— Ну, я видел ее всего полсекунды, шеф, но вроде низенькая и полненькая. Лицо круглое.
Горацию этого было довольно.
— Где телефон?
— Здесь, шеф? А что?
— Я позвоню мистеру Бонду и спрошу комбинацию.
Сказать, что эти слова повергли всех в ужас, значит не сказать ничего. Ферди ахнул. Фрэнк издал тот звук, который слышится, когда кто-то полощет больное горло. Даже Смити, вопреки обычной невозмутимости, уронил челюсть, как будто обходил церковь с подносом для пожертвований и кто-то из прихожан положил туда пенни. Однако таков был авторитет Горация, что ни один из трех не сделал попытки его остановить. Даже Костолом не был бы столь огражден от физического насилия.
— Веллингфорд, восемьсот тридцать четыре, — сказал Гораций. — Мистер Бонд. Добрый вечер. Это Эпплби.
Глава X
1Майк был почтительным племянником, и после злополучной аварии старался чаще заглядывать к тете Изабелле, чтобы хоть как-то ее подбодрить. Ему, как жокею-любителю, не раз случалось лежать со сломанной ногой, и он знал, как это тоскливо.
Сегодня он с беспокойством увидел, что его обычно невозмутимая тетка чем-то взволнованна. Она приветствовала племянника возгласом, который, по тембру, могла бы издать одна из двух кошек, деливших с ней ложе.
— Где ты пропадал, негодник? Я несколько часов не могу тебя дозваться.
— Правда? Извини. Я обедал с викарием. Не смог отвертеться. Он хотел поплакаться мне в жилетку насчет церковного органа, которому, судя по всему, нужны инъекции витаминов, подкормка птичьим пометом и все прочее, но ничего такого, как я отметил, чего бы не исцелил один хороший деревенский концерт. А что случилось? Нога снова болит?
Мисс Бонд фыркнула так, что обе кошки разом брызнули с кровати, и даже такса в легком изумлении приоткрыла один глаз.
— К чертям ногу! Что там у тебя с банком?
Майк сглотнул. Он не ожидал, что тетка затронет эту тему.
— Я не собирался тебе говорить.
— Очень мило с твоей стороны! Думал, мне будет неинтересно?
— Боялся, что это станет для тебя потрясением.
— Еще бы! Я чуть из кожи не выпрыгнула!
— Но как ты узнала?
— Этот пустобрех генерал Федерстон позвонил мне и рассказал.
— Вот болван!
— Сказал, мне следует знать, что банк скоро лопнет к чертям собачьим, а тебе, ему и Гасси Мортлейку светит кутузка. Я по первости не поверила. Как такое может быть с «Банком Бонда»?
— Под руководством дяди Хьюго — запросто. Генерал сказал тебе, что дядя Хьюго тратил деньги вкладчиков на благотворительность?
— Да, он не преминул это сообщить.
— Он вообще ничего не должен был говорить. Только расстроил тебя, и совершенно понапрасну.
На этот раз мисс Бонд фыркнула так сильно, что такса открыла оба глаза.
— Ты сказал «понапрасну» или я ослышалась?
— Сказал. Успокойся, тетя Иззи. Беспокоиться не из-за чего. Не могу объяснить в подробностях, но я придумал, как добыть деньги, чтобы покрыть недостачу.
— Придумал?
— Да, мэм.
— И как?
— Это моя маленькая тайна.
— И ты мне не скажешь?
— Не скажу.
— Что-то тут нечисто.
— Есть отчасти. Но это сработает.
— Так мне теперь не спать ночь и гадать, что же ты все-таки задумал?
— Да. Можешь скоротать ее за кроссвордом.
— И это называется племянник! Ладно, так все действительно устроится?
— Да.
— Это официальное заявление?
— Официальней не бывает.
— Тогда, может быть, я все-таки сумею заснуть, — сказала мисс Бонд, — хотя все равно ты поросенок. Знаешь, Майк, я должна была предвидеть что-то подобное. Я всегда думала, что Хьюго слишком легко швыряет деньги направо-налево. При нынешней дороговизне невозможно осыпать город библиотеками и больницами. Даже Ротшильдам это было бы не по карману. Только Хьюго ничего и слышать не хотел. Он был из тех, кто говорит женщинам не забивать свои хорошенькие головки лишними сложностями — все равно не поймут. То же самое он сказал бы мне, вздумай я его предупреждать, хотя моя головка давно уже не хорошенькая. Сколько тебе недостает?
— Сто тысяч плюс-минус несколько фунтов.
— И ты правда можешь столько раздобыть? По-моему, это очень много.
— Могу.
— Ну, дай тебе Бог! Кто это в такой час ночи? — спросила мисс Бонд, потому что зазвонил телефон. — Если генерал, то передай от меня, что по нему плачет дом для буйнопомешанных.
Майк подошел к телефону, немного послушал, потом бросил трубку и вернулся, смеясь.
— Ну-ну, — сказал он. — Кто бы мог подумать?
— Генерал?
— Нет, Эпплби. Пьян в стельку.
— Кто такой Эпплби?
— Новый дворецкий. Ты не знаешь, что у нас новый дворецкий?
— Никто мне ничего не рассказывает. Что сталось с Коул-маном?
— Ему пришлось уехать. Его сменил Эпплби.
— Почему ты решил, что он пьян?
— Он сказал, что грабит банк.
— Грабит банк?!
— Именно. «Я в банке, сэр, граблю его», сказал он, и не спрашивай меня, как эта мысль взбрела ему в голову. Удивительно, что выпивка делает с людьми. Я читал где-то про одного дворецкого, который с пьяных глаз вошел посреди ночи к хозяйке в спальню и принялся ставить ей на одеяло тарелки, рюмки и все такое. Думал, что накрывает стол.
— В моей юности один знакомый вернулся после встречи Нового года, принял совок для угля за бешеного пса и попытался пристрелить его из кочерги. Некий Фиш. Он не был дворецким.
— Не можем же мы все быть дворецкими. Однако должен признать, что я удивлен. Эпплби выглядел сверхреспектабельным. И рекомендации отличные. До меня он служил у сэра Руперта Финча в Нортон-корте, что в Шропшире. Я сам Финча не знаю, но слышал о нем. Он не возьмет человека на работу, если тот не будет квинтэссенцией дворецкого. О, Господи, снова он, — сказал Майк и пошел к телефону, намереваясь на этот раз пресечь разговор в зародыше. — Эпплби! — взревел он громовым голосом.
2Временно оглохнув на правое ухо, Гораций переложил трубку к левому. Даже трясясь от ужаса и отчаяния, он понимал, что должен принудить себя к спокойствию. Это был случай, когда необходимо тщательно подбирать слова, дабы достичь той убедительности, о которой столько пишут театральные критики. Он всегда находил Майка вполне разумным молодым джентльменом, а вполне разумные молодые джентльмены редко сразу верят утверждению своего дворецкого, что тот грабит банк. Рука, державшая трубку, дрожала, но голос был по-всегдашнему ровен.
— Простите, что вынужден снова побеспокоить вас, мистер Бонд, — сказал Гораций, — но дело в высшей степени срочное.
(«Что он говорит? — спросила мисс Бонд. — Просто несет околесицу?»
«Что-то насчет срочного дела. И голос вроде не пьяный».)
— Возникла очень серьезная ситуация, которая требует вашего немедленного вмешательства. Должен еще раз заверить, что мы с моими коллегами в банке, грабим его…
(«Что он там мелет? — спросила мисс Бонд. — Не томи меня, Майк, скажи».
«По-прежнему уверяет, будто грабит банк».
«Звучит малоправдоподобно. Грабят ли дворецкие банки? Наверное, ты ошибся, и он все-таки подшофе. Икает?»
«Нет».
«Впрочем, это еще ничего не доказывает. Можно быть пьяным и не икать. С Хьюго такое часто случалось».)
— …и вынужден с прискорбием сообщить, что ваша секретарша мисс Кутс оказалась заперта в большем из двух сейфов. Если ее безотлагательно не извлечь, она задохнется.
— Что?! — вскричал Майк, подпрыгивая. — Что вы сказали?
(«Что он сказал?»
«Говорит, Ада Кутс заперта в большом сейфе». «Эта милая девочка? Господи!»)
— В этих обстоятельствах я вынужден просить, чтобы вы любезно сообщили мне комбинацию. С каждой секундой опасность возрастает. Еще несколько секунд, и воздух закончится… Простите, сэр… Я не вполне расслышал. Приедете сейчас же? Боюсь, вы не сможете поспеть вовремя. Мне необходимо знать комбинацию… Сэр!.. Вы меня убили… Вспоминайте, мистер Бонд, вспоминайте. Речь идет о жизни и смерти… О!
Побледневшее лицо Горация внезапно осветилось. Он положил трубку.
— Мистер Бонд говорит, что не может вспомнить комбинацию, но она в красной записной книжке в маленьком сейфе, который, по счастью, поддался вашим чутким пальцам, Ферди. Да, вот она. Да, и комбинация в ней, записана восхитительно четким почерком. Смити!
— Да, шеф?
— Вы обычно берете на вылазки фляжку. Она при вас?
— Да, шеф.
— Отлично. Бедной девушке потребуется укрепляющее. Что там? Бренди?
— Виски.
— Превосходно. Отнесите фляжку в кабинет мистера Бонда. Я буду там через минуту.
Ада лежала, в точности, как описал Ферди, головой на чемодане, который они с Джил так старательно набили банкнотами. Гораций бережно поднял ее на руки и понес, как вышколенный дворецкий несет послеобеденные напитки. Могло показаться, что он предпочел бы нести ее на подносе.
Этого Ферди не выдержал. Уже во время телефонного разговора он выказывал явные признаки беспокойства — елозил блестящими ботинками, теребил гвардейский галстук, смотрел на аппарат, как будто хотел вырвать у Горация трубку, — но всякий раз съеживался под его взглядом. Только теперь долго сдерживаемые чувства обрели выход.
— Эй! — крикнул он, и Гораций остановился.
— Вас что-то смущает, Фрэнк?
— Еще как! Что вы собираетесь делать с этой дамой?
— Вернуть ее в чувства.
— Чтобы она нас увидела и смогла потом опознать? Вы рехнулись? Тип, которому вы звонили, уже наверняка брякнул в полицию. Через две минуты здесь будут фараоны.
— Они все в Мэллоу-холле, ловят беглых преступников. Я об этом позаботился.
— А я позабочусь о том, чтобы смотать отсюда, не поцеловав вас на прощание. Бывайте!
— Разумеется, Фрэнк, если вы торопитесь, я не смею вас задерживать, — спокойно заметил Гораций. — Однако, если хотите послушать моего совета, сбоку от сейфа есть дверь в подвал, которой я рекомендую воспользоваться. На улице кто-то может быть. Маловероятно в такой час, но не исключено. Право, Смити, — произнес он, когда Смити вышел из кабинета, а Фрэнк загрохотал по ступенькам, — должен сказать, я несколько удивлен, что вы привели нам такого слабонервного субъекта. Ему следовало избрать для себя другой род деятельности.
Он вошел в кабинет и бесконечно бережно опустил Аду в удобное кресло для посетителей. Глаза ее были закрыты, дыхание затруднено. На столе лежала фляжка Смити, и Гораций к ней потянулся.
Снаружи Ферди беспокойно переминался с ноги на ногу.
— Может и нам, Смити?
— Что и нам?
— Сматывать удочки. Похоже, Фрэнк правильно сообразил.
Во внешности Смити особенно примечательны были уши. Они оттопыривались, как ручки греческой вазы. Сейчас он выглядел так, будто не верит им.
— Ферди, я потрясен! Бросить шефа?
— Но фараоны! Они будут здесь с минуты на минуту!
— Не будут, потому что сейчас они в Мэллоу-холле. И даже если они нагрянут несметными полчищами, я не брошу шефа в трудную…
Возможно, даже вероятно, что он хотел добавить «минуту», но тут из подвала донеслись звуки возни и появился Фрэнк, таща за локоть Джил.
— Это возмутительно! — с негодованием произнес он. — Вот еще одна! Дамы! Суются повсюду, никакого житья от них нет!
Из кабинета вышел Гораций.
Глава XI
1Подвал банка не был тем уютным уголком, где можно понежиться, лениво перебирая в голове разные приятные мысли. Здесь пахло в равных долях плесенью, старыми документами и мышами, а привидений было даже больше, чем в главном помещении. У Джил по спине уже не раз пробегал холодок, а ее душевное спокойствие отнюдь не укрепляли доносящиеся сверху звуки.
Она слышала приглушенные голоса, но не разбирала слов, однако уже оттого, что они раздаются там, где голосам раздаваться не положено, у самой решительной девушки по спине бы побежали мурашки. Не помогала даже панацея дяди Вилли. Хотя в подвале действительно была глухая тьма без берегов, а последний свет потух, Джил не обольщалась по поводу несокрушимости своего духа. Даже в обычных обстоятельствах это был робкий и чувствительный дух, скорее как у слабонервного кролика. Как только раздался звон бьющегося стекла, она поняла, что их любительскую попытку ограбить банк нарушили профессионалы, явившиеся сюда с той же целью, и теперь в ужасе гадала, что будет, когда они обнаружат Аду. Как грабители поступают с девушками, которых находят в сейфах? В любом случае как-нибудь нехорошо.
И вдруг словно один из призраков, быть может, сам покойный сэр Хьюго в приступе запоздалого раскаяния, шепнул ей, что можно сгладить обстановку, если выйти через подвальную дверь на улицу и вызвать полицию. Джил сама изумилась, что не подумала об этом раньше, и ощупью двинулась туда, где, как ей казалось, была дверь. В этот самый миг Фрэнк, сбегая по ступеням, налетел на нее, заорал от неожиданности и, схватив Джил за локоть, вытолкал наверх, как уже описывалось.
Заморгав от света, Джил в первые мгновения поняла только, что ее окружают несколько мужчин, возможно, бандитской внешности, но совершенно неразличимые. Постепенно глаза привыкли, и она увидела Горация.
Без всякого удивления — после всего, что Джил знала о его прошлом, можно было не сомневаться, что за любой преступной акцией в Веллингфорде стоит именно он, — однако, как ни странно, с облегчением. Джил чувствовала, что на его благородство можно положиться. Он выглядел в ее глазах человеком, которому воспитание не позволит поднять руку на женщину, а именно в таком человеке она сейчас больше всего нуждалась.
Тем не менее, когда Джил обратилась к Горацию, в ее голосе сквозила холодность. Можно испытать облегчение при виде прожженного преступника, но нет надобности держаться с ним запанибрата.
— Добрый вечер, Эпплби.
— Добрый вечер, мисс.
— Так я не ошиблась в своем предположении, что за делом в Нортон-корте стояли вы?
— Напрасно было бы отрицать.
— А это ваши сообщники?
— Я предпочитаю называть их коллегами.
— Вы меня не представите?
— Конечно. Простите великодушно, что не сделал этого раньше. Во-первых… под какой фамилией вы фигурируете, Фрэнк? Ах да, вспомнил. Мистер Фонтескью.
— Очень приятно. Не соблаговолите ли отпустить мою руку, мистер Фонтескью?
— Отпустите руку мисс Уиллард, Фрэнк. В грубом обращении нет никакой надобности.
Фрэнку казалось, что надобность очень даже есть.
— Разве мы не свяжем ее и не заткнем ей рот кляпом?
— Следующий в списке, — продолжал Гораций, пропуская вопрос мимо ушей, — Смити.
— Очень приятно, мистер Смити.
— Взаимно, мисс Уиллард. Прекрасная погода.
— И Ферди, человек-муха.
— Так вот как вы залезли в окно! Добрый вечер, Ферди.
— Добрый вечер, мисс.
— А где Ада?
— Отдыхает в кабине мистера Бонда.
— Так вы ее видели. Интересно, хватило ли вам духа взглянуть ей в глаза.
— Такая возможность представилась не сразу, — величественно ответил Гораций. — Она нечаянно оказалась заперта в сейфе.
— Что?!
— Да, мисс.
— Дверь не была закрыта!
— Она захлопнулась. Джил опешила.
— Не понимаю, как вы ее вытащили. Вы же не знали комбинацию!
— Я позвонил мистеру Бонду, и он любезно ее сообщил.
— Позвонили мистеру Бонду?!
— Ничего другого не оставалось. Нельзя было допустить, чтобы бедная девушка задохнулась.
— Почему?
Вопрос задала не Джил. Он исходил от Фрэнка, который стоял на лестнице, готовый дать стрекача. Отказ Горация связать незваную даму и заткнуть ей рот кляпом утвердил его решимость как можно быстрее расстаться с организацией Эпплби. Фрэнк был приверженцем традиций, и такое отступление от профессионального кодекса чести ужаснуло и возмутило его. Это, думал Фрэнк, не работа, а безобразие.
Он задержался лишь для того, чтобы бросить напоследок обидные слова.
— А Смити заливал мне, будто вы — гений! — И Фрэнк с негодующим видом устремился вниз по лестнице, окончательно утратив веру в людей.
Смити снял очки и секунду в молчании протирал стекла.
— Простите, сэр, мне не следовало обольщаться, будто Фрэнк подходит для этой работы. Я думал, у него есть чувство локтя.
— Все в порядке, Смити. Вы не могли знать заранее.
— Знаете, я думаю, его подкосили парики. Он только что рассказывал. Был в Олд Бейли, увидел судей в париках и сдрейфил. И все равно он не должен был бросать вас вот так.
— Не важно. Его ничто здесь не удерживало. Вам с Ферди тоже разумнее удалиться.
— Мы точно вам больше не нужны?
— Точно. Банкет окончен.
— Тогда мы откланиваемся, — с облегчением произнес Смити. — Доброй ночи, мисс Уиллард.
— Доброй ночи, — рассеянно ответила Джил. Она думала не о Ферди и Смити, а смотрела на Горация так, будто с глаз ее наконец упала пелена.
— Мистер Эпплби, — сказала она. — Должна перед вами извиниться. Я заблуждалась на ваш счет.
— Да, мисс? Когда?
— Когда убедила Аду не выходить за вас замуж. Гораций вздрогнул, и краска медленно залила его лицо.
Глаза вспыхнули недобрым светом, и на мгновение показалось: сейчас он забудет, что воспитание не позволяет ему поднять руку на женщину. В своей полной приключений жизни Джил впервые оказалась настолько близка к тому, чтобы мужчина поднял на нее руку.
— Видите ли, мне не понравилась мысль, что она выйдет замуж за человека, которого могут в разгар медового месяца упечь на пять лет. Сами согласитесь, это неприятно. Я посоветовала ей немедленно разорвать знакомство. Сказала, что вы ее недостойны. Откуда мне было знать, что вы — Сидни Картон[57] и шевалье Байяр[58] в одном лице. Теперь я ваша самая восторженная поклонница.