В республике собственников доступ к таким жизненно важным благам, как пища, жильё, здравоохранение, обеспечен только платёжеспособностью гражданина, поэтому цена этих жизненных благ относительно очень высока. Довольно значительная часть граждан (как правило, не менее 1/3) и тратит всё своё время на добычу средств к существованию, а перед глазами других всегда имеется наглядное пособие, чего могут добиться те, чьё мнение не соответствует толщине их кошелька! Спрашивается, что изменит для этих категорий граждан предлагаемая автором реформа?
И как вершина авторского двоемыслия по идеальному типу государственного устройства — путь реализации его предложений. «Однако, так как одобрение всенародным референдумом предлагаемых поправок к Конституции потребует поддержки более 50 % от принимающих участие в голосовании граждан, коалиция, выступающая за такие поправки, несомненно получит поддержку избирателей». Автора не заботит, насколько предлагаемые им инициативы будут устраивать всех граждан. Меньшинство обязано подчиниться большинству. Это тип голосования республики собственников. Однако, «Корректировка законодательной базы РФ в части установления действенного контроля народа России за деятельностью исполнительной власти и создания равных возможностей информационного обмена между гражданами, вне зависимости от их материального положения». Но это положение отрицает существование такого товара, как информация. Т. е. всё-таки автор придерживается идеала государства-семьи! Вот так совершенно серьёзно автор запряг орла и трепетную лань в одну повозку!
Для меня, неспециалиста, ясно, что предлагаемые Дм. Парамоновым реформы приведут к дезорганизации законотворческой работы и ликвидации государственных секретов, что резко понизит безопасность России. Ну как можно выделять средства на опытно-конструкторские работы, если не иметь отчёта по их результатам? Какие средства необходимо потратить, например, на промышленный шпионаж, если не знать, в чём нуждается наше государство? А ведь бюджет — важнейший закон для нормальной жизни!
И уже ни в какие ворота не лезет попытка автора уйти от ответственности за плоды реализации его же предложений, переложить ответственность на других людей. «Если же эффект от введения закона не может быть заранее определён народом, но известен специалистам (иначе принятие закона вообще бессмысленно), то специалисты информируют народ о предполагаемом результате, а он вправе решать, желателен ли предполагаемый результат или нет. Отличие обещанного результата от результата реального создаёт основу для ответственности исполнительной власти (специалистов)». А если разные специалисты по-разному оценивают эффект? А если эффект непредсказуем? «Вопрос об ответственности исполнительной власти решается путём определения вознаграждения или наказания высших руководителей исполнительной власти по результатам голосования». Исполнительная власть только исполняет законы. А если чиновник добросовестно исполнял все законы, а в стране произошла катастрофа, за что его наказывать? Это всё равно, что наказывать не убийцу, а орудие убийства. Всю ответственность за реализацию собственных законотворческих инициатив автор возлагает на президента и премьер-министра, которым «повезёт» быть избранными в то время, когда Дм. Парамонов осуществит свой проект!
Как назвать подобную жизненную позицию?!Итого. Проект Дм. Парамонова не годится для традиционного государства, устроенного по типу «семьи», поскольку полностью исключает необходимость диалога для поиска взаимоприемлемого компромисса. Отсутствие в обществе одной из важнейших функций никак не может способствовать устойчивости такого общества.
Неприемлем проект автора и для гражданского общества, т. к. угрожает лишить собственников их важнейшего преимущества в «холодной» войне всех против всех — монополии на власть. Т. е. гражданское общество лишается цели, ради которой оно и создавалось. Поэтому никакой речи о повышении устойчивости такого общества быть не может.
Так на какой же тип общества рассчитан проект Дм. Парамонова? Архитектор Дм. Парамонов взялся строить дом, позаимствовав фундамент одного проекта, стены и крышу из другого проекта. А если дом рухнет, что вполне вероятно, уже известны виновные. Это прораб и строители. А где же жить жильцам? Они в чём виноваты? Только в том, что не архитекторы?!
В отличие от проекта Дм. Парамонова проект Ю.И. Мухина полностью логичен и понятен. Его идеал — это государство тружеников, где нет места паразитам. Общий труд объединяет людей, поэтому проект Ю. Мухина предназначен для общества традиционного типа. Главный принцип — вознаграждение за труд для производителя определяет непосредственный потребитель продукта.
Народ для организации лучшей жизни выбирает депутатов. Собрание депутатов — это законодатель. Законодатель создаёт законы, формирует исполнительную власть для исполнения законов и судебную власть, которая контролирует исполнение законов. Цель законодателя — улучшение жизни народа. Задача Законодателя — это формулирование правил, т. е. законов, по которым и будет жить население. Народ оценивает деятельность законодателя, поощряет или наказывает его.
Для того чтобы оценить деятельность законодателя, гражданину нет нужды становиться специалистом в области управления. Гражданину понятно и без пояснений всяких экспертов, стал он жить лучше или хуже, служат ли принятые законы его интересам, строит ли законодатель то идеальное государство, которое соответствует его представлениям. А неотвратимость наказания является лучшей гарантией от перерождения элиты, от попыток элиты узурпировать общенародные ресурсы.
Возможность оценить результаты деятельности управленческой элиты — важнейший стимул участия граждан в политической жизни. Равнодушие происходит, во многом, из-за бессилия реально влиять на политическую ситуацию. Закон об ответственности власти позволяет каждому гражданину реально влиять на деятельность депутатов. Деятельность человека направляется двумя стимулами — поощрением и наказанием. И если раньше существование элиты физически зависело от существования народа, то сейчас такой опасности для элиты нет. А, значит, управленческая элита утратила такой важнейший стимул для направления своей деятельности, как наказание. Закон об ответственности власти возвращает к жизни для управленческой элиты важнейший стимул.
И эти принципы уже прошли практическую проверку и доказали свою эффективность в условиях работы промышленного предприятия.
Примечания.
1. Алкивиад — афинский политический деятель времён Пелопонесской войны, воевавший и на стороне Афин, и на стороне Спарты. Организатор и вдохновитель похода афинян на Сицилию, окончившегося катастрофой для Афин.
2. Сулла — римский политический деятель, первый диктатор, узурпировавший власть в I веке до нашей эры.
ИСТОРИЯ
«БАЛАКЛАВСКАЯ БОЧКА»: МИФ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Севастопольцы и приезжие туристы, которым доводилось подниматься по так называемой «тропе здоровья», ведущей вдоль Балаклавского побережья к мысу Айя, наверняка обращали внимание на необычный объект на горе Спилия: железную «бочку», висящую высоко над пропастью, которая является составной частью укреплений, находящегося на этой горе так называемого «Южного форта»
Эта достопримечательность хорошо известна многим благодаря появившейся где-то в конце 60-х годов прошлого века зловещей легенде о том, что с нее в 1941-42 годах немцы сбрасывали пленных матросов и красноармейцев, этот исторический миф затем закрепил севастопольский художник В.К. Коваленко, запечатлев мифологическую сцену в одной из своих картин. Основой для возникновения этого образца современной исторической мифологии стало появление в середине 60-х годов в одном из номеров журнала «Огонек» статьи одного ветерана госбезопасностио о том, что бочка использовалась для казни пленных моряков путем их сбрасывания с нее с 50-метровой высоты.
Первые долговременные укрепления в окрестностях Балаклавы начали строиться в период обороны 1854–1855 годов. Тогда на склонах горы Спилия (высота 386,6) британская бригада морской пехоты возвела первые земляные укрепления. Именно с вершины горы Спилия начиналась линия тыловой обороны союзников, которая протянулась на 18 км до Стрелецкой бухты.
После окончания в 1905 году русско-японской войны, с учетом опыта сухопутной обороны морской крепости в Порт-Артуре, в Военном и Морском министерствах вновь вернулись к давней идее создания системы долговременных сухопутных укреплений вокруг Севастополя.
Несколько лет шли проектно-изыскательские работы и примерно в 1909–1910 годах началось строительство бетонных укреплений на балаклавских высотах 386,6 и 212,1, которые со временем получили условные наименования форт «Южный» и форт «Северный».
Несколько лет шли проектно-изыскательские работы и примерно в 1909–1910 годах началось строительство бетонных укреплений на балаклавских высотах 386,6 и 212,1, которые со временем получили условные наименования форт «Южный» и форт «Северный».
К началу Первой мировой войны в 1914 году готовность форта «Северный» составляла более 90 %, форта «Южный» — 80–90 %. Когда к концу 1914 года выявилось полное господство Черноморского флота, делавшее невозможным германо-турецкий десант в Крым, строительство фортов сухопутной обороны и новых береговых батарей в Севастополе было прекращено и вся рабочая сила, строительные материалы, броневая сталь, вооружение были отправлены на Балтику на строительство объектов береговой обороны и прежде всего «Морской крепости Петра Великого» вокруг Ревеля (ныне Таллинн).
После окончания Гражданской войны, в 1921–1925 гг. эти балаклавские укрепления вошли в состав 12-го участка балаклавской группы укреплений Севастопольской крепости. Они состояли из бетонных казематов, орудийных площадок, систем оборонительных бетонированных рвов глубиной 2–3 метра.
Окончательно строительство долговременных укреплений на этих балаклавских высотах завершено не было, поскольку тогда посчитали еще до окончания строительства, что эти фортификационные сооружения морально устарели и не могут противостоять новым видам вооружения.
Особенностью «Южного форта» является необычное для человека несведущего в российской дореволюционной фортификации сооружение из листовой брони, сохранившееся до нашего времени — пресловутая «бочка смерти». Это высотный наблюдательный пост в виде железной «бочки» диаметром 1,8 метра и высотой 2 метра, которая висит на скале над пропастью. В «бочке» в стенах и полу были оборудованы специальные прорези для установки артиллерийского дальномера. Изначально таких «бочек» было две. Одна из них была либо сбита артогнем в 1941-42 или1944 годах, либо срезана на металл в послевоенное время.
В начале ноября 1941 года в связи с приближением немецких войск к Севастополю с южного берега Крыма в Балаклаве был сформирован Сводный полк морской пехоты под командованием майора И.Г. Писарихина, до этого начальника морской пограничной школы в Балаклаве. Полк состоял из двух батальонов. Один батальон был сформирован из курсантов морской пограничной школы, другой из курсантов Балаклавского водолазного техникума ЭПРОН (в дальнейшем Школа водолазов Черноморского флота). Полк не имел на вооружении артиллерии и минометов, и его артиллерийскую поддержку должны были обеспечивать береговая батарея № 19 в Балаклаве (четыре 152-мм орудия) и зенитная батарея в районе села Камары (ныне Оборонное) в составе четырех 85-мм пушек.
Свой первый бой полк начал 10 ноября 1941 на подступах в Варнутской долине. Его противником стал 105-й пехотный полк 72-й немецкой дивизии. В ходе этого боя был тяжело ранен командир полка майор Писарихин и его заменил капитан Бондарь до этого командир батальона морской пограншколы. После этого полк отступил на высоты 440,8 (у деревни Камары) и 386,6 («Южный форт»). 13 ноября 105-й немецкий пехотный полк в ходе ожесточенных боев сбросил морских пехотинцев с этих высот и на следующий день, 14 ноября, обе эти высоты и территория «Южного форта» несколько раз переходили из рук в руки. В результате этих боев противник потерял высоту 440,8, но сохранил за собой «Южный форт», где прочно закрепился. Отсюда немцы на следующий день, 15 ноября, вновь начали наступление и 18 ноября вновь овладели высотой 440,8 и деревней Камары у ее подножья, а также высотой 212,1 с находящимся на ее вершине «Северным фортом».
Срочно переброшенные с других участков обороны Севастополя к этому месту немецкого прорыва 2-й полк морской пехоты и Местный стрелковый (караульный) полк Главной базы ЧФ после нескольких дней ожесточенных боев окончательно выбили немцев из Камары и овладели частью высот 440,8 и 212,1. В результате чего территория «Северного форта» оказалась поделена между советскими войсками и немцами примерно пополам. Противник закрепился в южной половине территории форта, защитники Балаклавы, соответственно, в северной. После этого линия фронта под Балаклавой оставалась неизменной вплоть до 30 июня 1942, когда защитники Балаклавы по приказу отступили на мыс Херсонес.
В ходе начальной фазы операции по освобождению Севастополя в период 18–19 апреля 1944 года после короткого боя практически с ходу этими укреплениями овладели части 242-й стрелковой дивизии.
На стенах форта сохранились выцарапанные надписи, датированные еще довоенными временами. Есть и надписи времен обороны города. Нет только надписей, оставленных теми «пленными матросами», о «сбрасывании» которых с «бочки» так много говорят. Более того, севастопольские скалолазы, обследовавшие подножье скалы под «бочкой» не обнаружили там ни одной человеческой кости.
После войны сооружения использовались как полигон для испытания авиабомб, затем в качестве склада для хранения боеприпасов и взрывчатых веществ Балаклавского рудоуправления им. Горького. В 70-80-е годы прошлого столетия территория использовалась для размещения аэростатной команды, обеспечивающей подъем антенны для связи с находящимися в любом районе Мирового океана советскими атомными подводными лодками.
На сегодняшний день часть подземных помещений обоих фортов затоплена грунтовыми водами, большая часть металлических деталей вырезана мародерами.
К. КОЛОНТАЕВ
ШЕСТЬДЕСЯТ ОДНА НЕПРАВДА НИКИТЫ ХРУЩЁВА
Одна из самых необычных новинок последнего времени в жанре non-fiction — вышедшая в русском переводе книга американского историка профессора Монклерского государственного университета Гровера Ферра “Антисталинская подлость” (“Алгоритм”, 2007), в которой “по косточкам” разбирается знаменитый доклад Н.С. Хрущёва на ХХ съезде КПСС. В короткий срок с книгой успели познакомиться тысячи читателей, она попала в категорию бестселлеров в некоторых магазинах, была обругана и обласкана в отзывах первых читателей-критиков и даже в наше рыночное время успела стать библиографической редкостью…
Вот почему нам показалось интересным обратиться к самому профессору Ферру, чтобы получше познакомиться с самим автором, узнать его мнение, что называется, из ”первых рук”.
— Профессор, скажите, как и почему вы, выпускник Принстона, чья диссертация на степень доктора философии была посвящена французскому Средневековью, заинтересовались советской историей, эпохой Сталина?
— Моя основная специализация — медиевистика. Какого-то особого сертификата, “удостоверяющего” право на изучение истории сталинского СССР, у меня нет. Зато благодаря Средним векам удалось получить профессиональные навыки исторических исследований: например, читать и исследовать неанглоязычные первоисточники, никогда не полагаться на “общепринятые” взгляды и не доверять мнениям “признанных авторитетов“, если не убедился в чём-то сам.
Будучи аспирантом, я в 1965–1969 годах участвовал в акциях протеста против войны США во Вьетнаме. И вот однажды кто-то сказал мне: вьетнамские коммунисты просто не могут быть “хорошими парнями”, все они “сталинисты”, а “Сталин уничтожил миллионы невинных людей”.
Замечание запомнилось. Наверное, поэтому в начале 1970-х я ухватился за первое издание “Большого террора” Р. Конквеста. И был потрясён прочитанным!
Надо сказать, что уже в те времена я читал по-русски, поскольку изучать этот язык начал ещё в школе. И тщательнейшим образом проработал конквестовское сочинение. До сих пор никто, наверное, не проделывал с книгой маститого советолога ничего подобного. Тут-то стало понятно, что исторические свидетельства в “Большом терроре” использовались автором откровенно жульническим образом. Сделанные им выводы просто не соответствуют тому, что Конквест приводит в качестве доказательств в ссылках своей книги. Ну, а в целом все его источники подбирались по степени их враждебности к Сталину, независимо от надёжности каждого из них.
В общем, в конце концов родилась идея собственного исследования по теме так называемого “террора”. На работу ушло довольно много времени. Первая статья “Старые истории о маршале Тухачевском в новом свете” увидела свет только в 1988 году… По времени это совпало с рождением новой исторической школы, и я посвятил себя изучению трудов таких учёных-исследователей, как Джон Арч Гетти, Роберт Тэрстон, Роберта Мэннинг, Шейла Фицпатрик, Джерри Хау, Льюис Зигельбаум, Линн Виола…
— Полагаю, эти имена мало что говорят российскому читателю. Трудно вообразить, что после Конквеста представители какой-то новой западной “школы” способны привнести что-то иное в осмысление истории Советского Союза…
— Как раз наоборот. Школа, о которой я говорю, возникла как антитеза Конквесту и концепциям тоталитарной советологии времён “холодной войны”. Проштудировав все имеющиеся свидетельства и, что ещё важнее, стараясь сохранить объективность, исследователи новой школы показали несостоятельность троцкистских, хрущёвских и горбачёвско-ельцинских интерпретаций советского прошлого. Последние умудрились настолько скомпрометировать себя политической предвзятостью, что их сочинения следует считать скорее образчиками пропаганды, нежели работами по истории.