– Более чем. Могу поздравить наше Министерство национальной безопасности. Вы превосходно работаете.
– Стараемся. А ты за два дня успел создать столько проблем, сколько другие не создают и за два года. Кстати, расследование ты проводишь не для нашей страны и сам должен понимать, что нас это не очень устраивает.
– Я могу сообщить результаты расследования в первую очередь вам, а уже потом всем остальным, – предложил Дронго.
– Если тебе позволят и дальше проводить это расследование, – возразил Кулиев.
– Понятно. Ты пришел для того, чтобы предупредить меня об этом?
– Я пришел узнать, почему в тебя стреляли. Что ты успел сделать такого за два дня, что тебя решили убрать? Можешь внятно объяснить?
– Честно говоря, я и сам не понимаю. В российском посольстве считают, что это убийство – провокация американцев или израильтян. Американские спецслужбы, наоборот, считают, что это могли сделать сами россияне или французы. Израильтяне уверены, что это убийство – дело рук иранских спецслужб, а сами иранцы говорят о зарвавшихся агентах сионистов.
– Меня в данном случае интересуют твои выводы, – жестко проговорил Кулиев.
– Они еще не сделаны. Как ты сам заметил, я в городе всего два дня, только вчера утром приехал из Москвы. В условиях такого тотального интереса ко мне со сторон всех спецслужб даже не представляю, как именно я смогу проводить расследование.
– Ты должен был понимать, в какой клубок засовываешь голову, когда согласился провести параллельное расследование убийства Шевалье, – заметил Кулиев.
– Теперь понимаю. Но уже поздно. И раз ввязался в эту драку, должен хотя бы понять, кто и зачем собирается меня убить.
– Машина, о которой ты спрашивал, участвовала в нападении на тебя? – Кулиев, разумеется, знал и о его телефонном звонке Самедову.
– Видимо, да. В ней находилось двое неизвестных. Один из них вылез с оружием, чтобы выстрелить в меня, и даже прицелился, но мой напарник успел среагировать гораздо быстрее.
– В центре города, – покачал головой Кулиев. – Неужели ты думал, что никто не узнает? Это было по меньшей мере наивно.
– Я не думал, что в центре моего родного города меня захотят убить, – в тон ему ответил Дронго.
– У тебя было слишком много разных встреч, каждая из которых могла стать поводом для подобного решения, – возразил Кулиев. – А теперь постарайся объяснить, кто и почему решил тебя устранить. Тебе удалось что-то узнать за эти два неполных дня?
– Пока я только пытаюсь выяснить, что именно у вас произошло, и у меня есть подозрение, что дело в личности самого погибшего. Он не был идеальным дипломатом; судя по тем фактам, которые мне удалось узнать, он был двойным или тройным агентом, в результате чего вызывал подозрения у каждой из сторон.
– Это еще не доказано.
– Но такая версия возможна.
– Мы все проверяем, – сообщил Кулиев, – и никто не говорил, что нам нужны дополнительные помощники.
– Однако сюда уже приехали Никитин и Лелуп. И вполне вероятно, что расследованием этого убийства занимаются еще и сами иранцы, американцы, израильтяне. Помнишь Райкина? «Не слишком ли много образования на один бифштекс?».
– Мы занимаемся расследованием, чтобы не уронить престиж государства, чтобы найти возможного убийцу. А ты путаешь нам все карты, так как мы не знаем и не понимаем, на чьей стороне ты будешь драться, когда мы найдем убийцу. Если тебя прислала Москва, то почему ты встречаешься с иранцами и американцами? Если кто-то другой, то соответственно почему ты поехал к российскому послу? Вопросов много, а ответов практически нет.
– Сначала допросите заместителя начальника полиции, в чьей машине находились мои убийцы, – предложил Дронго.
– Уже проверяем, – сказал Кулиев, – или ты думаешь, что мы не смогли вычислить без твоей помощи вторую машину, которая участвовала в перестрелке?
– Перестрелки не было, – вмешался Вейдеманис, – они не успели выстрелить. Это я выстрелил два раза.
– И напугали десятки людей, – вставил уже Самедов. – Нужно было подумать, прежде чем стрелять.
– Нужно было еще церемонно поклониться и узнать про их намерения, – иронично продолжил Дронго, – а потом сделать книксен и спросить, сколько раз они собираются в нас стрелять? Ты считаешь, что у нас было время на подобные менуэты?
– Не передергивай, – нахмурился Кулиев, – я этого не говорил. Но можно было сделать все несколько иначе. Тебе необязательно было выходить из ресторана, если твой друг заметил, что вас ждут неприятности. Могли просто отсидеться в ресторане и вызвать полицию. Они бы никогда не посмели стрелять при появлении офицеров полиции.
– Они бы просто спустились в ресторан и удавили бы нас как котят, тем более что там нет второго выхода. Тебе было бы лучше, если бы ты поехал в морг на мое опознание? – со злобными нотками в голосе поинтересовался Дронго.
– Не говори глупостей! В нашей стране уже давно нет таких политических убийств.
– А Шевалье убили в другой стране?
– Шевалье убили в результате разборок разных спецслужб между собой, – отчеканил Кулиев, – которые не поделили этого дипломата и каждая из которых считала вправе предъявить ему свои претензии. Это могло случиться в любом другом городе. Где угодно.
– В другом городе не работает одновременно столько посольств и разведок, – устало возразил Дронго, – но, в общем, ты прав. Город, конечно, ни при чем. Это убийство связано прежде всего с профессиональной деятельностью погибшего дипломата.
– Давай закончим наш ненужный спор, – предложил Кулиев. – Итак, что тебе известно об этом убийстве? Только откровенно. Ты ведь проводишь параллельное расследование по предложению Москвы?
– Возможно.
– Если будешь отвечать таким образом, мы не сможем тебе помочь, – снова нахмурился Кулиев.
– А я думал, что ты пришел ко мне, чтобы я помог вам, – усмехнулся Дронго.
– Будем считать, что мы оба помогаем друг другу, – примирительно произнес Кулиев. – Итак, что именно произошло? Давай уже без ненужных споров. В конце концов вспомни, что мы с тобой вместе учились. Хотя бы иногда старайся помогать и нам.
– Это я сейчас и делаю.
– Рассказывай, – кивнул Кулиев.
– Американцы считают, что это – провокация иранской стороны, – сообщил Дронго.
– Иранцы рехнулись, чтобы убивать своего агента у российского посольства, рискуя лишиться последнего союзника в регионе? – возмутился Самедов. – Ты думаешь, о чем говоришь?
– Именно поэтому американцы считают, что иранская разведка могла пойти на такой шаг, когда никто не станет их подозревать в подобных нелогичных действиях. Сама фигура Шевалье вызывает много вопросов. Затем дальше. Сами иранцы считают, что это – провокация либо американцев, либо израильтян. Скорее даже израильтян, которые за последние несколько месяцев уже убили трех известных иранских ученых, занятых разработкой ядерной программы в Иране.
– Что думают в российском посольстве?
– Считают, что необходимо провести тщательное расследование. Но не хотят делать поспешных выводов, понимая, как важно сначала все уточнить.
– Правильно думают, – согласился Самедов.
– Что еще? – требовательно произнес Кулиев.
– Еще я встретился с Нафиси, он очень недоволен ситуацией вокруг убийства Шевалье и, не скрывая, говорил мне об этом. Но самое неприятное, что вчера вечером, когда я вышел из иранского посольства, я нашел своего водителя оглушенным, в салоне лежала записка, в которой мне предлагалось немедленно уехать.
– Записку сохранил? – спросил Кулиев.
– Конечно. Она у меня.
– На каком языке?
– На русском.
Кулиев и Самедов переглянулись. Дронго прошел к столу, достал записку и передал ее своему гостю.
– Это уже интересная информация, – сказал, читая записку, Кулиев. – Значит, неизвестные написали тебе угрозы на русском языке. Очень забавно.
– Ну да. Понятно, что они намекали на то, что я слишком тесно общаюсь с российским посольством и прибыл сюда из Москвы.
– А разве все не так?
– Так. Но, написав записку на русском, они продемонстрировали свое отношение ко мне, еще и оглушили моего водителя. Ничего не мешало им просто передать записку в конверте. Нет, им было важно ударить парня по голове, чтобы я понял серьезность их намерений. И сегодня утром представитель МОССАДа предупредил меня об опасности, которая мне угрожает.
– Жаботинский?
– Если ты знаешь, зачем спрашиваешь?
– А я хочу услышать подтверждение от тебя. Не забывай, что ты работаешь не на МОССАД, и Баку – твой родной город.
– Именно поэтому я и отвечаю на твои вопросы, – заметил Дронго, – и не нужно на меня давить, это уже неприлично.
– Что было еще?
– Ничего. Меня предупредили об опасности, и мы поехали в ресторан. Возможно, за мной следили, и, когда мы выходили из ресторана в меня попытались стрелять. К счастью, Эдгар Вейдеманис был начеку и спас меня.
– Жаботинский?
– Если ты знаешь, зачем спрашиваешь?
– А я хочу услышать подтверждение от тебя. Не забывай, что ты работаешь не на МОССАД, и Баку – твой родной город.
– Именно поэтому я и отвечаю на твои вопросы, – заметил Дронго, – и не нужно на меня давить, это уже неприлично.
– Что было еще?
– Ничего. Меня предупредили об опасности, и мы поехали в ресторан. Возможно, за мной следили, и, когда мы выходили из ресторана в меня попытались стрелять. К счастью, Эдгар Вейдеманис был начеку и спас меня.
– И больше ничего?
– Пока нет.
– Тогда объясни, почему такая серьезная организация, как МОССАД, решила помочь тебе и предупредить о грозящей опасности?
– Спроси лучше у них.
– Я спрашиваю у тебя.
– Полагаю, что они просто достаточно умные люди. У меня есть возможность выйти на убийц французского дипломата, попытаться раскрыть это преступление. И если они действительно непричастны к убийству, то, разумеется, хотят знать, что именно здесь происходит. Слишком близко от их границ и слишком опасно. Поэтому они заинтересованы в успешном завершении моего расследования.
– Не убедительно, но возможно, – согласился Кулиев.
Он достал телефон, набрал номер и спросил:
– Что-нибудь узнали о машине шемахинского полицейского?
– В детстве я читал сказку о шемаханской царевне, – вспомнил Вейдеманис, – никогда не думал, что на самом деле есть такой город.
– И очень древний, – подал голос Самедов, – раньше была столицей Шемаханского ханства.
Кулиев сделал нетерпеливый жест рукой, чтобы они замолчали.
– Все узнали, – доложил ему в трубку офицер, – эта машина действительно принадлежит полковнику Вердиеву. Но он еще два года назад подарил ее своему младшему брату, который живет в Баку.
– Кем работает его брат, уже узнали?
– Он работает в какой-то фирме по продаже сельскохозяйственных удобрений, – ответил офицер. – Керим Вердиев, ему тридцать восемь лет, машину водит по доверенности, специально не переписывая на себя, чтобы она числилась за его старшим братом, полковником полиции.
– Ты запомнил их лица? – спросил Кулиев, обращаясь к Дронго.
– Я их даже не успел увидеть, – признался тот.
– А вы? – обратился генерал к Вейдеманису.
– Конечно, запомнил, – кивнул Эдгар.
– Пусть срочно пришлют его фотографию, – приказал Кулиев, продолжая разговаривать с офицером, – прямо сейчас.
– Куда послать?
– На мой телефон, и немедленно.
Кулиев закончил разговор, посмотрел на сидевших за столом мужчин и спросил у Дронго:
– Почему он принимал участие в твоем убийстве? Может, у него с тобой какие-то личные счеты?
– Я вообще не знаю ни его старшего брата, ни этого торговца навозом, – в сердцах бросил эксперт.
– Почему навозом? – усмехнулся Кулиев.
– Сельскохозяйственные удобрения, – напомнил Дронго. – Это может быть только высококачественный навоз. Кстати, откуда они получают свой товар?
Кулиев позвонил своему офицеру.
– Откуда они получают свой товар? – поинтересовался он.
– В основном из Турции, – ответил офицер, – но ряд поставок был и из Румынии.
– Ясно. Спасибо. Турция и Румыния, – сообщил он Дронго.
– Турция – союзник Америки, – напомнил тот, – а Румыния вообще стала недавно членом НАТО. Я вспомнил, что Бухарест является транзитной базой для перелета американских военнослужащих в Афганистан. Там тоже бывают свои проблемы, типичные для разных культур и языков.
– Я тебя не понимаю, – сказал Кулиев, – при чем тут Бухарест и убийство Шевалье?
– Вспомнил по аналогии. По-румынски черный чай означает «негро», – улыбнулся Дронго. – Знаете, сколько там бывает проблем с транзитными американцами? Во время кратковременных остановок в аэропорту темнокожие афроамериканцы просят принести им чай, и буфетчицы обычно уточняют: «Негро?» – то есть черный? А некоторые темнокожие американцы считают это намеренным оскорблением и лезут в драку. Ведь слово «негр» у них означает оскорбление.
– Не вижу никаких аналогий. У нас французского дипломата убили намеренно и очень вызывающе, – не согласился Кулиев, – и это не было результатом несовпадения разных культур, а всего лишь наглым вызовом нашему государству.
– Ты меня не понял. Я как раз подумал о том, что европейцы часто не понимают и не принимают восточных традиций, а люди Востока, в свою очередь, не хотят понимать и принимать нынешние представления о свободе европейцев и американцев.
– Мы не занимается такими проблемами, – нахмурился Кулиев, – у нас есть убитый дипломат, которого застрелили в нашем городе, и мы обязаны найти убийцу. Речь идет о репутации нашего государства. К тому же теперь выясняется, что эти неизвестные уже во второй раз пытаются повторить свой трюк и убить теперь эксперта, приехавшего сюда для проведения независимого расследования. Мы не можем допустить, чтобы эти люди действовали так открыто и безнаказанно.
– Ты считаешь, что Вердиев-младший может знать, кто именно в меня стрелял? – спросил Дронго.
– Убежден в этом. Если только твой напарник не перепутал и стреляли действительно из этой машины.
– Не стреляли, – снова вставил Вейдеманис, – стрелял только я, и всего два раза.
– Да, конечно, – согласился Кулиев. В этот момент его телефон просигналил о новом сообщении. Кулиев начал просматривать его, затем показал полученную фотографию Эдгару Вейдеманису. Тот внимательно посмотрел на изображение и, покачав головой, убежденно произнес:
– Его среди них не было.
– Срочно найдите Керима Вердиева, – приказал Кулиев, – как можно быстрее. И узнайте, на кого он оформил доверенность на машину.
– Я позвоню в ГАИ республики, – заверил его офицер.
– И как можно быстрее, – напомнил Кулиев, затем обратился к Дронго: – Я отправлю твою записку на экспертизу, пусть поработают с этой бумажкой и постараются что-нибудь определить. Может, на ней остались отпечатки пальцев.
– Не думаю, – возразил Дронго, – они не настолько глупы.
– Это мы еще проверим, – многозначительно произнес Кулиев и неожиданно улыбнулся: – Вот так ты встречаешь старых знакомых? Мог бы предложить нам что-нибудь еще, кроме чая и кофе. Хотя бы выпить за твое здоровье, ведь сегодня ты остался жив, значит, родился во второй раз.
Дронго принес бутылку коллекционного грузинского коньяка двадцатилетней выдержки, достал бокалы.
– Вот это другое дело, – кивнул Кулиев, – теперь выпьем за встречу. – Он поднял бокал, поднес к носу и пробормотал: – Пахнет шоколадом. Затем снова обратился к Дронго: – У меня последний вопрос. Кто еще, кроме твоего напарника, может знать все подробности дела?
– Больше никто, – твердо ответил Дронго.
– Поздравляю. Может, нам стоит подумать, как его подменить в делах твоей охраны? Он один может не справиться, могу дать тебе двоих наших офицеров.
– Я, видимо, неправильно вас представил, – улыбнулся Дронго. – Господин Эдгар Вейдеманис, бывший полковник КГБ, бывший сотрудник Первого главного управления. Надеюсь, ты понимаешь, что только его многолетняя подготовка помогла ему вычислить возможных нападавших, которые следили за выходом из ресторана, и опередить их на какие-то доли секунды.
– Хорошо. Убедил. Пусть твой напарник тебя и охраняет. Только будьте осторожны и не выходите из дома по пустякам.
– Это как раз то, о чем я его прошу, – вставил Эдгар.
Дронго разлил коньяк по бокалам. Поднял свой:
– За нашу встречу, ребята! Надеюсь, что у вас все будет хорошо.
Кулиев и Самедов переглянулись.
– Мы тоже на это надеемся, – сказал Самедов.
Все пригубили свои бокалы. Коньяк был великолепный. Дронго взглянул на часы – до назначенного времени еще оставалось около полутора часов.
– У нас еще есть немного времени, – спокойно сказал он.
– Главное – не опоздать, – напомнил ему Эдгар.
Ни один из них не мог даже предполагать, к чему приведет эта встреча и что именно они смогут узнать.
Глава 10
Оба генерала уехали через двадцать минут. Самедов пообещал утром позвонить в районную полицию и разобраться во всем. Когда они ушли, Вейдеманис взглянул на Дронго:
– Небольшая страна, где все друг друга знают. Это неплохо, что у тебя столько знакомых генералов. Плохо, что о твоих передвижениях знают все, кому не лень, и каждый делает соответствующие выводы из твоих встреч.
– Можно подумать, у вас в Латвии не так. Там в три раза меньше людей, – напомнил Дронго, – и ты наверняка знаешь практически всех руководителей правоохранительных служб своей страны.
– Сейчас не всех, – возразил Эдгар, – там понаехало много бывших граждан, которые десятки лет жили в эмиграции. Считается правильным доверять им больше, чем местным, многие из которых были членами коммунистической партии. Поэтому часто вместо профессионалов сажают залетных специалистов, которые вообще не понимают специфику местных условий. Хорошо, что в полиции еще остались профессионалы, зато в нашей разведке и контрразведке их почти не осталось. Считается, что нельзя доверять бывшим сотрудникам КГБ, а новых подготовить за несколько лет практически невозможно. Все началось еще тогда, когда у нас появилась эта «дама, приятная во всех отношениях». Наш бывший президент, которую так быстро к нам десантировали. А в Литву послали бывшего американского разведчика Адамкуса.