– Чуток обождем! – подняв палец, сказал Новосельцев. – О-о, черт… – он покосился на Артема. – Неслабая, однако, у нас затеялась игра…
Че позвонил ровно в полдень, и то, что он выбрал именно это время для своего звонка, скорее всего, было делом отнюдь не случайным.
Секретарша Анна Николаевна, – женщина чуть побледнела, но в целом вела себя выдержанно и профессионально – как только поняла, кто с ней разговаривает, без лишних вопросов перекоммутировала линию на телефонный аппарат в кабинете ее шефа.
Крупнов, у которого на лбу мгновенно выступила испарина, снял трубку. А одновременно с ним сняли трубки запараллеленных аппаратов и двое сотрудников милиции, Новосельцев и приехавший с ним старший оперуполномоченный.
– Слушаю, – прокашляв горло, сказал в трубку адвокат. – Алло!..
– Адвокат Крупнов? – поинтересовался мужской голос (говорящего было слышно сквозь какой-то фон, как будто он и вправду звонил не из этого мира…) – Юрий Алексеевич?
– Да, это я. А с кем, собственно…
– Меня зовут Че. Мы с вами знакомы пока заочно, не так ли?
– Но послушайте, я не понимаю…
– Не говорите глупостей, господин адвокат, – перебил его таинственный Че. – Вы получили факс от меня?
– Э-э-э…
– Вот этого не надо! Не вздумайте хитрить! Или – врать! Вы же не хотите, чтобы я… дал команду взорвать ваш офис?!
Крупнов пошатнулся, даже показалось, что он вот-вот грохнется в обморок, но стоящий рядом с ним Новосельцев успокаивающе положил свою тяжелую длань ему на плечо – мол, все это понты… ну и типа – ситуация под контролем…
– Ну так что? Получили? Да или нет?
– Да, – сказал Крупнов.
– Вот так-то лучше, – долетело с «того» света. – Кто сейчас находится рядом с вами? Сотрудник органов? Верно? Да или нет?
Уловив разрешающий кивок от коллеги Новосельцева, адвокат глухо обронил:
– Да.
– Хорошо. Расслабьтесь. И передайте трубку человеку из органов. Только пусть сразу представится!
Новосельцев, на губах которого появилась кривая усмешка, произнес в трубку запараллеленного аппарата:
– Полковник милиции Иванов… Вы меня слышите?
– Иванов ты или Сидоров… мне без разницы! – сказал невидимый собеседник. – Будешь делать то, что я скажу! Вы, конечно, неплохо придумали со взрывом газовых баллонов. Но я ведь могу повторить!
– Нет, не стоит этого делать, – сказал полковник. – Давайте будем договариваться.
– То-то же… Значит, так. Слушаешь меня?
– Да.
– Деньги приготовлены?
– Да, все готово, купюры по пятьсот и сто. Устроит?
– Хорошо придумано. Пятнадцать миллионов евро, как я и просил?
– Да. Но выбор «упаковки», как я понимаю, зависит от тебя?
– Я вижу, ты умный. Ладно. Слушай инструкции. Во-первых, свяжись с кем надо, пусть добавят еще десять! Итого – двадцать пять лимонов европейской валюты!
– С какой стати? – удивился полковник, вынужденный сейчас играть важную роль «переговорщика». – Разговор был о пятнадцати, хотя и эта сумма явно завышена…
– Счетчик, – лаконично пояснил Че. – Тикает: тик-так… тик-так… Слышишь, мент? Или твои хозяева предпочтут тиканье адской машинки?
– Вот что, Че, давай как-то будем договариваться…
– Я назвал сумму. Никакого торга! Хочешь, чтобы я тебе еще через пару суток перезвонил?!
– Не нужно больше шумовых эффектов, – с неожиданно прорезавшейся в его голосе доверительной интонацией сказал полковник. – Есть большое желание – договориться. Так сказать, снять все вопросы…
– Уже лучше, – одобрительно произнесли на другом конце провода. – Скажи Крупнову, пусть звонит банкирам! Это первое. Не позже чем через пять минут вы выходите из офиса, ты и Крупнов, ясно?!
«Кто-то из его шайки, похоже, крутится где-то поблизости и наблюдает за паркингом перед офисом, – подумал про себя Новосельцев. – Да, непростые ребятки, непростые, но задницу мы вам все равно надерем!»
– Понятно, – сказал он в трубку. – Но что дальше?
– Сейчас ты продиктуешь мне два номерочка своей мобилы и адвокатской! Когда вы сядете с адвокатом в его «икс», я перезвоню и сообщу, куда вам нужно будет подъехать и от кого именно вы получите дальнейшие инструкции!
Глава 15
Стрелки «Командирских» Рейнджа – эту испытанную марку он не сменял бы ни на какой навороченный «Ролекс» – показывали ровно половину первого пополудни.
На этот раз он не торчал у входа в здание роддома, а комфортно расположился в салоне своего разъездного джипа «ВМW-X», который ему вчера наконец удалось себе вернуть. Измайлова, конечно, сразу надула губы (так ему показалось, хотя в принципе она вела себя как обычно – то есть довольно холодно и сдержанно). Но это ее проблемы. С какой стати он должен идти у нее на поводу? Рейндж привык быть хозяином самому себе. И он совершенно не привык к тому, что едва не каждый свой шаг теперь должен согласовывать с какой-то девчонкой.
Да еще эта собака, б-блин! Ночь они опять вынуждены были провести на явке в Мневниках. Так этот Ганс… хренов «немец»!.. растянулся у дверей спальни, которую сама Анна, кстати, держала открытой, и бдил на своем посту до самого утра. Рейндж вынужден был вновь устроиться на ночлег в холле. Часа эдак в два он наведался в гостиную, чтобы взять с полки непочатый блок «Мальборо» – у него закончились сигареты. И тут же от двери донеслось приглушенное рычание: мол, не фига шастать, мужик, тут тебе ничего не обломится!
Да и находиться с этим Гансом в одной тачке не очень приятно: стоит только чуть расслабиться и положить руку Измайловой на плечо или, скажем, на коленку, тут же раздается свирепый рык, и в ту же секунду в опасной близости возникает оскаленная собачья пасть…
Поэтому на рандеву с московским вайнахом Русланом они отправились уже на двух машинах.
Мокрушин припарковал «икс» у торца здания роддома: отсюда, со своего временного НП, он хорошо видел и закругление улицы Лациса, и дорожку, которая ведет в парк, и «даму с собакой», которая все время была у него на виду и которая, в свою очередь, не только выгуливала своего свирепого полкана, но и наблюдала за окружающей обстановкой.
– Ну что? – произнес Рейндж в дужку прикрепленного к ушной раковине микрофона. – Кажись, глухо?
– Лично я пока ничего интересного не наблюдаю, – донесся до него голос Измайловой. – Будем и дальше тут торчать?
– Минутку…
Мокрушин набрал на своем сотовом номер мобильного Руслана. Гм… Абонент временно недоступен… Опять залез в «память», где у него была забита чертова уйма номеров, в том числе телефоны офиса Руслана, управляющего казино «Лас-Вегас» и даже домашний номер вайнаха. При попытке позвонить в казино он попал на автоответчик, то же самое случилось, когда он попытался связаться с Русланом через его офисный телефон. Никаких сообщений, ясный пень, он оставлять не стал. Домашний ответил чередой коротких гудков: либо кто-то из домочадцев вайнаха базарит в эти минуты по телефону, либо трубку сняли намеренно, что, в общем-то, тоже иногда случается…
«Похоже на то, что Руслан решил меня кинуть, решил не возвращать мне должок, тем более что вчера я сам отказался взять «премию» баблом, – подумал Рейндж. – Твою мать, ведь мне, вайнах, сейчас, по большому счету, нужно только одно: чтобы ты подтвердил, что курчалоевского амира нет в живых, что его кто-то ликвиднул в Чечне и что вы, московские вайнахи, кровно связанные со своей родиной и потому доподлинно знающие все, что там, происходит, уверены целиком и полностью, что это – непреложный факт…»
– По коням! – скомандовал Рейндж в скобку микрофона. – Пристраивайся за мной, придется ехать в контору!
Но этим его планам не суждено было сбыться, во всяком случае – не сразу.
Едва Рейндж вырулил с площадки возле роддома, как запиликал один из двух имеющихся в его распоряжении сотовых телефонов.
Он сверился с экранчиком: там высветились два слова – «охрана» и «квартира», – и только после этого ответил на вызов.
– Мокрушин Владимир Алексеевич? – послышался в трубке незнакомый мужской голос.
– Вы кто такой? – поинтересовался Рейндж.
– УВД Южного округа, дежурный по пульту охранной сигнализации капитан милиции Тищенко.
– Слушаю вас внимательно, капитан.
– У вас квартира по адресу… улица… дом..?
– Верно, а что случилось?
– Ваш адрес – на обслуживании нашего подразделения. Нам позвонили из вашего дома: охранник и сотрудник вашего ЖЭУ. У вас авария, прорвало трубу, говорят, вода хлещет из квартиры на пятом этаже, вроде бы из вашего «адреса». У вас там что, никого сейчас нет?
– Никого…
– Вы не могли бы подъехать туда, Владимир Алексеевич? Там какая-то техническая проблема, не могут воду перекрыть! А у вас двойная металлическая дверь…
– Понятно, капитан, – перебил его Мокрушин. – Я или сам туда подъеду, или пришлю кого-нибудь с ключами от входной двери!
– Понятно, капитан, – перебил его Мокрушин. – Я или сам туда подъеду, или пришлю кого-нибудь с ключами от входной двери!
Чертыхаясь про себя, он припарковал машину возле базарчика, расположенного неподалеку от станции метро «Планерная». «Гелентваген», все время следовавший за ним, тотчас же свернул к обочине, приткнувшись рядом с «иксом».
Агенты одновременно выбрались наружу из своих тачек.
– Что случилось, Влад? – спросила Анна.
– Только что мне позвонили с охранного пульта. У меня квартира на сигнализации, там случилось какое-то ЧП, прорвало трубу, а у меня хата на пятом этаже! Оттуда позвонили и просят, чтобы хозяин подъехал, то бишь – я.
– Может, позвоним дежурному, чтобы послал к вам кого-нибудь из свободных сотрудников?
– А ключи? – Рейндж похлопал себя по карману. – У меня там дверь двойная, бронированная и замки… о-го-го! Черт, как-то все это очень некстати!.. Строители хреновы! Год, как дом в эксплуатацию сдали, а у них… то есть у жильцов, уже трубы лопаются!
– Ну что ж, надо ехать к вам.
– Вот что, Анна… Езжай-ка ты на Старую площадь одна! Узнай, какие появились новостишки, и про пленки узнай, которые я просил распечатать! Опять же этого чертова вайнаха придется уже этим вечером за жабры брать, раз он добровольно не хочет сотрудничать! Шувалов обещал на такой вот случай выделить людей, на случай силового захвата, но нам надо самим подсуетиться по этому поводу. У Юрьича, как я понимаю, и без нас сейчас забот хватает! Ну а я быстренько смотаюсь к себе, на Братиславскую, посмотрю, что там и как… и сразу обратно, в контору!
Измайлова отрицательно покачала головой:
– Нет, Влад, так не пойдет. Мне поручено не отходить от тебя ни на шаг!
– Я тебе уже сто раз говорил, что не нуждаюсь в охране! – процедил Рейндж. – Я не олигарх, не губернатор и не какой-нибудь министр! Кому я на хрен нужен?! Поэтому, так думаю, гадюка ты медная, что тебя приставили ко мне для другой цели: чтобы ты стучала на меня, докладывала наверх о каждом моем шаге и слове, потому что у начальства, и я это и без тебя знаю, ко мне накопилась целая туча вопросов!
– Думайте обо мне что хотите, – перейдя на официальный тон, сказала Измайлова, – а я буду выполнять то, что мне поручено!
– Ну и фиг с тобой! – пробормотал Мокрушин. – У тебя в адресе, Змеюкина, мы уже были. Поехали теперь наведаемся в мою холостяцкую обитель.
Из-за чертовых пробок на дорогу ушел едва ли не целый час. Рейндж по ходу попытался еще несколько раз дозвониться своему чечену, но тот по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Ему на сотовый еще раз позвонил капитан милиции Тищенко, сказал, что опять звонили из «адреса», интересуются, когда наконец подъедет хозяин аварийной квартиры («Я уже в пути», – обнадежил его Рейндж). Потом Мокрушин, воспользовавшись другой, служебной мобилой, позвонил в свою контору. Новостей для него пока не было. Дежурный сказал, что Третьего – по списку руководства это позывной Шувалова – в совбезовском здании нет, уехал к «смежникам» на Лубянку и должен вернуться оттуда не ранее четырех пополудни…
«Икс» и идущий за ним в корме массивный «Гелентваген» миновали метро «Братиславская», обогнули площадь, на которой разбит небольшой сквер в память о безвременно ушедшем из жизни журналисте Артеме Боровике, после чего свернули на улицу, пересекающую один из недавно возведенных здесь жилых микрорайонов…
«У тебя в запасе сорок восемь часов, а может, и меньше, – подумалось вдруг ему. – Хрен с ним, с персональным делом, не впервой, да и есть кому заступиться, замолвить словечко… Паршиво, что нет пока никакой ясности с судьбой курчалоевского амира. Через двое суток главкому на заседании Совбеза будет доложено – кем именно из «силовиков»? – о разгроме банды курчалоевского джамаата. И о ликвидации ее главаря Ахмеда Исмаилова, который, наряду с Басаевым и некими «теневыми заказчиками», является главным виновником трагедии в Беслане, не говоря уже о других дерзких акциях, которые числятся за ним… У тебя, Рейндж, даже не спросят, что лично ты думаешь по этому поводу. Доложат, и все! Потом, если все сойдется в пучок и паззлы все состыкуются, то тебе дадут очередной орден, премию в конверте и присвоят – наконец-то – полковничий чин. А если нет… то на твоей и без того не самой безупречной репутации останется такое большущее и грязное пятно, которое ты потом не соскребешь за всю оставшуюся жизнь…»
Мокрушин въехал во двор своего дома: два здания, двенадцатиэтажка, где он, собственно, и имеет собственность в виде двухкомнатной квартиры, и прилипший к нему под прямым углом десятиэтажный дом; позади, в тылу, через двор с детской площадкой, торчит, загораживая белый свет, «монолит» этажей эдак за двадцать…
Мокрушин припарковал «икс» на свободном пятачке, чуть наискосок от своего подъезда. Вышел из машины, щелкнув брелком, поставил джип на сигнализацию. Массивный «Гелентваген» с трудом втиснулся в прогал между выстроенными в ряд легковушками местных жильцов. Рейндж решил не дожидаться агентессу – он все еще был сердит на нее – и сразу двинул к своему подъезду.
Но тут его ожидал небольшой сюрприз. Нет, не аварийная машина с ремонтниками, как следовало бы ожидать. И не толпа рассерженных жильцов, поджидающих владельца аварийной квартиры, чтобы сразу предъявить тому счет за понесенные убытки. И даже не сантехник из местного ДЭЗа или ЖЭУ… Нет. Все мимо. Потому что со скамейки у подъезда навстречу Мокрушину тяжело, опираясь на костыли, поднялся какой-то совершенно незнакомый ему с виду парень лет двадцати пяти: лицо бледное, одутловатое, щетина на щеках, одет в выношенный армейский бушлат со споротыми знаками отличия, правая нога у него обрезана по самое некуда, на груди болтается медаль, кажется, «За отвагу».
– Мокрушин?! – с какой-то почти неестественной радостью в голосе выкрикнул инвалид. – Ты ли это… Алексеич?! Ну?! Ты чё? Не узнал, командир? Мы ж с тобой пересекались года три назад! Гусев моя фамилия, прапорщик, я ж тоже из гэрэушного спецназа! В двадцать втором спецотряде служил… у майора Климова!.. Водку вместе пьянствовали в Ханкале, ну чё, вспомнил?!
Инвалид заозирался, словно искал, кого бы призвать в свидетели. Ну а Мокрушину и вовсе не было нужды крутить по сторонам головой: подобно классному летчику-истребителю, он научен разом контролировать всю сферу, все триста шестьдесят градусов окружающего пространства… Только успевай щелкать затвором – в воображении, конечно, – своего «Кодака» и складывать моментальные снимки в личную папку с оперативными данными, требующими мгновенной оценки и молниеносных – но в то же время безошибочных – решений… Щелк затвором: в кадре невесть откуда взявшийся во дворе милицейский «уазик», пресловутая «канарейка»… Еще один щелчок: серая «десятка», всего шагах в десяти или двенадцати, через три машины от его «икса», за которым – через две тачки – втиснулся «Гелентваген»… как-то неаккуратно припаркована эта «десятка», неэкономно… вдоль, а не поперек, как остальные машины, и стекло со стороны водителя медленно заскользило вниз, открывая проем… Еще один «моментальный снимок»: темно-синяя «Ауди», припаркованная не в общем ряду, а на пешеходной дорожке, проложенной наискосок через двор, метров двадцать расстояния, над крышей легковушки, с обратной от нее стороны, маячит чья-то голова… Ну а чем занимается боевая подруга? Вот чем: завозилась у своего джипа, стоит спиной к нему – и к приближающемуся канареечного окраса «уазику», – вот какого хрена, спрашивается, она там заклякла, неужели ни черта не видит, не слышит и не соображает?!
– А-а… ну да, братишка, конечно. – Рейндж сблизился с инвалидом вплотную и даже приобнял его за плечи (левой рукой, потому что правая у него занырнула под расстегнутую куртку и плотно легла на рукоять «глока», под ношение которого идеально приспособлена сделанная по спецзаказу замшевая подмышечная кобура). – Гм… видишь, как оно в жизни-то бывает… где довелось нам повстречаться! Чем могу помочь? Интересно, Гусев, как ты меня вычислил? Адресок-то я свой вроде никому не давал…
– Э-э-э… Ну тут один сказал…
– Потом расскажешь. – Рейндж слегка развернул инвалида вместе с его костылями-подпорками… так, чтобы тот, хочет он того или нет, но оказался в данную минуту между ним и только что подкатившим к подъезду милицейским «УАЗом». – Счас… лопатник достану.
Из «канарейки» одновременно выбрались двое ментов. Милицейская форма, оба в брониках поверх бушлатов, у одного «калаш» заброшен на плечо – он его придерживает правой рукой, сдернуть одна секунда!
Старший из них, довольно смуглявый мужчина лет тридцати, другой – с сержантскими лычками и каким-то слишком уж напряженным взглядом, в отличие от него, имел славянское обличье. Старший как-то не слишком разборчиво, почти скороговоркой произнес:
– Старший лейтенант милиции…ахоев! Предъявите ваши документы, граждане!