Рассуждая об этом, Родин напрочь забыл, что Наденька до сих пор не вернулась на склад. Опомнился лишь тогда, когда снова захотел курить. Ничего не оставалось делать, как идти за ней. И правда простудится в своей несуразной вязаной кофточке. Нехотя Михаил поплелся к выходу, но в это время калитка ворот распахнулась, и за порог переступила опухшая от слез Надя. Тушь растеклась по ее обрюзгшим щекам, массивная заколка совсем сползла, едва держась на концах волос. Не глядя на Михаила, она сразу юркнула в свою конторку и с силой хлопнула дверью. Он вернулся на место, достал сотовый, посмотрел на время. Пошел девятый час. «Что ж, если она ждет, что я сейчас пойду ее утешать, то ошибается», – подумал он и, взяв книгу, начал читать сначала. Теперь уже внимательнее. Лишь бы не думать о ерунде.
Нельзя сказать, что содержание было ему интересно. Михаила никогда не интересовала мистика. Тем более что автором не был Гоголь, Алексей Толстой или Булгаков. А так, дешевка какая-то. Но, перелистав несколько страниц, он постепенно начал втягиваться в чтение. Местом действия была старая деревня, главными героями – двое влюбленных, а донимали их своим странным поведением местные жители, которые впоследствии, как предполагалось, наверняка окажутся вурдалаками или зомби. Узнать это Михаилу помешал выход Наденьки из своего убежища. Она привела себя в порядок и, одетая теперь уже в длинный кожаный плащ синего цвета, заперла кабинет и, не попрощавшись, покинула склад. Михаил свободно выдохнул, запер за ней калитку и сразу направился в глубь помещения.
Все это время ему не терпелось еще раз взглянуть на те заветные ящики, что никак не давали ему покоя. На этот раз он недосчитался еще четырех. Вернее, они-то были на месте, но в них опять подменили титановую проволоку на железную ржавую. Осталось только три с тем, что стоило хороших денег. Недолго думая он решил их немедленно перепрятать. Иначе совсем нечего будет предъявить директору, если он, конечно, наконец поинтересуется титаном. После работы на товарке у Родина практически не оставалось сил, но данный факт, в котором он, в общем-то, теперь и не сомневался, сильно разозлил его. Он взял железный крюк, подцепил им один из оставшихся ящиков и поволок по каменному полу в другое место. Таким местом он выбрал склад похожей тары с обычными садовыми граблями. Раздвинув несколько из них, он притулил туда ящик с проволокой. Затем сходил за следующим. И еще раз. А потом снова задвинул ящики с граблями, завуалировав таким образом не вписывающиеся в данную партию. Тяжело дыша, придирчиво оглядел со стороны и, оставшись довольным, пошел наводить ревизию на «кровельное железо». Особых сил пересмотреть всю партию у него уже не было. Но, проверив передний и последний ряды, он решил, что до этого добра пока не добрались. Засунув в карман фонарик и падая от усталости, Родин буквально свалился на свой стул и приклонил голову к столешнице. Так он просидел, не двигаясь, около часа. Очень хотелось спать. Но спать на посту последнее дело. Тем более что на тебя направлена видеокамера. В любой момент хозяин может просмотреть отснятый материал. А за такое отношение к работе не похвалит. Глядишь, зарплату урежет, если вообще не уволит. И ведь будет прав. Его никто не уполномочивал ворочать ящики. Твое дело – сиди на своем месте и бди. Приподняв голову, Михаил снова наткнулся взглядом на книгу. Нехотя перелистал уже пройденное и продолжил чтение. К третьему часу ночи он понял, что ему в этом пустом полутемном здании становится как-то жутковато. Автор довольно технично грузил читателя своими выдумками, заставляя верить в написанное.
Михаил заложил книжку закладкой из обрывка газеты и включил чайник. Заглянув в тумбочку в поисках печенья, он вдруг обнаружил там початую бутылку водки. Это его сильно удивило. Вроде Щербаков непьющий парень. Во всяком случае, на работе. Откуда она тут? Чья? Может быть, Валентин или Степан спрятали? Они могут. Вот только не хватало еще, чтоб подумали на него. Убрать, что ли, отсюда? Ладно, черт с ней. Где печенье? В пакете осталось лишь одно, и то какое-то обгрызанное. Мышами? Родин побрезговал его есть и удовольствовался лишь крепким чаем, жалея, что по дороге сюда ничего не купил. Сколько же еще потребуется времени, чтобы прийти в абсолютную норму? Ничего не забывать, никому не быть обязанным, не выглядеть обросшим неандертальцем, да и вообще, хоть ботинки зимние купить. А ведь совсем недавно он о подобном даже и не задумывался. Как же он сумел выжить? Одному богу известно. А ведь случались еще и драки. Да с поножовщиной.
* * *Неизвестно, сколько бы Родин проспал на кухне у Ольги, приклонившись головой к холодному кафелю, если бы его не разбудил какой-то крик. Сначала он доносился как будто из сна. Виделось море и тонущий в высоких волнах человек. Мужчина или женщина – не разобрать. Михаил хотел кинуться на помощь, но ноги вязли в мокром песке, не удавалось сделать ни шагу. Беспомощный, он всматривался вдаль и махал утопающему рукой. Но потом увидел в нем себя. Ему сделалось страшно. Он сам начал кричать, но его крик почему-то был визгливым женским. Родин дернулся и открыл глаза, пугливо озираясь по сторонам. Не сразу сообразил, где находится. Лишь очередной крик женщины вернул его в реальность. Это был голос Ольги.
– Да пошел ты! Козел вонючий! Сам все выпил, а на меня наезжаешь! Я спала! Да не трогай меня, гад!
– Сама – курва! Закрой пасть! Где вообще эта бутылка?
– Да откуда я знаю? Придурок! Убери руки, я сказала! Аа-а…
Родин не понимал, что происходит в комнате. Он схватил со стола нож и пошел на крик Ольги. Остановившись в проеме двери, увидел свою подругу на диване. Она была совершенно голая, сидела, поджав под себя ноги, и прижимала к груди смятую простыню. Возле нее спиной к Родину стоял парень в сатиновых трусах и тянул к ней руки. Может быть, хотел ударить, но казалось, будто он отгонял мух.
– Миша! – взвизгнула Ольга, завидев его. – Убери от меня эту скотину!
Родин абсолютно забыл о том, что уже видел этого человека, когда вернулся из суда после развода. И теперь ему показалось, что тот появился здесь случайно. Грабитель? Насильник? Он крепче сжал нож и двинулся к нему. Парень обернулся. На вид ему было не больше семнадцати. Вихрастый блондин с веснушками, но вполне крепенький. Он окинул Родина осоловелым взглядом красноватых припухших глаз и тоже двинулся навстречу:
– А ты еще кто такой?!
– Миша, я его не знаю! – снова завизжала Ольга. – Клянусь, не знаю!
– А ну, пшел отсюда! – гаркнул Родин. Его переполняла зверская злоба, накопленная за последнее время. Она искала выхода. Еще мгновение, и он, не задумываясь о последствиях, всадил бы в этого почти ребенка кухонный тесак. Но парень, увидев его в руке Михаила, к счастью, сбавил обороты:
– Ты чё, мужик? Э! Осади. Она сама меня сюда пригласила. Да мы с ней соседи. Ты чё врешь, сучка? На хрена мне это надо? – И он попятился к дивану, пьяно покачнулся и сел возле Ольги. Та снова завопила:
– Пошел вон отсюда, придурок! – и пнула его так, что тот слетел на пол.
И тут Михаил вспомнил ту неприглядную сцену, когда они оба стенали от экстаза. Вспомнил, что взял их бутылку вина и ушел на кухню. Ему тогда было важнее выпить, чем устраивать разборки. Так вот из-за чего ссорились эти молодые люди – он унес их вино. Ему стало смешно и противно. Он отбросил нож на журнальный столик и вышел из комнаты. Удивительное дело, но на душе полегчало. Видно, все бабы такие твари, а не только Наденька и Галочка. Никому из них нельзя верить, никого нельзя любить, не стоят они таких нервов и переживаний. Теперь он все о них знает.
– Миша! – крикнула ему вслед Ольга. – Ты куда?
Но он ничего не ответил. Оделся и вышел из квартиры. Идти ему было некуда, но, наверное, потому и надо решать вопрос с жильем. Что там говорила Галина насчет какой-то коммуналки? По фигу. Лишь бы иметь хоть какой угол, но свой. И чтоб больше никаких баб! Никогда! То в обезьянник попал из-за этого отродья, то сейчас чуть убийцей не стал. Нет, хватит, натерпелся!
Он набрал номер Галины и так же, как и она, без приветствий сообщил, что сейчас придет, не дав ей времени на возражения. Через двадцать минут он уже заходил в подъезд. Дверь лифта открылась, и из него вышел Алеша и пропустил вперед себя Дашу.
– Привет, – буркнул сын, опустив глаза. – Дарья, давай, шевелись.
– Папа! – воскликнула та и заулыбалась, но не потянулась к отцу. Алексей подтолкнул сестренку к выходу.
Михаил все еще был нетрезв, а потому не решился схватить дочь на руки, как делал это прежде, подбрасывая ее к потолку. Он даже не решился подать руку сыну. Если бы он знал тогда, что эта короткая встреча у лифта будет их последней, возможно, повел себя иначе. Обнял бы детей, попросил прощения за свой вид. Нашел бы, в конце концов, что сказать. Но все произошло так быстро и неожиданно, что он растерялся. Видимо, Галина решила так срочно эвакуировать детей перед его приходом.
Он же, идя в свой бывший дом, надеялся на другое. Так и остался молча стоять на площадке, глядя им вслед. Хлопнула железная дверь. Лифт уехал наверх. А он все стоял и не мог понять, в чем же его вина. Подняться решил пешком, все-таки хоть чуть-чуть протрезвеет. Но только запыхался, дойдя до квартиры. Еще немного постоял, отдышался, покурил и позвонил в дверь, не решаясь открыть своим ключом. Он уже не чувствовал себя здесь хозяином. Это был не его угол.
* * *К концу вахты Родин прочитал больше половины неизвестно кем оставленной книги. Ему даже понравилось то состояние жутковатости, которое он испытывал. Какой-никакой, а драйв. И курил меньше, увлеченный сюжетом, да и время пролетело быстрее. Без пяти минут восемь он открыл калитку и увидел, что к складу направляется Елена Алексеевна. Он был рад встрече с ней и сразу решился поговорить о насущном вопросе.
– Здравствуйте, Елена Алексеевна! Как ваше самочувствие? Как давление? – искренне поинтересовался он, пропуская ее на склад.
– Прежде были времена, когда мгновения раньше поднимался хрен, а теперь давление, – отозвалась она известной частушкой и сама расхохоталась.
– Ну, вас, слава богу, это не должно волновать, – засмеялся в ответ и Михаил. – Елена Алексеевна, у меня к вам один серьезный вопрос. Я вот тут у вас на складе обнаружил допущенную оплошность. Не знаю уж, извините, со стороны кладовщиц или самого директора, но… – начал было он и запнулся, заметив, как сразу нахмурилось ее лицо. У нее вообще была потрясающая мимика, меняющаяся ежеминутно в зависимости от настроения.
– Так, Миша, ты меня не пугай так с ходу. А то опять «Скорую» придется вызывать, – приложила она руку к голове, воспользовавшись его заминкой.
– Да нет, ничего страшного, хотя… В общем, у вас тут имеется продукция из титана. Но числится как обычная сталь. Мало того, как некондиционный товар. Это мне Надежда по компьютеру смотрела, – пояснил Родин, видя, как Елена Алексеевна расплывается в улыбке.
– Миха, ты тут не выпиваешь, случайно? Какой титан? Тут, кроме этого железного хлама, отродясь ничего ценнее не было. Ты явно что-то путаешь. Склад этот еще со времен царя Гороха. Давно убыточный. Все пытаемся втюхать этот лом хоть кому-то. Ты посмотри, как все завалено!
– Нет, кстати, все довольно аккуратно содержится, все маркировки совпадают. Тут придраться не к чему. Но вот с титановой проволокой и листами из него же, которые подписаны «кровельным железом», ошибка вышла. Пойдемте, я вам все покажу. Там. В конце склада, – продолжал настаивать Родин.
– Так, погоди, Миша. Ты хочешь, чтобы я сейчас пошла туда за полкилометра? – Теперь лицо кладовщицы выражало крайнее удивление и вместе с тем недовольство.
– Триста метров всего, Елена Алексеевна, – почти взмолился Родин, чувствуя, что и тут он не будет воспринят всерьез. Да еще и эта бутылка, что стоит в тумбочке. А если кладовщица сейчас пойдет и увидит ее, укрепив свои предположения по поводу пьянства Родина на посту?
– Слушай, я что-то не пойму, а откуда ты вообще это взял? Титан какой-то? Тебе-то что до того? Хочешь, иди вон и хозяину докладывай. Это не наше с тобой дело. Особенно не твое. – Выражение лица кладовщицы стало строгим и вместе с тем усталым. Но не злым. Михаил понял, что ей тоже просто все параллельно.
– Да ему я уже говорил. Он сказал, чтоб к вам обратиться. Вы, мол, должны этим заниматься.
– А ты где его видел? – Немодно выщипанные до ниточки брови Елены Алексеевны поползли вверх, выражая крайнее удивление. – Ты, что ли, на прием к нему записывался?
– Зачем? Я с ним тут разговаривал, – в свою очередь, удивился такому вопросу Родин.
– С кем тут? С Хаджакисяном?! Когда? Он что, сюда подъезжал? И про меня говорил?! – Теперь Елена Алексеевна, морща лоб и нос, казалось, была ошеломлена таким известием и теперь уже схватилась за сердце.
– При чем тут Хаджакисян? Я с Андреевым общался. С Вячеславом Николаевичем.
– А‑а, с этим, – облегченно выдохнула кладовщица и расплылась в снисходительной улыбке, блеснув золотым зубом. – Так какой же он хозяин? Он просто директор склада.
– А… А какая разница? – не понял Михаил, дернув плечом.
– А такая разница, что не дает, а дразнится, – откровенно засмеялась кладовщица. – Он же просто наемный директор. На зарплате от Хаджакисяна сидит. Это не его склад. Некоторые тут… Да в большинстве арендованные. Вот там хозяева верховодят. А такие, как у нас, забитые старьем, принадлежат акционерному обществу «Заря». Уяснил, Шерлок Холмс? А то уж напугал меня. Думаю, каким это образом он тут очутился? Сроду никогда не заглядывал. Да еще, говоришь, кладовщица в курсе. Ну ты приколист! Хи-ха-ха! Ой, думаю, уволят теперь. До пенсии-то два понедельника осталось. Так, слушай, Миша, меня и правда уволят, если я тут с тобой еще полчаса трепаться буду. Вон грузчики уже пришли. Сейчас Анька-бухгалтерша пожалует за отчетами. Сегодня ее день. Все, пошла я. – И Елена Алексеевна, продолжая посмеиваться, стала отпирать кабинет.
Михаил и сам не заметил, как появились грузчики и, не мешая их разговору, прошли в зал. Он сейчас пребывал в полном замешательстве. Ну конечно! Какое дело этому Андрееву до его бдений? Ему так же на все наплевать, как и всем тут. Кроме того, разумеется, кто ворует. Значит, надо идти к этому Хаджакисяну. Судя по рассказу Елены, он тем более ни сном ни духом, что у него тут делается. «Записаться, значит, на прием? Что ж. Запишусь. Не побрезгую».
Теперь Родина охватил еще больший азарт. Он был уверен, что его доклад настоящему хозяину не останется без внимания. Не зря он потратил столько сил. Так что не стоит отчаиваться. И он прямиком направился в головную контору, что находилась отсюда почти в паре километров. Да, велика была Зоринская база. Масштабы ее впечатляли. Впечатляла и безхозяйственность. Но так всегда. Чем больше хозяйство, тем больше воровства и попустительства. Практически модель всей нашей страны. Попробуй-ка поворуй в Швейцарии или даже в Германии. Размеры не те. Все на виду, все под присмотром. Да и менталитет иной. Не то что у нас.
Преодолев путь под холодным моросящим дождем, Михаил поднялся на второй этаж, где располагался кабинет господина Хаджакисяна. В просторной приемной, где стены были обшиты натуральным лакированным дубом, отчего она была довольно мрачной и больше походила на баню, а не на современный офис, сидела премиленькая секретарша. Разумеется, длинноногая блондинка с высокой грудью и ресницами, как опахала. На приход Родина она не отреагировала никак. Мельком оглядев его форму охранника, снова углубилась в компьютер, что-то усердно выколачивая по клавиатуре.
– Его нет, – неприветливо пискнула она, давая понять, что разговор окончен.
– А когда будет? – спросил Родин, оглядывая обстановку. На двери закрытого кабинета красовалась черная табличка с золотыми буквами: «Генеральный директор АО «Заря» Хаджакисян Седрак Мазманович».
– В командировке.
– А когда будет? – настойчивее повторил он свой вопрос.
– На следующей неделе, – не отрываясь от монитора, нехотя отозвалась секретарша.
– К нему надо записываться?
– А по какому вопросу? – только теперь удостоила она вошедшего более долгим взглядом своих лучезарно-голубых глаз.
– По производственному, – заявил Родин и для важности добавил: – Срочно.
– Как ваша фамилия? – снова отвернулась девушка и застучала по клавиатуре, видимо, готовясь внести его имя в нужную программу.
– Родин. Михаил Леонидович.
– Вы здесь работаете?
– Да. Охранник на четырнадцатом складе.
– Хорошо. Вторник. На десять утра вас устроит? – снова метнула она на него взгляд голубых глаз.
– Да. Спасибо, – поблагодарил Михаил и, не попрощавшись, вышел за дверь.
Покидая Зоринку, Родин чувствовал жуткую усталость. Но нужно было отослать деньги Алексею. Когда, отстояв очередь вместе с пенсионерами, вышел с почты и сел в маршрутку, буквально отрубился на месте. И, разумеется, пропустил свою остановку. Только когда водитель «Газели» окликнул его, что, мол, надо платить за второй круг, Михаил проснулся, молча передал тому еще десятку и снова прикорнул, приложив голову к холодному стеклу. Но уже не спал. Он стал думать о предстоящей встрече с Хаджакисяном. Сможет ли убедить его навести ревизию на четырнадцатом складе? А еще думал о том, зачем ему все это сдалось? Ни кладовщицам, ни наемному директору это совершенно не нужно. Так почему у него так голова болит? И сам себе отвечал: да потому, что это нормально – нормально относиться к своей работе. И потому, что он теперь не просто штаны просиживает, а занят серьезным делом. Может быть, именно эта цель, которую перед собой поставил, и дает ему силы вернуться к человеческому образу жизни. Да, и он дойдет до конца. И пусть даже сам хозяин наплюет на это, но тут еще останется открытым вопрос об исчезновении сторожа. Нужно бы еще Елену Алексеевну подробнее расспросить о нем. Вдруг она еще чего знает. От Щербакова получено слишком мало сведений. Да и вообще, больше всего подозрений падает именно на него, поскольку товар подменивается в его смену.