– Впустите нас, пожалуйста, мы хотели бы обсудить с вами одну проблему.
– Небольшую проблему, – доброжелательно добавила Тая. – Мы не отнимем много времени.
Должно быть то, что мы не трясли перед ее носом удостоверениями, не звенели наручниками и не завывали милицейскими сиренами, а вполне спокойно и вежливо просили впустить для, быть может, вполне мирной беседы, сподвигло девушку согласно кивнуть и приоткрыть дверь еще на пять сантиметров и отступить в темноту и тишину прихожей. Навстречу бесшумно, как упитанный пушистый призрак вышел здоровенный черно-белый кот и уставился на гостей огромными желтыми глазищами.
– Какой у вас красивый зверь, – решила подольститься Тая в целях налаживания дальнейших доверительных взаимоотношений с хозяйкой и протянула к питомцу руку с намереньем погладить.
Котище издал утробный вой и со всей своей первобытной звериной страстью вцепился Тайке в конечность. Подруга издала ответный рев и инстинктивно (я уверена, что инстинктивно, она же очень любит животных!) отфутболила котоморду сапогом. Оставляя на ее руке живописные поправки от зубов и когтей, домашний любимец оторвался от поверхности Земли и исчез в верхних слоях атмосферы, и я почему-то подумала, что налаживание контакта с Еленой у нас пошло немного не верным путем. Даже и не знаю, почему именно я так подумала… Пока Тая орала и плевалась на тему, что ей срочно необходима прививка от столбняка и бешенства, я разулась, разделась и постаралась сгладить малоприятную ситуацию, хотя и не совсем представляла, как именно… Просто как фанатичный любитель животных (особенно одного конкретного животного), я лично растерзала бы на месте всякого, кто посмел бы покуситься на мое четверолапое сокровище. А если бы моему животному еще бы и пинка отвесили, то я могла бы растерять последнюю человеческую адекватность.
– Где бы нам было бы удобнее поговорить?
Елена, против всяких ожиданий, на запуск питомца в стратосферу никак не отреагировала и маловыразительным тоном сообщила, что удобнее всего нам было бы поговорить на кухне. Конечно, разумеется, кухня это самое лучшее место для задушевных разговоров, мы согласны, мы идем… вы уж за котика извините, пожалуйста, надеюсь, он не сильно пострадал… Хотя следовало бы научить свою скотину элементарным правилам этикета! Ну, это ладно, это я так, к слову…
На кухоньке все было скромненько и тоскливенько, в принципе, никакого особого роскошества я и не ожидала – дверь входную уже видали. Да еще и мебель так по-глупому расставили, что разместиться трем персонам физически оказалось невозможно. Надо же, как странно, на моей кухне-клетушке и то помещаются трое и еще половина Лаврентия, а тут и площадь больше и деться некуда. Хозяйка присела за стол, Тайка незамедлительно плюхнулась на второй стул, а я осталась стоять столбом во всей своей красе. Пришлось примоститься за спиной у дорогой подруги, притулившись к подоконнику. Елена выжидательно посмотрела на Таю, меня она почему-то игнорировала. Молчали, не зная с чего начать до тех пор, пока сама Елена не сказала:
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
– Лен, скажите, вы знакомы лично с Маршавиным Дмитрием Валентиновичем? – излишне, на мой взгляд, протокольным тоном спросила Тая.
И только сейчас я запоздало подумала, что мы не договорились, как считать – знаем мы о безвременной кончине Маршавина или в счастливом неведении пребываем? Умная мысля как обычно опосля приходит.
– Конечно, знакома, мы же работаем вместе.
Я никак не могла понять ее взгляда, устремленного на Таиску, взгляд был… как бы это выразиться… абсолютно невыразительным, по нему невозможно было прочитать никаких ее эмоций, никаких! Мертвый какой-то кукольный взгляд, что ли и совсем она не походила в данный момент на ту перепуганную девушку с дрожащими руками за регистраторской стойкой в «Альфаденте» – лицо, неподвижное, как маска и такой вот взгляд. Сложновато представить, каким же образом вызвать на откровенность Снежную королеву и зря, наверное, Таисия сходу взяла этот официальный тон, вряд ли он даст эффективный результат в данном случае.
– Я имела в виду, были ли вы знакомы более близко, чем просто коллеги по работе?
– Я вас не понимаю, извините.
М-да… ни с того и не так мы все-таки начали. Что ж, похоже, пора включать «доброго полицейского».
– Елена, – дружелюбно-дружелюбно произнесла я, – нам хотелось бы поговорить с вами откровенно. Мы ищем подругу Дмитрия Маршавина или его жену, возможно, гражданскую.
– Я не на столько хорошо его знаю, что быть в курсе личной жизни Дмитрия Валентиновича.
Повисла долгая мхатовская пауза. Надо было срочно что-то придумывать какой-то гениальный, грандиозный финт ушами, а то разговорчик-то можно было считать исчерпанным. Пришлось мобилизовать мозговые ресурсы на полною мощность, щелкнуло, звякнуло и незамедлительно выпал джэк-пот.
– Странно, из разговора с Дмитрием Валентиновичем мы поняли, что его подруга вы. Конечно, мы могли и ошибиться, а напрямую как-то не удобно было спрашивать…
Лицо Елена сохранила непроницаемым, сильная барышня, нечего сказать, а вот взгляд ожил, заволновался взгляд.
– А когда вы с ним разговаривали?
Какая глупая и неосторожная барышня.
– Да вот, вчера, вы ж нам адрес дали, мы и поехали. Очень хорошо нас Дмитрий Валентинович принял, весьма приятный в общении мужчина. К сожалению, по нашему делу его свидетельские показания мало что дали, возможно, его подруга-супруга смогла бы помочь.
Елена смотрела на меня не моргающими глазами. Так долго я и на спор не смогла бы не моргать. Судя по виду, Елена напрочь утратила способность соображать, эдакий своеобразный ступор. Я терпеливо ждала, пока барышня придет в себя, очень интересовало меня, что же она скажет, какое первое словцо произнесет? И первое словцо, вернее фраза, меня опять не обрадовала:
– Не понимаю, с чего вы взяли, что именно я его подруга? – Она, наконец-то начала моргать. – И если вам нужна именно она, почему не спросили у Дмитрия Валентиновича ее имя и адрес?
Я не знала, что сказать.
– Мы спрашивали, – пришла на помощь Тая, – он сказал, что его подруга работает вместе с ним в «Альфаденте» и зовут ее Еленой.
– У нас в «Альфаденте» четыре Елены, почему вы приехали именно ко мне?
– Мы опрашиваем всех Елен из вашей клиники, – ляпнула я.
– Почему же вы не спросили у Дмитрия Валентиновича, какую конкретно Елену он имел в виду? – и снова уставилась на меня жутковатым взглядом василиска.
Теперь уже мы с Тайкой обе не знали что сказать. Следовало признать поражение и отползать на выход. Кое-как замяли разговор, скомкано распрощались и ретировались из жилища Елены Владимировны.
– Здорово мы все испортили, да? – с издевательской радостью произнесла Тайка, поднимая воротник куртки и натягивая шапку по самый нос, в надежде защититься от резкого ветра и колючего снега. – А все почему? Да потому что мы ни о чем заранее не договорились и не разработали маломальского плана! Будем действовать по обстоятельствам! Классно получилось, нечего сказать!
– Погоди ты шуметь, – я огляделась по сторонам, – у нас все получится?
– Что именно? Все уже испортили, что могли!
– Да ничего мы не испортили! – огрызнулась я. – Иди за мной!
– Куда?
– Идем, говорю, скорее!
Схватив вредину за рукав, я потащила ее вглубь двора к бестолково натыканному гнезду гаражей-ракушек. Спрятавшись за гаражами так, чтобы просматривался подъезд в доме Елены, я объяснила свои действия Тае.
– У меня нет никаких сомнений, что наша Елена – та самая Елена, которая нам нужна…
– Кстати, а зачем ты ей сказала, что мы с Маршавиным разговаривали вчера? – Тая старалась держаться подальше от гаражей, чтобы не испачкаться. – И вообще, зачем мы здесь? Люди могут подумать, что мы чего-то грабим.
– Не успеют, долго мы тут не задержимся, – я пристально вглядывалась вдаль. – Как ты могла не оценить грандиозность тактического хода? Представляешь, в каком смятении чувств сейчас пребывает Лена? Она ведь уверена, что Маршавин мертв, а я возьми, да и скажи, что мы вчера с ним по душам болтали. И как ты думаешь, что она сейчас сделает?
– Что?
– Поедет к нему домой, Тая! Ну почему ты не хочешь пользоваться головным мозгом? Это очень полезный предмет, поверь мне! Елена поедет к нему, чтобы выяснить, в чем дело, мы тихонечко проследуем за нею и там уже, на месте преступления, у нас состоится совсем другой разговор.
– И ты думаешь, она вот прямо так выскочит и побежит к Маршавину? – недоверчиво хмыкнула Тайка. – По-моему, Сенофондик, ты малость заигралась в детективов. Идем домой, мне холодно.
– Не сейчас, дорогуша, – довольно улыбнулась я. – Сначала доведем дело до конца. Вон наша Елена, как миленькая и выскочила, и побежала. Даже пальто не застегнула.
Глава двадцать первая
Глава двадцать первая
То и дело переходя на бег, Елена торопилась к метро. С непокрытой головой, в не застегнутом пальто, она неслась, поминутно поскальзываясь на мокром снегу. Мы с Таюхой бодро галопировали за нею следом, не особо конспирируясь – Елена бежала, не разбирая пути-дороги и не обращая внимания на окружающих. А вот в пустом вагоне нам пришлось отойти в другой конец, дабы Елена ненароком не заметила знакомые персоны. Но беспокойство оказалось напрасным, барышня забилась в уголок сидения и всю дорогу просидела в одной и той же позе, не поднимая головы.
– Что-то я немного за ее психическое состояние опасаюсь, – сказала сердобольная Таечка, когда мы вышли из вагона следом за подозреваемой.
– Чего вдруг?
– Неадекватно она себя ведет.
– Наверное, у нее нет столь богатого опыта в убийствах, как у Маршавина, да еще и мы под ногами все время крутимся с заявлениями, что не далее как вчера беседовали с покойным, хочешь – не хочешь, а занервничаешь.
Всю дорогу от метро до дома Маршавина Елена бежала бегом, хотя путь был не таким уж и близким. Метрах в пятидесяти от подъезда мы сбавили темп, дали Елене возможность влететь внутрь и неторопливым шагом направились следом.
– Давай ее прямо там сфотографируем на фоне трупа, – живенько, с азартом предложила подруга, поправляя шапку. – Чтоб не было шансов отвертеться!
Мысль показалась не лишенной смысла, я извлекла из сумки фотик и протянула Тайтусу.
– Вспышку включи и объектив открыть не забудь.
– Обижаешь, начальник!
Стараясь не особо шуметь, мы поднялись на нужный этаж и увидали, что металлическая дверь в апартаменты Маршавина немного приоткрыта. И деревянная тоже гостеприимно не заперта, хотя вряд ли дверь вообще теперь закроется после того, как хрупкая, нежная Таечка выломала ее с одного удара. Крадучись, вошли мы в квартиру. Елена была там, где и ожидалось – в зале, она стояла к нам спиной напротив неподвижно сидящего в кресле тела.
– Улыбочку! – сказала Тая и принялась щелкать фотоаппаратом.
Резко обернувшись, Елена потеряла равновесие и едва не рухнула на пол. От испуга и неожиданности она чуть сознание не потеряла, оперлась о край письменного стола и тяжело задышала. Пришлось взять ее под руки, отвести на кухню, усадить, напоить водой и побрызгать в лицо. Еще нам второго трупа не хватало, ей богу… Пока Лена приходила в себя, мы с Таей расположились рядышком и настроились на вторую часть доверительной беседы, справедливо полагая, что на этот раз разговор получится гораздо задушевнее. Я даже диктофон на стол положила, чтобы ничего не пропустить. После третьего стакана воды, Елена смогла говорить и первым, что она сказала, было:
– Господи, как же вы меня напугали…
– А когда вы Дмитрия Валентиновича травила, страшно не было? – Тая ласково улыбнулась.
– Было, – она принялась массировать виски, – очень было страшно. Боялась, что не получится ничего и он догадается, что я задумала. И расправится со мной немедленно.
– Ты была в курсе всех его дел, да? – как-то совершенно естественно я перешла на «ты», обращаясь к Елене, к чему в нашей ситуации лишний официоз, правильно я говорю?
Она кивнула.
– Давай-ка, рассказывай все по порядку, с самого начала.
После пережитого стресса и испуга, Елена впала в состояние покорной апатии и безразличным тоном начала рассказывать, глядя в окошко. С Маршавиным она познакомилась три года назад, тогда он работал в другой клинике. Елена хотела устроиться туда на работу, пускай даже уборщицей, но ее не взяли. Симпатичный, обаятельный врач посочувствовал совсем молоденькой отвергнутой кандидатке, дал ей свой телефон, пообещал посодействовать в устройстве на работу, так и завязались отношения. Елена была на седьмом небе от счастья, Маршавин казался ей идеальным мужчиной: не женат, без детей и алиментов, симпатичен, умен, не пьет, не курит, прекрасный специалист, надежен, как скала – в общем, подарок судьбы для недавней выпускницы мединститута. Десятилетняя разница в возрасте не пугала, наоборот, добавляла Дмитрию надежности и состоятельности в ее глазах. А когда он еще и помог Елене перебраться из дальнего Подмосковья в Москву, внеся основную денежную сумму в приобретение квартиры, Елена и вовсе начала готовиться к свадьбе, полагая, что без серьезных, далеко идущих намерений, мужчина так крупно тратиться не станет. Где-то через год с небольшим их безоблачных отношений, Елена стала замечать за любимым одно неприятное качество, а именно: резкие, беспричинные вспышки гнева. В такие моменты она даже пугалась, не понимая, с чем связаны эти вопли, крики, оскорбления и вытаращенные стеклянные глаза. Пару раз он даже замахивался, но ударить – не ударял. Вскоре стали вылезать и другие странности поведения. Елене, как человеку близкому к медицине, не составило особо труда выяснить, что ее не пьющий и не курящий рыцарь заядлый кокаинист с задатками шизофреника. И как самоотверженная декабристка она начала бороться за любимого и свое большое женское счастье, наивно полагая, что у нее получится сотворить из психа и наркомана благородного джентльмена, который в благодарность за помощь и поддержку всю оставшуюся жизнь будет носить ее на руках под трели серенады. С иллюзиями пришлось распрощаться быстрее быстрого. Как только до Маршавина дошло, что Елена затеяла его переделывать и перевоспитывать, он озверел форменным образом, впервые избил ее и для полноты гармонии поведал в красках, чем занимается в свободное от врачевания зубов время. Панический ужас, охвативший Лену его только раззадоривал на новые и новые подробности убийств, и у девушки даже мысли не возникло, что это может быть не правдой, она поверила этой ужасной истории сразу и безоговорочно. На случай, если вдруг Елена надумает от него уйти, Дмитрий посоветовал хорошенечко подумать, насколько сильно ее прельщает проживание на улице, ведь денежная доля, вложенная в квартиру Еленой настолько незначительна, что потребуй он вернуть назад свои деньги, девушка останется без ничего, ко всему вдобавок, по каким-то бумагам, Елена толком и не поняла по каким, средства, вложенные Маршавиным в ее квартиру проходили как данные в долг. А если Лене взбредет в голову отправиться в милицию и рассказать о делах любимого, то это ей все равно ничего не даст – Маршавина без проблем отмажет группировка, заинтересованная в столь изобретательном и сравнительно недорогом киллере (ведь Дмитрий убивал ни сколько из-за денег, сколько ради удовольствия ощутить власть над жизнью и смертью человеческой), а самой Елене и ее маме устроят несчастный случай в лучшем виде. Но если она будет умницей-разумницей, то будет вся в шоколаде, мармеладе и марципанах. Елена поспешила заверить, что ни уходить, ни доносить на любимого она не собирается, что будут они жить долго и счастливо и умрут непременно вместе на Багамских островах. Нет, она не захотела марципанов в больших количествах, девушка до смерти перепугалась и за себя и за единственную родственную душу – маму, и всеми силами попыталась успокоить эту сволочь и заверить в своей безоговорочной преданности. А дальше, как говорилось в одной рекламе: «и началась в селе совсе-е-е-ем другая жизнь». Маршавин перешел на работу в «Альфадент» и пристроил туда же Елену, дабы как можно реже расставаться и постоянно держать ее при себе. Понимая, что изображать галантного кавалера не имеет больше смысла, он вовсю упивался своей властью над девушкой всеми доступными ему способами от моральных до физических. В конце-концов, доведенная до отчаяния Лена всерьез стала подумывать о самоубийстве… А тут подоспело следующее убийство, о котором Маршавин поведал, с удовольствием смакуя подробности. И Елену вдруг осенила отчаянная мысль: а почему, собственно, она должна накладывать на себя руки и отправляться в царство мертвых, оставляя в добром здравии садиста и убийцу, с медленно, но верно съезжающей набекрень крышей. Обдумав все возможные варианты, Елена поняла, что существует один единственный выход из ситуации – самой убить убийцу. Эта мысль, столь простая, ясная и спасительная, вдохновила Елену на усиленную мозговую деятельность, а именно: как осуществить задуманное? По своей природе девушка была совершенно не кровожадной, но когда человек настолько загнан в угол, в нем просыпается могучий инстинкт самосохранения, способный на многое. Идею, как уничтожить Маршавина и не отправиться в тюрьму самой, ибо она не считала справедливым наказание в пять-десять лет лишения свободы за убийство душегуба, Елена вынашивала почти четыре месяца. И, наконец, придумала. Виски – единственное, что употреблял из алкогольных напитков Дмитрий, именно этим и решила воспользоваться Елена. Выбрала вечерок, когда Маршавин вознамерился шмякнуть стаканчик-другой и подсыпала ему в вискарь истолченные в порошок таблетки для понижения давления. Ну а дальше мы уже сами видели.