Я къ вамъ уже описывала мои разговоры съ госпожею Жервисъ о томъ, что надобноль мнѣ здѣсь остатся, или исполнить предъ принятое мое намѣреніе, и нѣсколько размышляя положила, что бы возвратится къ вамъ любезные мои родители, и жить вообщей нищетѣ съ вами. Я ни чево не имѣю надѣтъ, чтобъ состоянію моему было прилично, то то будетъ смѣшно, ежели Дочь ваша къ вамъ возвратится въ штофномъ платьѣ, и кружевные на головъ уборы, въ Галанской рубашкѣ, башмаки съ позументомъ и тканые чулки, которые прежде покойная госпожа наша сама носила. И въ то время все то было бы хуже лоскутьевъ крашенинныхъ, для тово, что бы всѣ стали смѣятся говоря; посмотрите и въ бѣдныхъ есть такое же тщеславіе, какъ и въ богатыхъ, дочь Андревсова какъ ни наряжена, но выгнана изъ дому къ Отцу своему и Матери, куда какъ пристало ей сіе платье живучи въ лачушкѣ; вотъ какими глазами на меня смотрѣть будутъ. Я разсуждала когда я изношу хорошее платье, то вить начнужъ носить убогую одежду, будучи къ тому принуждена; то что будетъ зачудо въ такомъ нарядѣ, надѣвъ штофной старой карсетъ, или шлафорокъ съ юпкою шерстеною, какой ета будетъ смѣшной видъ. И для тово вздумала лутче съ начала приличную себѣ надѣть одѣжду, и въ ней къ вамъ возвратится. И хотя то мое убогое платье не сравненно будетъ съ тѣмъ, которое я ношу нынѣ, однако и сіе годится мнѣ наряжатся въ праздникъ, а ежели Богъ благословитъ труды мои и работу, можетъ быть и всегда буду такъ одѣта.
Тихонько, что бы люди не видали, у приворотника нашева Николы у жены и у дочери ево, купила я суровую рѣдинку, которую они сами пряли, и изъ нее сшила кафтанецъ и двѣ юпки, а на обшлага положила изряднова малиноваго полотна, которова у меня былъ остатокъ.
Камлотовая юпка у меня была прежде, купила еще двѣ байковые исподницы, [хотя у меня были и щегольскіе] однако и въ нихъ будетъ тепло, когда войду съ сосѣдками загонятъ коровъ съ поля по старой своей привычкѣ, заранѣе вразумляюсь быть сосѣдамъ своимъ услужной, что бы всѣ люди у насъ въ деревнѣ такъ ласковы ко мнѣ были, какъ и здѣсь.
Полотна купила Шотлянскова, и сшила себѣ двѣ рубашки, шила ихъ днемъ и ночью такъ, чтобъ люди не видали, и въ остатокъ его еще есть не мало, будетъ и вамъ по двѣ рубашки, я ихъ сошью какъ къ вамъ приѣду, и буду просить отъ сердца принять перьвой мой подарокъ.
У торговца я купила двѣ шапки круглыхъ, и соломенную шляпу, двѣ пары синихъ шерстеныхъ чулокъ, хотя и тольсты, однако я васъ увѣряю, что ко мнѣ пристанутъ, по тому, что на нихъ бѣлые стрѣлки, еще купила два куска лентъ черныхъ застегивать рукава, и носить на шеѣ: и все то собравъ два дни смотря любовалась. Надобно сказать вамъ, что хотя я и ночую съ госпожею Жервисъ, но у меня коморка есть особливая, гдѣ лежатъ мои пожитки, и ни кто туда не ходитъ. Вы подумаете, что мнѣ надлежало весьма много копить деньги, что бы вдругъ на купить столько товаровъ, но тому дивится не возможно, по тому, что покойная госпожа моя меня всегда награждала.
Я болѣе потому была принуждена то здѣлать: ибо думала, что буду выслана изъ дому за неисполненіе порочнова приказанія моего господина, вознамѣрясь ни на какія подарки склонностію неотвѣтствовать, разсудила всѣ оныя ему возвратить, когда поѣду, да и для чево то брать чево я не заслужила.
Прошу васъ не безпокоится о четырехъ Гинеяхъ, и ни чево не занимать ихъ допольнить, я къ вамъ писала, что они мнѣ даны вмѣстѣ съ серебреными деньгами, такъ какъ правильное наслѣдіе, послѣ покойной госпожи нашей, по тому, что они были въ карманѣ у нее, когда она умерла. А какъ я не имѣя другова награжденія, то и думаю, что довольно заслужила тѣ деньги въ четырнатцать мѣсяцовъ послѣ ее смерти; во время же жизни я имѣла великую заплату: ибо милостивая моя госпожа много меня научила, а сверьхъ того очень не рѣдко дарила. Ежели бы она была жива, то ни чево бы тово что нынѣ есть, не бывало, но благодарю Бога, что онъ не допустилъ далѣе до зла, и надѣюсь, что все будешъ уже нынѣ къ лутчему обращатся.
И такъ приготовя себѣ новые наряды, и ожидаю щастливаго часа въ томъ уборѣ стать предъ вами, и имѣть духъ покойной остаюсь.
Ваша нещастная Дочь.
ПИСЬМО XXI.
Мои любезныя Родители!
Я принуждена была скоро перестать писать къ вамъ послѣднѣе мое письмо, боюсь, чтобъ не зашолъ господинъ нашъ: ибо услышала стукъ, однако то была госпожа Жервисъ, которая вошедъ мнѣ сказала. Я не могу терпѣть Памела, что ты одна всегда. А я ей отвѣчала, что ни чево такъ не боюсь, какъ многолюдной бѣсѣды, у меня и въ сей часъ замирало сердце, думая, что господинъ нашъ идетъ, но радуюсь, что вмѣсто ево увидѣла мою дорогую госпожу Жервисъ.
У насъ были долго съ нимъ, она говорила о тебѣ разговоры, сожалѣю, я ей говорила, что онъ меня признаетъ такъ много нужну, что часто говоритъ обо мнѣ. О не хочу тебѣ она отвѣчала всево сказывать, однако вы ему больше нужны, нежели вы думаете. Или больше нежели я желаю я ей отвѣчала, и съ тово больше ни чево не послѣдуетъ, какъ я буду послѣ не нужна сама себѣ, и ни кому на свѣтѣ.
Ты имѣешь ума больше она говорила, какъ всѣ тѣ дѣвицы, которыхъ я знала, отъ куда тебѣ такая премудрость далася. [Развѣ они дуры, я въ себѣ помышляла, что имѣя случая, достатокъ украшать умъ свой меня не умнѣе;] но мы оставимъ его, отвѣчала я госпожѣ Жервисъ, а скажу только то, что онъ желаніемъ своимъ подъ вергнуть не можетъ такую дѣвку, какъ я, хотя и умножается ево тщеславіе, но по самолюбію сносить сіе трудно.
Что нибудь да есть, она отвѣчала, но то правда Памела, что онъ очень на тебя сердитъ, бранитъ себя за то, что къ тебѣ такъ добръ былъ, съ начала говорилъ ласковъ былъ для прозбы покойной своей матери, а по томъ уже и для самой тебя, продолжалъ бы любовь и милость, ежелибъ ты не была сама себѣ непріятельница.
Нынѣ немогу я ей отвѣчала такъ почитать васъ, какъ прежде, видя, что вы стараетесь меня удержать здѣсь, зная какой опасности я подвержена всечасно, Нѣтъ, она говорила, онъ самъ хочетъ что бы вы ѣхали прочь, разсуждая, что ево слава умалится, держа тебя у себя въ домѣ, но любезная Памела! не спрашивай меня о томъ болѣе, я конечно знаю что онъ желаетъ найти хоть одну знатную дѣвицу, которая бы на тебя была похожа, то тотъ часъ бы на ней женился.
Услыша сіе закраснѣлась я какъ огонь, и говорила, ежели бы я была и незнатная дѣвица, да онъ такъ дерзко со мною два раза поступилъ, не знаю пошлали бы я за нево. Дѣвица, которая терпѣливо сноситъ такіе нахальствы, не достойна мнѣ кажется быть женою честнова дворянина, и тотъ, которой такъ дерзокъ достоинъ называтся дворениномъ.
Ахъ Памела! ты теперь далече простираешь твою щекотливость! Я ей смиренно на то сказала, нѣчева инова мнѣ госпожа Жервисъ дѣлать, я теперь очень много боюся; вся моя прозба въ томъ состоитъ къ вамъ наиболѣе, что бы не поминать ни чево такова господину нашему. Зная ево желаніи ожидать великой бѣды мнѣ надлежитъ, для того и иду раздѣлить бѣдное и убогое состояніе съ моими родителями, и жить въ непорочности съ покоемъ.
Она нѣсколько тѣмъ была не довольна что я на ея защищеніе ни какой надежды не имѣю, и въ томъ окончались наши разговоры.
Надѣюсь, что несчастной для меня камзолъ въ два дни вышью, послѣ тово мнѣ останется только нѣсколько бѣлья отдать, по томъ увѣдомлю васъ, какъ я къ вамъ поѣду, великіе дожди теперь причиною, что пѣшкомъ итти очень худо. Можетъ будетъ мнѣ мѣсто у торговщика Николы; онъ меня довезетъ за десеть миль отъ сюда, верхомъ я ѣздить не могу, къ томужъ и не прилично чтобы меня кто провожалъ, послѣ надѣюсь писать къ вамъ болѣе и остаюсь.
Ваша покорнѣйшая Дочь.
ПИСЬМО XXII.
Всѣ наши служители думаютъ, что я скоро поѣду, госпожа Жервисъ всѣмъ имъ сказала, что вы состарѣлись, и безъ меня жить не можете, и для тово меня отпускаютъ, однако кажется они не очень тому вѣрятъ, а узнали все такимъ манеромъ: когда я шла по Алѣе въ большой залъ мимо нашева господина, казначей слышалъ, что онъ спросилъ, кто тамъ? Памела я ему отвѣчала, умилосердись говорилъ онъ, долголи тебѣ жить здѣсь? Покудова камзолъ до шью? Государь мой я ему отвѣчала, онъ уже почти вышитъ. Мнѣ кажется онъ сурово сказалъ, давно уже вышить можно. Повѣрите государь мой я ему отвѣчала, что всякой день съ утра и до вечера за нимъ сижу, для того, что очень много въ немъ работы, а онъ мнѣ сказалъ для тово развѣ что у тебя больше перо въ рукахъ, нежели игла. Мнѣ такая лѣнивица въ домъ не надобна.
Удивился онъ увидя господина Іоанаѳана, что ты здѣсь дѣлаешь: спросилъ ево? Казначей отъ сего оробѣлъ, а я запривыкнувъ къ такимъ словамъ суровымъ залилась слезами, и пошла жаловаться госпожъ Жервисъ. Ета любовь она отвѣчала, сколько онъ представляетъ разныхъ въ себѣ явленія, а иногда и весьма противные сердечному своему желанію.
Отъ того времени всѣ въ домѣ одинъ по одному часто спрашивали госпожу Жервисъ, какъ ето? Зачто мы потеряли Памелу, что она здѣлала? Она имъ тоже отвѣчала что и прежде. Госпожа Жервисъ говорила, повѣрь мнѣ Памела, что ты великую премѣну въ нашемъ господинъ учинила, изъ самова веселова и ласковова человѣка здѣлался самой печальной и угрюмой на свѣтѣ, въ твоей одной власти возвратить ему прежнее веселье, но я надѣюсь, что ни когда тово не здѣлаешь по ево желаніямъ. Сіи слова отъ единой ко мнѣ милости ея происходили, и довольно значили, что она о намѣреніяхъ ево имѣла худое мнѣніе, а понеже я знала, что ей болѣе моево оные извѣствы, то наипаче меня и побуждало, скорѣе къ вамъ возвратится.
Удивился онъ увидя господина Іоанаѳана, что ты здѣсь дѣлаешь: спросилъ ево? Казначей отъ сего оробѣлъ, а я запривыкнувъ къ такимъ словамъ суровымъ залилась слезами, и пошла жаловаться госпожъ Жервисъ. Ета любовь она отвѣчала, сколько онъ представляетъ разныхъ въ себѣ явленія, а иногда и весьма противные сердечному своему желанію.
Отъ того времени всѣ въ домѣ одинъ по одному часто спрашивали госпожу Жервисъ, какъ ето? Зачто мы потеряли Памелу, что она здѣлала? Она имъ тоже отвѣчала что и прежде. Госпожа Жервисъ говорила, повѣрь мнѣ Памела, что ты великую премѣну въ нашемъ господинъ учинила, изъ самова веселова и ласковова человѣка здѣлался самой печальной и угрюмой на свѣтѣ, въ твоей одной власти возвратить ему прежнее веселье, но я надѣюсь, что ни когда тово не здѣлаешь по ево желаніямъ. Сіи слова отъ единой ко мнѣ милости ея происходили, и довольно значили, что она о намѣреніяхъ ево имѣла худое мнѣніе, а понеже я знала, что ей болѣе моево оные извѣствы, то наипаче меня и побуждало, скорѣе къ вамъ возвратится.
Между тѣмъ господинъ вашъ пришолъ, говорилъ госпожъ Жервисъ о домашнихъ нуждахъ, ожидая къ себѣ въ тотъ день гостей обѣдать, а у меня на тотъ разъ всѣ глаза заплаканы были съ ево не милостивыхъ словъ. То какъ скоро онъ вошолъ, я тотчасъ и обернулась лицемъ къ окошку, правильно говорилъ мнѣ отвращаешь ты лице свое злое, радъ бы я былъ и доволенъ, ежелибъ ево когда не видалъ. Госпожа Жервисъ спросилъ у ней, скажи мнѣ долголи ей еще сидѣть за камзоломъ? Я бы Государь мой говорю ему, взяла ево съ собой ежелибъ вы позволили и чрезъ то ваши глаза не будутъ видѣть бѣдной и противно вамъ Памелы.
Госпожа Жервисъ, онъ выслушавъ говорилъ ей, я не думаю чтобъ въ свѣтѣ другой такой звѣрь былъ, какъ сія дѣвка? она всякова обворожитъ, и васъ, которая лутче должна людей знать, заставляетъ признавать себя Ангеломъ. Я хотѣла изъ палаты вонъ вытти думая, что какъ онъ ни сердитъ, однако не захотѣлъ бы довести меня до того, чтобъ я просила позволенія остатся дома. Но онъ сказалъ, постой я тебѣ приказываю, а по томъ взялъ меня за руку. лѣла въ страхѣ, и вскричала, пос государь мой, а онъ такъ сильно давилъ мою руку, что у меня пальцы за болѣли.
Казалось, что онъ хотѣлъ говорить со мною, но вдругъ остановясь, сказалъ: поди вонъ. Я тотчасъ оставя его побѣжала, а онъ остался съ госпожею Жервисъ и много говорилъ съ нею, какъ она мнѣ послѣ сказывала; между протчимъ сожалѣлъ, что онъ говорилъ со мною громко, и тѣ разговоры слышелъ господинъ Іоанаѳанъ. Надобно вамъ сказать что господинъ Іоанаѳанъ нашъ казначей, человѣкъ старой и постоянной, волосы бѣлые такъ уже какъ снѣгъ, и правду сказать человѣкъ достойной. Какъ скоро я вышла, и шла съ лѣсницы онъ со мною повстрѣчался, и взявъ меня тихонько за руку а не такъ какъ господинъ нашъ, говорилъ, пріятная и дорогая Памела? что ето, что я слышалъ? Я много сожалѣю и ежели бы другая была въ вашемъ мѣстѣ, я бы винилъ много. Благодарствую господинъ Іоанаѳанъ я ему отвѣчала, но ежели не хотите потерять своево мѣста, бойтесь какъ увидятъ что вы говорите съ такою дѣвкою какъ я, и заплакавъ горько отъ нево побѣжала что бы не видали какъ онъ сжалился, видя мою бѣдность.
Скажу еще вамъ ласковость ко мнѣ господина Лонгмана нашева дворецкова. Въ одинъ день потеряла я перо, и искала вездѣ долго, но ненашедъ ни гдѣ, пошла въ столовую полату, и просила ево что бы онъ мнѣ далъ бумаги и перья. Съ радостію моя дарагая онъ отвѣчалъ мнѣ, и тотчасъ далъ двенатцать листовъ бумаги; а при томъ говорилъ позволь мнѣ пріятная Памела сказать вамъ, что я слышелъ худые вѣсти, сказываютъ что ты насъ оставляешь, но я льщу себя что тово не будетъ конечно. Государь мой я ему отвѣчала, надѣюсь что я поѣду, но какъ скоро подлинно звать не можно.
Кой чортъ вскричалъ нашъ дворецкой, я никогда такой великой вдругъ перемѣны не видалъ въ нашемъ господинѣ, нѣсколько время уже онъ ни кѣмъ не доволенъ, и мнѣ господинъ Іоанаѳанъ сказывалъ, что онъ и съ тобою говорилъ сурово, ежели бы я не зналъ, что госпожа Жервисъ доброй человѣкъ, я бы подумалъ что она всѣми мутитъ.
Нѣтъ государь мой, не имѣйте объ ней никогда такихъ худыхъ мнѣніи, она человѣкъ правдивой, и кромѣ моихъ родителей мнѣ ни кто такъ какъ она добра не желаетъ. Ну такъ что нибудь говорилъ онъ, есть еще тово хуже, не самыли вы причиною? Вы очень пригожи и можетъ быть столько же и постоянны? А! не отгадалъ ли я? Нѣтъ господинъ Лонгманъ не думайте ни чево худова, о нашемъ господинѣ, правда что онъ на меня сердитъ, но можетъ быть я сама подала причину, и для тово принуждена скорѣе итти къ отцу, нежели здѣсь жить въ домѣ. Онъ можетъ быть признаваетъ меня быть неблагодарной; вы знаете государь мой что честная дѣвка всево болѣе на свѣтѣ должна утѣшать своихъ родителей и пристарости ихъ не оставить.
Ахъ безъ прикладная Памела вскричалъ онъ! какой ты имѣешь нравъ, соединенной съ красотою, но я больше многихъ тебя знаю, хотя все слышу и вижу да молчу; да благословитъ тебя Небо по всюду, гдѣ ты ни будешь. Я пошла отъ нево поклонясь ему низко, благодаря за добрые ево желаніи.
О какъ пріятно, любезные родители имѣть отъ всѣхъ людей ласку и не лутчели заслужить отъ всѣхъ хвалу, любя добродѣтель, какъ угождая одному въ ненависть притти ко всѣмъ, и здѣлать себя ненавидиму людемъ здраваго разсужденія и добраго житія, а между тѣмъ остаюсь
Ваша покорнѣйшая Дочь.
ПИСЬМО XXIII.
Севодни у насъ очень много гостей было, господинъ нашъ изрядно всѣхъ угощалъ, и самъ господинъ Іоннаѳанъ и Веніаминъ служила у стола, Исакъ пришедъ къ госпожъ Жервисъ сказалъ, что всѣ госпожи идутъ смотрѣть домъ, и намѣрены посмотрѣть меня. Я послѣ свѣдала, что они смѣялись мною нашему господину, мы слышали они ему говорили господинъ Б., что у васъ въ домъ живетъ лутчая изъ всево уѣзду красавица! Мы лстимся ее видѣть и безъ тово не поѣдемъ изъ вашева дому. Не дурна дѣвка, онъ отвѣчалъ имъ. А не такая красавица, какъ вы изволите думать, она была спальницею у покойной матери моей, которая при смерти просила меня ее не оставить, по тому только я ее и держу у себя въ домѣ, она очень молода а молодость всегда пріятна.
Такъ, такъ, одна изъ тѣхъ дамъ ему отвѣчала! Мать ваша хотя и не много вамъ приказала къ ней быть ласкову, однако, красота обыкновенно имѣетъ довольно силы въ себѣ склонить къ ласковости такова человѣка какъ вы: а по томъ и всѣ стали ему мною смѣятся. Онъ хотя и самъ смѣялся съ ними для компаніи, но при томъ говорилъ, я не знаю для чево такъ много о красотѣ ее такъ толкуютъ, по моему мнѣнію, она не есть красавица, но не льзя сказать чтобъ и дурна была, такъ какъ я и прежде говорилъ, но больше ея достоинствы состоятъ въ томъ, что она покорна, трудолюбива и вѣрна, и за то ее всѣ въ моемъ домѣ любятъ, а особливо моя домосмотрительвица; вы знаете, что она раздѣленіе въ людяхъ здѣлать умѣетъ, а Лонгманъ и Іоннаѳанъ часто говорятъ, что ежели бы были они молоды то бы подралисъ за нее охотно, такъ ли Іоннаѳанъ господинъ мой спросилъ оборотясь къ нему? Правда Государь мой, онъ отвѣчалъ ему, я ей равной ни когда невидывалъ, что и все въ домъ вашемъ тоже скажутъ. Изволители слышать государыни мои сказалъ господинъ нашъ? изрядно они отвѣчали, тотчасъ пойдемъ посѣтить госпожу Жервисъ, и надѣемся увидѣть новорожденнаго сего Феникса. Думаю что уже они идутъ, послѣ скажу вамъ больше, я бы желала что бы они не приходили, для чево они кромѣ меня ни чемъ инымъ не издѣваются.
Любопытные тѣ госпожи здѣсь были и возвратились въ покой къ нашему господину, я старалась всячески что бы они меня не видали, и для тово въ кабинетъ ушла, что бы покрайней мѣръ не перьвая въ глаза имъ попалась когда пойдутъ.Ихъ было четыре Милади Артуръ, что живетъ въ большихъ бѣлыхъ полатахъ на пригоркѣ Милади Броксъ, Милади Товерсъ, а четвертая думаю графиня, только прозвище такъ мудрено что я забыла.
Казалось мнѣ что вамъ не противно было, когда я еще будучи двенатцати лѣтъ описывала людей не знакомыхъ, и по тому нынѣ не боюсь вамъ наскучитъ разсказывая каковы они были.
Перьвая Милади Артуръ, для тово что она природою была всѣхъ знатнѣя, хотя и вышла замужъ за простаго дворянина, то есть Есквира, {Въ Англіи называются Есквиръ всѣ тѣ, которые хотя и отъ хорошей фамиліи, но ни какова голосу въ парламентѣ не имѣютъ, и не равняются съ перами Королевства, а слывутъ простыя дворяне.} она барыня изрядная и стройная, я чаю очень толста будетъ,какъ будетъ постарѣе, теперь легка и проворна, видъ лица ее пріятенъ, но по мнѣнію моему нѣсколько мужескова имѣетъ,какъ скоро на нее взглянешь, то узнать можно, что она отъ знатныхъ людей рождена, всѣ ее манеры кажутъ кто она такова, и почтенія себѣ отъ всѣхъ ожидаетъ, во всѣхъ ея поступкахъ видна нѣкоторая вольность, и видно что она всѣ свои поведенія безъ пороку признаваетъ, сказываютъ что у себя въ домѣ сердита, и часто мужу своему на поминаетъ, что она его благороднѣе, а онъ ей говоритъ что дворенинъ онъ уже старой, а ее фамилія только за два правленія какъ учинена дворянской, но со всѣмъ тѣмъ, какъ пересердится, добра, и когда вздумается то съ домашними своими очень ласкова поступаетъ. Госпожа Жервисъ сказывала что Милади Даверсъ сердитѣе, нежели Милади Артуръ, только другими достоинствами превосходитъ, и несравненно ея чливѣе. Мужъ ея господинъ Артуръ слыветъ честнымъ дворениномъ по мнѣнію людей въ нашемъ околоткѣ, только много испиваетъ, какъ и все наши сосѣди, кромѣ моево господина, которой не имѣетъ сей вредной страсти, о естьлибъ онъ и другихъ не имѣлъ также! то сколькобъ для нево было нужно, а и мнѣ вътомъ было бы не безъ пользы.