По крайней мере до тех пор, пока она не станет легка на ногу и на обтешет свой мегазад до нормальною размера.
Пибоди заглянула в раздевалку, прислушалась. Улыбнулась. «Да, моя личная спортплощадка», – подумала она и, выбрав шкафчик наугад, переоделись в безобразный (скоро-скоро она его заменит!) тренировочный костюм. Ей удалось запихать все остальное в шкафчик размером с хлебницу. Чувствуя себя праведницей, она отправилась настраивать свою личную программу тренировки.
Это был первый день в жизни новой – стройной и собранной – Пибоди.
Час спустя она лежала на пыльном полу, еле дыша и чувствуя, что умирает. Поджилки у нее дрожали, мышцы ныли, жиры рыдали, руки горели и звали мамочку не переставая.
– Больше никогда, – пропыхтела Пибоди вслух. – Ноги моей здесь больше не будет. – Нет, будет, – заспорила она с собой. – Не могу. Умираю. Можешь. Господи, помоги, я, кажется, задницу надорвала. Тряпка, нюня. Заткнись.
Она еще немного попыхтела, потом перевернулась и сумела подняться на четвереньки.
– Не надо было брать вот прямо так с места в карьер, надо было начать уровнем ниже. Самоуверенная дура!
Пибоди стиснула зубы, полная решимости добраться до раздевалки и до душевой не ползком. Но она едва ковыляла.
С трудом отлепляя эластичную ткань от вспотевшего тела, Пибоди содрала с себя лифчик и бросила его на пол. И тут же в голове у нее прозвучал, отчетливо и ясно, строгий голос матери: «Уважай свои вещи, Ди». Закатив глаза с досады, она подняла насквозь промокший от пота бюстгальтер и запихнула его вместе с шортами и кроссовками во второй шкафчик, схватила, опасаясь, что в древней сушильной кабине ее шибанет током до смерти, одно из куцых, смахивающих на дверной коврик полотенец и вошла в одну из тесных душевых кабинок.
И тут же вышла, обнаружив, что дозатор жидкого мыла пуст. Пришлось пройти весь ряд кабинок до конца, пока она не нашла одну, где в дозаторе еще оставалось с полчайной ложки густой зеленой жидкости.
Вода была скорее холодной, чем теплой, и не лилась струей, а скорее капала, как из испорченного кухонного крана, но Пибоди решила не ныть. Она поворачивалась правым боком, левым, грудью, спиной, пока кое-как не смыла с себя пот.
К тому времени, как Пибоди намылилась и сполоснулась, она стала чувствовать себя почти нормально и уже начала предвкушать, как купит мороженое по дороге домой. Конечно, не настоящее сливочное – ей такое не по карману, да и вредно для фигуры, – но она знала одно место неподалеку от дома, где продавались немолочные десерты, очень даже неплохие. Чертовски вкусные!
И она это заслужила, решила Пибоди, заворачивая краны. Черт, она это заслужила. Схватив полотенце, Пибоди принялась энергично вытирать волосы. Вытерла лицо, шею и вышла из кабины, чтобы свободнее было маневрировать «дверным ковриком», и вдруг услышала громкие голоса. Звучно хлопнула дверь раздевалки.
– Не морочь мне голову, Гарнет! Ты облажался, сам прекрасно знаешь! И нечего спорить!
Женский голос, разгоряченный и злой, эхом прокатился по старым, с осыпающейся плиткой, стенам.
Пибоди открыла было рот, чтобы предупредить пошедших, что они не одни, когда услышала мужской голос – такой же раздраженный и злой.
– Не вали на меня, это у тебя все вышло из-под контроля.
Пибоди взглянула на свое голое тело, на жалкое подобие полотенца и втиснулась обратно в кабинку. В самый дальний угол.
– Это у меня все вышло из-под контроля? Об одном жалею: зря я тебе доверила разбираться с Кинером. Он ушел у тебя из-под носа, и это стоило нам десяти килограммов товара.
– Это ты говорила, что с ним проблем не будет, Рене, это ты на него надавила, чтобы вез товар, хотя знала, что он может дернуть.
– А я тебе сказала: обработай его. Надо было самой.
– Вот тут я не спорю.
– Черт бы тебя побрал, Гарнет!
Кто-то – вероятно, женщина – толкнул дверь одной из душевых кабинок. Пибоди услышала, как эта дверь стукнулась о стену. И перестала дышать.
– Вот уже шесть лет я руковожу операцией. Не сбывай об этом, Гарнет, и даже не пытайся меня провоцировать. Помни, что с тобой может случиться.
– Не вздумай мне угрожать.
– А я не угрожаю, я тебя предупреждаю. Я здесь главная, и под моим руководством ты наварил неплохой куш за последние несколько лет. Вспомни свой уютный домик на островах, все свои дорогие игрушки, с которыми ты так любишь играть, женщин, которых ты привык покупать. И вспомни, что ничего этого у тебя бы не было на зарплату копа. Ничего этого у тебя бы не было, если бы я тут всем не заправляла.
– Я все это помню, но и ты не забывай: ты получаешь самый большой кусок от каждого пирога.
– Я свою долю зарабатываю. Это я взяла тебя в дело, я помогла тебе разбогатеть. Хочешь остаться в деле, думай, прежде чем тащить меня в какую-то вшивую раздевалку и предъявлять мне претензии.
– Здесь никогда никого не бывает.
Опять хлопнула дверца душевой кабины, на этот раз ближе к Пибоди. Холодный пот выступил на ее лбу.
Голая, оружие в шкафчике. Никакой защиты, кроме кулаков. Она их сжала, держа руки по швам.
Если вдруг Макнаб позвонит ей, если ее мобильник засигналит, ей конец. Если кто-то изстоящих за дверью, всего в нескольких шагах, стукнет по этой двери от злости, услышит ее, унюхает, она окажется прижатой к стене. Выхода нет.
Плохие копы. Очень плохие копы. Рене, Гарнет. Не забыть, не забыть. Кинер. Запомнить все детали, на случай, если повезет остаться в живых. Пибоди вскинула голову и с ужасом увидела, как из головки душа величиной с кулачок выскальзывает капля.
Дыхание у нее перехватило. Она протянула руку и поймала каплю. Ей показалось, что звук капли, шлепнувшейся на ладонь, прозвучал как удар молота.
Но они продолжали спорить. Потом женщина – Рене, Рене! – вздохнула.
– Мы топчемся на месте. Мы же команда, Гарнет, но в каждой команде есть свой командир. Это я. Может, у тебя с этим проблемы? Может, это потому, что мы когда-то вместе спали?
– Это ты со мной порвала.
– Потому что теперь это бизнес. Будем держаться деловых отношений – будем богатеть. А когда я стану капитаном… что ж, мы расширим дело. Ну а пока нет смысла спорить из-за Кинера. Я об этом позаботилась.
– Черт тебя побери, Оберман. Чего ж ты мне сразу не сказала?
«Оберман, – твердила себе Пибоди. – Рене Оберман. Имеет звание, рвется в капитаны».
– Потому что ты мне досадил. Просто зла не хватает! Я поручила это нашему мальчику. Дело сделано.
– Ты уверена?
– Ты же знаешь, как он хорош. И я же сказала: дело сделано. Когда его найдут, это будет выглядеть как обычный передоз. Просто еще один ширяльщик вкачал себе слишком много дерьма. Никто не станет в этом копаться, никому дела нет. Тебе просто повезло, что Кинер не успел далеко уйти и десять кило все еще были при нем.
– Ты что, шутишь? Издеваешься надо мной, мать твою?
В ее смехе зазвенела сталь.
– Я никогда не шучу, если речь идет о деньгах. Учти, я вычту десять процентов из твоей доли в премию нашему мальчику.
– Черта с два ты…
– Скажи спасибо, что хоть что-то получишь. – Эти слова прозвучали как удар и угроза: дальше будет хуже. – Кинер был ценным орудием, если им правильно управлять. А теперь нам придется искать ему замену. Ну а пока…
До Пибоди донесся легкий шлепок по двери кабинки. Ее кабинки. Она увидела, как дверь приоткрывается на щелку. Выступивший у нее на коже пот превратился в лед. Она вновь стиснула кулаки.
В щелку она увидела плечо, локоть в красном рукаве, ногу в туфле на высоком каблуке.
– И никаких больше встреч в раздевалках. – Тон Рене изменился, теперь ее голос звучал холодно и бесстрастно, даже властно. – Держи себя в руках, Гарнет, не теряй головы, если хочешь загорать на островах. А сейчас у меня горячее свидание, и я уже опаздываю по твоей милости. Ну-ка проводи меня, будь хорошим мальчиком.
– Ну ты и штучка, Рене.
– Это точно. Я очень тонкая штучка.
До Пибоди донесся ее смех, прокатилось эхо. Голоса смолкли вдали.
Пибоди закрыла глаза и замерла на месте, заставила себя медленно досчитать до ста. В уме она воспроизвела план раздевалки, прикинула расстояние до шкафчика, в котором оставила оружие.
Она опасливо приоткрыла дверь, окинула взглядом помещение, втянула в себя побольше воздуха и сделала бросок к шкафчику. Она перевела дух, только когда оружие было у нее в руках.
Все еще голая, Пибоди подошла к двери, ведущей в спортзал, и чуть-чуть приоткрыла ее.
Темно, отметила она. Свет отключается автоматически, если помещение остается пустым больше чем на минуту. И все же она внимательно осмотрела зал. Только после этого она вернулась обратно.
Все еще сжимая в руке оружие, Пибоди извлекла телефон.
– Привет, Пибоди! – усмехнулся ей с экрана Макнаб и окинул ее похотливым взглядом. – Эй, да ты голая! И такая… такая аппетитная…
– Заткнись! – Пибоди затрясло, она никак не могла остановить дрожь. – Ты должен приехать, встретить меня в Управлении. У южного выхода. Возьми такси, Макнаб, и не отпускай. И давай побыстрее.
Все еще сжимая в руке оружие, Пибоди извлекла телефон.
– Привет, Пибоди! – усмехнулся ей с экрана Макнаб и окинул ее похотливым взглядом. – Эй, да ты голая! И такая… такая аппетитная…
– Заткнись! – Пибоди затрясло, она никак не могла остановить дрожь. – Ты должен приехать, встретить меня в Управлении. У южного выхода. Возьми такси, Макнаб, и не отпускай. И давай побыстрее.
Он больше не усмехался, не отпускал шуточек. Его глаза теперь были глазами не влюбленного мужчины, а копа.
– Что случилось?
– Я тебе при личной встрече расскажу. Мне надо выбраться отсюда. Приезжай скорей.
– Детка, считай, я уже там.
Глава 3
Рорк дал Еве время повариться в собственном соку, раз уж ей самой того хотелось. Он с удовольствием закончил ужин в приятной компании за интересным разговором.
Ему всегда нравились истории из прошлого Соммерсета, и уж тем интереснее было послушать их в разных версиях, с подробностями, из уст старых друзей человека, заменившего ему отца. И ему приятно было наблюдать, как Соммерсет оживленно разговаривает с ними, смеется и шутит. Вспоминает вместе с ними.
Рорк и сам хорошо знал Соммерсета, они многое пережили вместе с тех пор, как Соммерсет взял к себе в дом избитого, полуживого, изголодавшегося подростка, но не раз уже убеждался, что ему еще многое предстоит узнать.
Он не спеша, с наслаждением выпил кофе и бренди, позволил себе немного десерта, прежде чем простился с гостями и пожелал им спокойной ночи.
Домашняя система оповещения подсказала ему, что он найдет Еву в спальне.
Ева переоделась в легкие брюки и футболку без рукавов – одежду, которую предпочитала дома. Рорк ощутил идущий от нее запах свежести после душа, когда наклонился, чтобы чмокнуть ее в макушку. Она сидела, угрюмо скорчившись над куском пиццы.
– Ты пропустила чудесный ужин, – сказал он, снимая пиджак. – И прекрасную компанию.
– У меня были дела.
– Гм, – Рорк ослабил галстук и распустил его. Ты так и сказала в момент своего тридцатисекундного появления.
– Слушай, у меня был долгий день, и я не думала, что, придя домой, застану званый ужин. Никто меня не предупредил.
– Мы сами не ждали. Это была импровизация. Извини, – продолжил Рорк с ироничной любезностью, – но я и не подумал, что должен тебя извещать всякий раз, когда Соммерсет приглашает меня отужинать со своими друзьями.
– Я этого не говорила. – Ева обиженно откусила пиццу. – Просто сказала, что я не знала.
– Ну что ж, если бы ты мне позвонила и дала знать, что вернешься поздно, я бы тебе сказал.
– Я была занята. У нас новое дело.
– Сногсшибательная новость.
– Чего ты так завелся? – вышла из себя Ева. – Это я должна злиться: я пришла домой, а налетела на вечеринку.
Рорк сел, чтобы снять башмаки.
– Представляю, какой это был шок: духовой оркестр, гульба, пьяные вповалку. Но ведь так бывает, когда взрослые оставляют детей одних без присмотра.
– Хочешь на меня злиться? Прекрасно. Злись. – Ева отодвинула пиццу. – Я была не в настроении общаться с незнакомцами.
– Ты это дала понять совершенно недвусмысленно.
– Я их не знаю! – Ева вскочила на ноги и вскинула руки. – Я целый день провозилась с тремя дуболомами, которые убили старика ради горсти чертовых конфет.Черта с два я приду домой и буду проводить время за столом с Соммерсетом и его дружками, слушать, как они вспоминают старые добрые времена, когда вместе дурили лохов и сшибали набитые кошельки. Я весь день провела с уголовниками, так еще и вечером любезно просить их передать мне соль? Не хочу! Не хочу, и все.
Рорк помолчал.
– Что ж ты не договариваешь? Ты уж скажи прямо, напомни мне, что ты вышла замуж за уголовника. Ладно, можно считать, что это и так понятно.
Ева хотела было возразить, но еле сдерживаемое негодование в его голосе, холод в этих ослепительно синих глазах ледяной стеной встали между ними.
– Джудит – нейрохирург, заведует отделением в одной из лучших лондонских больниц. Оливер – историк и писатель. Если бы ты им уделила всего пять минут твоего драгоценного времени, узнала бы, что они познакомились и работали вместе с Соммерсетом медиками во время Городских войн, когда оба были еще подростками.
Ева стиснула кулаки.
– Хочешь, чтобы я чувствовала себя дерьмом? Не надейся!
На самом деле она, конечно, чувствовала себя полным дерьмом, и это лишь подстегивало ее огненный гнев противего ледяного.
– Я не знала, что происходит, потому что мне никто не сказал. Мог бы мне позвонить, тогда бы я хоть знала, что нарвусь на званый ужин, когда вернусь с работы, потная и грязная с головы до ног.
– Раз уж ты не побеспокоилась дать нам знать, когда вернешься домой, мне оставалось предположить, что ты занята чем-то важным. И будь я проклят, Ева, если начну трезвонить тебе и спрашивать, что ты делаешь и когда вернешься домой, как какой-нибудь ревнивый муж.
– Я собиралась тебе позвонить. Дважды начинала – и каждый раз меня отвлекали. А потом я забыла. Я просто забыла, черт возьми! Ну убей меня! Это ты женился на копе, теперь тебе с этим жить.
Он вскочил, подошел к ней. Она продолжала ругаться.
– Бросить за решетку плохих парней – самую чуточку важнее, чем вернуться домой вовремя, чтобы пообедать с людьми, которых я не знаю.
Не сводя с нее глаз, Рорк стукнул ее по плечу. Ева от неожиданности открыла рот.
Она принялась яростно топать ногами по полу.
– Что ты делаешь? – удивился Рорк.
– Пытаюсь убить тарантула. Как я понимаю, ты мог меня ударить по единственной причине: у меня на плече сидел огромный ядовитый паук.
– Всего лишь хотел привлечь твое внимание. Ты слишком зацикливаешься на своих мнимых обидах.
Ева отошла от него подальше, чтобы не поддаться искушению, а то бы убила. Она со злостью посмотрела на автоповара.
– Как запрограммировать эту штуку на кружку горячей хрени?
– Дети! – раздался в дверях голос Соммерсета.
Они разом повернулись и прорычали:
– Что?
– Извините, что прерываю ваши игры. Кстати, в следующий раз, когда захотите вести себя как парочка кретинов, закрывайте дверь, потому что я слышал вашу остроумную перепалку с другого конца коридора. Но к делу! Детективы Пибоди и Макнаб находятся внизу. Она выглядит чрезвычайно расстроенной. Просила передать, что ей необходимо с вами поговорить. Это срочно.
– Черт! – Ева бросилась в гардеробную взять туфли, мысленно пытаясь сообразить, что же могло случиться. Неужели они в чем-то ошиблись? Что-то пропустили?
– Они ждут в гостиной. Да, кстати, Джудит и Оливер просили передать вам, что надеются увидеть вас в следующий раз, когда у вас будет больше времени.
Еве успела поймать ледяной взгляд Соммерсета, прежде чем он испарился, и решила, что ей, наверное, придется испить чашу унижения до дна и почувствовать себя полным дерьмом. Но не сейчас. Позже.
– Можешь вниз не ходить, – сухо сказала она Рорку. – Я сама с этим справлюсь.
– Еще минута, и я стукну тебя по-настоящему.
Он вышел первым, не пропустив ее в дверях.
Они замкнулись в негодующем молчании на всем пути в гостиную, оформленную в ярких красках и обставленную антиквариатом. Посреди всего этого великолепия, потрясающих картин и сверкающего хрусталя сидела Пибоди, бледная как полотно. Макнаб крепко обнимал ее за плечи.
– Даллас. – Пибоди поднялась на ноги.
– Какого черта, Пибоди? Эти три идиота совершили побег из тюрьмы?
Пибоди не улыбнулась в ответ.
– Если бы!
Когда Пибоди снова села, Ева опустилась на кофейный столик напротив нее, чтобы их глаза были па одном уровне.
– У тебя неприятности?
– Не сейчас. Но были. Я должна была приехать, рассказать тебе. Я просто не знаю, что делать.
– Насчет чего?
– Начни сначала, Ди, – посоветовал Макнаб. – А то будешь то и дело перескакивать с одного на другое. Просто начни сначала.
– Да, ладно. Я… э-э-э… Погоди. Я покончила с бумажной работой и решила провести часок в спортзале, попрактиковаться в рукопашной. Ты же говорила, это мое слабое место. Я пошла в спортзал на втором этаже.
– Господи, зачем? Это же дыра!
– Вот именно. – Пибоди перевела дух. Впрочем, Ева на это и рассчитывала. – Это и вправду дыра, поэтому никто туда не ходит, а у меня костюм старый и уродский, я просто не хотела потеть и пыхтеть на глазах у всех этих накачанных парней в новом зале. Прозанималась час и перестаралась.
Пибоди нервно провела пальцами по волосам, которые так и не удосужилась причесать.
– Я просто выдохлась, испеклась, понимаешь? Пошла в душ. Все свои вещи рассовала по двум шкафчикам. Только я вымылась, начала вытираться, вышла из кабинки, потому что в ней тесно, как вдруг хлопает дверь раздевалки и входят двое. У них горячий спор.
– Вот, возьми. – Рорк сунул ей в руку бокал с вином. – Выпей!
– О боже, спасибо.
Макнабу Рорк предложил пива, прекрасно зная, что ас электроники из отдела электронного сыска предпочитает именно этот напиток.