Григорий Яковлевич появлялся всегда в самые трудные минуты и щедро делился своей неистощимой биоэнергетикой. Казалось, что он давно должен был иссохнуть, истощить свое биополе. Но он, как хороший аккумулятор, всякий раз подзаряжался, стоило ему только совершить обряд стаи. Например, ладони, работающие на прием энергии, подпитывали его природной энергетикой. И это один из простейших ритуалов.
Через несколько минут раздался условный стук в дверь. Подняв ладони по направлению к двери, Маркелов сделал глубокий вдох. Теперь он мог сказать, кто стоит перед его порогом, мужчина или женщина. Мог с точностью указать возраст гостя, но самое главное, — с какими намерениями тот явился. Визитер был спокоен, хотя немного напряжен. А теперь самое занятное — проверка на оружие. Маркелов представил, что его ладони — это сильный магнит, достаточно создать биоэнергетическое поле между гостем и своими вытянутыми руками, и можно смело указать, в каком именно кармане у гостя лежит оружие.
Так оно и есть!
В правом кармане пиджака лежал предмет, контурами очень напоминающий пистолет. При желании можно было даже определить его систему, но растрачивать понапрасну энергоресурсы Маркелов не желал. Он отчетливо видел, в каком положении находится оружие, — ствол смотрел вниз, упираясь в подкладку. Если визитер захочет вытащить его, то мушка обязательно зацепится за подкладку и пройдет несколько секунд, прежде чем ему удастся извлечь ствол. Человек, стоящий за дверью, явно был не стрелок, что успокаивало. В противном случае он бы спилил мушку, а пистолет держал бы стволом вверх, чтобы при необходимости, зацепив пальцем за скобу, мгновенно извлечь его.
Рядом с гостем никого не наблюдалось, иначе биоэнергетические поля перекрылись бы, давая дополнительные колебания.
Маркелов повернул ключ и отступил на шаг в сторону, пропуская гостя в комнату.
Разведчика можно определить по тому, как он входит в помещение. Сначала он коротким, но внимательным взглядом осматривает комнату, размещая в подсознании увиденное. И первый шаг делает лишь после того, как произойдет обработка полученной информации. Нет опасности, можно продолжать движение. Подобное поведение можно было принять за усталость, накопившуюся за день, даже за некоторую лень. Но Маркелов знал, что это всего лишь профессиональная осторожность и привычка видеть опасность там, где, казалось бы, ее не должно было быть.
Маркелов не удивился бы, если бы Самгин вдруг заявил, что всего лишь несколько минут назад в комнате присутствовал человек с сильным энергетическим полем. Старик уже ушел, но его биоэнергетика еще словно витала в комнате, будто светящееся облако.
Но Иван ничего не заметил. Поздоровавшись, он прошел в комнату. Бывать ему здесь приходилось не однажды, а потому Самгин привычно сел на стул у стола.
Маркелов никогда не заводил разговор о деле сразу. Сначала несколько минут ничего не значащих реплик, так сказать, небольшая разминка, после чего он приступал к главной теме. Захар не считал зазорным угостить агента хорошим вином или предложить ему чаю. Пусть будет видимость дружеской обстановки, так легче приступать к главному.
— Что будешь, вино, пиво? — спросил Маркелов, направляясь на кухню.
— Давай не будем тянуть и сразу поговорим о делах, — неожиданно возразил Самгин. Захар невольно насторожился — это нечто новенькое в их отношениях. — Не напрягайся. Просто сегодня мне нужно быть дома пораньше. Знаешь, дочь замуж выходит… Так сказать, смотрины, — по лицу Ивана Гурьевича расползлась доброжелательная улыбка.
— Вот как! — удивленно воскликнул Маркелов, расслабляться ему не хотелось.
Профессия накладывает свой отпечаток и невольно дает о себе знать даже в общении с близкими, что же тогда говорить о тех людях, которые относятся к агентурной сети! Захар взял себе за правило — не идти на контакт до тех пор, пока не узнает о потенциальном информаторе всю его подноготную. В дальнейшем это может очень пригодиться: при общении можно легко избежать острых углов, а зная характер человека и слабые его места, легко продавить свое решение.
Маркелов вроде бы удивился, хотя прекрасно был осведомлен не только о женихе дочери Самгина, но даже о предстоящих смотринах. Старшая дочь Самгина, восемнадцатилетняя Валерия, уже целый год встречалась с рок-музыкантом весьма сомнительной репутации. Судя по тому, как развивались их отношения, жениться на ней он не собирался, воспринимая дочку чекиста как приятное развлечение между чередой концертов. Возможно, она пополнила бы длинный список девиц, над которыми он одержал уверенную победу, и забыл бы о ней уже через месяц, если бы в их отношения не встрял чадолюбивый родитель. Отловив рок-музыканта за кулисами концертного зала, он без долгих предисловий объявил, что оставит его без гениталий, если тот надумает отказаться от своего счастья. При этом Иван продемонстрировал музыканту для убедительности табельный «макаров».
Как видно, столь энергичная просьба возымела свое действие.
Оставалось сделать удивленное лицо и порадоваться за бывшего коллегу.
* * *— Начну с того, что эта информация добывалась с большим трудом. — Ладонь Ивана Гурьевича мягко легла на стол. — Это будет стоить тебе на десять тысяч баксов дороже. Чтобы дело двигалось побыстрее, мне пришлось кое-что выложить из своих сбережений, да и потраченные нервы тоже кое-чего стоят. Согласен?
— Принимается, — после некоторой заминки согласился Маркелов.
Странное дело, вместо того чтобы расслабиться, Захар почувствовал невероятное возбуждение.
— Это дело в красной обложке! — объявил Самгин металлическим голосом.
— Вот как? — не сдержал удивления Захар. — Не ожидал!
— Знаешь, я тоже не думал, что это так серьезно.
Красная обложка личного дела свидетельствовала о высшей степени секретности. Как правило, это подразумевало весьма ограниченный круг допущенных к документам. Для того чтобы получить папку в руки, требовалось разрешение начальника управления.
Интересно, каким образом Самгину удалось снять информацию?
— Ты сделал копию? — спросил Маркелов безо всякой надежды на успех.
— Копию сделать не удалось, пришлось ознакомиться вкратце, но кое-что мне удалось изъять. — Самгин положил на слол сложенный вчетверо листок. — Сам понимаешь, действовал на свой страх и риск. Если бы кто-то надумал меня проверить, так мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Взгляни!
Маркелов осторожно развернул листок. На нем была сканированная фотография молодого мужчины, лет двадцати шести—двадцати восьми. Обыкновенное лицо, где-то даже простоватое. Совершенно ничем не примечательное.
— Кто это? — постарался Маркелов не выдать своего волнения.
— Это тот человек, который проник к вам в офис.
— Вот как?
Никак не думалось, что этим человеком окажется Клещ. Следует признать, что нужно быть по-настоящему талантливым взломщиком, чтобы преодолеть десять рубежей защиты, взломать код, имеющий полмиллиарда комбинаций, после чего ускользнуть из-под шквального огня, не получив при этом ни царапинки. Единственным его проколом были отпечатки пальцев. Подобный факт можно списать на случайность: даже в самой подготовленной операции всегда происходят какие-нибудь накладки.
— Хорош? — хмыкнул Самгин.
— Как его зовут? — как можно нейтральнее спросил Маркелов.
— Его зовут Скуратов Кирилл Петрович. По-другому — Клещ! Специальность — медвежатник. Профессия весьма авторитетная в уголовном мире. Как ты, наверно, понял, он — настоящий профессионал. Он единственный, кто сумел бы провернуть это дело.
— Сидел за взлом?
Самгин отрицательно покачал головой:
— Не совсем… В прошлом году получил срок за вооруженное ограбление — двенадцать лет. Сидел в Лефортове, во Владимирском централе…
— Ого!
— Сейчас находится в бегах.
— Подожди, что-то я не понимаю, — удивленно сказал Захар. — Каким это образом ему удалось бежать? Владимирский централ весьма серьезная кича.
— Это нас тоже удивляет, — задумчиво ответил Самгин. — Имеются кое-какие предположения по этому вопросу. Ясно одно, без посторонней помощи ему было не обойтись. Скорее всего, ему помогал кто-то из персонала тюрьмы, имелась серьезная связь и за ее пределами. Возможно, что здесь задействован кто-то из нашей конторы. Со всем этим еще предстоит разбираться… Но ясно одно: когда коридорный открыл дверь, то его в камере уже не было. Не исключена вероятность, что побег был подготовлен специально для того, чтобы он вскрыл сейф вашего офиса.
— Все может быть, — невесело согласился Маркелов. — Кто все-таки может стоять за ним?
— Трудный вопрос, — честно признался Самгин. — Но то, что это очень серьезные люди, можно не сомневаться!
— Все может быть, — невесело согласился Маркелов. — Кто все-таки может стоять за ним?
— Трудный вопрос, — честно признался Самгин. — Но то, что это очень серьезные люди, можно не сомневаться!
— Ты можешь подсказать, как мне на него выйти?
Самгин отрицательно покачал головой:
— Не думаю, что это возможно. Может быть, его уже нет в Москве… Отдыхает с какой-нибудь девочкой где-нибудь на Бали. Купается в море, пьет красное вино… Да мало ли!
— Прежде я о нем ничего не слышал. Откуда он взялся? — продолжал играть в непонимание Маркелов.
— Хм… Даже странно, что ты о нем ничего не слышал. Он — урка уникальный. Впервые попал на чалку в пятнадцатилетнем возрасте, как заурядный щипач. Получил три года. На зоне прошел «курсы» повышения квалификации, откинулся в восемнадцатилетнем возрасте уже подготовленным громилой. С этого времени и начинается его серьезная карьера. Поначалу он входил в пристяжь к медвежатнику Фомичу.
— Вот о нем я слышал, — кивнул Маркелов.
— Был одним из любимых его учеников. А потом, когда того пристрелили, стал работать самостоятельно. Как застрелили Фомича, знаешь?
— Да.
Маркелов был наслышан о конце знаменитого Фомича. По-своему его финал был до нелепого обиден. Человек, на счету которого было до полусотни взломанных сейфов, был застрелен на даче каким-то бдительным садоводом из охотничьего ружья за то, что вынес из его дома трехлитровую банку соленых огурцов.
— Помнишь дело об ограблении банка «Гулливер»?
— Конечно! Медвежатник сумел проникнуть в банк по подземным коммуникациям, преодолев двенадцать уровней защиты.
— Все верно, — согласился Самгин, — так оно и было.
— Неужели это сделал Клещ? — Брови Маркелова поползли вверх.
— У нас нет прямых доказательств, таких, чтобы припереть его к стенке. Но по оперативной информации, это дело его рук. Есть кое-какие препятствия…
Было заметно, что Самгин чего-то недоговаривает, но настаивать Маркелов не стал.
— Не может же он все время кантоваться на Бали, — усмехнулся Захар. — Ведь деньги когда-нибудь заканчиваются!
— Да, есть у них такое скверное свойство, — согласился Иван Гурьевич. — Мы его ждем. Нужно задать ему несколько вопросов. Есть основания предполагать, что он взломал не только ваш сейф…
— Не мог бы ты изъясняться поконкретнее, — не выдержал Маркелов.
— Хорошо. Мы подозреваем, что кто-то проник в наш аппарат и сделал копии с одной важной папочки. Это сугубо наш, понимаешь…
— Вот как? И что же в ней было?
— Списки нашей агентуры, работающей в Западной Европе под прикрытием. Если эти данные всплывут… Сам знаешь!
От услышанного у Маркелова по затылку пробежал легкий холодок. Информация была сверхсекретная, и очень странно, что о ней знал офицер среднего звена.
— Откуда тебе это известно?
Иван Гурьевич откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:
— Кому же это должно быть известно, как не мне? Я осматривал этот сейф на предмет взлома… Но дело даже не в этом, остается открытым вопрос, каким образом он сумел проникнуть в здание? Это возможно, только если ему помог кто-то из наших сотрудников.
— Значит, у вас есть «крот»?
— Выходит, что так.
— Я не пойму одного, с чего вы решили, что документы были скопированы?
— Всего лишь крохотная царапинка на замке. Ключом такую не сделаешь, значит, имела место отмычка. Меня пригласили как эксперта, я посмотрел замок и подтвердил, что сейф был вскрыт. Хотя все документы оказались на месте.
— А как же входная дверь?
— На ней были обнаружены такие же царапинки. С первого взгляда совершенно незаметно, но стоит навести спецоптику, сразу видно, что царапнули. А сейф-то был серьезный!.. Я стал разбираться, кто же из медвежатников мог вскрыть такой сейф. И, как потом выяснилось, ближе всех по почерку оказался Клещ. Удивляет другое — если раньше он занимался обычной уголовкой, то теперь его потянуло на политику. А это чревато!
— А еще из этого вытекает, что нашлись люди, скорее всего, из разведки, которые сумели перекупить его или просто завербовали.
— Это еще раз подтверждает, что у нас в аппарате завелся «крот». Я не уверен, что он переправил документы своему хозяину, слишком большой риск. Наверняка затаился и дожидается, пока волна уляжется.
— Он может воспользоваться каким-нибудь экстренным каналом связи.
— Это риск! Он ведь не глупец и знает, что вы попытаетесь перекрыть все каналы связи, и фотография Клеща наверняка сейчас есть у каждого постового милиционера! Разве не так?
Самгин сдержанно улыбнулся:
— Так.
— Давай заключим с тобой сделку, вы мне поможете вернуть наши документы, а я вам предоставлю Клеща.
— Хм… Каким образом ты собираешься это сделать?
— Вариантов много. Я могу пустить слушок, что документы, которые он выкрал из нашего сейфа, обычная дезинформация. А настоящие документы находятся где-нибудь в другом здании. А когда он там появится, мы уже будем ждать его.
— Ловко… Но как ты собираешься донести до него эту дезинформацию?
— Через вашу контору! Мы вам сообщим, что в нашем сейфе хранилась «деза». В вашей фирме у него есть свой человек, ну а уж он сумеет сделать выводы.
— Понимаю… Задумано неплохо. Но у тебя больно хитроватый вид, ты наверняка попросишь что-нибудь еще.
— Да… Прежде чем вы его закроете, мне бы хотелось задать ему пару вопросов.
Самгин пожал плечами:
— Я не решаю такие вопросы.
Маркелов махнул рукой.
— Не дури, мне кажется, что ты куда значительней, чем хочешь это представить. А потом что-то мне подсказывает, что наша встреча тоже далеко не случайна.
Самгин не сумел сдержать улыбку.
— А ты проницательный.
— Ты забываешь, я — волкодав! А это особая порода. От старости у них может повылезать шерсть, но только не клыки!
— Хорошо, я сделаю все, что в моих силах, — поднялся Самгин. — Но все-таки скажи мне, как ты догадался?
Маркелов широко улыбнулся, провожая его к выходу:
— Если я тебе начну рассказывать, так ты мне не поверишь.
Хмыкнув на прощание, Самгин ушел. Маркелов сунул руку в карман и вытащил пачку сигарет. Некоторое время он боролся с искушением. Потом надорвал сигарету и высыпал табак на ладонь. Наклонившись, Маркелов сделал глубокий вдох. Табак был необыкновенно острый, душистый. Вытеснив все ненужные мысли, его аромат заставил Захара сосредоточиться. Захар представил себя сомом, зарывшимся в ил. Ему совершенно не нужно рыскать по дну, чтобы насытиться, достаточно затаиться, а потом в одном могучем прыжке схватить и проглотить проплывающую мимо рыбу.
Взяв небольшую щепотку табака, Маркелов положил ее под язык. Через минуту он почувствовал, что сознание просветлело. Слюна расщепила табак, мозг получил дополнительный импульс. Его-то как раз и не хватало. Маркелов закрыл глаза и сконцентрировал внимание на затылочной части. Именно этот участок мозга отвечал за интуицию. Важно расшевелить его, заставить чуткие нейроны действовать поактивнее, вот тогда будет найден нужный ответ.
Ощущение абсолютной пустоты было достигнуто. Комнаты не было, существовала лишь вселенная с мириадами звезд. А он сам, как огромная планета в абсолютно темном безмолвии, совершал полет, проделывая сложнейшую траекторию между скоплениями галактик. Неожиданно там, где проходил ствол головного мозга, расцвела оранжевая вспышка. Необыкновенное ощущение! Маркелов как будто наблюдал за ней с высоты птичьего полета.
Решение было найдено.
Открыв глаза, он заставил себя вернуться в кресло. И его тело, еще минуту назад такое невесомое, вновь обрело плоть. Что ни говори, а приятно было ощущать себя прежним. Такое впечатление, что вернулся из дальнего путешествия в отчий дом.
Маркелов поднял трубку и набрал номер:
— Андрей… Все дела в сторону… Встретимся через полтора часа.
Часть 4 ОПЕРАТИВНАЯ КОМБИНАЦИЯ
Глава 26 МАСТЕР МИСТИФИКАЦИЙ
Это называется дезинформацией. Причем здесь классический ее вариант. Судя по тому, как напряглось лицо Андрея Карасева, в предложенном плане ему многое не нравилось. Но возражать он не посмел, потому что существовало такое нехитрое понятие, как субординация, и даже пожелание, высказанное начальством, следовало воспринимать как приказ.
— У нас мало времени для такой комбинации, — все же неуверенно высказался Карасев. — Может ничего не получиться.
Маркелов нахмурился: две большие морщины рассекли его широкий лоб. Мысли их текли в одном направлении, а потому Андрей не мог не заметить опасных рифов, что встречались на их пути. Но выбирать не приходилось.
— Значит, придется очень постараться.