– Петро, угомонись! – со снисходительной иронией парировал Гуров. – Ты когда завтракаешь, что смотришь по ТВ? Криминальные сводки? А они тебе еще не надоели? Мне уже давно, даже до тошноты. Поэтому я в отличие от некоторых излишне рьяных службистов дома предпочитаю смотреть и читать что-нибудь познавательное, чтобы при встрече с образованными людьми не показаться им примитивом с тремя классами и четвертым коридором ЦПШ. Кстати! Никаких персональных намеков! – Он вскинул перед собой руки, как бы желая сказать: ничего личного!
– М-да-а-а… – укоризненно протянул Орлов. – Ну, понятное дело – «без намеков», хотя и с намеками. Ладно уж, критикуй! Авось исправлюсь…
– Да будет тебе разводить пессимизм! – Станислав жизнерадостно ухмыльнулся. – Слышь, Лева! А ЦПШ – это что такое? Центр подготовки…
– …Профессий, начинающихся на «ша»: шарманщиков, шпионов, шоферов и шашлычников, – с невозмутимым видом пояснил Лев и после секундной паузы добавил: – Но, в данном случае ЦПШ – церковно-приходская школа. Ну что, мы, наверное, пойдем? – спросил он генерала.
– Да, идите уж… – кисловато обронил Петр, побарабанив пальцами по столу. – Но завтра чтобы какие-то реальные результаты были. А то сразу оба пойдете в эту вашу ЦПШ набираться знаний!..
…Сев за свой стол, Лев углубился в изучение принтерных распечаток, переданных ему Жаворонковым. Стас, созвонившись с капитаном Сильченко, вполголоса обсуждал с ним ситуацию с поисками Кастета. Судя по досадливым интонациям его голоса, найти безвестно исчезнувшего домушника пока не удавалось.
Среди более чем четырех десятков звонков, принятых и сделанных Резенцовым за последнюю неделю жизни, три четверти приходились на телефон Юли. С десяток – на какие-то другие. В частности, пару раз Виталий перезванивался с неким Фархутдиновым Рамисом, проживающим в Липецке. В числе входящих был один звонок, сделанный с городского телефона местного отделения коммерческого банка.
Раза три Резенцову звонили с телефона московского благотворительного фонда «Счастливый взгляд спасенных». Еще три звонка Виталий сделал сам на телефон какого-то Леонида Ямщичного, проживающего в Москве. И лишь самый последний звонок, причем входящий, поступил с телефона Максимилиана Европкина.
«Похоже, это и есть тот Макс, который нам нужен!» – удовлетворенно отметил Гуров. Перелистав распечатки, он увидел справку по Европкину, подготовленную Жаворонковым. Как явствовало из этого материала, Максимилиан Европкин, восемьдесят седьмого года рождения, был прописан в Москве, в квартире сорок дома шесть по улице Верхней. На срочную службу в Российскую армию не призывался по состоянию здоровья. В две тысячи седьмом был осужден за мошенничество на три года общего режима. Отбыл только год, после чего его освободили по УДО.
Закончив чтение, Лев немедленно набрал номер Жаворонкова и распорядился в кратчайшие сроки подготовить распечатку номеров Максимилиана.
– То есть это и есть тот самый Макс, который вас интересует? – уточнил капитан.
– Думаю, что да… – подтвердил Гуров и отключил связь. – Что там у Сильченко? – спросил он Станислава.
Издав громкое «Пф-ф-ф-ф!..», он пояснил, что хоть капитан и «роет землю как экскаватор», но тем не менее с расследованием убийства и Твиста и исчезновения Кастета далеко продвинуться пока не удалось. Сильченко отработал почти всех названных Амбаром свидетелей картежной игры на золотую ложечку (исключая Хасана-Краба), но «раскрутить» ни одного из них на «чистуху» не удалось. У всех нашлись вполне убедительные «отмазки». К тому же напрямую выяснять, кто и кому «заложил» Твиста, он не мог, чтобы не подставить Бородкина. А задавая вопросы «вокруг да около», много не нарасследуешь.
– Значит, он только Хасана-Краба не смог найти?.. – задумчиво переспросил Лев, откинувшись к спинке стула. – Хм! Интересный момент… Вот не пойму – что именно, но что-то мне подсказывает: этот «товарищ Краб» и есть тот, кто стал источником информации для убийц Твиста. Сейчас попробуем найти его досье в наших базах данных…
По внутренней сети Главка он открыл информационный портал и, набрав поисковое задание, почти сразу же увидел открывшуюся на экране монитора страницу с данными по уроженцу Брянска Хасану Карабекову, семьдесят девятого года рождения, кличка Краб. Как явствовало из справочного материала, данный субъект имеет три отсидки за угоны автомобилей. Последний раз он вышел из заключения три года назад и с той поры в чем-то противозаконном замечен не был.
Официально он был зарегистрирован в Москве по улице Вольной в доме пять. Там он проживал со своей гражданской женой, которая и являлась собственницей квартиры. Есть ребенок дошкольного возраста. В настоящее время, согласно рапорту участкового, Карабеков работает грузчиком в сетевом супермаркете.
Открыв информацию по судебным делам об угонах, Гуров внимательно проработал все их нюансы. Первый угон Краб совершил еще в девяносто седьмом году. Объектом кражи стала новая «четверка», принадлежавшая сотруднику редакции одной из газет. С учетом того, что продать угнанную машину Карабеков не успел и объяснил свой поступок желанием «покататься», получил он всего лишь год «химии».
Второй угон совершил в двухтысячном. Угнал «Шкоду», владельцем которой был мелкий коммерсант, торговавший в Лужниках. Во время движения по улицам Москвы Краб совершил ДТП, столкнувшись с машиной «Скорой помощи», в результате чего пострадал ее водитель. За этот эпизод Крабу «припаяли» три года общего режима.
Третью отсидку он отбывал с две тысячи шестого по двенадцатый год за «Мазду», хозяином которой оказался сотрудник одного из райотделов столицы. Дойдя до этого места, Гуров вдруг понял: а вот на это стоит обратить особое внимание! Найдя персональные данные потерпевшего, каковым оказался некий майор Лимашов, он открыл страницу кадровой службы министерства и через поисковую систему открыл его личное дело. Как оказалось, всего лишь через год после того, как за угнанную машину майора по обновленному, более строгому законодательству Карабеков отправился на шестилетнюю отсидку, сам Лимашов был осужден на три года за то, что жестоко избил задержанного, который оказался непричастным к инкриминировавшемуся ему преступлению.
– Похоже, что-то вырисовывается! – вполголоса обронил он, на что тут же отреагировал Стас.
– Что там? Что там? – Поднявшись со своего места, тот поспешил к нему.
Пробежав взглядом по экрану монитора и уточнив, в чем суть открытия, сделанного Львом, Крячко с оттенком зависти резюмировал:
– Глянь-ка – явный кандидат в подозреваемые… Нет, в самом деле! Ну, ты, Лева, хват! Вот кто бы догадался покопаться в этом направлении? Что теперь думаешь делать?
– Надо очень осторожно выяснить, где он сейчас находится и чем занимается, – не отрывая взгляда от монитора, пояснил Гуров. – Его никак нельзя спугнуть. Конечно, может быть, я и ошибаюсь, но связка Лимашов – Карабеков вполне реальна со всеми вытекающими последствиями. Сейчас подпрягу Валеру – пусть негласно выяснит все, что только можно, об этом Лимашове. Ну и, наверное, надо будет созвониться с родителями Резенцова и с благотворительным фондом. А еще с Амбаром, то бишь Бородкиным, надо созвониться. По Леониду Ямщичному сначала определим, что это за человек, а уже потом будем выяснять у него самого, по какому поводу ему звонил Виталий. То есть опять придется загружать информационщиков…
– Ну а мне что тогда? – Станислав вопросительно мотнул головой.
– А на тебя, друг мой, повешу-ка я всех собак, – Лев со значением взглянул на несколько опешившего приятеля. – Ну, в том смысле, что тебе надо будет обзвонить все клубы служебного собаководства и выяснить, есть ли у них члены, имеющие взрослых волкособов. «Соус» такой: тебе предлагают купить щенка волкособа, и ты хочешь посоветоваться со знающими людьми – стоит ли его брать, не слишком ли хлопотно иметь такого питомца…
– Офидеть! – Теперь Крячко выглядел как ломовая лошадь, которую вместо сохи вознамерились запрячь в тракторный плуг. – Да их в Москве не один десяток! Это когда я закончу?!
– Что, боишься к своей Лерочке опоздать? – Гуров иронично улыбнулся. – А я уж думал, что после вчерашнего ты к ней вообще дорогу забудешь… Ничего, успеешь к ней, успеешь. Это задание тебе – и на сегодня, и на завтра. Тем более что официальных клубов в городе, между прочим, всего десятка полтора – не более. Ну и, насколько я знаю, столько же неофициальных. Понимаю, что эти найти труднее, но Жаворонков поможет. К тому же они подразделяются по породным направлениям. Так что не перетрудишься. Бери след и ищи нужного нам хозяина волкособа. Вопрос понятен?
– Ну вот, с этого и надо было начинать! – бросил Стас на ходу через плечо, отправляясь в информотдел.
Гуров созвонился со старостой Лешакина Крупным и, взяв у него телефон Резенцовых, позвонил родителям Виталия. Резенцов-старший, назвавшийся Дмитрием, сжато рассказал о последних днях жизни сына. Тот, как и весь предшествующий месяц, работал с «черным археологом» Максом. Каких-либо признаков того, что с ними что-то случится, не было и близко. Гибель Виталия для его родителей стала страшным ударом. Но куда более болезненный удар им нанесли опера, проводившие расследование. При всем том, что реальные причины гибели их сына выглядели весьма неопределенно, те объявили, что в случившемся виновен он сам и «копаться в этом деле» они не намерены.
– Ну вот, с этого и надо было начинать! – бросил Стас на ходу через плечо, отправляясь в информотдел.
Гуров созвонился со старостой Лешакина Крупным и, взяв у него телефон Резенцовых, позвонил родителям Виталия. Резенцов-старший, назвавшийся Дмитрием, сжато рассказал о последних днях жизни сына. Тот, как и весь предшествующий месяц, работал с «черным археологом» Максом. Каких-либо признаков того, что с ними что-то случится, не было и близко. Гибель Виталия для его родителей стала страшным ударом. Но куда более болезненный удар им нанесли опера, проводившие расследование. При всем том, что реальные причины гибели их сына выглядели весьма неопределенно, те объявили, что в случившемся виновен он сам и «копаться в этом деле» они не намерены.
По словам Дмитрия, Рамис Фархутдинов, сослуживец Виталия, не раз бывал у них дома. Парень, по его мнению, положительный, с криминалом не связанный. Рамис учится в одном из столичных вузов. Звал с собой и Виталия. Тот вроде бы и надумал идти учиться, но все перебила его скоропалительная женитьба на «залетной свиристелке». О контактах сына с благотворительным фондом Дмитрий слышал, но толком не знал, что именно могло связывать Виталия и «Счастливый взгляд спасенных». О Леониде Ямщичном ранее вообще никогда даже не слышал. Но предположил, что Виталий, намеревавшийся купить себе квадроцикл, вполне возможно, обзванивал потенциальных продавцов мототехники, и Ямщичный – один из них.
Сразу же после разговора с Дмитрием Резенцовым Гуров по внутренней связи поручил капитану Жаворонкову подключить к работе кого-нибудь из стажеров, чтобы досконально выяснить (может быть, даже с выездом к месту жительства) подноготную жителя Москвы Леонида Ямщичного. Заодно поручил негласно выяснить, что собой представляет бывший майор милиции Лимашов.
Заглянув в распечатку звонков, он набрал на клавиатуре городского телефона номер фонда «Счастливый взгляд спасенных», но, передумав, тут же положил трубку. Снова войдя в Интернет, в поисковой системе он сделал запрос по этому фонду. Просмотрев несколько публикаций, Гуров понял, что «благотворительный фонд» на самом деле являет собой жульническую пустышку, которая занимается «разводом» простаков, выманивая у них деньги якобы на помощь больным детям. Там же нашелся и ответ на вопрос – с какой стати сотрудники фонда звонили Резенцову.
На одном из интернет-форумов некий москвич рассказал о том, что он регулярно перечисляет со своего сотового деньги по благотворительным номерам, которые называют в новостных телепрограммах. Судя по всему, каким-то образом заполучив номера телефонов жертвователей (не исключено, даже путем хакерского взлома), мошенники стали их обзванивать, уверяя в том, что они – законные представители того или иного телеканала и деньги теперь надо «эсэмэсить» на их короткий номер.
Теперь было яснее ясного, какого рода звонки поступали Виталию от «Счастливого взгляда спасенных». Видимо, он перечислял деньги на детей и поэтому тоже оказался в поле зрения жулья. Что еще удалось выяснить – липовый фонд действовал уже почти полгода, но никакой реакции от правоохранительных структур на его аферы не последовало. Лев тут же созвонился с городской прокуратурой, попросив соединить с кем-то из руководства, и поинтересовался у откликнувшегося «советника юстиции какого-то класса» причинами неуязвимости фонда «Счастливый взгляд спасенных».
Сокрушаясь, тот пояснил, что в нашем законодательстве слишком много прорех, которые позволяют нечистоплотным людям, интересы которых отстаивают целые команды прожженных по части крючкотворства адвокатов, в любом случае выходить сухими из воды. Кроме того, следовало учесть еще и такое обстоятельство, как информационная «крыша» в лице немалого числа либеральных западных СМИ. Игнорируя любые доводы российской полиции, прокуратуры и суда, «крыша» априори убеждена в том, что жульнический фонд – на самом деле настоящий и стремление прекратить его деятельность – пример «удушения демократических свобод». Но тем не менее собеседник Гурова пообещал, что обязательно найдет способ, как поставить заслон деятельности «Счастливого взгляда спасенных».
Завершая серию звонков, Лев созвонился с Амбаром. Константин Бородкин, сокрушенно воздыхая, сообщил, что ничего нового о своих «гостях» выяснить пока не смог.
– …«Братва» сама без понятия, Левваныч, кто мог замочить Твиста, куда делись Кастет и Краб. Но один тут человечек недавно сболтнул, что вроде бы Кастет бомбанул квартиру гдей-то на Черницкой. Вроде «рыжья» взял там почти на «лимон». Какой дом – он не сказал, но вроде бы тот, что рядом с тамошней прокуратурой. Ржал еще – о, мол, Кастет отличился! У «кума» прямо под носом «взломал кубышку».
Передав по телефону капитану Сильченко эту информацию, Гуров набрал номер пятницкого филиала коммерческого банка «Честный процент». Бодренький, заученно-приветливый голос откликнувшейся сотрудницы банка сразу же сник, едва на том конце связи стало известно, что данным заведением заинтересовался Главк угрозыска.
– А-а… Что бы вы хотели узнать? – заикаясь, пролепетала та.
– Меня интересует, был ли вашим вкладчиком или заемщиком житель Лешакина Виталий Резенцов, – строго спросил Лев тоном, не допускающим возражений.
Это окончательно привело в полное замешательство его собеседницу, и она, некоторое время поразмышляв, сдавленно пискнула:
– Простите… Гм! Простите, но я не имею таких полномочий. Если позволите, я соединю вас с заместителем управляющего. Он сейчас на месте. Соединить?..
Замуправляющего оказался обладателем звучного баритона, которым он изрек:
– Да-а, я вас слу-у-шаю…
Впрочем, его реакция на известие о том, что «Честным процентом» заинтересовался угрозыск, оказалась не менее характерной, чем и у сотрудницы банка. Баритон тут же несколько осип и потускнел. Замуправляющего, посетовав на то, что без письменного запроса давать информацию о клиентах банка не может, тем не менее пообещал «пойти навстречу» и «прояснить ситуацию». Особенно с учетом того, что человека, по поводу которого интересовался Главк в лице Льва Гурова, уже нет в живых.
Поклацав пальцем по клавишам компьютера, банковский работник вскоре сообщил, что ни в каких банкирских «святцах» – ни среди вкладчиков, ни среди должников – Виталий Резенцов не значится.
– …Скорее всего, – поспешил пояснить собеседник Гурова, – тем днем наши сотрудники проводили акцию «Удачный вклад», ориентированную на молодежь. Они обзванивали потенциальных вкладчиков, предлагая им открыть счет в нашем банке на самых льготных условиях. Вот, собственно говоря, и вся причина нашего звонка господину Резенцову. Я выражаю свое сожаление в связи с тем, что с ним произошло, но, заверяю вас, к этому мы никоим образом не причастны.
На вопрос Льва, с каким коллекторским агентством работает их банк, замуправляющего, даже закашлявшись от неожиданности, сообщил, что их филиал с коллекторами не работает. А вот что касается главного офиса, то там свои порядки, и вообще подобной информацией он не располагает.
Положив трубку, Гуров взглянул в окно, где уже начали сгущаться сумерки. Пора уже было собираться домой. В дверь раздался негромкий стук, и в кабинет заглянул Жаворонков.
– Лев Иванович, – заговорил он, протягивая два листа бумаги, – я принес материалы по исследованию ниток и чека, найденных вами в лесу. По Ямщичному и Лимашову информацию собираем. Завтра будет готова.
Поблагодарив, Лев просмотрел заключения криминалистов и, положив распечатки на стол, задумался. Из материалов явствовало, что обрывки ниток, зацепившиеся за сук, были выдернуты из плотной ткани черного цвета, которая очень часто используется для пошива униформы сотрудников ЧОПов. Чек был выбит третьего августа текущего года в десять утра на кассе сетевого супермаркета «Лиана», расположенного в Пятницком, по улице Кирова, семнадцать. Согласно указанному в чеке перечню покупок, в «Лиане» были приобретены три бутылки водки, килограмм сервелата и хлебный батон.
«Интересный вырисовывается «натюрморт»! – мысленно резюмировал Гуров, глядя на распечатки. – Покупка сделана в день убийства Резенцова. Можно предположить, что убийц было трое. Видимо, чтобы «не раскиснуть» и без колебаний лишить жизни сразу двоих, они перед казнью крепко выпили. Европкина, вероятнее всего, привезли с собой. Возможно, пообещали ему сохранить жизнь. Но обманули… Пили, скорее всего, в салоне «Руннера», поскольку на месте убийства не было никаких следов пьянки…»
Рассудив, что при случае (а снова ехать в Лешакино, вероятнее всего, необходимость была достаточно серьезная) пустые бутылки и прочее следовало бы поискать дополнительно, Лев закрыл кабинет и направился к выходу.
…Утром он пришел на работу даже несколько раньше обычного. Этой ночью ему спалось несколько беспокойно, что обычно бывало во время расследования сложных «глухарей». Когда он подходил к кабинету, сзади послышался голос капитана Сильченко: