– Ну, вот он и Могильный лес. Минут через пятнадцать будем на месте.
Они пошли через сосновый частокол, кое-где продираясь через густые щетки молодого подроста, переступая через сухой валежник, и вскоре оказались на склоне обширной балки с достаточно крутыми склонами. Здесь тоже росли те же самые деревья, что и в других частях леса. Но с какого-то мгновения Гуров вдруг ощутил, что здесь, в балке, какая-то совсем иная энергетика. Даже воздух отчего-то вдруг стал казаться сгустившимся, потяжелевшим, не дарящим вольной свежести на вдохе.
Следом за Хоролиным Гуров спустился вниз и увидел на дне балки большую продолговатую ложбину, рядом с которой деревья почему-то не росли вообще. Кивнув в ее сторону, охотник пояснил:
– Эта низинка и есть ведьмина могила. В ней как раз и лежал Виталька.
Он детально показал, как именно лежало тело убитого. Кивком поблагодарив своего добровольного проводника, Лев внимательно осмотрел и саму ложбину, и прилегающую к ней территорию. Он пытался увидеть хоть какие-то материальные следы пребывания здесь людей, но ничего похожего даже на окурок или обгорелую спичку на земле заметить не удалось. Лишь в том месте, где Хоролин во время поисков Резенцова заметил следы постороннего, на стволе дерева Лев обнаружил обрывок нитки, зацепившейся за сучок, торчащий на уровне плеч. Положив его в заранее приготовленный пластиковый пакетик, он спрятал находку в карман. Наблюдавший за его действиями Николай не мог не восхититься:
– Что, нашлась улика? Здорово! Вы, я гляжу, Лев Иванович, классный охотник. Я и то этой ерундовины не заметил бы. Как говорится, глаз-алмаз…
Подойдя к тому месту, где ранее были следы еще одного человека (за прошедшие более чем сорок дней от них не осталось даже намека), Лев пошел вдоль края этой полянки по кругу, пытаясь найти хотя бы намек на былое присутствие людей. Все больше и больше расширяя круг, на третьем или четвертом витке он неожиданно увидел лежащую среди хвои какую-то белую горошинку. Подобрав эту непонятную кроху, он сразу же угадал в ней бумажный комочек. Гуров развернул его и увидел чек сетевого продуктового магазина. Находка, конечно, была не ахти какая, но в данной обстановке и это могло послужить хоть каким-то источником информации.
Дальнейшие поиски больше ничего не дали. Лев напоследок в разных ракурсах заснял полянку на фотокамеру своего телефона, после чего они с Хоролиным направились обратно к машине. С трудом развернувшись на крохотном пятачке, охотник повел «Ниву» в обратном направлении. Когда они снова оказались на асфальте, Николай повернул в сторону Лешакина. Почти у самой околицы вырулив вправо, он повел машину по грунтовой дороге в сторону березовой рощицы, за которой темнели вершины высоченных сосен.
Извилистая колея, едва ли более ровная, чем дорога в Могильном лесу, шла через белоствольный частокол березняка, и вскоре «Нива» оказалась в старой сосновой роще. Минут через пять езды Николай круто свернул влево, и они остановились на просторной вытянутой поляне, поросшей высокой травой и молодыми деревцами. Среди этого моря буйной, дикой зелени, в центре поляны выщербленными временем и непогодами, тупыми каменными клыками из почерневшего от въевшейся копоти кирпича к небу возносились остатки стен графской усадьбы.
Гуров вышел из машины и, не спеша, продираясь через заросли, направился к руинам. Под ногами то и дело попадались невидимые сверху какие-то камни, кирпичи, коряги… К остаткам стен сгоревшего дома со всех сторон примыкал обширный пологий холм мусора из битого кирпича, земли, осколков посуды и тому подобного хлама. Здесь травяные «джунгли» были и пореже, и пониже, поэтому Льву в глаза сразу же бросились всевозможные раскопы самодеятельных «старателей», искавших клады. Кое-где были даже видны настоящие шурфы, оставленные самыми настырными кладоискателями.
Гуров по периметру обошел пепелище дома, прикинув, что при своих двух этажах, основном корпусе и двух «крыльях» когда-то он имел довольно-таки большую площадь – «квадратов» на триста-четыреста. Осмотрев полуразрушенные ступени широкого крыльца и остатки каменных колонн, высившихся у парадного входа, Лев оглянулся в сторону наблюдавшего за ним Хоролина.
– Тут же где-то под зданием был подвал? В нем побывать не доводилось? – поинтересовался он.
– Лет двадцать назад в него еще можно было забраться – вход со стороны левого крыла здания, – откликнулся охотник. – Но сейчас, я гляжу, он совсем завалился. А вам-то он зачем?
– Я хочу понять, где тут и что могли бы обнаружить кладоискатели. У меня почему-то возникли сомнения, что тут вообще хоть что-то можно найти… – Гуров развел руками.
– Да и я того же мнения, – подходя к нему, согласился Хоролин. – Тут только глянешь на этот хаос – сразу же начинаешь понимать, что если сокровища и есть, просто так, «методом тыка» их вряд ли найдешь.
Они прошли к руинам левого крыла, и Лев увидел в гуще кустарника и густой травы зияющий в фундаменте прямоугольник входа в подвал и полузасыпанные землей ступеньки, уходящие вниз. Но дальше все пространство входа было завалено землей и битым кирпичом. Чтобы все это расчистить, гарантированно потребовалась бы большая бригада землекопов.
От входа в подвал они прошли в сторону руин конюшни. Здесь стены сохранились чуть лучше, но тоже все смотрелось заброшенным и до предела запущенным. Правее и левее конюшни в траве угадывались фундаменты других подсобных и хозяйственных построек – кладовых, амбаров, каких-то еще служб и подсобок.
– Ну что, Лев Иванович, посмотрели? – оглядываясь по сторонам, риторически вопросил Николай. – Тоскливое место, как видите… Может, поедем?
– Да, пожалуй… – согласился Гуров. – Хотя… Давай уж напоследок завернем к Камышам?
– Это можно! – обрадовался Хоролин. – Там и то веселее. И озеро красивое, и место привольное…
Они направились к «Ниве», и в этот момент Лев вдруг явственно увидел у машины какого-то непонятного человека. Заметил его и Николай. Сердито фыркнув, охотник вполголоса обронил:
– Опять он тут появился…
– Кто – «он»? – уточнил Гуров.
– А хрен его знает, кто он такой, этот тип. Лет пятнадцать как появился невесть откуда. Где живет, чем занимается – никто не знает. И крутится в основном у этих руин. Появится – исчезнет, появится – исчезнет…
– Но он же, я так понимаю, никому никакого зла не причиняет? – утверждающе спросил Лев, глядя на загадочного незнакомца, который тоже смотрел в их сторону.
– Да как будто нет… – Хоролин повел плечами. – Но, говорят, встреча с ним – знак недобрый. Обязательно случатся какие-нибудь неприятности.
Гуров внимательно вгляделся в фигуру, облаченную в одежду, наподобие длинной полотняной рубахи с широким расшитым поясом. Лицо незнакомца обрамляла роскошная темная борода. Его длинные волосы, охваченные на уровне лба медным обручем, спускались до плеч. В левой руке он держал замысловатый длинный посох. Льву вдруг вспомнилась иллюстрация в школьном учебнике литературы к пушкинской «Песни о вещем Олеге». «Ну надо же! – мысленно отметил он. – Сходство чуть ли не один в один».
Подойдя к незнакомцу и стараясь соблюсти серьезность и избежать в голосе даже намека на иронию, Гуров нейтрально поздоровался:
– Добрый день!
– И вам, достойные, доброго дня, – звучным, твердым голосом немного церемонно ответил тот, чуть склонив голову.
– Здравствуйте… – нелюбезно буркнул Николай, доставая из кармана ключи от машины.
– Вы что-то хотели у нас спросить? – с деловитой ноткой поинтересовался Гуров.
– Нет, молодой человек, – незнакомец, глядя на которого очень трудно было определить его возраст, отрицательно качнул головой. – Я хочу тебя предупредить, предостеречь от зла и лиха.
– Молодой человек? – Лев сдержанно улыбнулся. – А мы не ровесники?
– Нет, – тот снова качнул головой. – Мне уже около девяноста. Так вот, знай и помни, страж законов: когда войдешь в дом с синими дверями, опасайся и стерегись человека с голой головой и с зубом, в который врезан камень аметист. Он будет желать твоей смерти.
– Ну, спасибо за предупреждение… – Гуров пожал плечами. – А вы кто будете?
– Я – волхв, – ответ прозвучал без намека на рисовку или многозначительность. – Зовут меня Мирогор. Когда-то, очень давно, у меня было другое имя. Но после посвящения я получил то, что ношу сейчас.
– Вы живете где-то здесь? В каком-то из соседних сел? – спросил Лев, с интересом рассматривая своего необычного собеседника.
Тот, понимающе покачав головой, сдержанно констатировал:
– Тобой движет любопытство. И – просто как человека, и – как человека государственного, имеющего должностные обязанности. Где я живу – значения не имеет, так же, как и то, что у меня нет положенных для всякого и каждого бумажного поводка или недоуздка в виде паспорта и иных документов. Я вне всякого государства, вне всякого общества, я живу на этой земле и ради этой земли. Что здесь я делаю? Теми, кто выше меня, я прислан, чтобы оживить, очистить от черноты и скверны место, где наши далекие предки поклонялись своим богам.
– Вы хотите сказать, что здесь, на этом месте, когда-то было языческое капище? – удивился Гуров.
– Не языческое, молодой человек, а ведическое! – без назидательности в голосе поправил Мирогор. – Язычники – безграмотные дикари, поклоняющиеся идолам, которые не несут в себе Духа Богов. А наши предки, именовавшие себя Сынами Богов, поклонялись их материализованным воплощениям. Вы крещены в православие? Но тогда должны бы знать, что и оно использует материальные символы своей веры. Чем они отличаются от ведических? Если скульптор выточил из дерева или камня, отлил из металла распятие с христианским Спасителем, то может ли считаться обладающим святостью предмет, который только что был изготовлен? Разумеется, нет. Пока он не пройдет ритуала освящения, это всего лишь скульптура. Ведь так? Но изваяния наших богов, созданные великими мастерами, тоже освящались их служителями. В чем разница? И еще. Как известно, индуисты издревле и поныне поклоняются скульптурным изваяниям богов – Шиве, Вишну, Ганеши и другим. Но их никто не называет язычниками! А ведь индуизм – это ответвление ведических вероучений древних праславян-ариев, тысячи лет назад пришедших на Индостан.
– Интересная мысль… – слушая своего собеседника, Лев внутренне подивился его логическим умозаключениям. – Для меня несколько неожиданный взгляд на историю и религию.
– Это – реальность, и от этого никуда не деться. Когда-то здесь стояли священные изваяния, несущие в себе искру тех, кого они олицетворяли. Вот на этом месте, где мы сейчас стоим, высилось изваяние Сварога, к которому приходили все окрестные кузнецы, чтобы взять из неугасимого священного горна горящих углей для возжигания своих горнов. И ковали потом на божественном огне орала, которым износа не было, и ковали несокрушимые мечи, которыми воины без устали рубились с супостатом…
– Скажите, господин волхв, но если ваша вера была такой сильной, то почему же тогда на Руси победило христианство? – чуть сумрачно поинтересовался Николай.
– Здесь неправильно было бы сказать «победило» – вероучения не побеждают, их выбирают люди. – Мирогор говорил спокойно и даже бесстрастно. – Всякое вероучение периодически переживает свой внутренний кризис. Особенно если его служителями становятся люди, далекие от духовности, которые служат не Свету, а вселенской Тьме, корыстные, неумные ремесленники от веры, забывшие о своем предназначении и погрязшие в пороках. Всякий кризис – это момент истины, позволяющий освободиться от коросты лжи и злобы. Ведичество не раз переживало кризисы и всякий раз выходило из них очищенным и жизнестойким. Кризис той поры, когда на Русь было привнесено христианство, был самым тяжким и длительным.
– Ну а сейчас, вы хотите сказать, ведичество опять на подъеме? – снова спросил Хоролин.
– А оно никогда и не угасало, – спокойно парировал Мирогор. – Оно в немалой степени влилось в православие. Ведический Купала стал православным Иваном Купалой. И так – по всему календарю. Согласитесь, русское православие существенно отличается даже от родственного ему греческого. Не говоря уже о том, насколько оно отличается от католицизма и протестантизма. Ведь во многом благодаря слиянию с древними ведическими традициями православие до сих пор придерживается Света и Добра, тогда как западное христианство уже не одно столетие переживает нравственный кризис, на словах служа Творцу всего сущего, на деле оно служит его антиподу.
– Интересный у нас получился разговор… Ну, то, что Запад уже давно впал в нравственный кризис, уже ни для кого не секрет, – риторически констатировал Гуров. – Но для представителей, скажем так, альтернативных вероучений, каковым являетесь и вы, наверняка это не повод для печали? Вероучению, которое с ведичеством очень жестко боролось, скорее всего, сочувствовать вы бы вряд ли стали?
– Как сказать… В плане, образно говоря, корпоративном такие поводы, возможно, и есть. Но в плане нравственном – чему радоваться-то? Тому, что люди начали отворачиваться от Света и тянуться к Тьме? Тому, что они избирают себе напутственной силой Чернобога-Кощея? – Волхв нахмурился, из-за чего его лицо и в самом деле на какой-то миг стало лицом девяностолетнего старца. – Запад погряз во лжи… Как можно черное объявлять белым, ложь – правдой, уродливое – прекрасным? А ведь западные вероучения во многом этим и занимались, даже не годами – столетиями! Ведь не без благословения их иерархов на русскую землю приходили самые страшные войны. Они давно уже поклоняются идолу Златого Тельца. Запад оправдал и узаконил противоестественную связь мужчины с мужчиной и женщины с женщиной, связь человека с животиной. Им осталось только узаконить связь живых с мертвыми. Бога там давно уже нет. Есть власть Чернобога, властителя тьмы…
– Да, с этим трудно было бы не согласиться… – Лев иронично усмехнулся. – Ну а вот, интересно узнать, мы с Николаем, с точки зрения ведизма, кого собой являем?
– Мне дано видеть сущность каждого человека, – Мирогор окинул их проницательным взглядом. – Вы оба людьми зваться достойны. В душе вы привержены Свету и Добру, а это – самое главное. То же самое я мог бы сказать и буддисту, и мусульманину, и любому другому, кто не приемлет Тьму и Зло. Хотя очень многие люди слабы и склонны к пороку. Тот человек, что когда-то владел домом, стоявшим на этом месте, продал душу самой черной из сил. Оттого это место осквернено заразой зла и тлена. Вот и вы хотя и не корыстно, но питаете интерес к сокровищам, спрятанным в здешних подземельях. Не ищите их! Они принесут беду всякому, кто их коснется. Смерть уже нашла немалое число из тех, кто жаждал ими завладеть.
– И того парня, которого загрыз хищник? – поспешил переспросить Гуров.
– Да… – волхв утвердительно кивнул. – Зверь был направлен рукой человека с черной душой, из которой злоба давно уже вытравила все чистое и светлое. Напарник убитого хищником его предал и заманил в западню. Но этим свою жизнь не спас – тем же днем он был застрелен и утоплен в болоте. Его найдут, но только будущей весной.
– Хорошо! А вот богатый торговец золотом из поселка, названного Миллениумом, он тоже умер не своей смертью? – Лев почувствовал, что этот необычный собеседник и в самом деле может дать неплохие подсказки.
– Он должен был умереть в любом случае. И примерно в эти же дни. Но есть некто из его приближенных, ускоривший его конец, поскольку надеялся и до сих пор надеется прибрать к рукам его богатство через женитьбу. Ты его найдешь. И помни о том, кто будет желать смерти тебе. Больше сказать ничего не могу. Прощайте!
Мирогор молча зашагал прочь и, едва скрывшись в чаще молодого осинника, тут же словно растворился в зелени листвы. Глядя ему вслед, Николай помотал головой.
– Лев Иванович, а куда он делся? Вроде шел, шел… И, в один миг, его как будто и не бывало вовсе. Что за ерунда? Хм-м… Не привиделся же он нам в самом деле?! Следы-то – вон они, есть! Кстати, я так толком и не обратил внимания, в чем он был – в лаптях, в сапогах, в башмаках?
– Я тоже. Скорее всего, он владеет суггестией, – садясь в «Ниву», пояснил Гуров, словно говоря о чем-то совершенно обыденном. – Это внушение на расстоянии, как бы гипноз наяву. С этим я однажды уже сталкивался. Обладающий ею человек может внушить тебе все, что угодно. Ну что, едем к озеру?
– Ага… Едем… – сдавая назад, Хоролин продолжал озираться по сторонам, словно надеясь увидеть волхва еще раз.
…Ближе к четырем Лев входил в свою «контору», ощущая некоторую усталость после достаточно долгой поездки и от перегруженности полученными впечатлениями. Особенно запала в память необычная встреча на руинах графской усадьбы. В своей жизни Гурову доводилось встречаться с разными людьми. Но такой типаж ему попался впервые. Этот человек предостерег его о возможных рисках, связанных с неким злобным индивидуумом, у которого нет волос на голове, а в передний зуб встроен так называемый грилз из аметиста…
Интересно, кто бы это мог быть? Всех тех, кого Льву доводилось задерживать в течение долгих лет службы в милиции, полиции, он помнил достаточно хорошо. И среди них не было ни одного со столь характерной приметой. А может, этот волхв малость «перешаманился», и лысый – не более чем плод его фантазии? Хотя нет, Мирогор явил вполне реальные способности к тому, что называют ясновидением, уверенно назвав причины смерти Виталия Резенцова. Да и про «черного археолога» Макса он дал вполне определенную информацию. Понятное дело, она нуждается в перепроверке. Но и совсем уж не доверять ему оснований как будто нет.
Войдя в вестибюль, Гуров набрал номер Станислава и поинтересовался итогами сегодняшней операции в сети «Золотой дублон». Жизнерадостно хохотнув, тот объявил, что итоги – «супер-пупер», лучше не придумаешь.
– …А ты сейчас где? Уже приехал? Ну и отлично! Я в нашей кафешке – вот, забежал перекусить. Хочешь – подходи, тут и потолкуем! – предложил он.