Насколько я понял, он был богат, а она модель. Ситуация типичная. Она вела себя правильно, поэтому добилась предложения руки и сердца. Не у всех же такой богатый жизненный опыт, как у меня. Она, конечно, настоящая женщина, зато он настоящий бизнесмен. Человек, который смог заработать такие деньги, сообразил, как ему поступить. Он не мог унизить свою возлюбленную слежкой. Обратиться в частное детективное агентство и выяснить про нее все. Эта позиция была заранее проигрышной:
— Ах, ты мне не доверяешь! Да как ты мог так со мной поступить?! Я — честная женщина!
Как следствие, инициатор разрыва она, она же пострадавшая сторона. А он параноик. Его акции в глазах общественности падают, ее растут. Вопрос, кто именно инициатор разрыва, принципиален. Люди все равно будут это обсуждать. Влиятельные знакомые. А бизнес напрямую от них зависит. Поэтому он придумал ход — нанять нас со Сгорбышем. Тут уже ее позиция была проигрышной:
— Дорогая, я хотел сделать тебе приятное. У меня совсем нет времени, ведь я зарабатываю деньги. А ты ждала сюрприза. Вот я и обратился в фирму, специализация которой — необычные подарки. Какие претензии?
И мы получили заказ на один день из ее жизни. На мой взгляд, ничего криминального не происходило. С любовником она не встречалась. Бизнесмену не изменяла. Ну, заходила в салон красоты. Ездила по магазинам. Ее день был насыщен событиями. Она готовилась к встрече со своим женихом. Она даже заехала в винный бутик, где долго выбирала коллекционное вино. Я зевал. Перед тем как поехать на свидание, она встретилась с подругой. Две женщины сидели в кафе и мило беседовали. На минутку отлучились в дамскую комнату. Я не мог заподозрить милых дам в том, что они нюхают кокаин, в этом кафе его не подавали. Кому, как не мне, знать наперечет все злачные места столицы? Ведь я все их обошел. Здесь было чисто. Они вернулись вместе и заказали кофе. Ну, убейте меня, я ничего не заметил!
Тем не менее она получила в подарок только фотоальбом без обручального кольца. На сем они с бизнесменом и расстались.
— А чего ты хотел? — мрачно спросил Сгорбыш.
Выражение его лица мне не понравилось. Что я пропустил? Какие снимки он сделал в тот момент, когда я скучал и зевал? Я так и спросил:
— В чем дело?
— Тебе-то это зачем? — отмахнулся он.
— Интересно.
— Поверь: к тебе это не имеет никакого отношения.
— Я понял бы, если бы она встречалась с любовником!
— У нее нет любовника, — сухо сказал Сгорбыш.
— Не хочешь ли ты сказать, что та старая кляча — ее любовница? — расхохотался я.
— Эта старая кляча гораздо моложе меня, — холодно заметил Сгорбыш. — Но ты прав: они не любовницы.
— Тогда что?
— Меньше знаешь, крепче спишь.
Я не мог с ним не согласиться. Надо мне это? Нет! Не надо! Вот и сейчас я не мог понять, что за снимки расстроили свадьбу. Поэтому поставил галочку против другого эпизода. Вот это уже был настоящий криминал! До сих пор мороз дерет по коже.
Все началось с того, что к нам в студию пришла холеная блондинка. Я окинул ее оценивающим взглядом и понял: во-первых, мы ровесники. Ей лет тридцать. Во-вторых, эта женщина почти того же уровня, на котором играю я. Но раньше мы не встречались. Она, видать, еще не дотягивает, но очень хочет. И попала на этот уровень недавно. Ведет себя высокомерно. Чем меньше человеку надо от окружающих, тем он проще. Если у него самого все в порядке, то он со всеми мил и любезен. Эта же была напряжена. Значит, ее положение шатко.
Моя неотразимая улыбка не произвела на блондинку никакого впечатления. Она холодно спросила у Сгорбыша:
— Это вы здесь главный?
— Ну, я, — еще больше ссутулился тот. Похоже, на нашем горизонте замаячил очередной портфолио.
— Мне дали ваш адрес в фирме.
— В какой фирме?
— Вы разве не делаете фотоальбомы в подарок? — раздраженно спросила блондинка.
— Ах, это… — протянул Сгорбыш. «Задник» зашушукался, раздался скрип раскачивающихся стульев, мне даже показалось, я слышу хруст разгрызаемых карандашей. Блондинка оглянулась и подозрительно спросила:
— Я туда попала?
— Все в порядке, — вмешался я. — Вы можете просто оставить заказ и…
— Предпочитаю все объяснить исполнителю! — отрезала она. Я невольно вздрогнул. Сказано было таким тоном, будто она собиралась заказать не фотографии человека, а его убийство! В воздухе запахло трупом.
— Послушайте, э-э-э… — Сгорбыш замялся. — Как вас, простите, зовут?
— Это вам знать необязательно! Я хочу сделать подарок юбиляру. К семидесятилетию.
— Это ваш муж? — тонко улыбнулся я.
— Вас нанимают не для того, чтобы задавать вопросы! Ваше дело — сделать качественные снимки! Чтобы он обрадовался. Я плачу хорошие деньги. Но мне нужен оригинальный подарок. Я все оплатила. В вашей фирме работают одни идиоты, я с ними иметь дела больше не хочу. Альбом привезете лично.
И она дала адрес. Я поднял брови: так и есть! Рублевское шоссе! Мы почти соседи. Я там уже не живу, лишь наезжаю, но мои родители относятся к старожилам. Разве что дома людей нашего уровня находятся чуть ближе к столице. Ее супруг, видимо, разбогател недавно. Семьдесят лет! А ей тридцать! Она хочет его порадовать в день юбилея. Что ж…
— Значится, рано утром мы приезжаем по указанному адресу, — начал было Сгорбыш.
— Нет, — отрезала блондинка. — Там вам делать нечего. Вы начнете с офиса. Им же и закончите. Он директор крупного предприятия, территориально расположенного за МКАД. Обед, магазины, если он туда поедет, переговоры, вечерняя прогулка. У него есть собака. Я хочу собаку. И вы мне привезете все фотографии. Я хочу все. И негативы тоже.
Мы со Сгорбышем переглянулись. Она говорила, словно гвозди забивала. Это «я хочу» было из железа. Она приколачивала нас к доске своих желаний, которые оказались такими же плоскими и деревянными. Когда-то я тоже считал, что весь мир в моем кармане, но мне тогда не исполнилось и двадцати. У нее, похоже, более замедленное развитие. Она даже не обращала внимания на мои замечательные губы. Эта женщина фригидна. Цветок еще не распустился, как уже завял. На стадии бутона его хватил мороз. Еще бы! Ведь она живет со стариком!
— Что ж, это справедливо, — вздохнул Сгорбыш. — Вы получите все.
— Отлично! Вам заплатит фирма.
И она ушла.
— Ненавижу эту работу! — с чувством сказал Сгорбыш. — Помяни мое слово: будут проблемы.
Проблемы начались, как только мы добрались до офиса. Эта стерва прекрасно знала, что там проходная. Что на предприятие так просто не пускают. Они делали то ли пластиковые окна, то ли панели из пластика. А он оставался директором комбината, хотя вот уже десять лет как должен был находиться на пенсии.
Мы толклись у проходной в замешательстве. Эта работа стоила дороже. Мы не могли проникнуть на территорию. Видимо, блондинка хотела узнать, не состоит ли ее благоверный в связи с хорошенькой секретаршей.
— Да пошло оно все к черту! — махнул рукой Сгорбыш и развернулся спиной к воротам.
Но я сдаваться не привык. Эту стерву надо поставить на место. Как она сказала? У вас в фирме работают одни идиоты? Ну, я ей покажу идиота!
Я оставил Сгорбыша у проходной и отправился на переговоры с охранником. Журналистское удостоверение не произвело на него впечатления.
— Съемка на территории завода запрещена, — забубнил он. Чему тут удивляться? Их главная труба так дымила, что сюда давно уже должен был сбежаться Гринпис в полном составе!
— Кто выписывает пропуска?
— Надо личное распоряжение директора! — заявил охранник, видимо возненавидев мое удостоверение журналиста. — Вот если Сидор Михалыч разрешат…
Он ухмыльнулся. Сидор Михайлович и был тем человеком, которому мы готовили незабываемый подарок. Выражение лица у охранника говорило: а, ну-ка, отними! Есть дело директору комбината до каких-то там пройдох журналистов!
— Хорошо, — кивнул я. — Позвони ему и скажи, что его хочет видеть Леонид Петровский. Леонид Андреевич.
Я еще не представлял, как выкручусь. Но мне надо было во что бы то ни стало проникнуть на территорию. Тварь я дрожащая или чего-нибудь стою?
— Еще чего! Буду я ему звонить! — хмыкнул охранник.
— А кому?
— Секретарша все решает.
Есть! Жена его подозревает в связи с секретаршей!
— Ну, так соединяйся с ней!
Он хмыкнул и снял трубку телефона внутренней связи.
— Викуся, тут какой-то Петровский. Леонид Андреевич. К директору ломится. Чего говоришь? Ха-ха! — И мне: — Ждите. А лучше валите отсюда со своим напарником. Никто вас сюда не…
В этот момент запищал телефон. Охранник снял трубку, и лицо его вытянулось. Потом и сам он вытянулся в струнку:
— Есть! Так точно! Слушаю!
Он уставился на меня и подобострастно сказал:
— Проезжайте, пожалуйста. Сидор Михайлович вас ждут.
— Есть! Так точно! Слушаю!
Он уставился на меня и подобострастно сказал:
— Проезжайте, пожалуйста. Сидор Михайлович вас ждут.
Я недоумевал. Что такое? Мое имя так широко известно, что открывает любые двери?
— Нас впускают, — сказал я Сгорбышу. — Будь начеку. Я буду обольщать директора и попытаюсь вытащить его из кабинета. А ты сделаешь снимки. Если фирма не отдаст нам пятьдесят процентов того, что им заплатила блондинка, я порву их на мелкие кусочки.
— Все понял, сынок. Ты — гений! — с восхищением сказал Сгорбыш.
Я еще не понял, гений я или идиот. И как теперь выкручиваться? В это время ворота перед нами открылись, и мы въехали на территорию комбината. Охранник махнул рукой, показывая, где можно припарковаться.
Мы шли к зданию, где был расположен офис, и Сгорбыш на всякий случай сделал несколько снимков. «Умно, — подумал я. — Если мы не натянем на фотоальбом, дополним портреты пейзажами. И пусть блондинка докажет, что юбиляру это неприятно».
В приемной нас ждала взволнованная секретарша. Я подумал, что так встречают министра, в крайнем случае его зама. Что произошло?
— Леонид Андреевич? — спросила она. Я кивнул.
— Вас ждут. Проходите, пожалуйста.
Я понял, что в кабинет директора войду один. Моя задача — вытащить его оттуда. Сгорбыш — мастер своего дела. Он изловчится, и нужные снимки будут у нас в кармане. Я решил придерживаться тактики «помолчишь — за умного сойдешь». Сидор Михайлович сам расскажет, почему он так рад меня видеть.
Итак, я вошел, а Сгорбыш остался в приемной. Из-за стола навстречу мне поднялся крепкий жилистый старик. Песок из него не сыпался, а по крепкому рукопожатию я понял, что эта рука в ладах с теннисной ракеткой. Предложить ему партию в теннис? Я умею красиво проигрывать, ничто не ценится больше.
— Рад, очень рад, — сказал Сидор Михайлович, крепко пожав мою руку. Я ожидал, что он спросит: «Какими судьбами?» Но он спросил:
— Как здоровье отца?
— Спасибо, он в добром здравии.
Сидор Михайлович посмотрел на меня с любопытством и сказал:
— А не похож! Нет! Не похож!
— Я похож на мать, — сдержанно ответил я.
— Как же, как же! Наслышан! Нуте-с?
Я растерялся. Надо объяснить причину моего визита. Он принял меня лишь потому, что знает моего отца. А кто ж его не знает? И что теперь делать?
— Я хотел пригласить вас в гости. Поддержать, так сказать, знакомство.
— А! — возбужденно сказал он. — А почему Андрей Валентинович сам не позвонил?
Андрей Валентинович Петровский, как вы уже догадались, мой папа. Я напряженно раздумывал, как объясню ему визит директора комбината и его жены. Особняк на Рублевке в десяти километрах — это еще не повод. И не наш уровень. Но Сидор Михайлович не дал мне ничего сказать. Вскочил и возбужденно прошелся взад-вперед по своему огромному кабинету:
— Понимаю. Все понимаю. Умнейший человек! Талантливый бизнесмен! А какой руководитель?
Он принялся нахваливать моего отца. Я согласно кивал. Потом рассыпался в ответных любезностях. Мол, комбинат процветает, на территории порядок, а секретарша — прелесть. Он осклабился:
— Что есть, то есть. Хорошо, жена не знает.
— Есть вещи, о которых женам знать не положено! — выпалил я.
— А сам-то? Женат? — подмигнул Сидор Михайлович.
— Нет.
— Что так?
— Жду подходящую партию.
— Это правильно. С женитьбой спешить не надо. Я вот тоже по молодости да по глупости поспешил. Сейчас второй брак. Молоденькую взял.
«За каким же чертом ты ей изменяешь?» — подумал я, ослепительно улыбаясь. Потом слегка подлизался:
— У вас скоро юбилей. Я слышал: семьдесят. Ни за что не скажешь! Отлично выглядите! Я бы даже предложил вам партию в теннис, несмотря на то что моложе в два раза.
— За чем же дело стало? — оживился он. — Конечно, сыграем!
Я понял, что это приглашение. Вот будет весело, если на юбилее мы встретимся с блондинкой!
— Ну, пойдем, — сказал Сидор Михайлович и направился к дверям.
Я не верил своему счастью. Он что, хочет показать мне комбинат? Какая удача! В приемной друг против друга сидели хорошенькая секретарша и Павел Сгорбыш. Фотограф угрюмо молчал, она бойко стучала по клавиатуре. Большего я от него и не ожидал. Увидев нас, и он, и она вскочили.
— Викуся, девочка моя, — ласково отрекомендовал Сидор Михайлович.
— Сопровождающий, — представил я Сгорбыша.
Наличие оного у сына Андрея Валентиновича Петровского директора комбината не удивило. Понятно: у миллионеров свои причуды. Викуся смотрела на меня и мило улыбалась. Но я был на работе. Сидор Михайлович лично показывал мне комбинат, заострив внимание почему-то на территории. Уж не думает ли он продать львиную долю акций моему отцу?
— Все разрешения имеются, трубы заменили, котельная может дать больше мощностей, — заливался Сидор Михайлович.
Сгорбыш беспрепятственно сделал нужные снимки. Когда директор заметил это, он даже поощрил:
— Вот правильно. Надо снимать. Все в полном порядке, зачем мне лукавить?
В общем, я едва от него отделался. На прощание Сидор Михайлович долго тряс мою руку. Пришлось напомнить о приглашении.
— Ну, так мы вас ждем.
— Великолепно!
За проходной Сгорбыш усмехнулся и спросил:
— Ну и как ты теперь выкрутишься?
— Придумаю что-нибудь, — беспечно сказал я, а потом спохватился: что, собственно, имел в виду Сгорбыш?
— Ты, должно быть, пообещал ему первую полосу в газете с многомиллионым тиражом, — пояснил тот. — Или эфир на халяву. А, сынок?
— Это моя печаль.
— Я ж говорил: все дело в твоей дьявольской улыбке.
Дело в том, что я поступил нехорошо. И мне надо поставить в известность родителей. Мать, конечно, простит, зато отец не одобрит. Ладно бы я сделал это за большие деньги. Но гонорар-то копеечный! Мне предстоял серьезный разговор, который лучше не откладывать в долгий ящик. Но этот день еще был не закончен.
Мы отъехали на безопасное расстояние и стали ждать. Вскоре Сидор Михайлович поехал обедать. Или на переговоры. Во всяком случае, он ехал в ресторан. Благодаря безумному количеству машин в Москве нам удалось за ним проследить. Вот если бы я был на красном «Порше», возникли бы проблемы.
Сидор Михайлович отпустил машину с личным шофером и вошел в ресторан, а мы остались снаружи. Я все гадал: запомнил он Сгорбыша или же нет? Может фотограф войти внутрь и сделать пару снимков? По теме: «Юбиляр за обедом». Но это нереально. Никто не разрешит снимать в ресторане. Фешенебельное заведение, полно охраны. Оставалось ждать. Вскоре к ресторану подъехал новенький «Мерседес»-купе и из него выпорхнула хорошенькая шатенка. Я почувствовал толчок в самое сердце и шепнул Сгорбышу:
— Снимай.
— Ты думаешь…
Я молча кивнул. Что-то мне подсказывало: войдя в ресторан, шатенка направится прямиком в тому столику, за которым сидит Сидор Михайлович. На всякий случай Сгорбыш щелкнул и ее машину.
Я настроился на долгое ожидание. Если это любовница, то ворковать они будут долго. В отдельном кабинете, под хорошую закуску. Но к моему удивлению, обед не затянулся. Минут через сорок они вышли действительно вместе. Рука об руку. Сидор Михайлович сел в машину шатенки. Я был уверен, что они едут в уютное гнездышко, и гадал: как поступить? Надо нам это снимать или не стоит? Мы все-таки поехали следом. К моему удивлению, они поехали в магазин. И не в один. А выбирали… Мужскую одежду!
Сгорбышу удалось заснять через стеклянную витрину, как Сидор Михайлович примеряет костюм. Потом ботинки. Галстук же тщательно подбирала шатенка. А после они поехали в ювелирный. Видимо, она потребовала компенсацию за хлопоты. Я было подумал, что Сидор Михайлович нанял стилиста. Но он так нежно гладил ее по руке! Что-то ласково шептал на ушко, отодвинув каштановую прядь. А она так мило щебетала! И все время называла его «дорогой». Если они не спят вместе, то я монах! Ай да Сидор Михайлович! Ай да папаша! Семьдесят лет! Дай Бог мне так сохраниться!
В общем, мы сняли немало интересного. Домой к шатенке он не поехал. Часа через три они вновь зашли в ресторан, откуда Сидор Михайлович вызвал машину. Из ресторана шатенка поехала в неизвестном направлении, а он на Рублевку. Часам к семи вечера мы туда добрались. Я подумал даже: а не зайти ли домой? Какой смысл возвращаться в Москву, а потом вновь ехать сюда, объясняться с отцом? Я стал придумывать план, как мне отправить Сгорбыша, а самому остаться.
— О чем думаешь, сынок? — спросил он, словно подслушав мои мысли.
— Видишь ли, Горб… Есть одна женщина… Очень красивая…
— Я всегда знал, что ты бабник, — ласково сказал он.
Я говорил о матери, но не стал спорить.
— Она живет поблизости. Я хотел бы ее навестить, раз судьба меня сюда занесла.
— Ты бы ей позвонил для начала, — усмехнулся Сгорбыш. — А вдруг место занято?