– Гм-м-м…
– Ладно, расслабься. О смене «крыши» вопрос не стоит. Пока, во всяком случае… Что за второй нюанс?
– Я не «барабанщик», да? Я твой должник, да? Но «стук» – это, знаешь, совсем не по моей части.
– Неправильная постановка вопроса, Руслан. В роли стукача ты меня тоже не интересуешь. – Сказав это, Мокрушин проявил изрядную долю лукавства. – Я предлагаю тебе взаимовыгодное партнерство.
– О чем это ты, Владимир?
– Сейчас поймешь. Но сначала я хотел бы задать тебе вопрос. Только давай начистоту, ладно? Что говорят в вашей среде о вчерашнем ЧП на Никольской?
Московский чечен ответил после довольно продолжительной паузы:
– Говорят, что это – не наши, не вайнахи…
– Так, так. Интересно. Значит, вы тоже просекли, что случившееся не что иное, как теракт?
– Я этого не говорил.
– А если не ваши соплеменники, то кто?
– Не знаю, Владимир. Клянусь Аллахом, не знаю даже, на кого и подумать! Ты же понимаешь, что мы, московские чеченцы, первые не заинтересованы в таких вот событиях! Кого начинают трясти? Нас! Скажи, зачем нам гробить свой бизнес? С какой стати я, к примеру, буду помогать ваххабитам или тем, кто держал в зиндане моего родного брата?
– Ладно, давай перейдем прямо к делу, – сказал Мокрушин после того, как они, достигнув аллеи, повернули в обратную сторону. – Я знаю, что у тебя репутация человека, который держит слово. Не буду скрывать того, о чем ты, полагаю, и сам уже давно догадался: я служу в военной разведке. Но учти, я говорю сейчас не от какого-то ведомства или там от имени всего государства, у меня есть личный интерес.
– Это меняет дело. – Чеченец, как показалось Мокрушину, вздохнул теперь с некоторым облегчением. – Скажи, чем я могу тебе помочь?
– У меня и моих товарищей есть свой бизнес. У вас, в Чечне, в Дагестане… Только договоримся сразу: я не спрашиваю тебя о твоем московском бизнесе, тебя не должно волновать то, чем я занимаюсь на Северном Кавказе.
– Хоп. Договорились.
– Вот теперь я могу открыть карты. Ты в курсе, кто именно стоит за похищением твоего брата Мовсара?
На скулах Руслана тут же вспухли каменные желваки.
– Бородачи из Шалинского района связаны с бандой Гучагова.
– Этого вот шайтана, Аюта Гучагова, кто-то слил из твоих, Руслан, соплеменников, – легонько усмехнувшись, сказал Мокрушин. – Это хорошо, что мы не пытаемся друг другу парить мозги, партнеры ведь не должны так поступать, верно? Ну вот. Есть серьезный нюанс, о котором ты, подозреваю, не в курсе. Я сам узнал все детали только несколько дней назад. А нюанс, Руслан, такой: твоего брата Гучагову и его бандитам заказал не кто иной, как курчалоевский амир. Слыхал о таком?
– Кто? Ахмед Исмаилов? – Чеченец, на секунду не справившись с эмоциями, бросил на своего собеседника изумленный взгляд. – Но… Откуда такие сведения?
– Из надежнейших источников, – заверил его Мокрушин. – На днях отловили двух бородачей из курчалоевского джамаата. Раз ты мой партнер, Руслан, приоткрою чуток служебную тайну: их «закрыли» в Ханкале, они дают ценные показания, в том числе и по эпизоду с похищением Мовсара! Если бы я, молись своему Аллаху, что так вышло, не вытащил твоего брата из беды, той же ночью, вероятно, его передали бы представителям Ахмеда, для Мовсара уже оборудовали «крытую» где-то в районе Центороя.
– Шайтаны! – выругался Руслан. – Это все проклятые пришлые ваххабиты! Праведниками всё прикидываются… в овечьи шкуры рядятся.
– Насколько мне помнится, – сказал Мокрушин, удовлетворенный в целом ходом их беседы, – одна из ваших мудрых вайнахских поговорок гласит: «Волк может прикинуться безобидной овцой, но от этого не перестанет кусаться…»
– Так, так… – задумчиво произнес Руслан. – Кое-что теперь начинает проясняться.
– Они хотели внедриться в ваш московский бизнес, – вклинился опять Мокрушин. – Тут и к бабке не ходи! А твоего брата, полагаю, хотели держать в заложниках, чтоб, значит, было кем тебя и твой тейп шантажировать!
– Если это так, тогда я вдвойне твой должник! Но я пока не понял, в чем кроется твой собственный интерес?
– Этот черт, Ахмед Исмаилов, и его кореша, серьезно осложняют мой бизнес, – произнеся это, Мокрушин нисколько не покривил душой. – И не только там, у вас. Я твердо знаю, что курчалоевский джамаат внедрился в столицу и обзавелся здесь своим бизнесом…
Он пристально посмотрел на вайнаха, но тот, легонько пожав плечами, промолчал.
– Что говорят в вашей среде об этом человеке?
– Об Исмаилове? Гм… Я слышал, что он – не чистокровный вайнах. Но тем не менее у него есть родственные связи в Чечне… Э-э-э, Владимир, боюсь, что я не тот человек, который тебе нужен. Может, тебе лучше законтачить по этому вот вопросу с самим Рамзаном? Только… только на меня не ссылайся, ладно? Ты же понимаешь, что у кадыровцев больше возможностей, чем у меня! И знают они обстановку гораздо лучше. Тем более что сам Рамзан – выходец из Курчалоя.
– Из Центороя, – поправил его Мокрушин. – Хотя в принципе это рядом… Это во-первых. Во-вторых, я спас не родственника уважаемого Рамзана, а твоего родного брательника. В-третьих… Ладно, не суть важно! Руслан, ты часто бываешь у себя на родине, и я ни за что не поверю, что так мало знаешь об Исмаилове!
– Он теневая фигура, – задумчиво сказал Руслан. – Пришел в Чечню в конце девяностых… вместе с людьми из черкесского джамаата, они были неплохо экипированы, у них были деньги…
– Источник финансирования?
– Лично мне неизвестен. По слухам, Ахмед хорошо знает наши традиции, обычаи, язык. Ведет себя как настоящий нохчо. Ходят слухи, что в октябре, где-то с месяц назад, он и его банда, попали в крупный переплет в том же Курчалоевском районе…
Рейндж, прихватив своего собеседника чуть повыше локтя, заставил его остановиться.
– Ну?! – спросил он, уставившись на чеченца. – Какова судьба самого Ахмеда? Что тебе об этом известно? Он жив? Мертв? Что молчишь, Руслан?
– Если даже вы, федералы, не в курсе, – аккуратно высвобождая руку, сказал Руслан, – то откуда знать мне, московскому бизнеру?
– Ну так узнай! Встречаемся ровно через сутки здесь же!
Глава 13
Примерно через час «Гелентваген» припарковался на служебной стоянке одного из зданий на Старой площади, занимаемого некоторыми департаментами и отделами Совета безопасности РФ.
Агентам пришлось обождать около четверти часа в предбаннике служебного кабинета Шувалова, поскольку Сергей Юрьевич на момент их приезда находился в бункере, в малом ситуационном зале СЦСБР, где после ЧП на Никольской прошла уже целая череда рабочих совещаний руководителей высшего и среднего звена Федеральной антитеррористической комиссии РФ.
Выслушав доклад Мокрушина, Шувалов – он выглядел в эти часы довольно утомленным – скептически покачал головой.
– Так, значит, и сказал: «Не знаю, не в курсе»?
– Наивно было бы ожидать, Юрьич, что такой махровый, изворотливый делец, как этот Руслан, расколется по ходу уже первой нашей беседы, – заметил Мокрушин. – Я пока лишь «озадачил» его, вложил в голову, чего надо было туда вложить. Он оч-чень информированный чечен и может быть для нас крайне полезен в связи с тем же злополучным курчалоевским делом. Но! Надо бы на него надавить как следует! И не так, чтобы тупо «наехать», потому что толку от этого, предчувствую, будет – голимый ноль! По-умному надо бы надавить, аккуратно, но ощутимо, в нужное время и в конкретном месте!
– Как это ты себе представляешь, Рейндж?
Мокрушин вкратце объяснил свою задумку касательно дальнейшей разработки своего должника Руслана. Некоторое время они молчали, затем из табачного облака, которым они окутались по ходу разговора, донесся голос Шувалова:
– Измайлова, идите пока к себе, в экспертный отдел, ознакомьтесь со всей текущей информацией по вашему профилю!
Как только агентесса вышла, Шувалов поочередно сделал две вещи: сначала приоткрыл фрамугу окна, – все окна его кабинета выходят во внутренний двор, смахивающий на каменный колодец, – давая доступ в помещение свежему воздуху, а затем кивком указал на неприметную дверь в конце кабинета.
Они прошли в небольшое, площадью около двенадцати квадратов помещение, которое использовалось Шуваловым иногда как комната отдыха, но несравнимо чаще как место, где можно было «пошептаться» с самыми доверенными сотрудниками, не опасаясь прослушки (от чужого любопытства в этом здании, где, по сути, большинство сотрудников являются временщиками, откомандированными в структуры СБ РФ различными службами и ведомствами, не застрахован никто, включая даже руководителей департаментов и отделов). Окна здесь не было, зато имелась аппаратура контрпрослушки – так называемый «генератор серого шума», – которую Шувалов включил сразу же, как только они вошли в это целиком звукоизолированное помещение.
– Только, чур, не курить здесь! – предупредил начальник. – А не то угорим.
Мокрушин сел на застеленный клетчатым пледом диван, а Сергей Юрьевич оседлал единственный стул.
– Рейндж, разговор строго секретный.
– Я уже понял, командир.
– Сегодня утром пришла еще одна весточка из Чечни. Выясняется, что двое суток назад, в понедельник, структурам чеченского МВД сдались еще трое курчалоевцев. По неизвестным пока причинам этот небезынтересный для нас эпизод почему-то не был отражен во вчерашней суточной сводке РОШа… Ну да не об этом речь. Так вот, Алексеич. Я сразу позвонил нашему спецпредставителю в Ханкалу, ну а тот за полчаса до твоего появления здесь отзвонился по закрытому проводу и сообщил первичную информацию.
Мокрушин полез было за сигаретами в карман, но, вспомнив о просьбе начальника, вместо пачки «Мальборо» достал початую упаковку с мятными лепешками.
– Среди бородачей, сдавшихся сотрудникам временного Курчалоевского РОВДа, есть некий Тимур Аллероев…
– Черт! – сказал Мокрушин. – Это один из замов курчалоевского амира! Едва ли не его правая рука! Он, кстати, хотя и воевал в 1-ю войну, уже раз был амнистирован и даже принят обратно на работу в тот же курчалоевский райотдел, там он вроде бы служил еще во времена Доку Завгаева… Весной опять дернул в «зеленку», по слухам, к нему были какие-то вопросы у одного из близких приятелей Кадырова-младшего… И что? Что он успел рассказать? С ним, конечно, сейчас фээсбэшники работают?
– Верно, – кивнул Шувалов. – А теперь, Рейндж, держись обеими руками за стул или там за диван…
– Держусь, не томи, Юрьич!
– Этот Аллероев уже в ходе первого допроса показал, что курчалоевский амир, он же Ахмед Исмаилов, мертв! Что он был уничтожен в нескольких километрах от Центороя в конце октября, ночью, группой федерального спецназа неизвестной принадлежности! И что федералы попытались забрать с собой тело амира и его личного телохрана, но вынуждены были оставить эту затею из-за преследования, организованного базирующимся в том районе отрядом курчалоевских…
– О-о… черт! – Мокрушин озадаченно почесал горстью в затылке. – Каков поворот, Юрьич?! Так что у нас получается? Выходит, что мы – все ж таки! – ликвиднули самого Ахмеда?!
– Выходит, что так. Если, конечно, меня правильно проинформировали и этот самый Аллероев говорит правду. Кстати, он сообщил еще кое-какие немаловажные детали.
– Например?
– То, что Исмаилов был зверски замучен. То, что на его теле были обнаружены следы пыток: ему отрезали конечности…
– Одну конечность, – уточнил Мокрушин. – И то потому, что у этой собаки началась гангрена…
– У него также было изуродовано лицо, вырезана нижняя челюсть…
– Это – голимая правда, – слегка поморщившись, сказал Рейндж. – А этот Аллероев уже раскололся, где они захоронили своего амира? И еще. Нет ли, случаем, у Ахмеда родного брата или там близкого родственника, с которым у него имеется большое внешнее сходство?
– Если бы этот Аллероев был у нас в руках, я бы, конечно, задал этот вопрос первым делом, – задумчиво произнес Шувалов. – А так мы пока вынуждены пользоваться информацией из чужих рук. Не знаю, Рейндж! В принципе я сообщил тебе все по этому вот вопросу, что мне известно на данный момент времени…
Некоторое время они сидели молча. Рейндж поначалу обрадовался полученным из Чечни новостям. Но по мере того, как он смог переварить эту информацию, в нем появлялось все больше и больше сомнений в правдивости того, что он только что услышал.
– Знаешь, Юрьич, что-то здесь не так. – Произнеся это, он потер пальцами тяжелые, набрякшие после нескольких бессонных ночей веки. – Какая-то путаница выходит, чертовщина! Лично у меня все равно нет полной ясности в этом вопросе…
– Слушай дальше, Алексеич, потому что это еще далеко не все…
– Весь внимание, командир.
– Ты в курсе, почему был отдан столь жесткий и конкретный приказ по «исполнению» Ахмеда Исмаилова?
– Потому что банда, действовавшая в Беслане, на треть состояла из боевиков курчалоевского джамаата.
– А потому вопрос этот по разгрому верхушки джамаата и ликвидации главарей, в первую очередь Ахмеда Исмаилова, находится на особом контроле. Ты меня понимаешь?
– Я давно уже не мальчик, Сергей Юрьич.
– Уже несколько раз оттуда, – Шувалов вскинул глаза к потолку, – интересовались: когда? Сам понимаешь, тут не только о возмездии идет речь! Ладно, общественность не информируют, чтобы не будоражить, так сказать, умы… Но мы-то знаем, что вопросы поставлены, и поставлены остро, ребром!
– Еще бы не знать, – хмыкнул Рейндж.
– Ну а теперь слушай и мотай на ус. Информация от особистов, по моим сведениям, прошла уже на самый верх. Командование РОШа в Ханкале включило амира Ахмеда Исмаилова – это отражено в их свежей сводке – в список ликвидированных федералами бандитских главарей. До субботы решено придержать эту новость, во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.
– Что-то я не очень пока понимаю…
– Напряги мозги, Рейндж.
– Ну?
– Разве не понятно? – Шувалов тоже принялся массировать ломившие от накопившейся усталости виски. – От нас с тобой уже мало что зависит! В субботу, в два пополудни – традиционное заседание Совбеза в Кремле. Там главкому будет доложено – в числе прочих вопросов – об успешной ликвидации верхушки джамаата и лично Ахмеда Исмаилова, одного из самых жестоких бандглаварей, чья виновность в трагических событиях в Беслане теперь уже ни у кого не вызывает сомнений.
– А что потом? – поинтересовался Мокрушин.
– Потом? Запустят эту инфо в СМИ – широкая огласка в этом случае гарантирована.
– И трупешник его предъявят?
– Если надо будет, сыщется подходящий.
– Но это же чушь! Бред какой-то!! – неожиданно взорвался Мокрушин. – Между прочим, я исполнил того хмыря, которого сейчас кое-кто пытается представить самим Исмаиловым! Зачем эта спешка, Сергей Юрьич?! Лично я не подписываюсь! Мало того, я все больше и больше склоняюсь к мысли, что этот сучара, курчалоевский амир, не только жив-здоров, но и насмехается надо мной!
– Не орите, Мокрушин! – строго сказал генерал. – Вас даже за этими толстыми стенами, наверное, слышно! Ну? Успокоился?
– Так точно, – угрюмо ответил Рейндж. – Разрешите вопрос, товарищ генерал?
– Задавай.
– А что будет, если этот чертов Ахмед Исмаилов опять объявится? – свистящим шепотом поинтересовался Мокрушин. – Если он даст знать о себе новыми дерзкими акциями уже после того, как будет широко и громогласно объявлено о его кончине? Кто-нибудь из тех, кто так торопится доложить об очередном «успехе», задавал себе такой вопрос?
– Не один ты у нас такой принципиальный, Рейндж, – спокойным тоном сказал Шувалов. – Ладно. Не будем ломать копья. Подождем, что интересного на эту тему скажет завтра «твой» чечен. И скажет ли вообще что-нибудь… Кстати, гвардии подполковник, разбор вашего персонального дела, назначенного на эту субботу, время я уточню позднее, пока никто не отменял!
Генерал встал, показывая, что разговор окончен. Рейндж тоже поднялся; но, прежде чем они покинули это звукоизолированное помещение, где можно было не опасаться прослушки, он успел спросить еще кое о чем, не имевшем – как ему казалось – прямого отношения к курчалоевскому делу.
– Юрьич, что-нибудь прояснилось касательно причин трагедии на Никольской?
Генерал, задумчиво пожевав губами, сказал:
– Разрабатываются сразу несколько версий случившегося. В «мерсе», от которого мало что осталось, к себе в офис ехали некий господин Паскевич, довольно известный в Москве инвестор, и его юрист. Имеются сведения, что не все были, скажем так, довольны финансовой деятельностью Паскевича.
– Поэтому подняли на воздух весь переулок?
– Именно там, кстати, располагался его рабочий офис. Еще что интересно в этой связи: эту версию сейчас прорабатывает одно из специализированных подразделений ГУВД Москвы, и их сотрудники, как нам недавно доложили, уже успели куда-то посеять распечатки телефонных переговоров Паскевича и его ближнего окружения за последние несколько дней! Ну а сам комплект СOPM, через который автоматически записывается телефония, как-то вдруг совершенно некстати пришел в негодность – случился какой-то технический отказ…
– Хм. Думаю, что это неспроста.
– Еще одна милицейская служба, находящаяся в оперативном подчинении нашего ФАКа, но действующая, надо признать, без особой оглядки на нашу антитеррористическую контору, на днях попыталась задержать двух бывших спецназовцев. В области, на одном из шоссе, случилась перестрелка. Один из этой пары сбежал, другого – убили. Так вот, в машине обнаружилась взрывчатка, «монка»[27] и кое-что из боевого оружия. Сейчас наши коллеги из МВД пытаются установить личности этих двух спецназовцев – мертвого и того, которому удалось скрыться. Ну и, само собой, проверяется их возможная причастность к взрыву в районе Никольской.