– Извини. Каюсь.
– Алло, Вячеслав Николаич? Здравствуйте. Это Надя. Кладовщица. Вячеслав Николаич, а вы сегодня когда будете?.. Нет, ничего не случилось. Просто тут вас охранник Родин дожидается… Не знаю. Хочет сообщить вам что-то важное… Ага, хорошо. До свидания. Приедет часов в одиннадцать. Так и будешь там сидеть? – усмехнулась женщина, глядя на Михаила снизу вверх.
– Ты предлагаешь прилечь?
Наденька расхохоталась:
– Пошли ко мне. Чаю выпьем с пирожками.
– Спасибо, я еще те не доел.
– Ну, как хочешь, – хмыкнула она через плечо, возвращаясь в кабинет.
Ближе к одиннадцати Михаил вышел на улицу и сел на лавку. Не терпелось поскорее переговорить с директором. Минуты последних ожиданий всегда тянутся дольше, чем предыдущие часы. Он выкурил подряд две сигареты, постоянно глядя на поворот, откуда тот должен был появиться. Позвонила Марина:
– Миша, а ты где? У меня ведь сегодня выходной. Я тебе сырников напекла. Ты придешь? Или к себе? Ты приходи, я жду. Может, сходим куда, когда выспишься? Я в кино хочу. В инете прочла про новый фильм. По-моему, ничего так. Уже вышел. Так что? Чего молчишь?
– Тебя слушаю.
– Ну?
– Ладно. Скоро.
И только в половине двенадцатого Андреев подкатил к складу на своем джипе. Родин встал и двинулся к нему. Разговор он планировал провести без свидетелей. Как назло, со склада вышел Валентин и потащился за ним.
– Здорово, мужики! – протянул им руку белозубо улыбающийся директор.
– Привет, Николаич, – первым подал свою руку Валентин.
Михаил же молча обменялся крепким рукопожатием. Ладонь Вячеслава была мягкая и влажная.
– Николаич, че за дела? Нам зарплату уже на неделю задерживают! – начал возмущаться грузчик. – Сколько можно-то?
– А что в бухгалтерии говорят?
– «Скоро, скоро». А когда скоро-то?
– Ладно, я провентилирую этот вопрос. Не кипиши. Завтра проплатим. Так ты меня для этого вызывал?
– Я?! – искренне удивился тот и взглянул на Михаила.
– А, ты! – спохватился директор, перепутав охранника с грузчиком. – Так, а у тебя что? – вопросительно посмотрел он на Родина.
– У меня другой вопрос. – И он искоса глянул на Валентина, который, кажется, не собирался уходить.
– Так, давай. Слушаю, – снова улыбнулся Андреев и, перехватив недовольный взгляд Михаила, кивнул грузчику: – У тебя все, Петрович?
– Так заплатят завтра?
– Ну, раз сказал, то выплатят. Все?
Валентин небрежно сплюнул и, засунув руки в карманы засаленных штанов, пошел прочь.
– Вячеслав Николаевич, у меня к вам важное дело, – начал Михаил, проводив взглядом удаляющегося грузчика.
– Так, выкладывай. А это долго? А то я спешу, – поторопил с ответом Андреев, взглянув на наручные часы.
Михаил смутился. Он готовился к разговору. Хотел ошеломить директора своим открытием. Тут в двух словах не скажешь.
– Да здесь такое дело. В общем, у вас на складе есть неучтенный титан. Там сорок ящиков с проволокой… Вернее, теперь уже семь от сорока осталось… – сбивчиво начал он.
– Чего-чего? Титан?! Какой титан? – рассмеялся Андреев. – Ты что-то путаешь. Как тебя? Извини, забыл.
– Родин.
– А звать?
– Михаил.
– Да, Михаил. Так какой титан? – поторопил Андреев, снова посмотрев на часы.
– Я не шучу. Просто вы, видимо, ничего об этом не знаете. Там, в самом конце склада сложены ящики с надписями «Проволока стальная», а рядом – «Кровельное железо». Так вот, надписи не соответствуют содержанию. Там продукция из самого настоящего титана. Я это точно знаю. Кусочек проволоки… маленький я отдавал на экспертизу. Все подтвердилось. С кровельным, правда, не получилось, но на вид тот же металл. Я…
– Погоди, Миша, – сделался немного серьезнее Андреев. – Я, конечно, посмотрю. Где, говоришь, обнаружил это сокровище? – и снова его взгляд стал насмешливым. Он явно не поверил Родину.
– В конце склада. Пойдемте, я покажу, – сделал Родин нетерпеливое движение.
– Постой, – ухватил его за рукав Вячеслав. – Давай так, хвалю за бдительность, но у меня вообще сейчас нет времени. Мне к Хаджакисяну надо, – и он опять взглянул на часы, – через пять минут уже. Потом в налоговую. Поговорим позже. Идет?
– Дело, разумеется, ваше, но этой ночью я еще трех ящиков не досчитался. Его подменивают простой ржавой проволокой. Некондиционным товаром. Он у вас так и числится… – попытался продолжить разговор Родин, но Андреев снова прервал его:
– Прекрасно. А кладовщицы в курсе? – И он двинулся к воротам склада.
– Нет. Я только попросил одну из них посмотреть, как зарегистрировано…
– Хорошо, я разберусь, – хлопнул начальник сторожа по плечу и ускорил шаг.
Михаил по инерции пошел за ним. Андреев заглянул к Наденьке.
– Надя, в три приедет крупный фермер. Там хорошая продажа по безналу. Смотри, чтоб все в ажуре было. А то в прошлом году он мне за недостачу двух граблей предъявил! – и, рассмеявшись, снова хлопнул по плечу Родина. – Так, Миша, я побежал. Но ты не переживай, разберемся.
– Не волнуйтесь, Вячеслав Николаевич, все будет в порядке, – крикнула кладовщица, стуча по клавиатуре, но ее услышал только Михаил. Андреев уже покинул свой склад.
– Вячеслав всегда такой суетливый? – спросил он, стоя в проеме двери.
– А? – резко обернулась Наденька, услышав голос Родина.
– Я говорю, директор уж больно торопливый. Постоянно такой?
– А, да. Как шило в заднице, – махнула она пухлой ручкой. – Ему вечно некогда. Все на мне. Мне бы еще его зарплату получать, вообще бы здорово было.
Раздосадованный несложившимся разговором, Родин ушел домой. Ему не верилось, что Андреев принял всерьез его заявление. Казалось, тот слушал вполуха, если вообще не счел это бредом. А если бы начал еще делиться своими подозрениями насчет убийства старого охранника, директор точно бы посчитал его умалишенным. Может быть, стоило поговорить об этом с Надеждой? Пусть сама разберется, если все, как она говорит, на ней. Но так не хотелось обсуждать данный вопрос с той, на которую было даже смотреть неприятно. Лучше уж с Еленой Алексеевной. Она как раз будет в его следующее дежурство. Завтра минует еще одна неделя.
Марина на самом деле приготовила сырники, которые к приходу Михаила успели остыть.
– Чего так долго? Сказал бы сразу, я бы попозже их напекла. Ты сначала в ванную? А у нас горячую воду отключили. Представляешь? И отопление. С утра еще. Холодно прямо. С помощи духовки отапливаю. И сырники напекла, чтобы согреться. Ну, и для тебя старалась. А как на работе?
На этом ее вопросы закончились. И Михаил, ответив на все сразу: «Молодец», пошел принимать холодный душ.
– Так как дела на работе? Ты мне ничего не рассказываешь, – снова спросила Марина, когда Родин вышел из ванной, обернутый махровым полотенцем и покрытый мурашками.
– Нормально, – как всегда лаконично ответил он, присаживаясь за накрытый стол.
– А что нормально? Расскажи чего-нибудь интересненькое, – проявила она настойчивость, накладывая Михаилу густую сметану с сахаром.
– Что там может быть интересного? Зарплату вот скоро дадут. Я тогда тебе все деньги верну, что ты на меня потратила. Для меня это и есть самое интересное.
– Ой, чего это я на тебя затратила? Хватит уж болтать. А что ты там сторожишь?
– Охраняю.
– Да? А есть разница?
– Для меня – да.
– Хорошо, что ты там охраняешь? – не унималась Марина, удивительно зациклившись на одном вопросе. Ей это было несвойственно.
– То, чем пользуются рабочие, строители и фермеры, – пространно пояснил Родин, жуя сырник.
– Это водку, что ли? – довольно остроумно пошутила она, что тоже ей не было свойственно. – Ой, а ты весь в сметане.
Михаил улыбнулся, вытер салфеткой рот и, поблагодарив за угощение, направился в спальню:
– Извини, устал. Надо поспать. Хотя бы пару часиков.
– А мы вечером пойдем куда-нибудь? Я тебе про кино говорила. Там Том Круз играет. Тебе он нравится? – снова стала она прежней, остановив Михаила у порога комнаты.
– Мне Николь Кидман больше по душе, – ответил Родин, обходя Марину и заваливаясь на кровать.
– Ладно, спи, – позволила молодая женщина и прикрыла к нему дверь, но тут же снова открыла: – А идти он будет еще только три дня. Сегодня, завтра, когда ты опять дежуришь, и первого.
Михаил отвернулся к стене. Через два дня у Алешки день рождения. Хорошо, что Марина сейчас напомнила. Послать, что ли, денег по почте? Мало, конечно. Но за один день на товарке не особо разживешься. Завтра надо еще ходку сделать. Хотя это тоже немного чего даст. Вероятнее всего, они просто смеются над этими подачками раз в году. Ну и пусть. Это лучше, чем ничего. Дети тут ни при чем. Ну, не хотят общаться с таким отцом… Это их право… «Они правы… – засыпая, думал он. – Я бы и сам с таким не стал…»
Родин вышел в коридор и увидел Самойленко. Тот был одет в штатское. Коричневая кожаная куртка его была расстегнута. Он собирался расшнуровать ботинок, по-хозяйски поставив ногу на край обувной полки. Галина стояла рядом, чуть закрывая ему обзор. Потому тот не сразу заметил появление Михаила.
– Тебе чего тут надо? – хриплым голосом спросил Родин и, резко отодвинув ахнувшую Галину, сразу схватил Самойленко за грудки, дернув вверх.
Тот, не ожидая такой атаки, вцепился в сильные руки Михаила, пытаясь их оторвать от себя, и громко засопел.
– Миша! Не надо! – взвизгнула Галина и тоже повисла на его руке, стараясь ослабить хватку.
Это не возымело никакого действия. Родин лишь рассвирепел еще больше. Он буквально оторвал от пола Самойленко и швырнул его к входной двери. Тот отлетел и, ударившись спиной о притолоку, рухнул на пол. Галина кинулась к нему, протискиваясь мимо мужа. Опрокинула обувную полку. Споткнулась об нее. Упала. Глядя на эту свалку, Михаилу стало противно. Его боевой настрой пошел на спад.
– Быстро убрался отсюда, – пробасил он, с презрением смотря, как Самойленко неуклюже поднимается на ноги.
– Сам убирайся! – закричала Галина, вскочив гораздо проворнее, чем ее любовник. – Напился, как свинья! Какое ты имеешь право тут безобразничать?! Тут живут твои дети!
– А он опять за решетку захотел, – подал голос капитан, наконец приняв вертикальное положение. – Я ему это вмиг устрою!
– Пошел вон, мразь! – рявкнул Родин и сделал движение по направлению к нему.
Самойленко молниеносно открыл дверь и выскочил на лестничную площадку.
– Я найду на тебя управу, гаденыш, – эхом раскатился по подъезду его высокий голос. – Ты вообще пожалеешь, что родился.
Родин яростно захлопнул дверь и посмотрел на Галину. Она была настроена не менее агрессивно. Казалось, что вот-вот кинется на него с кулаками. Лицо ее было пунцовым, она часто дышала, словно только что пробежала стометровку. Из подъезда продолжали доноситься угрозы капитана.
– И тебе нравится вот этот? – с нескрываемым удивлением кивнул он на дверь. – Неужели ты и правда его любишь?
– Да, люблю! – крикнула Галина и, похоже, сама испугалась своего заявления. Вышло это как-то случайно, сгоряча, но она решила не останавливаться на этом: – Уж лучше приличный человек, а не такой алкаш, как ты! Какой пример ты подаешь детям?! Да тебя надо лишить отцовских прав! Тебя вчера Алешка буквально на себе тащил. А Даша! Она вообще заснуть не могла, рыдала! Как же, любимый папочка просто в коме был! Короче, собирай свои вещи и вали отсюда!
Михаил, как всегда, не стал ничего доказывать, не стал обвинять и оправдываться. Он просто так и сделал. Собрал свои немногочисленные вещи, про которые забыла Галина, взял чемодан, что уже был ею собран, и ушел.
– Вообще больше тут не появляйся, алкоголик! – в отчаянии крикнула она ему вслед. – И детей больше не увидишь. У них будет другой отец.
Ей хотелось разозлить мужа, добиться от него хоть какой-то реакции. Но он не отреагировал на ее угрозы. Когда за ним захлопнулась дверь, она окончательно убедилась, что прежней семьи больше нет. Предстоит строить новую. А еще отвоевать жилплощадь. Потому что уже не хотелось отдавать этому черствому человеку ту свою однокомнатную. Да и Валерий сказал, что слишком жирно будет.
– Понимаешь, Галюня, я ведь до сих пор живу в квартире бывшей жены. Рано или поздно нужно будет уйти оттуда. На эти метры я по большому счету не имею права. Можно, конечно, посудиться благодаря прописке. Но зачем? Я ведь сам ее бросил. Это как-то не по-мужски будет. Ты согласна? А у тебя двое детей. Родин тем более просто обязан тебе все оставить. А ты не будь глупышкой, продай свою однокомнатную квартиру и купи ему комнату. Где-нибудь в отдаленном от центра районе. Лучше, если в старом жилфонде. Так дешевле выйдет. А оставшиеся деньги положи в банк под проценты. Алеше вот-вот поступать в вуз придется. Да и Дашеньке пригодится для дальнейшей учебы. От отца вы все равно уже ничего никогда не получите. Он сопьется, к гадалке не ходи. Я тебе уже говорил. Так что прислушайся к моему совету.
И Галина, увидев мужа второй раз в сильном алкогольном опьянении, решила согласиться с доводами Самойленко. Через два дня после их последней неприятной встречи она позвонила Михаилу и подняла повисший в воздухе вопрос.
– Послушай, давай решим дело с квартирой. Ты собираешься выписываться? Надумал уезжать? – даже не поздоровавшись, сразу приступила она к делу. – На развод я уже подала, можешь не волноваться.
– А я и не волнуюсь, – ответил Михаил нетрезвым голосом. Он так и жил у Салова. И если тот выпивал лишь вечером после службы, то Родин не давал себе передышки. Так ему было легче смотреть на окружающий мир. А потому очередное заявление Галины на самом деле его не особо тронуло, потонуло в туманной пелене, окутавшей его воспаленный мозг.
– Развод назначен на март. На четвертое число. Но ты же должен где-то жить эти месяцы? – проявила Галина своеобразную озабоченность его положением. – Нельзя же напрягать чужих людей своим постоянным присутствием в их доме. Или ты уже нашел женщину, которая тебя приютила?
– Это не твое дело, – усмехнулся в трубку Михаил. – Чего ты от меня хочешь?
– Я собираюсь во время каникул у детей ехать туда и продавать свою однокомнатную. Я уже дала задание риелтору. А потом нужно подобрать квартиру тебе. Вернее, комнату, – немного неуверенно произнесла она последнюю фразу.
– И что? Я‑то что должен делать? – спросил Михаил, не обратив на нее особого внимания.
– Ну, может быть, ты тоже поедешь. Посмотришь. Выберешь, что тебе подойдет, – со вздохом облегчения продолжила Галина.
– Да мне все равно! – выпалил он, опрокинув в глотку очередную рюмку. – Делай что хочешь. Мне плевать.
Если бы Родин и не был сейчас пьян, он все равно согласился бы на любое ее предложение. Пусть бы ему вообще ничего не посулили. Ему просто не хотелось жить, а потому не имелось никаких перспектив на будущее. Не было никаких желаний, кроме как пить и пить горькую, пока не сдохнешь. А сдохнуть под забором, в коммуналке или во дворце для него не имело принципиальной разницы.
– Хорошо, если ты полагаешься на мой вкус, я все сделаю сама. Только потом не обессудь, – предупредила супруга.
– У тебя превосходный вкус, Галочка. Особенно если посмотреть на того, кого ты себе выбрала, – грустно посмеялся Михаил и налил еще рюмку, расплескав на всю ту же грязную столешницу изрядное количество водки. – Черт! У тебя все?
– Да. Хотелось бы еще, чтобы ты вовсе не спился. Но это твои проблемы. Только учти, пока ты бухаешь, я не дам тебе видеться с детьми, – отрезала она и прекратила разговор.
Михаил положил трубку в самый центр лужи водки, выпил, не закусывая, и тут же закурил. Голова клонилась к груди, хотелось спать. «Заснуть и видеть сны…» – начал он цитировать монолог Гамлета, но сбился. Затянул песню про ямщика. Тоже не пошло. Потушил сигарету и, шатаясь, поплелся в комнату, чтобы рухнуть на потертый диван, который выделил ему заботливый Салов.
А вечером он вернулся, притащив с собой двух размалеванных девиц. Они тоже были в явном подпитии.
– Мишаня! Смотри, кого я привел! – радостно крикнул хозяин квартиры, завалившись в комнату вместе с ними. – Подъем! Гуляем!
И пошло безудержное веселье с пением под гитару, с танцами под Газманова. И под одеялами. Утром выносливый, привычный к алкоголю Салов ушел на службу, проводив одну из девиц. Вторая же, имени которой никак не мог вспомнить «умирающий» от похмелья Михаил, осталась в квартире. Она немного прибралась на кухне, сбегала за пивом и, когда он, еле поднявшись с дивана, открыл ей дверь, буквально вернула его к жизни.
– А ты классно поешь, – похвалила девица, щелкая фисташки. – Особенно мне вчера понравился романс про ямщика. Ну, этот… «Мне некуда больше спешить». Спой еще разок. А?
– Неси гитару, – согласился Михаил. Ему было ужасно неудобно, что он никак не может вспомнить имя этой кареглазой блондинки, похожей на маленькую мартышку. На вид ей было не больше двадцати. И где этих девок нашел Сашка?
Девушка подала ему гитару, которая стояла прислоненной к холодильнику. Михаил тронул струны. Инструмент был ужасно расстроен. Он начал подтягивать одну за другой струны, прислушиваясь к звучанию.
– Ой, ну давай без этого. И так сойдет, – капризно попросила блондинка, нетерпеливо заерзав на скрипучем деревянном табурете, каких уже давным-давно не было в продаже.
Михаил, придержав гитару, отхлебнул еще немного пива прямо из горлышка бутылки:
– Без этого не получится.
– А ты попробуй.
Он стал выстукивать такт ладонью и запел:
– Да не этот ямщик, а тот, который «не гони лошадей»! – возмутилась «мартышка», прервав песню.