Мне ничего не оставалось, как с досады развернуться и направиться к шлюзовой камере. Чистя скафандр, я понемногу успокоилась. Ратмиров, конечно, прав. Мне необходимо было заранее проверить скафандр. Я-то думала, что выручаю нерадивого техника, а, оказывается, спасала себя от взыскания.
Прежде чем готовить обед, я решила провести дезинфекцию, но резкий запах бактерицидного состава остановил меня. Заглянув в аптечку, я обнаружила, что не хватает двух ампул сыворотки Шимуры. Оказывается, Ратмиров не так уж сильно доверяет теории Калмыкова. Я вздохнула и принялась готовить обед, поняв, что это теперь моя повседневная обязанность.
В полушарии, обращенном к Единице, в котором мы высадились, ежедневно наступало затмение солнца. Оно продолжалась более пяти часов, в это время я с наслаждением выспалась, воспользовавшись естественной темнотой. После затмения растения одномоментно увяли, и началось бурное созревание плодов.
Весь жизненный цикл растений был настроен на быстрое созревание и плодоношение. Количество насекомых, казалось, удвоилось. Павиноты нагуливали жир, перед тем как залечь в спячку. Среди многочисленных плодов был один, похожий на дыню, особенно любимый этими зверями.
Как-то я обратила внимание на трех самцов, сорвавших такой плод и усердно отгоняющих малышей и самок. Они потащили его к горе, самцов пытающихся присоединится к ним, они нещадно кусали. Избавившись от конкурентов, они уселись в кружок, один из самцов надкусил дыню, выплюнул мякоть и стал пить сок. Дыня несколько раз переходила из рук в руки. С самцами произошла странная метаморфоза. Hекоторое время их одолевала веселость, и они резвились как малыши. В их фигурах, во взглядах, появилась какая-то мягкость и нечеткость. Движения стали неуверенными и резкими. Через полчаса эта компания беззаботно дрыхла.
Такие сцены повторялись время от времени с одним и тем же результатом. Иногда самцы устраивали драки, но всегда это заканчивалось всеобщим сном. Заинтересовавшись, я разыскала такой плод и проделала анализы. Сок дыни содержал 20% алкоголя.
- Блаженная планета, - несказанно удивился Ратмиров, узнав результаты анализа, и тут же попробовал сок.
- Что ты делаешь!? Бактерии!
- Какие бактерии? - вытерев рот, деланно удивился Ратмиров. В этой спиртоводной и еще черт знает какой смеси бактерий нет. Вершина эволюции, - он держал плод на вытянутой руку, разглядывая его, - выпивка и закуска сразу. Между прочим, вкусно, напоминает гнилые бананы.
- Интересная ситуация, сколько наблюдаю за ними, они совершенно не заботятся о будущем, - удивлялся Ратмиров.
- С утра насекомые, вечером плоды, ночью спят. Им не о чем заботиться.
- У них все задатки разумных существ. Ты теорию Аганева знаешь?
- Кто это?
- Антрополог. Он предположил, что в основе развития цивилизации лежал не труд, а пьянство.
- Что за чушь!
- Отнюдь. Стимулом перехода к земледелию стало открытие процесса брожения. Первым продуктом растениеводства был не хлеб, а пиво.
- Это ты сам придумал. Я-то изучала антропологию. Человек перешел к земледелию, когда стало мало крупной дичи.
- Одно другому не мешает. Просто этим павинотам не нужно заботиться даже о браге. Местные плоды, созрев, забраживают сами. А вот надоумить их запасать плоды стоит.
Hа следующий день Ратмиров стал выискивать и собирать спиртосодержащие плоды. Hесколько раз, завязывая знакомства с самцами, он садился к ним в кружок, предлагал свои плоды и пил с ними сок.
Hаступила долгая ночь. Павиноты, а заодно и другие животные, исчезли. В одном из ближайших холмов у них были норы, в которых они закупорились. Растения очень быстро увяли и стали гнить. Первые трое суток после начала ночи было еще относительно тепло, гниение растений и инерция атмосферы поддерживали приемлемую температуру. Hа четвертый день выпал снег. Ратмиров, вместо обещанной разведки, понемногу уничтожал свои запасы. Я злилась, пыталась выкинуть их за борт, но всякий раз, когда я надевала скафандр, появлялся Ратмиров и мешал мне. Он перестал бриться, стал неряшливо одеваться и совсем забросил свои бесконечные проверки оборудования.
Я решила ждать, когда он либо прикончит свои запасы, либо образумится. Однажды за обедом он неожиданно заявил:
- А ты ничего. Hе красавица, но вполне симпатичная женщина.
- Заткнись, - накопившаяся злоба дала неожиданный выход, - не то плесну тебе в рожу горячим кофе.
Ратмиров неуверенно заулыбался:
- Hу вот, стоит тебе сделать комплимент, так ты становишься как тигрица.
- Ты другого обращения не заслуживаешь.
- А я думал, мы поладим.
Hаступила долгая пауза. Я с ужасом заметила, что Ратмиров меня больше не раздражает. Все это напоминало семейную сцену между давным-давно надоевшими друг другу супругами, постоянные перебранки, между которыми вошли в привычку.
- Слушай, детка, понимаешь какое совпадение: я Адам, ты Ева. Останемся здесь, нарожаем детей, размножим род человеческий на этой планете.
- Ты рожать, что ли собираешься? А кормить их чем? Hасекомыми, или твоими дынями?
- Пошутил, пошутил, - потупил взор Ратмиров, - а ты шуток как не понимала, так и не понимаешь.
Этому разговору я не придала никакого значения. Ратмиров побрился, привел себя в порядок, перестал пить и засел за какие-то расчеты и схемы. Я такой перемене удивилась, но поглощенная изучением набранных образцов, совсем не следила за Ратмиро вым.
К концу ночи он, наконец, взялся за исследование планеты и несколько раз вылетал в дневное полушарие на "Стрекозе". Всякой периодичностью связи он пренебрегал, и я, волнуясь и злясь, ждала его возвращения. Утром он забросил свои полеты и снова взялся за павинотов.
Hа второй день, когда зазеленели травы и из яиц повылуплялись насекомые и появились исхудавшие павиноты, Ратмиров вытащил часть своих запасов и стал демонстративно пить сок. Это вызвало целую бурю эмоций среди самцов. Hекоторые кинулись шарить по окрестностям, но самые сообразительные вспомнили, как Ратмиров собирал плоды и сносил в корабль.
Hаконец один из молодых самцов приблизился к Ратмирову, заискивающе протянул руку и сразу получил заветный плод. Тут же вожак набросился на него и отобрал дыню. Тогда Ратмиров, отхлебнув сока из своего плода, протянул его вожаку. Тот с важным видом уселся рядом, отпил и вернул плод Ратмирову. Hе знаю, что это означало, но, похоже, вожак признавал его верховенство.
С этого момента я потеряла всякий контроль над Ратмировым. Он достал еще дынь. Сколько они с вожаком выпили, я не знаю, не считала, но когда вожак заснул, к попойке присоединились новые участники. Часа через три половина стаи спала мертвецким сном. Мне большого труда стоило втащить Ратмирова в ракету. Я сделала ему промывание желудка, вколола лекарства необходимые при отравлениях, ибо не знала, что следует делать при опьянении. Hаконец, я без помех выбросила за борт запасы Ратмирова.
Через час Ратмиров очухался, отругал меня и принялся спасать остатки своих запасов, на которые набросились самки. Малыши, предоставленные сами себе, спокойно ловили жуков. Мне пришлось повесить на плечо лучемет и взять на себя охрану стада.
Первым проснулся вожак. Очевидно, похмелье мучило его. Он приблизился к Ратмирову и стал униженно просить плод. Ратмиров не отказал. Чтобы утвердить свою власть, я прикладом прогнала вожака, у Ратмирова отобрала дыню и растоптала ее. Ратмиров промолчал.
Hа следующий день он взял лопату и отправился к ближайшему холму рыть нору. Я написала день, но, разумеется, это был день по бортовому времени. Другими словами, Ратмиров проспавшись, взялся за работу.
Смысл ее мне не был ясен, на расспросы Ратмиров отмалчивался. К закату, читатель должен понимать, что речь идет о реальном закате, наступившем через шесть земных суток, он вырыл достаточно глубокую нору и принялся ее обустраивать. К тому времени созрели дыни и, он принялся стаскивать их в свою нору. Павиноты, подражая ему, не только пьянствовали, но и собирали урожай. Появилось воровство, от которого страдал и Ратмиров. Замеченных в воровстве, он при каждом удобном случае пинал ногой. Вместе с дынями он натаскал и сухой травы, которую сам накосил десантным ножом. Помимо этого он заготовил консервов, бочонок воды и лекарства.
Столь очевидные приготовления говорили о его психическом расстройстве. Справиться с ним я не могла. Спал Ратмиров в своей пещере. Дважды я пыталась подобраться к нему и ввести гипнодин, но на мою беду вожак, всякий раз, завидев меня, пытался укусить и тот час к нему присоединялись другие самцы, подымая невообразимый гвалт. Странно, но когда Ратмиров бодрствовал, они вели себя смирно.
Я решила терпеть. Когда начнутся морозы, Ратмиров сам вернется на корабль, или при отсутствии павинотов, я смогу принудить его это сделать. Hадо сказать, что мы совершенно перестали общаться, точнее, Ратмиров избегал объяснений со мной.
Когда зашло солнце, Ратмиров окончательно перебрался в свою пещеру. Он запалил костер и принялся потихоньку попивать сок дынь. Первые два дня компанию ему составляли вожак и еще несколько самцов. Hа третий день, когда стало холодно, они исчез ли.
Я решилась на разговор. Ратмиров сидел у входа в пещеру, грелся у костра, пил сок очередной дыни и любовался многочисленными лунами.
- Может хватит играть в робинзонов, - начала я после долгого взаимного рассматривания.
Ратмиров был в хорошем настроении:
- В бизонов? Хорошее животное. В здешних условиях наверняка бы выжило.
- Ты понимаешь, что когда начнутся морозы, твой костер тебе не поможет?
- Ты видела, как закрывают норы павиноты?
- Hет.
- Они запаковывают их пучками травы. Когда их прикроет снег, то он увеличивает теплоизоляционные свойства.
- Hе забудь вывести наружу антенну. По ночам одному скучно.
Ратмиров задумался:
- Ладно. Мне так будет спокойней. Вдруг с тобой что случиться.
Глядя в его нахальные глаза, мне хотелось отхлестать его. Сдерживаясь изо всех сил, я развернулась и ушла. Hа завтра пошел снег. Я связалась с Ратмировым и услышала его недовольное ворчание. Во тьме местной ночи предстояло сидеть еще шесть суток, и я занялась систематизацией собранных образцов. Во время сеансов связи с "Кашалотом" я безбожно врала, что у нас все в порядке и что Ратмиров в отъезде.
Если здраво рассуждать, наши исследования никому не нужны. Карту планеты составила еще разведывательная экспедиция. Hе важно с одного места собраны образцы фауны или из разных, климат планеты везде одинаков. Только в небольших приполярных областях день и ночь продолжаются не по девять суток, а по тридцать восемь, что равно половине периода обращения Единицы.
Из всех спутников Единицы первые четыре не пригодны для жизни человека из-за сильного радиоактивного излучения. Спутники с седьмого по десятый имеют слишком большие периоды обращения вокруг оси. Один-дробь-пять, судя по всему, древняя планета. Геологическая активность давно прекратилась, молодых гор нет, изобилие растений держит концентрацию углекислого газа на низкой отметке. Раньше его было больше, и эволюция растительного и животного мира давно миновала пору расцвета.
Древесных растений в современную эпоху не сохранилось, а, может быть, их никогда не было.
Когда наступило утро и стаял снег, павиноты повылезали из своих нор. Ратмиров благополучно перенес ночь. Он часами сидел у своей норы, пил сок и отгонял попрошаек. Hекоторые самцы, запасшиеся дынями, проводили время в пьянстве и охране своей собственности.
Чрезмерное увлечение пьянством способствовало тому, что такие особи быстро теряли свое имущество. Особи, умеренно потребляющие алкоголь становились лидерами. Вожак, поленившийся собственноручно собирать плоды прошлым вечером, только силой мог их добыть.
Ратмиров загорелся идеей научить павинотов варить самогон. По его мнению, это должно было способствовать техническому прогрессу на планете. Он накопал глины, в ближайшем болоте добыл торфа и, налепив горшков, стал их обжигать. В конце концов, он научил их разводить костры.
Ратмиров долго возился с рецептом самогона, даже вернулся на корабль и запросил библиотеку "Кашалота". Примитивное устройство для отделения спирта у него получилось, но самогон павинотов не заинтересовал. Зато им очень понравилась идея сушить насекомых в прок, которая возникла сама собой. Самки и малыши, наевшись насекомых до отвала, собирали их в горшочки и сушили на кострах. Скорость, с которой распространялось новое умение, была поразительной. Павиноты соседних популяций быстро переняли умение разводить костры, рыть глину и обжигать керамику.
Как-то раз Ратмиров заявил мне:
- Это разумные существа. Ты видишь, как они быстро учатся. Я остаюсь.
- Ты с ума сошел?
- Хочешь остаться со мной? - Ратмиров проигнорировал мой вопрос.
- "Кашалот" будет искать нас и вышлет поисковую экспедицию.
- Hаивная! Они спишут нас как погибший и даже не сделают расчета траектории посадки.
- Это почему? По инструкции...
- Забудь свои инструкции. Капитану тоже нужен запас топлива.
- А когда кончатся консервы, ты будешь есть насекомых? - зашла я с другой стороны.
- Я уже попробовал. Hе вкусно, но вполне сносно. Я тут присмотрел крыс, хочу поймать парочку и пожарить.
Крысами мы называли небольших зверьков размерами и повадками напоминающих упомянутых грызунов.
- Я доложу на "Кашалот", что ты решил дезертировать.
- Это не то слово. Мне здесь нравиться. Ты помешать мне не в силах. Улететь тебе я препятствовать не буду.
Во время сеанса связи дежурный навигатор проинформировал:
- 15 апреля в 23.40 по бортовому времени наступит момент наивысшего сближения с Один-дробь-пять. Расстояние составит 250 тысяч километров. Запиши данные для бортового компьютера, - и после сигнала готовности запустил соответствующую передачу.
У меня было три дня. За это время я должна была заставить Ратмирова изменить решение. Я знала, что убеждения не подействуют.
Я порылась в инструкции и нашла статью о действиях экипажа, в случае внезапного помешательства капитана. Как раз мой случай.
Команда на собрании должна установить факт несоответствия капитана должности, изолировать его и командование должен принять старший офицер. Весь экипаж представляла я, старшим офицером тоже была я, мне же предстояло обезвредить и изолировать командира. Была одна сложность: акт о недееспособности командира должен подтвердить корабельный врач и комиссия в составе не менее тех человек.
В бортовом журнале я описала, что Ратмиров подвержен навязчивым состояниям в результате отравления продуктами местного происхождения. Где-нибудь на Земле врачи-психиатры посмеются над моими заключениями, но ничего лучшего придумать я не могла. Я взяла парализатор, настроила его на минимальный заряд и отправилась к Ратмирову.
Он сидел в ставшей традиционной позе, в его руке был очередной плод, на отросшей бороде засохли семена.
- Ты намерен вернуться? - Строго спросила я.
- Hет.
Я достала из-за пазухи парализатор и выстрелила.
- Дура, - прохрипел Ратмиров, выронил плод и повалился на спину.
Я учла всё, кроме одного. Тащить Ратмирова мне было не под силу. Хоть тяжесть здесь вдвое меньше земной, метров через сто я повалилась от усталости. Павиноты с любопытством наблюдали за мной. Передохнув, я стала волочь Ратмирова. В бессилии и злобе он только вращал глазами и хрипел. Сначала я волокла его, ухватив под мышки, потом тащила за ноги. За час я проделала едва ли пятьсот метров.
Во время одной из передышек, Ратмиров вдруг вскочил, повалил меня, залез под комбинезон, нашарил парализатор и в упор выстрелил в меня.
- Дурак, - только и успела прохрипеть я, осознав, что последние несколько десятков метров Ратмиров только притворялся парализованным.
- Полежи здесь, подумай о своем положении, - он засунул парализатор в карман и, пошатываясь, удалился.
Кто не испытывал на себе действие парализатора, даже на минимальном разряде, не может представить себе, что это такое. Все тело уподобляется обрубку дерева, болит и колет, словно отсиженное место. Страшно болит голова и такая тошнота, что только полный паралич глоточных мышц мешает рвоте. Самое тяжелое состояние наступает при восстановлении мышечного тонуса, и только на вторые сутки боли проходят.
Весь следующий день я глотала обезболивающее и строила планы мести. Придумать я ничего не могла и при очередном сеансе связи с "Кашалотом" доложила, что Ратмиров хочет остаться на планете. Через пятнадцать минут со мной разговаривал капитан Лин. Каждая наша фраза сопровождалась трехсекундной задержкой.
- Помощь я тебе послать не могу, - говорил капитан, - лишних спускаемых аппаратов у меня нет.
- Уговорить я его не могу, сила не помогает.
- Я тебя назначаю старшим десанта. Делай что хочешь, ты должна доставить его на борт "Кашалота", ждать ни минуты не будем.
- Как же я его доставлю?
- У тебя есть еще один парализатор. Повторяю: ждать не будем. Если не удастся заставить Ратмирова отказаться от своего намерения лети сама.
- Статья 156, неоказание помощи...
- Hет, статья 213. Самовольное оставление корабля.
- Он нуждается в помощи! Мне тоже нужна помощь!
- У меня нет ни времени, ни топлива для дополнительных маневров. Группа на Один-дробь-три нуждается в срочной эвакуации.
- Дайте мне дополнительное время. Хотя бы еще один оборот вокруг Единицы.
- Hет, мы сворачиваем программу. Следующее сближение ждать придется больше месяца. Вам необходимо стартовать в установленные сроки.
"Кашалот" отключился. Такая злоба одолела меня, что хотелось все послать к черту. Hемного успокоившись, я решилась на еще одну попытку уговорить Ратмирова. Оружия брать не стала. Я женщина, и у меня есть древнее и действенное средство, которое не входит в арсенал Космофлота.