– Я не останусь. А что с Папаней?
– Спит.
– Честно?
– Я за него ручаться не могу. Может, и притворяется. Ладно, нечего время впустую терять. Сиди здесь, жди нас.
– И все?
Елена Борисовна улыбнулась:
– Ты у меня догадливая.
Она принялась копаться в сумке. Сумка у нее была мягкая, из дорогой кожи, в ней не только телефон – небольшой пулемет можно спрятать. Елена Борисовна вытащила плитку, похожую на костяшку домино, на ней даже были выдавлены белые кружки.
– Кнопка здесь, – показала она и сама нажала. – Мой мобильник поставлен на передачу. А это твой приемник. Ты будешь слушать, о чем мы говорим. И слушать очень внимательно.
– Нет, лучше я с вами пойду. Чего мне здесь сидеть?
– Большая, большая, но не очень умная, – покачала головой Елена Борисовна. – Тебя здесь знают как облупленную. Как только они тебя увидят, все наши потуги на камуфляж лопнут.
– А так?
– А так мы врачи, эпидемиологи. Сама все услышишь. Сиди и слушай. Как только услышишь что-то подозрительное, настораживайся.
– Ну хорошо, – согласилась Верка. – Может, вы и правы. А я пока курам подсыплю.
Котяра обиженно мяукнул.
– И тебя покормлю, и тебя, не бойся.
– Только приемник не забывай. Держи наготове. Ведь мы через несколько минут там будем.
– А Катьку я успею подоить?
– Покормить успеешь, подоить – нет. Вечером подоишь.
Ванечкина машина тормознула в луже возле калитки.
«Интересно, как он быстро примчался, знал, как доехать», – подумала Верка, но долго размышлять об этом не стала.
– Счастливо! – сказала она Елене Борисовне.
– К черту, к черту! – засуетилась врачиха.
Верка смотрела ей вслед в окошко.
Дождик прекратился, но в любой момент мог пойти снова.
Елена пробежала по дорожке к калитке, перепрыгивая через лужи. У нее была девичья фигурка, хотя Верка знала, что она совсем уже не молодая. Ей тридцать четыре года. С ума сойти, какая старая! Жалко, что у нее почти вся жизнь прошла, а детей нет.
Верка вернулась в дом, достала крупу из мешка, посолила хлеб – лакомство для Катьки. В сарае куры толклись в ногах, склевывая зерно на лету.
С Котярой у Верки питание было общее. Не «Вискасом» же его кормить.
Кот пошел за Веркой в сарай, потом вернулся в дом.
Хвост столбом. Урчит заранее.
Только Верка полезла в холодильник «Север» за колбасой, как на костяшке домино звякнул вызов.
«Хитро придумано, – подумала Верка. – Если я потеряю или будет обыск, на доминошку могут и не обратить внимания».
Звонок.
Пауза.
Голос. Женский.
– Что вам нужно?
– Санэпидстанция. – Голос Ванечки.
– Мы вас не вызывали. – Голос той женщины был веселым, домовитым. Вот сейчас скажет: «Чайку не желаете?»
– Простите, но в районе проходит профилактическое обследование всех детей.
– Детей?
– Ну, что это мы с вами через цепочку разговариваем? – послышался голос Ванечки.
– Это даже не цепочка, а целая цепь, – вступила в разговор Елена.
– Простите, – сказала женщина, которую Верка про себя называла мамашей детеныша, – но вы не представляете, сколько вокруг развелось жуликов и даже грабителей. Разрешите посмотреть ваши документы...
«Вот мы и попались», – вздохнула Верка.
Но тут же она услышала голос Ванечки:
– Прошу вас.
Наступило молчание – видно, женщина читала. Потом повторила вслух:
– Никитский Иван Андреевич, заведующий отделом педиатрической вирусологии.
Он же Иван Сергеевич!
Значит, у него с собой фальшивые документы?
Хоть Верка была еще ребенком, ну, скажем, подростком, она была достаточно взрослой, чтобы понять: обычный доктор районной больницы не носит с собой липовых документов. Значит, он тоже притворяется? И Елена? Но что тогда они делают в больнице? Они же на самом деле лечат людей – Верка сама это видела, ведь баба Элла лежит у них в отделении уже вторую неделю.
– Но у меня нет детей, – снова услышала Верка голос женщины.
– Странно, – сказала Елена Борисовна. – У нас другие сведения...
– Какие еще сведения?
– Ваши соседи говорили, что видели детей в вашем доме.
– Вы, наверное, имеете в виду бедную Верочку из пятого дома? Кажется, у нее еще бабушка в больнице... Несчастный ребенок, чуть ли не оборвашка. Я ей как раз сегодня утром зонтик дала – свой она вконец сломала. Умственно неадекватное создание.
Последних ее слов Верка не поняла, но почувствовала, что они обидные. Женщина говорила о ней как о ненормальной.
Верке даже захотелось выключить доминошку. Но, конечно же, она этого не сделала. Неужели люди считают ее ненормальной оборванкой?
– У нее мы еще побываем, – сказала Елена. – Мы должны взять пробы воздуха и воды во всех домах, где есть дети.
– Зачем? – быстро спросила женщина.
– Есть сведения, что в Московской области появился сальвадорский энцефалит, – сказал Ванечка. – Его возбудителем является теласса грандиоза. У этой болезни очень длительный инкубационный период. До пяти лет. Вы об этом знаете? Знаете, да?
Почему-то голос Ванечки стал настойчивым, даже пронзительным.
– Что вы говорите? Что вы говорите? Прекратите немедленно! – закричала женщина.
– Пропустите нас для взятия проб.
– И не подумаю!
– Тогда мы вернемся сюда с милицией. Мы не можем рисковать здоровьем детей.
– Здесь нет детей!
– До свидания. – В голосе Ванечки прозвучала угроза. – Придется возвращаться с милицией.
И вдруг все изменилось. Как будто женщину подменили.
Она заговорила сладким голосом, словно с родными людьми:
– Да вы заходите, заходите, не стесняйтесь. Это недоразумение, и мы его быстро рассеем. Пожалуйста, осмотрите мой дом. Конечно, это не мой дом, я его снимаю на лето. У меня слабые бронхи, мне врачи рекомендовали свежий воздух средней полосы... Заходите, смотрите все, что вам нужно, у меня нет секретов от медицины. Вы же исполняете свой долг... Проходите на второй этаж.
Верка услышала, как поскрипывают ступеньки.
– Пожалуйста, расскажите подробнее, что же происходит! Умоляю вас! У меня здесь нет детей, но должна признаться, что я – молодая мать. Моему ребеночку всего годик, даже меньше, восемь месяцев... Я его вывезла летом на свежий воздух, но он оказался младенцу вреден. Не удивляйтесь, именно так! Пришлось отвезти его в Москву, к моей мамочке. Вот смотрите... Колясочка осталась, но опустевшая! Это так печально!
– И вы остались здесь одна? – спросила Елена.
– Ах, одна, совсем одна, как перстик.
Что такое перстик, Верка не знала, но поняла, что женщина врет. Может, коляска и пустая, но вот детеныш, который взорвал морг, точно живет с ней на даче. Это факт!
– Вот видите! – сказал Ванечка с укоризной. – А вы нас пытались ввести в заблуждение. Есть же у вас ребенок!
– Но не здесь, и совсем маленький. Он еще не ходит, моя крошка, у него ножки слабенькие.
Женщина засмеялась, нежно и тихо.
Можно было подумать, что она – хороший человек и заботливая мать. Но Верка ей не верила. После всего, что уже случилось.
– Трудная у вас работа, – сказала женщина. – Вторгаться к мирным людям в дома приходится, обижать кого ни попадя... Да и сами, наверное, рискуете – заманят вас в дом, а живыми не выйдете. Ну я шучу, шучу, не беспокойтесь.
– А мы и не беспокоимся, – спокойно ответил Ванечка. – Мы постоянно остаемся на связи с Министерством здравоохранения. Там знают, где мы и когда должны вернуться.
– И что же вы будете делать дальше? – спросила женщина. – Ведь эта эпидемия, наверное, очень опасная. Как вы говорите, гондурасский что?
– Сальвадорский энцефалит, – сказал Ванечка. – Крайне опасное заболевание, в первую очередь поражающее детей.
– Но почему именно в нашем поселке? – удивилась женщина.
– А потому, – сказала Елена Борисовна, – что американский спутник зарегистрировал здесь типичную аномалию, вызываемую этим вирусом.
– Какой ужас! – воскликнула женщина. – А как он сюда попал?
– Его занесли, – ответила Елена.
– Нечаянно?
– Пока неизвестно, – сказал Ванечка. – Но в самом Сальвадоре уже половина детей больны, и еще неизвестно, останутся ли они живы.
– А что это за вирус? – заинтересовалась женщина.
– Совершенно необыкновенный! Его называют теласса грандиоза. В просторечье – «наездник».
– Ах, вы так туманно говорите, – отозвалась женщина. – Я уже ничего не понимаю. Идите, идите, ищите свою грандиозу.
– Спасибо, нам нужно спешить. Принято решение осмотреть все подвалы и укромные помещения в поселке. Вирус может таиться в подполе.
– И вы этим сейчас займетесь?
– Разумеется. У нас есть планы всех помещений, даже тех, о которых все забыли.
Слышно было, как они спускаются по лестнице.
– Зря вы только время тратите, – сказала женщина. – Никакого вируса вы не найдете. Да и не верю я вам.
– Почему же? – удивился Ванечка.
– Не вирус вам нужен. Вы что-то другое вынюхиваете. И не доктора вы, а лазутчики, может, даже грабители. Хорошо еще, что у меня грабить нечего. А когда вы начнете подвалы обыскивать?
– Вот сейчас дождемся подкрепления и примемся, – ответил Ванечка. – По всему поселку.
Хлопнула дверь. Скрипнула калитка.
Верка отложила доминошку.
Интересно, что же дальше будет? Она догадалась, что Ванечка специально упомянул о подвалах. Здесь таилась какая-то хитрость.
Надо будет спросить у Елены, что им в самом деле нужно.
Верка подошла к дверям, чтобы встретить докторов, но вдруг замерла.
Доминошка снова заговорила.
Такого не может быть! Ведь доктора ушли от той женщины!
Верка кинулась обратно в комнату.
Женский голос говорил:
– Я очень встревожена. Они что-то подозревают.
– Они всегда подозревают! – раздался в ответ другой голос. – Всех бы перестрелял!
Ой! Это его голос! Голос детеныша! Где он скрывался? Почему Ванечка его не нашел?
– Лучше вымойся, – сказала женщина. – Тебя первый же милиционер схватит. Весь в саже!
– Еще бы! – ответил детеныш. – Я жизнью рисковал. Вдруг они разожгли бы камин?
– Ради общего дела!
– Разве это дело?
– Мы обязаны остаться живыми! И ты это отлично знаешь. Остаться живыми и дать жизнь другим. Ведь существование тех, кто нам подобен, сейчас зависит только от нас с тобой.
– Не преувеличивай, матка.
– Забудь ты это грубое слово!
– Забыл, забыл! – засмеялся детеныш.
Хлопнула дверь. Слышно было, как полилась вода. Видно, детеныш пошел мыться. Смывать сажу...
Верка поняла: доктора оставили в доме той женщины «жучок», крохотный микрофончик. И теперь можно слышать, о чем они там разговаривают.
И это самое главное! Потому что теперь ясно, что детеныш скрывается в доме, и можно позвать милицию, чтобы его поймать. Маленький террорист!
Видно, последние слова Верка произнесла вслух, так как Елена Борисовна, которая вошла в комнату, спросила:
– Ты кого имеешь в виду?
– Он там! – воскликнула Верка. – Тот убийца, что морг взорвал, детеныш ее! Он там скрывается!
– Мы это подозревали, – сказал Ванечка. – А теперь знаем точно.
– Так что же вы стоите? Почему не вызываете милицию?
Доктора прошли в комнату. Елена села на диван, а Ванечка остался стоять у окна.
– Милицию мы всегда успеем вызвать, – сказала Елена.
– И милиция всегда успеет все испортить, – добавил Ванечка.
– Но они же бандиты!
– Я бы воздержался от подобного определения, – ответил Ванечка. – А подозрения нужно еще доказать.
– Все куда сложнее и даже... – Елена никак не могла подобрать нужное слово. Ванечка ей помог.
– Ужаснее и опаснее, чем ты, Вера, думаешь, – сказал он.
– И что же теперь делать? – спросила Верка.
– Немного подождем, – сказал Ванечка. – Мы забросили удочку. Теперь посмотрим, схватят ли они наживку.
– Какую наживку?
Ванечка ответил не сразу. Он будто сомневался, рассказывать ли Верке.
– Она уже не ребенок, – сказала Елена, догадавшись, о чем он думает. – И пережила столько, что имеет право все знать.
– Я не считаю ее ребенком и не хочу ничего скрывать, – ответил Ванечка. – Но знание – это опасность. Ты же понимаешь, с кем мы имеем дело. – Он поглядел на доминошку, лежавшую на столе, и сказал: – Пора бы им принять решение.
– Скажете вы мне наконец, что творится? – не выдержала Верка. – Может быть, вы вовсе и не доктора?
– Не бойся, – улыбнулась Елена Борисовна. – Мы доктора. Но, возможно, не совсем такие, как ты думаешь. Мы работаем не в районной больнице.
– Не совсем так, – перебил Елену Ванечка. – Временно мы работаем здесь и даже кое-кому помогли.
– А на самом деле?
– Женщина, у которой мы только что были, и ее, как ты говоришь, детеныш совсем не те, за кого себя выдают. Они очень опасны.
– Вот уж вы меня не удивили, – сказала Верка. – Я это и без вас знаю. Еле из пожара выбралась! Значит, Оксану они убили?
– В широком смысле слова – они.
– В широком, в узком! Да говорите вы, как люди!
И тут снова ожила доминошка.
– Ты уверен, что он умер? – спрашивала женщина. Голос звучал очень близко, словно она находилась с ними в одной комнате.
– Такой настырный попался – чуть все нам не загубил! – ответил детеныш.
– Ты уверен?
– Я ему глотку перекусил. После этого не оживают.
Странно и страшно было слышать детский голосок, произносящий такие слова.
– Сейчас пойдем или темноты дождемся? – спросила женщина. Детеныш не ответил.
– Я выйду на связь с Москвой, – сказала женщина.
– Погоди, – остановил ее детеныш. – Нас могут подслушивать. Ты же не знаешь, кто эти доктора на самом деле. Надеюсь, ты им не веришь?
– Конечно, не верю. Теласса грандиоза! Это не случайность.
– Тогда никакой связи.
Доктор Ванечка подошел к столу, где лежала доминошка, чтобы лучше слышать. Голоса удалились, словно женщина с детенышем вышли в соседнюю комнату.
– Где «жучок»? – спросила Елена.
– В горшке с цветами.
Издалека донесся голос женщины:
– Сначала проверим, уехали эти врачи или еще здесь ошиваются.
– Я это сделаю, – сказал детеныш. – Быстренько. Главное, чтобы они не отсиживались у Верки!
Детеныш еще не договорил, как Ванечка кинулся к двери.
– Быстро в машину! – крикнул он. – Они не должны нас здесь видеть!
Елена с Веркой побежали за ним.
Машина стояла перед домом.
Они прыгнули в машину, и Ванечка сразу рванул вперед, проскочил два переулка и повернул на Бирюзовую.
Глава 8
Они проехали мимо дома Папани, где жила Оксана, и свернули в проезд между домами.
– Удачно, – сказала Елена. – Даже из переулка нас не видно.
– Теперь можно дух перевести, – сказал Ванечка.
Стало тихо, только дул ветер, который никак не мог решить, то ли снова пригнать тучи, то ли отдохнуть.
– А кого они имели в виду? – робко спросила Верка. – Кому он... глотку перекусил?
– Я не знаю, – ответил Ванечка.
– А вдруг это Олег Владиславович?
– Почему ты так думаешь?
– Потому что он не пришел к больнице, потому что его нет в поселке, потому что Папаня его ждет... Потому что они его ненавидят!
– Все может быть, – тихо произнесла Елена.
– Он один из вас? – догадалась Верка.
– Вовсе нет. Похоже, он такая же жертва, как и ты.
В машине было тепло, но сидеть здесь было неправильно. Надо было действовать, а доктора не спешили, словно не вовремя задумались.
– Я маленькая, – сказала Верка. – Давайте я в сарайчик к Папане загляну. А может, Олег вернулся.
– Не стоит, – сказал Ванечка и почесал ногтем открывшиеся заячьи зубки. Очень смешно у него получилось.
– Беги, – сказала Елена.
Верка, пригнувшись, добежала до сарайчика. Папаня все храпел.
В доме было пусто. Олег не возвращался.
Верка добралась до кухни и выглянула в окно, выходившее на участок.
И замерла.
Хоть ее и не видно снаружи.
По участку деловито шагал детеныш. Он крутил головкой, словно вынюхивал добычу.
Потом детеныш исчез.
Верка увидела на полу кожаную папку, с такой ходят начинающие чиновники. То ли она упала с кухонного стола, то ли ее спрятали.
К папке была прикреплена металлическая табличка с завернутым уголком: «О. В. Устиновский».
Верка подняла папку.
Детеныш не появлялся.
Верка раскрыла папку.
В ней лежало несколько листов, напечатанных на принтере. И фотографии.
Нехорошо копаться в чужих вещах, но сейчас от этого могло многое зависеть.
Если бы вы спросили Верку, что именно, она бы не ответила, хотя и чувствовала, что это именно так.
Фамилия Устиновский была знакомой. Верка ее где-то слышала.
Верка оглянулась.
Может, Олег что-то оставил, какой-нибудь знак?
На продавленном диване валялась фотография.
На ней были сняты три молодые женщины.
Они улыбались. Они были счастливые и здоровые.
Женщину справа Верка не знала, в центре стояла блондинка Оксана, которую детеныш только что взорвал в морге. А слева Верка увидела свою маму.
Она оторвала взгляд от фотографии и перевернула ее.
На обороте было написано: «Пташки, 23 июля 1994 года».
То есть семь с лишним лет назад.
Верка схватила фотографию и побежала прочь из дома.
Сердце билось так, словно она пробежала два километра, спасаясь от волков.
Но стоило ей открыть дверь, как она сразу же вспомнила о детеныше. Он мог подстерегать ее.
Ветер стих, тучи плыли медленно, словно устали носиться над землей. День кончался. Сумерки еще не наступили, но воздух стал вечерним. Вдруг запела какая-то птичка, защебетала, зачирикала, хотя в сентябре птицам петь уже не положено. С деревьев слетали листья, правда, еще не желтые, но с каждым днем их будет оставаться все меньше.
Недалеко загудела электричка. Видно, не хотела останавливаться в Пташках и предупреждала пассажиров, чтобы на нее не рассчитывали.