— Где твои книги? — внезапно потребовал мистер Корнер.
— Мои книги? — в изумлении повторила за ним миссис Корнер.
Мистер Корнер грохнул кулаком по столу, и все в комнате, включая миссис Корнер, подпрыгнуло.
— Не водите меня за нос, моя милая, — сказал мистер Корнер, — вы прекраснаете, что ямьюду ваши книги по веденизяйству.
Книги оказались в ящике шифоньера. Миссис Корнер вытащила их и дрожащей рукой протянула мужу. Открыв наугад одну из них, мистер Корнер сдвинул брови и склонился над ней.
— Не кажется ли тебе, моя милая, что ты не умеешь складывать, — сказал мистер Корнер.
— Ме-меня, когда я была девочкой, считали способной по арифметике, — запинаясь, пролепетала миссис Корнер.
— То — когда девочкой, а то — сколько будет двадцать семь и девять? — свирепо спросил мистер Корнер.
— Тридцать восемь… семь, — начала путать перепуганная миссис Корнер.
— Знаешь ты умножение на девять или не знаешь? — загремел мистер Корнер.
— Знала, — всхлипнула миссис Корнер.
— Считай! — скомандовал мистер Корнер.
— Девятью один — девять, — начала бедняжка, рыдая, — девятью два…
— Пр-р-лжай! — мистер Корнер был неумолим.
Она продолжала — чуть слышно, монотонно, изредка сдавленно всхлипывая. Наводящий тоску однообразный ритм, должно быть, сделал свое дело. Когда совсем потерявшаяся от страха миссис Корнер подошла к «девятью одиннадцать — девяносто девять», мисс Грин украдкой показала ей на стол. Миссис Корнер испуганно глянула и увидела, что глаза ее господина и повелителя закрыты. Откуда-то из головы его, покоившейся между пустым кувшином из-под пива и судком, исходил нарастающий храп.
— Ничего с ним не будет, — сказала мисс Грин. — Запрись в своей комнате и ложись спать. Утром Харриет и я позаботимся о завтраке. А тебе лучше не попадаться ему на глаза.
И миссис Корнер, благодарная за то, что кто-то подсказал ей, как быть, беспрекословно повиновалась.
К семи часам утра наполнившие комнату потоки солнечного света заставили мистера Корнера сначала замигать глазами, потом зевнуть и, наконец, приоткрыть один глаз.
— Встречай день улыбкой, — сонно пробормотал мистер Корнер, — и он…
Мистер Корнер внезапно приподнялся и огляделся кругом. Это не кровать. На полу у его ног разбросаны осколки стакана и черепки кувшина. Опрокинутый судок и раздавленные яйца придали скатерти новый колорит. В ушах какой-то звон. С чего бы это? В конце концов мистер Корнер вынужден был прийти к заключению, что кто-то пытался приготовить из него салат, — и при этом переложил горчицы. Некий шум заставил мистера Корнера перенести свое внимание на дверь. Через узенькую щелочку в комнату заглядывало зловеще серьезное лицо мисс Грин. Мистер Корнер поднялся. Мисс Грин проскользнула в комнату, прикрыла за собой дверь и встала, загородив ее спиной.
— Надеюсь, вы знаете, что… что вы натворили? — начала мисс Грин.
Говорила она замогильным голосом, и несчастный мистер Корнер похолодел.
— Я что-то начинаю припоминать, но не очень отчетливо, — признался он.
— Вы явились домой в пьяном… совершенно пьяном состоянии, — довела до его сведения мисс Грин, — в два часа ночи. И так расшумелись, что, наверное, пол-улицы подняли на ноги.
С пересохших губ мистера Корнера сорвался тяжелый вздох.
— Вы потребовали, чтобы Эми приготовила вам горячий ужин…
— Я — потребовал! — Мистер Корнер обратил свой взор на стол. — И она — приготовила!
— Вы так неистовствовали, — объяснила мисс Грин, — что мы все трое до смерти перепугались.
Глядя на сидящую перед ней жалкую фигуру, мисс Грин поверить себе не могла, что всего лишь несколько часов назад этот человек мог самым настоящим образом нагнать на нее страху. И только сознание долга удержало ее от смеха.
— Сидя здесь и поедая ужин, — безжалостно продолжала мисс Грин, — вы заставили Эми показать вам ее хозяйственные книги.
К этому времени мистер Корнер уже прошел ту стадию, когда его еще можно было чем-нибудь поразить.
— Вы прочитали ей нотацию по поводу ее умения вести хозяйство. — В глазах закадычной подруги миссис Корнер загорелся огонек. Но сверкни в тот момент перед мистером Корнером молния, он не заметил бы ее.
— Вы заявили, что она не умеет складывать, и заставили ее отвечать таблицу умножения.
— Я заставил ее… — В голосе мистера Корнера не было и тени эмоции, будто он просто констатировал факт. — Я заставил Эми отвечать таблицу умножения?
— Умножение на девять, — кивнула мисс Грин.
Мистер Корнер опустился на стул и окаменелым взором уставился в будущее.
— Как же быть? — произнес мистер Корнер. — Она же ни за что не простит меня, уж я-то ее знаю. Но, может быть, вы шутите? — вскричал мистер Корнер, на секунду почувствовав проблеск надежды. — Я в самом деле сделал это?
— Вы сидели на том же стуле, что и сейчас, и поедали вареные яйца, а она стояла перед вами и отвечала таблицу умножения. Под конец вы заснули, и я уговорила ее пойти спать. Было уже три часа, и мы полагали, что вы не будете против. — Мисс Грин подвинула стул, села и, положив локти на стол, посмотрела на сидевшего через стол от нее мистера Корнера. В глазах закадычной подруги миссис Корнер несомненно играли веселые огоньки.
— Но это же было всего один-единственный раз, — подсказала мисс Грин.
— Вы думаете, она может простить меня? — воскликнул мистер Корнер.
— Нет, не думаю, — ответила мисс Грин. На лице мистера Корнера отразилось соответственное падение обратно в область низких температур. — Я думаю, что самым лучшим выходом для вас будет простить ее.
Эта мысль даже не позабавила его. Мисс Грин оглянулась, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и на секунду прислушалась, нет ли кого поблизости.
— Вы еще не забыли, — мисс Грин в дополнение к этим мерам предосторожности говорила шепотом, — о чем мы беседовали за завтраком в то первое утро, когда я к вам приехала? Тогда еще Эми сказала, что лучше бы вы изредка выпивали.
— Да, да, — мистер Корнер начал припоминать. — Но ведь она сказала только «выпивать», — в ужасе вспомнил он.
— Ну что же, вы как раз и «выпили», — продолжала свое мисс Грин. — Кроме того, она не имела в виду «выпивать». Она подразумевала самое настоящее пьянство, да не хотела называть его своим именем. После вашего ухода мы еще говорили об этом. Она сказала, что отдала бы все на свете, чтобы вы больше походили на обыкновенного мужчину. А обыкновенный мужчина именно таким ей и представляется.
Недогадливость мистера Корнера выводила мисс Грин из себя. Она перегнулась через стол и встряхнула его:
— Неужели вы не понимаете? Вы же сделали это нарочно, чтобы проучить ее. Это она должна просить у вас прощения.
— Вы думаете?
— Я думаю, что если вы поведете дело, как следует, то сегодняшний день принесет вам удачу, о какой вы и мечтать не смеете. Уходите из дома до того, как она проснется. Я не буду говорить ей ничего. Да и не успею: мне нужно попасть на Пэддингтонский вокзал к десятичасовому. Когда вы вечером вернетесь домой, во что бы то ни стало заговорите первым.
И мистер Корнер, не успев сообразить, что он делает, поднялся и в восторге поцеловал мисс Грин.
Вечером миссис Корнер сидела в гостиной, поджидая мистера Корнера. Одета она была так, будто собралась в дорогу, а в уголках ее рта легли знакомые Кристоферу морщинки, один вид которых заставил его сердце юркнуть в пятки.
К счастью, он вовремя оправился и приветствовал ее улыбкой. Ему не удалась улыбка, которую он репетировал целый день, но одно то, что он улыбался, так потрясло миссис Корнер, что слова замерли на ее устах. Это дало ему неоценимое преимущество заговорить первым.
— Ну как, — весело начал мистер Корнер, — как это тебе понравилось?
На какое-то мгновение миссис Корнер испугалась, что новый недуг ее мужа уже перешел в хроническое заболевание, но его все еще улыбающееся лицо успокоило ее страхи, в отношении последнего во всяком случае.
— Когда бы ты хотела, чтобы я еще раз «позволил себе»? Ну-ну, — продолжал мистер Корнер, заметив недоумение жены, — пожалуйста, не говори мне, что не помнишь, о чем шла речь за завтраком в первый день приезда Милдред. Ты тогда намекнула, что я был бы куда привлекательнее, если бы изредка «выпивал».
Мистер Корнер, пристально наблюдавший за женой, заметил, что прошлое постепенно всплывает в ее памяти.
— Мне не представлялось до сих пор случая угодить тебе, — пояснил мистер Корнер, — поскольку я старался сохранить ясность мысли для работы и знал, какой эффект это может произвести на меня. Вчера я сделал все, что было в моих силах. Надеюсь, ты осталась довольна мною. Хотя я был бы тебе очень признателен, если бы ты могла удовольствоваться — разумеется, только на первое время, покуда я несколько не привыкну — тем, что подобные представления будут повторяться не чаще раза в две недели, — добавил мистер Корнер.
— Ты подразумеваешь… — начала миссис Корнер, вставая с места.
— Я, моя дорогая, подразумеваю, — сказал мистер Корнер, — что почти с первого дня нашей супружеской жизни ты не скрывала, что считаешь меня мямлей. Все твои представления о мужчинах почерпнуты из глупых книг и еще более глупых пьес. Ты страдаешь от мысли, что я не похожу на них. Ну что же, я показал тебе, что, если ты настаиваешь, я могу походить на них.
— Но ты же ни чуточки не был похож на них, — возразила миссис Корнер.
— Я сделал все, что было в моих силах, — повторил мистер Корнер, — не все люди созданы одинаково. То, что ты видела, было моим вариантом «пьяного».
— Я не говорила «пьяный».
— Но ты подразумевала это, — прервал ее мистер Корнер. — Беседовали мы тогда о пьяных. Мужчина в пьесе был пьян, и ты полагала, что он забавен.
— Он действительно был забавен, — настаивала миссис Корнер, заливаясь слезами, — именно такого пьяного я и имела в виду.
— Его жена, — напомнил ей мистер Корнер, — что-то не находила его забавным. В третьем действии она угрожала ему, что вернется к матери, а это пришло в голову и тебе, если судить по твоему дорожному платью.
— Но ты… ты был так гадок, — прохныкала миссис Корнер.
— Что же я проделывал? — поинтересовался мистер Корнер.
— Ты пришел и принялся молотить, в дверь…
— Да-да, припоминаю, я захотел поужинать, и ты приготовила парочку яиц. Что же произошло дальше?
Воспоминание об этой кульминации унижений придало ее голосу нотку подлинного трагизма.
— Ты заставил меня отвечать таблицу умножения. На девять…
Мистер Корнер посмотрел на миссис Корнер, миссис Корнер посмотрела на мистера Корнера, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание.
— Ты… ты и в самом деле был немножко… того, — нерешительно промолвила миссис Корнер, — или только… прикидывался?
— В самом деле, — сознался мистер Корнер. — Первый раз в жизни. Если ты удовлетворена, — то и в последний.
— Прости меня, — сказала миссис Корнер, — я вела себя очень глупо. Пожалуйста, прости меня.