- Почему? Мы проиграли, бежим...
- Скажи иначе, - твердо поправил его Раймон, - мы отступили и спасли армию, вернее: ты отступил и спас армию. После поражения в Анконнском ущелье я сделал бы также. Или ты думаешь, что надо было "с честью умереть там, где умер наш герцог"?
- Да, - кивнул юноша, - такие разговоры были среди рыцарей.
- И что ты сделал?
- Ничего, - Тибо опустил голову и даже втянул шею. - Ничего, просто старался не замечать...
Раймон хлопнул сына по плечу.
- Зря. Надо было повесить. Армия в изгнании быстро теряет дисциплину. Подобной болтовней занимаются далеко не лучшие воины, запомни это. Лучшие помогают в трудную минуту сдержать ропот. Поэтому, избавившись от обнаглевших болтунов, да к тому же вооруженных, ты ничего не теряешь, герцог снова хлопнул сына и удержал свою руку у него на плече. - Не все сразу, Тибо. Жестокость приходит с годами. И спасибо, что не бросил Беренис. Мне казалось, что ты ее не любишь...
Молодой воин поднял на Раймона большие карие глаза, такие же тихие и загадочные, как были у его матери, и улыбнулся.
- Зато я люблю тебя.
- Я тоже, - Раймон обнял Тибо. - Я тоже тебя очень люблю. И ты должен твердо знать, что ты мой наследник, и что я никогда...
- Я не буду возражать, если ты заключишь с ней брак. Тайный брак по внутреннему ритуалу, - остановил его юноша. - Хотя она и простолюдинка, но, клянусь Богом, она достойная женщина и предана тебе всем сердцем.
Раймон несколько минут молчал, понимая, какой щедрый подарок сделал ему сын. Тибо показал, что как наследник он не опасается соперничества со стороны возможных братьев.
- Я пойду посмотрю, как там на носу, - молодой рыцарь поспешил подняться, желая скрыть от герцога свое волнение.
- Ты решил сегодня раскаиваться и самоограничиваться? - услышал Раймон насмешливый голос со дна лодки.
Астин зашевелилась под тяжелым солдатским плащом, которым, уходя, накрыли ее воины.
- Ты уже не спишь? - растерянно спросил герцог.
- Нет, - всклокоченная голова принцессы показалась из-за края грубого войлока. - Уже минут десять, как слушаю твои покаянные речи.
- Вернее, читаешь мои покаянные мысли, - голос Раймона выдал раздражение. - Конечно, сейчас, когда мы так близко связаны ритуалом передачи силы, это тебе не трудно!
- Вы только посмотрите, какая неблагодарность! - принцесса прыснула в кулак. - Тибо получил заверения в любви и крепость в придачу, а для малышки Астин у тебя не найдется ни одного доброго слова?
- Чего ты от меня хочешь? - с усилием выдавил из себя герцог. - Я прошу у тебя прощения. Я был глубоко не прав и очень виноват перед тобой. Если ты сейчас можешь проникать в мои мысли, то должна понимать, что я говорю искренне...
- Раймон, - Астин поманила герцога пальцем. - Наклонись ко мне, пожалуйста. Я хочу тебе кое-что сказать.
Акситанец склонил голову, и хозяйка Орнея прижалась губами к его уху.
- Знаешь, Раймон, - прошептала она, - ты был прав. Во всем, от первого до последнего слова. Арвен действительно достойнейший из достойных и я... - жаркое дыхание обдало щеку герцога, - я очень люблю короля Арелата.
Повисла пауза.
- Только не говори ему, пожалуйста! - Астин выпрямилась, с удовольствием глядя на потрясенное лицо собеседника. - Мир второй раз перевернулся для тебя с ног на голову? Или все же встал на место?
- Скорее, идет кувырком, - протянул герцог. - Он разве не знает?
- Ну, мне трудно сказать, - Астин ерзнула. - Вы мужчины немного... как бы это выразиться?
- Туповатые, - подсказал Раймон. - На счет государя это точно. Если хочешь, чтобы он понял, что-нибудь, так прямо ему и скажи. Не откладывай. А то будешь страдать, что Арвен не замечает самых очевидных знаков с твоей стороны...
- Раймон, - Астин взяла герцога за руку и развернула головой к противоположному борту. Там на мотке каната сидела Беренис, грустно подперев щеки кулаками и время от времени бросая в сторону собеседников сначала робкие, потом злые и, наконец, несчастные взгляды.
- "Не замечает самых очевидных знаков", - подтвердила принцесса. - Я, пожалуй, еще посплю, под плащом тепло. А главное, он большой, целой ротой можно укрываться. Советую взять один, - Астин зевнула, - на двоих.
Глава 6.
Зейнаб с интересом осмотрелась по сторонам. Место, куда она попала, было темным и мрачным. Но не ей - побочной дочери беназарского визиря, проданной в рабство за попытку убить своих единокровных сестер; не ей наложнице узурпатора Арвена, авантюриста и короля удачи; не ей - матери законного короля Арелата, - было бояться подобных мест. Проведя свою жизнь среди рискующих мужчин, она привыкла рисковать сама.
- Где здесь выход? - спросила Зейнаб высокого сухопарого "могильщика".
- Там же где и вход, - усмехнулся он.
Его высокомерный тон не понравился королеве-самозванке.
- Я хозяйка Лотеаны, - дернула бровью она. - И если "могильщикам" есть о чем просить меня, они могли бы прийти во дворец.
- Просить будешь ты, - все также глухо отозвался маг. - Придержи язык, женщина, здесь никто тебя не боится.
Зейнаб вынуждена была замолчать. Она прекрасно понимала, что сила сейчас не на ее стороне. Две недели назад войска беотийского короля устроили в городе резню и уничтожили вёльфюнгских кнехтов. Красавец Ульв исчез, как это случалось в последнее время со всеми, кто попадался под горячую руку Хагена. Сам Хаген...
О нем Зейнаб не могла думать без содрогания. Король настолько изменился, что перестал походить на себя. Раньше это был угрюмый, долго обдумывавший каждый шаг человек, склонный к неожиданным порывам благородства. Теперь он не терпел возражений, зеленел от гнева при любом, неловко брошенном слове и карал... Карал без устали и пощады. Так от королевского гнева пал даже Аль-Хазрад, казалось, имевший большое влияние на Хагена, и никто из "могильщиков" не возразил. Что было особенно странно.
Даже беотийские полководцы не узнавали Хагена. Манеры владыки Плаймара изменились настолько, словно он заново родился. Хаген перестал ежедневно упражняться с мечом в холодной охотничьей зале, почти не встречался со своими генералами за кубком старого альгусского, не приглашал к себе красивых женщин, не выбирал скакунов и борзых из богатых арелатских трофеев.
Зато теперь он часто уединялся в своей комнате, принося туда тяжелые фолианты с древними письменами. Стража слышала из-за двери тихий, ровный, словно неживой голос короля. Казалось, он разговаривает сам с собой. Некоторые шептали, что черный маг вошел именно в эту комнату и не вышел. Страшные слухи передавались от ночного караула к утреннему, а едва начинала брезжить заря, мертвые тела болтунов находили во рву. Короля часто посещали "могильщики", наводившие безотчетный ужас на охрану.
- Почему его величество король Беота Хаген выбрал для встречи со мной столь странное место? - осведомилась Зейнаб, придерживая при ходьбе изумрудный шелк своего платья. Она ежилась всякий раз, когда ее башмачки наступали в скользкие вонючие лужи на полу. "Чего ради Хаген удалился в эти катакомбы за городом?" - думала она.
- Его величество все скажет сам, - монотонным голосом сообщил маг.
"Я только теряю время с этим истуканом!" - женщина пожала плечами.
Раньше она не опасалась Хагена, хотя и была в полной его власти. Мужчина мужчине рознь. За свою жизнь, сходясь со многими сильными мира сего, королева научилась различать, кто из них нес в себе настоящую угрозу. Хаген к ним не относился. Для этого он был слишком неуверен и слишком старался скрыть эту неуверенность.
Но теперь... Зейнаб поежилась, вспомнив холодный, ощутимо тяжелый взгляд глаз беотийского короля, когда он вернулся из поездки куда-то на юго-восток. Воины, сопровождавшие его, были напуганы и подавлены. Почти все они потом исчезли, подобно тем многим, кто словно растаял в глухой ночи за последнее время.
- Мы пришли, женщина, - "могильщик" толкнул рукой каменную плиту. Она поехала в сторону, осыпая с потолка песок под ноги фаррадки.
- Входи.
Зейнаб ощутила тычок в плечо. Самозванная, не признанная, но она все же была королевой! Никто не смеет так обращаться с ней! Поэтому маг еще не успел отвести руку, как получил острым локтем под дых.
- Не смей меня трогать, змея! - воскликнула фаррадка.
- Не стоит так горячиться!
Зейнаб показалось, что громовой раскат прокатился под сводами пещеры. Каменная плита открыла перед ней просторную крипту с низким потолком и стенами, испещренными множеством барельефов, настолько отвратительных, что королева зажмурилась. Части человеческих тел срастались и перетекали в чешуйчатые хвосты рыб, головы выглядывали из львиных пастей, люди рождались, выходя из лона змей, или погружались во чрева китов и дельфинов, оплетались щупальцами осьминогов, совокуплялись со странными животными, описания которых невозможно было бы встретить ни в одной книге.
- Где я? - потрясенно прошептала Зейнаб.
- Там, где ты была всегда, - голос исходил из глубины крипты, освещенной несколькими масляными лампами.
Там, на каменном кресле с низкой спинкой сидел кто-то в свободных черных одеждах, ниспадавших до самого пола.
- Ты удивлена, не так ли?
- Хаген? - только и могла произнести Зейнаб. - Что это значит?
Человек склонился вперед, внимательно рассматривая свою гостью.
- Это значит, что я очень болен, Зейнаб, - сообщил он. Его голос казался чужим и непохожим на голос короля Беота.
Где она могла слышать эти резкие нотки? Неужели? Так, именно так говорил Аль-Хазрад!
- Ты догадалась? - маг удовлетворенно кивнул. - Ты всегда была умной женщиной, я ценил тебя.
Зейнаб сделала шаг назад.
- Не стоит, - пожал плечами маг. - Зачем? Отсюда нельзя убежать. Все коридоры и залы подземелий полны моих слуг. Моих? - "могильщик" усмехнулся. - Когда-то они были моими, как это тело когда-то принадлежало Хагену, королю Беота. Кстати, он здесь.
Зейнаб непонимающе воззрилась на мага, взявшего небольшую глиняную лампу у себя с колен и погрузившего ее в пылающий светильник с маслом. Из тонкой щели раздался душераздирающий вопль.
- Это меня все еще развлекает, - усмехнулся колдун, ставя лампу на место. - Я теперь никогда не расстаюсь с ней, - он снова посмотрел в непонимающее лицо Зейнаб и покачал головой. - Ты ничего не видишь вокруг себя, женщина. Вообще ничего. Только круги на воде от брошенного камня. Так было со всеми и ними. С Арвеном, с Хагеном, с твоим глупым Ульвом...
- Где он? - сдавленно спросила королева, исподлобья глядя на человека в черном. Не то чтобы ее очень волновала судьба вчерашнего любовника, но женщина почувствовала, что маг сделал паузу именно для того, чтобы она спросила, а умение поддерживать разговор, особенно с таким собеседником, как Аль-Хазрад, - большое искусство.
- Он здесь, - засмеялся "могильщик". - Мы все здесь, кроме Арвена, и это надо исправить, - маг щелкнул пальцами.
В тот же миг еще одна плита отъехала от правой стены, и двое "могильщиков" ввели в крипту нечто, отдаленно напомнившее Зейнаб прекрасного вёльфюнга. Пошатываясь, предводитель наемников повалился перед колдуном на пол. Он был страшно изуродован и жил, казалось, только по повелению древней магии, двигавшей его истерзанным телом.
- Видишь, - ласково сказал Аль-Хазрад, - с ним ничего не случилось. В этот миг Ульв повернулся к Зейнаб, и она смогла заметить, что в левой стороне груди у него нет сердца. - Ничего, как и со всеми нами.
- Что здесь происходит? - в ужасе выдохнула женщина, снова подавшись назад. - Почему ты не убил его, как Хагена?
- Я убил, - терпеливо объяснил маг. - Конечно, Зейнаб, душечка. Убил, как убиваем мы все. Ради власти, ради славы, ради суетных желаний этого мира. Но... - он поднял палец, - но в том мире, в мире вечной черноты, облегающей наш хрупкий шарик света, там служат даже мертвые. И их заставили служить, - маг выдержал паузу. - И меня заставили. И тебя заставят. Одна сила подчиняется другой, более сильной. Ты женщина, Зейнаб, ты это хорошо должна знать.
Королева молчала, сознавая, что находится в руках у сумасшедшего.
- Мы все теперь ощутили эту силу, - продолжал "могильщик", - и вынуждены служить ей, живые или мертвые, - он хитро прищурился и тряхнул лампу.
"Отстань! - раздался оттуда сдавленный голос. - Как ты мне надоел, безумный колдун!"
- Ругается, - удовлетворенно заметил маг. - Да, он может ругаться, и это забавно, потому что именно король Беота, любезно одолживший мне свое тело, понял больше других, и попытался сбежать.
- Сбежать? - не поняла Зейнаб. "Куда можно сбежать из покоренной страны, набитой твоими войсками? Аль-Хазрад и правда потерял рассудок!"
- Сбежать, - подтвердил маг. - Перейти на другую сторону, к новому покровителю, который один знает, что делать. И может что-то сделать!
- Что сделать? О ком ты говоришь?
- Об Арвене, глупая женщина! О твоем любовнике! - сорвался "могильщик", не выдержав недогадливости Зейнаб. - О единственном, кого здесь пока нет, ибо он сам есть сила. Другая сила, противоположная той, которая владеет нами!
Зейнаб показалось, что пол уходит у нее из-под ног, и она теряет сознание. Двое "могильщиков" подхватили ее под локти и усадили у стены.
- Я не думал, что ты столь впечатлительна. - в голосе Аль-Хазрада звучало разочарование. - Ты казалась мне крепче. Впрочем, это не имеет значения. Ты знаешь, что норлунг жив?
- Да, - произнесла королева, с трудом отхлебывая воду из чашки, поданной ей одним из черных слуг Аль-Хазрада.
- И ты знаешь даже, что он бежал именно в сопровождении этой пронырливой девчонки, принцессы Орнейской?
- Да, - голос Зейнаб обрел необходимую твердость. - Я знаю это и нашла способ ее убить.
- Твои способы смешны, - резко прервал ее маг, - как и ты сама со своими детскими амбициями. Ты выпустила Палантида и сделала это зря. Граф никогда не поднимет руку на Астин, как бы ты ее ни оговорила.
В глазах Зейнаб блеснуло раздражение. "Все помешаны на этой орнейской шлюхе! Разве она красивее или умнее меня? Или может доставить такие же наслаждения на ложе? Что в ней Палантиду? Только то, что она его сестра? Глупо. Родство среди высшей знати холодно, как вино в подернутом инеем бокале".
- Он любит ее, - Аль-Хазрад легко читал мысли собеседницы, и это испугало королеву. - Конечно, не так, как любят супругу или наложницу, но... Что ты собственно знаешь о внутреннем круге посвященных?
- О чем? - переспросила Зейнаб, сдвинув брови.
- Стыдно, - покачал головой Аль-Хазрад. - Стыдно столько лет жить в самом сердце Лотеаны, считаться едва ли не королевой Арелата и не знать о главном, что связывает древнейшие роды этого государства. О том, например, почему люди их крови никогда не согласились бы терпеть тебя в своем кругу. А в Арвене признали господина.
Зейнаб вспыхнула.
- Сразу видно, что ты простая фаррадская шлюха, лишь по воле норлунга поднявшаяся туда, где стоишь.
- Ты оскорбляешь меня.
- Я говорю правду, - пожал плечами маг, - а правда всегда оскорбительна. Ты ничего не знаешь, глупая женщина, решившая поиграть в политику. Северные династии плотно связаны узами тайного родства - родства духа и родства крови. Члены их союза не поднимают друг на друга руку. Их отношения горячи настолько, что они готовы рискнуть ради одного из своих головой. И любовь, которую они питают друг к другу, - не братская и не сестринская. Это чувство на грани плоти и духа. Понимаешь, женщина? Аль-Хазрад сощурился. - Что ты можешь понять? Ты - капля из мутного потока сотен и сотен племен. Они же - народ из народов - одинокие, среди толп и орд дикарей, родные в океане чужаков, вечно готовые протянуть друг другу руку, для того, чтобы сохранить свою избранную тайную семью.
- А Арвен? - удивленно протянула Зейнаб. - Почему они приняли его? Ведь он норлунг.
- Я уже сказал тебе, что их родство не исчерпывается кровью. А ты так и не поняла, - укоризненно покачал головой Аль-Хазрад. - Они считают его одним из своих. По духу. Это для них гораздо глубже. Но чтобы окончательно ввести короля в круг посвященных, им понадобилась кровь. То есть соединение его крови с кровью принцессы Орнейской. Тогда он получит такую силу, какой не владел никто. У норлунга откроются глаза. Побороть его будет невозможно, - маг тяжело осел в каменное кресло. - Мы должны остановить Арвена, пока он не соединился с принцессой.
Заложив за спину руки, Зейнаб ломала пальцы. Она ненавидела сейчас каждый миг, прожитый с королем, каждое его слово, обращенное к ней. Ненавидела не за то, что он выбрал другую женщину. У него и раньше их было много! И даже не за то, что ради этой женщины он хотел лишить ее, Зейнаб, короны. Такие чувства давно отволновались в груди наложницы. Душная волна ненависти давила на фаррадку потому, что из слов Аль-Хазрада она поняла: Арвен никогда не принадлежал ей. Он еще до рождения был предназначен другой. Эта другая просто являлась недостающей частью его самого.
- Будь ты проклят, - прошептала Зейнаб, сжимая кулаки.
- Вот как славно, - засмеялся "могильщик". - Мне кажется теперь, когда ты кое о чем знаешь, мы с тобой поладим.
Женщина подняла на него темный от ненависти взгляд.
- У тебя есть сын, Зейнаб, - с расстановкой сказал маг. - Он у меня в руках, поскольку я, - "могильщик" снова засмеялся каркающим смехом, временно исполняю обязанности Хагена, короля Беота. Итак, Бран находится в моей полной власти...
- Что ты собираешься с ним сделать? - в ужасе воскликнула королева.
- С ним? Ничего, - заверил ее Аль-Хазрад. - Разве что отправить его из Арелата в более надежное место. Ведь у меня, как ты понимаешь, нет относительно его коронации таких широких планов, как у нашего друга Хагена, - маг потряс лампу, висевшую у него на шее, и оттуда раздалось сдавленное хрипение. - Так вот, - удовлетворенно продолжал он, - я собираюсь отправить маленького Брана, о, конечно, с няньками и охраной, в более выгодное для его пребывания место.