру 10 мая иметь все войска как первой линии обороны, так и резервов в полной боевой готовности встретить возможный удар врага. Особенное внимание уделить готовности нашей авиации с тем, чтобы в случае наступления противника не только отразить удары авиации противника, но и с первого же момента его активных действий — завоевать господство в воздухе»[49].
Как мы знаем, никакого наступления в мае не последовало — Модель уговорил Гитлера не начинать операцию. Теоретически в середине мая мог произойти поворот в советской стратегии. Войска в значительной мере восстановили силы, и можно было готовиться к активным действиям. Однако к тому моменту стратегия «преднамеренной обороны» уже пустила глубокие корни. А. М. Василевский вспоминал:
«Как же выглядела вся наша полоса преднамеренной обороны? Накануне вражеского наступления картина была следующей. По Дону, от Лебедяни через Задонск, Хлевное, Семилуки, Лиски и Павловск к Верхнему Мамону, шла линия укреплений «государственного рубежа обороны» (ГРО). Перед ней располагались стратегические резервы советских войск. Севернее, в тылу левого крыла Западного, а также Брянского фронта, они охватывали 11-ю (у Калуги), 4-ю гвардейскую (у Тулы) и 3-ю гвардейскую танковую (у Верхоупья) армии и помимо того ряд соединений возле Мосальска, Мещовска, Плавска и Ефремова. Западнее ГРО находился Степной фронт (между Красной Зарей и Ливнами — 27-я армия, у Касторного — 53-я армия, между Средней Апочкой и Гнилым — 5-я гвардейская армия, а также ряд соединений западнее Воронежа и у Старого Оскола)»[50].
Как мы видим, была заготовлена развитая система «подушек безопасности», позволяющих выдержать удар противника, даже если стоящие в первой линии армии его не удержат. Одновременно (и Василевский в мемуарах тоже об этом упоминает) шла подготовка к наступательным операциям, позднее получившим кодовое наименование «Румянцев» и «Кутузов». Идея снизить ударные возможности немецких танковых войск в обороне была очень заманчивой. Ожидание удара противника продолжилось.
Томительное ожидание удара противника изматывало нервы, но одновременно у обороняющегося было более чем достаточно времени на подготовку оборонительных рубежей в инженерном отношении. Проблема была только в том, что усилия обороны распылялись на большом пространстве. Однако данные разведки не давали исчерпывающего ответа на вопрос о месте нанесения ударов. Более того, не было даже точных сведений о наряде сил противника для наступления на северном и южном фасах Курской дуги. Г. К. Жуков вспоминал: «Ставка и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовали 8 танковых, одна моторизованная дивизии, 2 отдельных батальона тяжелых танков и дивизион штурмовых орудий. В них было до 1500 танков и штурмовых орудий. Танковая группировка противника, действовавшая против Центрального фронта, насчитывала лишь 1200 танков и штурмовых орудий. Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справится с отражением наступления противника, чем Воронежский фронт»[51].
Главное направление обороны. На основании оценки обстановки командующий войсками Центрального фронта считал, что противник перейдет в наступление против войск правого крыла фронта, нанося главный удар на Поныри, Золотухино, Курск и вспомогательные удары от Змиевки на Дросково и от Троены вдоль правого берега р. Тускарь на Курск.
В соответствии с этим командующий Центральным фронтом К. К. Рокоссовский решил сосредоточить основные силы фронта на своем правом крыле, на участке от Туровец до Рождественское протяжением 95 км. В первом эшелоне намечалось иметь все три общевойсковые армии, во втором эшелоне — 2-ю танковую армию и в резерве — два танковых корпуса (9-й и 19-й). Контрудары вторым эшелоном и резервами с привлечением сил и средств первого эшелона планировалось нанести на всех трех направлениях возможных действий противника. В центре оборонительной группировки на фронте 32 км была развернута 13-я армия генерал-лейтенанта Н. П. Пухова. В состав армии входили двенадцать стрелковых дивизий. Правее занимала оборону на фронте 38 км 48-я армия под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко в составе семи стрелковых дивизий. Левее 13-й армии, до Рождественского, находились войска правого крыла 70-й армии генерал-лейтенанта И. В. Галанина в составе пяти дивизий.
Всего, таким образом, на 95-километровом участке, где ожидалось наступление противника, были развернуты двадцать четыре стрелковые дивизии из сорока одной дивизии и четырех бригад, которыми располагал Центральный фронт, или 58 % всех стрелковых дивизий фронта. При этом десять стрелковых дивизий обороняли главную полосу обороны. Ширина их полос колебалась от 6 до 12 км, за исключением правофланговой дивизии 48-й армии, оборонявшей участок протяжением 18 км. Девять стрелковых дивизий были развернуты на второй оборонительной полосе, здесь ширина полос дивизий была 8–14 км. Наконец, пять стрелковых дивизий 13-й армии располагались в районе армейской оборонительной полосы.
Для обороны остального участка фронта протяжением свыше 200 км командующий фронтом выделил только семнадцать стрелковых дивизий и четыре стрелковые бригады. Его занимали левофланговый корпус 70-й армии в составе трех дивизий, 65-я армия, состоявшая из девяти стрелковых дивизий и одной стрелковой бригады, и 60-я армия в составе пяти стрелковых дивизий и трех стрелковых бригад. Левофланговый корпус 70-й армии на своем участке протяжением 38 км развернул на главной полосе обороны две дивизии и на второй полосе обороны — одну дивизию. Войсками 65-й армии генерал-лейтенанта П. И. Батова и 60-й армии генерал-лейтенанта И. Д. Черняховского была занята только главная полоса обороны. Для этого были задействованы 2/3 сил этих армий — девять стрелковых дивизий и три стрелковые бригады. Остальные стрелковые соединения (пять дивизий и одна бригада) располагались вблизи от второй полосы обороны, составляя второй эшелон стрелковых корпусов и армейский резерв.
Общая численность войск Центрального фронта на 1 июля 1943 г. составляла 711 575 человек, 5359 орудий (в том числе противотанковых), 5792 миномета (82-мм и 120-мм), 1897 танков и САУ. Распределение танков и САУ между армиями Центрального фронта показано в табл. 11.
Таблица 11.
Распределение танковых частей между армиями Центрального фронта перед началом сражения на Курской дуге.
Армия фронт, км отбр отп оттп тсап сап танков САУ 48 43 - 3 - 1 2 135 54 13 33 1 3 2 1 2 215 32 70 65 - 3 - - - 117 - 65 92 - 3 1 - - 127 - 60 95 1 - - - - 66 -Хорошо видно, что 48-я армия, практически не затронутая немецким наступлением, отнюдь не обижена бронетехникой. Ей даже достался один из двух тяжелых самоходных полков, а также два обычных самоходных артполка, столько же, сколько в 13-й армии. Также фронт имел возможность выдвигать бронетехнику на ключевые направления. Большая часть танков находилась в непосредственном подчинении штаба фронта в составе 2-й танковой армии, 9-го танкового корпуса (125 Т-34, 68 Т-60) и 19-го танкового корпуса (107 Т-34, 25 Т-70, 36 Т-60, 19 MKII и MKIII).
На широком фронте. Исходя из общей оценки обстановки, Н. Ф. Ватутин считал возможным наступление противника в трех направлениях: из района западнее Белгорода на Обоянь, от Белгорода на Корочу или из района западнее Волчанска на Нов. Оскол, причем первые два направления он считал наиболее вероятными для главного удара врага. Исходя из такой оценки вероятных действий немецких войск, командующий фронтом сосредоточил свои основные силы в центре и на левом крыле фронта на участке в 164 км, что составляло 2/3 общей протяженности фронта. На всех трех вероятных направлениях наступления противника были подготовлены контрудары вторыми эшелонами и резервами с привлечением сил и средств первого эшелона.
На широком фронте. Исходя из общей оценки обстановки, Н. Ф. Ватутин считал возможным наступление противника в трех направлениях: из района западнее Белгорода на Обоянь, от Белгорода на Корочу или из района западнее Волчанска на Нов. Оскол, причем первые два направления он считал наиболее вероятными для главного удара врага. Исходя из такой оценки вероятных действий немецких войск, командующий фронтом сосредоточил свои основные силы в центре и на левом крыле фронта на участке в 164 км, что составляло 2/3 общей протяженности фронта. На всех трех вероятных направлениях наступления противника были подготовлены контрудары вторыми эшелонами и резервами с привлечением сил и средств первого эшелона.
В первом эшелоне фронта занимали оборону четыре общевойсковые армии. В центре и на левом крыле фронта оборонялись три армии в составе семи стрелковых дивизий каждая:
40-я армия К. С. Москаленко от Краснополья до Трефиловки на участке протяжением в 50 км;
6-я гвардейская армия И. М. Чистякова от Трефиловки до Белгорода на участке в 64 км;
7-я гвардейская армия М. С. Шумилова от Белгорода до Волчанска на участке в 50 км.
Всего, таким образом, на 164-километровом участке, где ожидалось наступление противника, в первом эшелоне фронта была развернута двадцать одна стрелковая дивизия. Двенадцать дивизий (по четыре дивизии в каждой армии) занимали главную полосу обороны, восемь дивизий были развернуты на второй полосе обороны и одна дивизия — на армейской полосе обороны за левым крылом 40-й армии.
На правом крыле Воронежского фронта против правого фланга 2-й немецкой армии, в полосе протяжением в 80 км, занимала оборону 38-я армия в составе шести стрелковых дивизий, из которых пять дивизий занимали главную полосу обороны и только одна дивизия находилась во втором эшелоне правофлангового корпуса и располагалась в районе второй полосы обороны.
Во втором эшелоне Воронежского фронта находились:
1-я танковая армия (31-й и 6-й танковые и 3-й механизированный корпуса), прикрывавшая направление Обоянь, Курск;
69-я армия (пять стрелковых дивизий, развернутых на армейской полосе обороны 6-й и 7-й гвардейских армий), прикрывавшая направления Белгород, Короча и Волчанск, Нов. Оскол.
Наконец, в резерве Воронежского фронта находились 35-й гвардейский стрелковый корпус (три дивизии), развернутый на левом фланге первого оборонительного рубежа, а также 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса.
Несколько месяцев затишья позволили советскому командованию восстановить силы после кровопролитной зимней кампании 1942/43 г. К 1 апреля 1943 г. из 29 дивизий, входивших в состав Воронежского фронта:
7 стрелковых дивизий имели от 1500 до 2200 человек;
5 стрелковых дивизий имели от 3500 до 4500 человек;
2 стрелковых дивизии имели от 4500 до 5000 человек;
4 стрелковых дивизии имели от 5000 до 6000 человек;
7 стрелковых дивизии имели от 6000 до 7500 человек;
4 стрелковых дивизии имели от 8000 до 10 000 человек[52].
Последние были в значительной мере колоссами на глиняных ногах. В дивизиях, насчитывавших от 8 тыс. до 10 тыс. человек, значительная часть бойцов были из числа мобилизованных на освобожденной территории. Требовалось обучить их и подготовить, а также пополнить дивизии-инвалиды до приемлемой численности. Несмотря на потери, понесенные Воронежским фронтом с 1 апреля по 1 июля 1943 г. в количестве 36 500 человек, за этот период удалось восстановить стрелковые дивизии в численности от 8500 до 9000 человек, за исключением дивизий 69-й армии, которые к началу немецкого наступления насчитывали до 8000 человек. Стрелковые роты дивизии были доведены до численности от 120 до 136 человек, в зависимости от укомплектованности дивизий. Добиться этого без преувеличения выдающегося результата удалось за счет вливания в ряды частей фронта 173 980 человек. При этом маршевого пополнения было получено всего 49 497 человек. Еще 41 579 человек дала мобилизация на освобожденной территории, 10 160 человек — армейские госпитали, 15 485 человек — фронтовые госпитали, 36 492 человека — изъято из тыловых частей.
Ошибка с определением направления главного удара немцев на Курской дуге усугублялась спецификой полосы обороны Центрального и Воронежского фронтов. На северном фасе задача обороняющегося была проще, полоса местности, пригодная для действий крупных масс танков, на Центральном фронте К. К. Рокоссовского была достаточно узкая. Ее ширина составляла 95 км, то есть 31 % полосы фронта. Напротив, на южном фасе местность была открытая, на многих направлениях пригодная для наступления танковых объединений. 67 % полосы Воронежского фронта (164 км) могло быть использовано для наступления танков. Это заставило Н. Ф. Ватутина размазать подчиненные ему войска на широком фронте, со значительным снижением плотности войск на реальном направлении удара немцев. В настоящем сборнике приведены статистические сведения, которые позволяют проиллюстрировать этот тезис с цифрами и фактами в руках. 40-я армия К. С. Москаленко, которая оказалась в стороне от направления главного удара 4-й танковой армии Г. Гота, превосходила по силам и средствам 6-й и 7-й гвардейские армии. Среди войск Воронежского фронта 40-я армия была абсолютным лидером по числу 45-мм противотанковых пушек (445 единиц), 76,2-мм полковых пушек (105 единиц), 120-мм и 82-мм минометов (277 и 284 единицы соответственно). Это привело к тому, что 40-я армия имела наибольшую плотность артиллерии на километр фронта, 35,4 единицы. Общий фронт армии составлял 50 км. Для сравнения, 6-я гвардейская армия, оказавшаяся в июле 1943 г. под ударом главных сил группы армий «Юг», имела плотность 24,4 орудия на километр фронта. Гвардейцы И. М. Чистякова занимали при этом на 14 км больший фронт. Аналогичная ситуация была и с танками. 40-я армия была лидером по числу танков среди армий Воронежского фронта, 237 единиц. В 6-й гвардейской армии танков было едва ли не вдвое меньше, 135 единиц. Получалось, что из трех армий на южном фасе выступа 6-я гвардейская армия была наименее подготовленной к отражению удара противника. Но именно по ней был нанесен удар главных сил Манштейна. С началом наступления немецких войск из 40-й армии потекли дивизии, артиллерийские полки и бригады в полосу немецкого наступления, но сметаемым шквалом огня и танковым ударом армии Г. Гота гвардейским дивизиям от этого было не легче. По сути, такое расположение войск Воронежского фронта привело к тому, что немцы в ходе наступления били советские войска по частям.
Общая численность войск Воронежского фронта на 1 июля 1943 г. составляла 625 590 человек, 4155 орудий всех типов (включая противотанковые), 4596 минометов, 1701 танк и САУ.
Пытка ожиданием. Нет ничего удивительного, что командующий Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутин был не в восторге от идеи «преднамеренной обороны». Его силы были разбросаны на широком фронте, и при неблагоприятном стечении обстоятельств «преднамеренная оборона» могла привести к обвалу фронта и катастрофе. Перейти в наступление, пусть даже с риском получить щелчок по носу, аналогичный весеннему Харькову, казалось Николаю Федоровичу меньшим злом. Тем более, как уже было сказано выше, Воронежскому фронту удалось восстановить силы и войска были готовы к активным действиям. Начальник Генерального штаба Красной армии А. М. Василевский вспоминал:
«В результате непрерывного и самого тщательного войскового наблюдения за противником как на Воронежском, так и на Центральном фронтах, а также по данным, поступавшим от всех видов разведки, нам уже точно было известно, что фашисты полностью изготовились к наступлению. Но наступления почему-то не начинали. Вот это «почему-то» немало беспокоило нас, а некоторых даже выводило из равновесия. Особую нетерпеливость начал проявлять командующий Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутин. Николай Федорович неоднократно ставил передо мной вопрос о необходимости начать самим наступление, чтобы не упустить летнее время. Мои доводы, что переход врага в наступление против нас является вопросом ближайших дней и что наше наступление будет безусловно выгодно лишь противнику, его не убеждали.
— Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент, — взволнованно убеждал он меня. — Противник не наступает, скоро осень, и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно.
Из ежедневных переговоров с Верховным Главнокомандующим я видел, что неспокоен и он. Один раз он сообщил мне, что ему позвонил Ватутин и настаивает, чтобы не позднее первых чисел июля начать наше наступление; далее Сталин сказал, что считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания; что он приказал Ватутину подготовить и доложить свои соображения по Воронежскому фронту в Ставку»[53].