По пути из деревни он все время напоминал себе, что мимолетные интрижки и праздное времяпрепровождение уже не играют важной роли в его жизни. Теперь он отдает предпочтение не фривольным развлечениям, а серьезным делам. «Думай о своей работе, а не об очаровательной пылкой вдове».
Он ускорил шаг, пытаясь заглушить в себе воспоминание о грациозной щиколотке, заразительном смехе, роскошных губах.
— Черт побери, — пробормотал он, — пора старому псу выучиться новым трюкам, главный среди которых — думать головой, а не другим местом.
Сосредоточившись на этой задаче, он решил нанести визит в издательство «Уоткинс и Хэролд», а не посылать записку, чтобы справиться, получен ли ответ от неуловимого Линдена.
Да или нет. Когда-то ведь надо внести ясность в этот вопрос.
Было немного смешно, что он так волнуется. Мало кто отказывал маркизу Хаддену. Августейший титул и внушительное богатство были мощными стимулами для утвердительного ответа.
Но ведь Линден был не в курсе, что заказчиком является высокопоставленный пэр. Художник будет исходить из достоинств его эссе, и только.
А это и пугало, и воодушевляло.
Гриф свернул на боковую улицу и постарался успокоиться, прежде чем войти в скромное кирпичное здание издательства.
— Линден сказал «да», — без всяких предисловий начал Уоткинс, как только за Грифом закрылась дверь офиса.
Маркиз опустился на стул перед письменным столом.
— Отлично. — Он сжал руки, пытаясь не выдать своего волнения. — Отлично.
— Да. Но нам придется придерживаться сроков, — напомнил издатель. — Как я уже говорил, книга должна выйти вовремя, то есть к открытию симпозиума по ботанике, который состоится будущей весной в Оксфорде.
Гриф сглотнул. Проект вдруг стал не просто замыслом, зародившимся у него в голове, не какими-то заметками на листочках бумаги. Это будет настоящая книга, переплетенная в телячью кожу с тисненными золотом титулом и фамилией автора.
Новый шаг. Новая мечта. А готов ли он перевернуть новую страницу?
— Сроки, милорд… мы все связаны сроками, — продолжал Уоткинс. — Я знаю, что для вас это ново, но таков мой бизнес.
— Вы сомневаетесь, могу ли я быть профессионалом?
Уоткинс слегка смутился, но кивнул:
— Если откровенно, то немного опасаюсь на сей счет.
— Можете на меня рассчитывать, — ответил Гриф. — Я вас не подведу. А как насчет Линдена?
— Поскольку я уже работал с этим художником, то уверен, что нам не придется сожалеть о нашем выборе.
— Ну, в таком случае все пройдет гладко.
Издатель позволил себе улыбнуться:
— Не уверен, что не возникнет никаких трений, милорд. Творчество не всегда движется одними и теми же точными шагами, как в вальсе на светских балах. Художники — и авторы — обычно танцуют под собственную музыку. Мне приходилось наблюдать в таких делах и ошибки, и промахи. Важно, чтобы они сошлись в конце. Если вы меня понимаете.
— Я отличный танцор, — пошутил Гриф.
— Я в этом не сомневаюсь, лорд Хадден. Но, как автор, вы должны быть готовы импровизировать.
Импровизировать. Хорошее словечко. Он поймал себя на том, что думает в эту минуту о торте с заварным кремом и освещенной солнцем улыбке.
— А теперь, раз уж вы пришли, давайте просмотрим те эссе, которые вы уже нам представили, милорд…
«Ты рехнулась». Зрение сыграло с ней какую-то шутку. Спрятавшись в тени какого-то подъезда, Элиза увидела высокого, элегантно одетого мужчину, выходившего из типографии и свернувшего к Пиккадилли.
«Ты что, видишь призраки?» — отругала она себя. В данном случае призраком был Гриф.
Кажется, маркиз Хадден полностью завладел ее мыслями. Даже в полутемные часы рассвета ей мерещилась его фигура в тени деревьев и изгородей вдоль дороги, когда она ехала в Лондон. Но она подумала, что это просто пыльные окна старой кареты искажают ее зрение.
Но сейчас приближавшееся к ней привидение уже не казалось плодом ее воображения. Профиль под высокой тульей шляпы был определенно вылеплен из плоти и крови. Орлиный нос, красиво очерченные губы, глаза…
Она забилась в угол своего убежища и молила Бога, чтобы маркиз прошел мимо и не обратил на нее внимания.
К счастью. Гриф ничего и никого не замечал вокруг. Наклонив голову и насупив брови, он, казалось, был погружен в свои мысли.
Элиза не решалась выйти на свет, пока не перестал быть слышим стук его сапог по мостовой. Как странно, подумала она, оглянувшись и проводив взглядом удалявшуюся фигуру. Маркиз сказал, что у него есть в Лондоне неотложные дела и встречи. Тогда зачем он ходил к каким-то малоизвестным издателям, которые не выпускают любовные романы и книги о спорте?
Может быть, он зашел купить одну из прелестных книжек поэзии для какой-нибудь своей подруги, чтобы загладить свою вину за отсутствие на балах? И в будуаре.
Она подавила в себе ревность. Мысль о смятых простынях и обнаженных женщинах спровоцировала еще более неприятные подозрения. Может быть, он принес собрание эротических гравюр, чтобы их переплели в мягкую телячью кожу? У нее по спине пробежал холодок. Нет, она не могла себе представить, чтобы строгий мистер Уоткинс взялся бы за такой заказ. Он не стал бы принимать участие в чем-то аморальном, скабрезном.
Колокольчик над дверью зазвенел, напомнив ей, что она приехала не для того, чтобы чахнуть по лорду Хаддену. Ей предстоит работа.
— Доброе утро, мадам, — приветствовал ее клерк. — Мистер Уоткинс ждет вас?
— Не совсем. — Элиза решила, что издатель уже получил ее согласие заняться новым проектом. — Но я была бы благодарна, если бы он уделил мне несколько минут.
Издатель не заставил ее долго ждать.
— Леди Брентфорд! Прошу вас, входите, — воскликнул он, приглашая ее в свой офис. — Какой сюрприз!
— Надеюсь не слишком неприятный?
— Что вы! Вовсе нет. — И все же, несмотря на то что в комнате было довольно прохладно, у него на лбу выступил пот. — Садитесь, пожалуйста.
Когда он начал поспешно перекладывать бумаги на столе, Элизе показалось, что она увидела среди них один свой эскиз.
— Благодарю вас. Семейные дела неожиданно потребовали моего присутствия в Лондоне. Но если у вас сейчас нет времени, я могу прийти в другой раз.
— Вовсе нет, — повторил он, но его улыбка выглядела напряженной. — По совпадению я как раз сейчас… э… собирал пакет с оставшимися эссе, чтобы выслать его вам.
— Счастливое совпадение, — отметила она.
Он промокнул лоб носовым платком.
Элиза не стала расспрашивать о самочувствии мистера Уоткинса, чтобы не усиливать его смущение. У бедняги, по-видимому, небольшая температура или приступ подагры, что объясняет его нервное постукивание ногой по ковру.
— Я здесь потому, — объяснила она, — что хочу как можно скорее выполнить ваш заказ.
Издатель при этих словах немного успокоился.
— Счастлив это слышать. Я установил довольно жесткие производственные сроки, чтобы книга была закончена к очень важному симпозиуму по ботанике. — На его угловатом лице неожиданно отразилась тревога. — Неужели вы хотите сказать, что могут возникнуть проблемы с иллюстрациями?
— Нет, — быстро ответила она, постаравшись, чтобы тон ее голоса был решительным. — Я вас не подведу.
Уоткинс облегченно вздохнул.
— Вот и хорошо, иначе автор был бы страшно разочарован. Вы же знаете, какими неуравновешенными бывают творческие люди — к вам это, конечно, не относится. Но знаете, как нелегко продвигать такой проект с одной ступени на другую!
— А мы добавляем вам хлопот, настаивая, чтобы вы не раскрывали до времени наши настоящие имена.
Уоткинс потянулся за стаканом с водой.
— Это мягко сказано.
— Признаюсь, я почти готова отказаться от секретности и попросить о встрече. Из того, что уже прочитала, я поняла, что у автора этих эссе замечательное чувство юмора. — Элиза помолчала. — Я догадываюсь, что автор скорее всего — женщина.
Уоткинс чуть было не поперхнулся водой. Его лицо, и без того розовое, стало угрожающе багровым.
— Ж-женщина? П-почему вы так думаете?
— В стиле чувствуется какая-то странная, причудливая нотка. Обычно это не свойственно мужчинам, хотя, конечно, бывают, наверное, исключения. — То, что она могла бы назвать одно такое исключение прямо сейчас, было в данном случае ненужной деталью.
— Вообще-то я с вами согласен, — осторожно заметил Уоткинс.
— Но судя по вашей реакции, я понимаю, что была не права.
У мистера Уоткинса от пота уже блестели щеки.
— Я этого не говорил, — запротестовал он.
— Простите меня. Я не хотела вас смущать, — извинилась Элиза. — С моей стороны это простое любопытство.
— Я обещал вам обоим, что буду хранить ваш секрет. Но оказалось чертовски трудно выполнить свое обещание.
— Я этого не говорил, — запротестовал он.
— Простите меня. Я не хотела вас смущать, — извинилась Элиза. — С моей стороны это простое любопытство.
— Я обещал вам обоим, что буду хранить ваш секрет. Но оказалось чертовски трудно выполнить свое обещание.
— Извините. Я больше не буду к вам приставать. И вообще, я больше не хочу отнимать у вас ваше драгоценное время. Но раз уж я здесь, не могла бы я взять с собой эти законченные эссе? Тогда я могла бы сразу начать работать.
Бумаги на столе зашуршали под нервными руками мистера Уоткинса.
— К сожалению, у меня не было возможности сделать копии. Но до конца дня они будут готовы. Если вы, как обычно, остановились у мистера и миссис Фремптон, я могу прислать копии, как только получу их.
— Спасибо. Я не знаю, как долго я задержусь в Лондоне, так что было бы лучше, если бы копии привезли сегодня.
Элиза встала. Все это время она старалась гнать от себя мысли о просьбе Гарри, но больше откладывать было нельзя. Сама просьба выглядела необычно, а то, что из всех мест он выбрал кафе-мороженое, было еще более странным. Мурашки побежали у нее по спине.
Гарри пытается подсластить пилюлю?
У нее возникло нехорошее предчувствие.
— Я провожу вас, леди Брентфорд, а потом передам бумаги копировщикам. Это займет всего несколько минут.
Когда он собирал и сортировал бумаги, Элиза увидела краем глаза почерк, показавшийся ей знакомым.
Нет… полный абсурд.
«Прекрати видеть Хаддена везде… в каждой строчке, в каждой тени…» Нельзя позволять призраку Хаддена повсюду ее преследовать.
— Ну вот. Все в порядке, — сказал Уоткинс, в последний раз пролистывая пачку бумаг.
Когда Элиза снова на них взглянула, она не увидела ничего, напоминающего почерк Грифа в его блокноте. Однако она не поняла, расстроило ли ее это или, наоборот, принесло облегчение.
— Между прочим, — сказала она, следуя за Уоткинсом к дверям, — мне показалось, что от вас недавно выходил лорд Хадден. Это действительно был он?
— Хадден? — переспросил Уоткинс. — Возможно, он забирал у клерка какую-нибудь книгу. Джентльмены иногда заказывают необычные переплеты.
В этом и вправду не было ничего необычного. Элиза расслабилась. Просто ее нервы были на взводе, вот и все. Да, маркиз был известен как ландшафтный дизайнер, но Уоткинс дал совершенно правдоподобное объяснение. Дело в том, что Хадден очень заботится о своих землевладениях, и было бы глупо считать его интерес к растениям чем-то сверхъестественным.
— Еще раз спасибо, что уделили мне время, мистер Уоткинс. В будущем я постараюсь не приходить без предупреждения.
— Я буду с нетерпением ждать ваши первые работы, леди Брентфорд. Я совершенно уверен, когда все будет сделано, результаты этого сотрудничества превзойдут все наши ожидания.
— Черт побери, Кэмерон, с каких это пор ты заделался библиофилом? — Гриф остановился на пороге своей библиотеки, сдерживая раздражение. Он увидел, что зажженный канделябр стоял в опасной близости от раритетного тома гравюр семнадцатого века. — И отодвинь подальше огонь. Разве не ты дал еще в Оксфорде торжественную клятву не жечь книги?
— Ты забыл, что я не учился в ваших модных престижных школах. А если верить тому, что я слышал, вы с Коннором никогда не соблюдали университетские правила, так что прекрати ругаться, — ответил Кэмерон, но все же отодвинул канделябр на край письменного стола.
— И что же тебя так заинтересовало в моей коллекции книг по искусству? Очень любопытно.
— Искусство всегда меня интересовало, — последовал невозмутимый ответ.
Дальнейшие расспросы были бессмысленны, поэтому Гриф сказал:
— Пожалуйста, отметь, что я пользуюсь лампой со стеклянным абажуром, чтобы освещать… — Гриф запнулся. — Нечего рыться в моей корреспонденции, Кэм, — прорычал он.
— Я не знал, что тебе есть что скрывать.
— Не в этом дело, — огрызнулся Гриф. Нахмурясь, он поднял письмо, лежавшее на акварельном эскизе Линдена. — У меня здесь ценные произведения искусства, которые, очевидно, ускользнули от твоего внимания.
— Наоборот, я их очень хорошо рассмотрел. — Пауза. — Смею сказать, что и художник ценит их очень высоко.
— И что это должно означать?
— Я сейчас до этого дойду, — ответил Кэмерон. — Что ты знаешь об этом Линдене?
В какой-то момент у Грифа появилось желание послать друга к черту. Эта часть его жизни и без едких замечаний Кэмерона была достаточно сложна.
— У меня есть причина спрашивать. — Серьезный тон друга насторожил Грифа. — Но мне нужны кое-какие факты, прежде чем я начну объяснять.
— Я ничего не знаю о Линдене, — признался Гриф, — кроме того, что этот человек — необыкновенно талантливый художник.
— Судя по тому, что я видел, у него редкий талант. У тебя есть еще образцы его работы?
— Нет. Но они есть у Уоткинса.
— Мне бы хотелось посмотреть на них.
— Наверное, я смогу это устроить. Но мне желательно знать причину твоей просьбы.
— Понимаешь, я и сам мог бы устроить эту встречу.
— А почему ты думаешь, что Уоткинс позволит тебе их посмотреть?
— А почему ты думаешь, что я буду об этом его просить? — возразил в ответ Кэмерон.
— Ты… паршивый… ублюдок. — Гриф в ярости несколько раз ударил кулаком по столу. Это помогло ему немного успокоиться. — Я не в настроении играть в эти игры, разгадывая твои дурацкие загадки.
— Да, я вижу. — Кэмерон положил руку Грифу на плечо и, немного надавив на него, заставил Грифа сесть на место. — Я же сказал, что все объясню.
— Тогда давай объясняй, пока я не вышиб тебе зубы.
Кэмерон сел на ручку кожаного кресла, стоявшего у стола, и быстро оглядел свои ухоженные ногти.
— Это мы еще посмотрим, кто лишится своих зубов. Но эту дискуссию мы отложим на какой-нибудь другой день.
— Как хочешь. — Гриф, взглянул на уверенные мазки, тщательно выписанные детали и подбор цвета лежавшего перед ним эскиза. — Давай будем придерживаться темы искусства.
Кэмерон начал не сразу.
— Я заметил, что ты стал разбираться в нюансах художественного стиля. Подозреваю, что ты провел много часов, изучая труды по ландшафтному дизайну и ботанике.
— Ты угадал. Я считаю себя достаточно сведущим в области графики и акварели. Я, возможно, не эксперт, но близок к тому. Поэтому когда я увидел представленный для продажи — и по очень высокой цене — подлинник акварели Мэри Сибиллы Мэриан, я, естественно, решил познакомиться поближе с техникой этого мастера.
Несмотря на то что Гриф сидел спиной к пылающему камину, он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Очень немногие картины этой швейцарской художницы сохранились с семнадцатого века, а те, что остались, были в частных коллекциях. Он это знал, так как совсем недавно вел переговоры о приобретении одной из них. Но дилер сказал ему, что в данный момент в продаже нет ни одной картины.
— Я не понимаю, Кэм, к чему ты клонишь?
— Терпение, Гриф. Сейчас узнаешь. — Кэмерон уселся поудобнее. — Как тебе известно, Мэриан сейчас признана одной из первых среди настоящих мастеров, иллюстрирующих книги по ботанике.
— Наряду с ее изображениями насекомых, — напомнил Гриф. — Ее способность воспроизводить мельчайшие детали невероятна.
— Таланты Мэриан тем более уникальны, что она женщина. В семнадцатом веке женщин не особо поощряли развивать свои таланты, данные им от Бога.
— То же самое происходит и сейчас.
— Верно, но это не относится к нашему обсуждению.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что картина, выставленная на продажу; является подделкой. — Кэмерон поднял руку, предупреждая саркастическое замечание Грифа. — Знаю. Картины, поступающие на подпольные аукционы, не всегда имеют надежное происхождение. Очень часто предлагаются копии. Но что меня зацепило, так это то, что картина была среди разных вещей, в числе которых была редкая книга из библиотеки лорда Лита. И прежде чем ты задашь вопрос, откуда мне это известно, я скажу, что видел экслибрис Литов.
Гриф выпрямился.
— Это не столь уж необычно, что джентльмен продает такие вещи, как говорится, из-под полы, особенно если учесть, что право распоряжаться библиотекой ограничено законом о наследовании. Меня больше удивил тот факт, что книга продается вместе с подделкой. — Он встал и прошелся по комнате. — Ты же знаешь, что меня всегда интересует подпольная деятельность в этом городе. Поэтому я одолжил подделку…
— На самом деле ты хочешь сказать, что украл ее.
— Мне даже не пришлось красть. Владелец аукциона мой друг. Он поверил, что я верну картину. — Увидев, как помрачнело лицо Грифа, он поспешил добавить: — Короче говоря, я увидел эскиз Линдена на твоем столе и был поражен сходством стиля с подделкой. Подозреваю, что обе работы принадлежат одному и тому же художнику.