— А кто тебе сказал, что мы тут пьем, солнышко? Мы это так, разминаемся. Верно, месье профессор?
Профессор, доктор Фредерик Арно, тоже улыбнулся и, пригладив растрепанную седую шевелюру а-ля Альберт Эйнштейн, встал. И в самом деле, пойдем посмотрим! Явление того стоит. Все равно ни Луи, ни Нгоно еще нет.
— Этого Луи только за смертью и посылать, — поднимаясь, шутливо пробурчал Саша.
— Что-что? — обернулся не понявший профессор. — За какой смертью?
— Это такая русская идиома, господин доктор, — с улыбкой пояснила женщина. — Означает, что мы уж слишком долго ждем.
— Да-да, вы правы, — кивнул господин Арно. — Ждем уже больше часа. Думаю, это не Луи, а Нгоно виноват. Он же все-таки полицейский!
— Полицейский?! — Молодые люди изумленно переглянулись. — Это как же так? А мы-то думали — он едва гражданство получил и работает, дай бог, каким-нибудь дворником!
— О, это длинная история, — выходя на палубу, рассмеялся профессор. — Как-нибудь он вам сам расскажет. Может быть, даже сегодня, если вы спросите. Ого! И в самом деле — красиво!
Да, море горело! Мало того: сияли, переливались все стоявшие в заливе суда и проплывающие мимо лодки, с весел которых срывались в огненное море горящие капли!
— Смотрите, словно маленькие звездочки! — щелкая фотоаппаратом, восхищенно воскликнула Катя.
Она бегло говорила по-французски. Саша перед поездкой язык подучил, но все же английский по-прежнему знал куда лучше.
— Здорово. — Катерина опустила фотоаппарат, и Александр невольно залюбовался женой.
Стройная, в белой короткой маечке и голубых шортах, она выглядела сейчас так аппетитно, что… Какое там, к черту, море! Ну сверкает, ну светится — да и пес с ним!
Подойдя ближе, молодой человек обнял супругу за талию, что-то зашептал. Рука его скользнула под маечку, выше…
— Ой, да ну тебя… — шутливо отстранилась Катя, точнее — попробовала отстраниться, да ничего у нее не вышло: Александр обнял жену еще крепче, прижал к себе, поцеловал в ухо.
А профессор тем временем звонил по мобильному телефону и, судя по всему, дозвонился.
— Как — нет? А что телефон? Не отвечает… Да, мог разрядиться, вполне. Ладно! Давай возвращайся на яхту, а Нгоно мы потом выскажем все, что о нем думаем.
Доктор не успел убрать телефон, как тот затрезвонил.
— Да? Кто? Ну, наконец-то! И где вы застряли, молодой человек, позвольте спросить? В Пуант-дю-Ок?! Ну и выбрали же время для экскурсии. Ладно, потом расскажете. Ждем!
— Я так полагаю — Нгоно? — улыбнулся Александр.
— Он. — Махнут, рукой, господин Арно деловито зашагал к каюте. На ходу обернулся:
— Пойду вытащу из холодильника водку, что вы привезли.
— Отлично! — негромко рассмеялся Саша. — Давно пора. Вы там занимайтесь, а мы тут постоим. Нгоно с Луи встретим.
— Угу. — Кивнув, профессор скрылся в каюте, и молодой человек, крепко поцеловав супругу в губы, быстро стянул с нее майку…
— Да ты что! — слабо отбивалась Катя. — Тут же люди кругом! Лодки… яхты…
— Да брось. — Наклонившись, Александр принялся целовать ее грудь. — Никому нет до нас никакого дела…
— Но… ведь не у самого же трапа!
— А вот тут ты, пожалуй, права, милая!
— Ой!!!
Подхватив жену на руки, Саша побежал на другой борт и, осторожно поставив Катю на ноги, стащил с нее шорты и трусики.
— Ага, попалась!
Катя и не сопротивлялась, наоборот, кажется, хотела, чтобы он овладел ею прямо здесь, на фешенебельной яхте посреди флюоресцирующего моря.
— Ах… — изгибаясь, стонала юная женщина. — Ах…
Голубые глаза ее сияли, как звезды, и такие же звезды смотрели вниз с синего вечернего неба. Только они не отражались в воде, потому что вода сверкала!
~~~
— Ну ты и дурень! — надевая шорты, расслабленно хихикнула Катя — Видел бы нас сейчас Мишка, точно сказал бы: чокнутые!
— О нет, не то бы сказал наш сынок! — Александр принял картинную позу и, повернувшись к берегу, поклонился в ответ на бурные аплодисменты компании любопытствующих подростков.
Посмотрев на них, Катя взвизгнула и убежала за мачту.
— Не то бы сказал наш сын… — ничуть не стесняясь неожиданных зрителей, вальяжно продолжил Саша. — Он бы сказал: «И эти люди запрещают мне ковыряться в носу?!» Вот бы он что…
— Ну, хватит! Одевайся давай — по-моему, Нгоно уже едет. Ага! Вон бегут вместе с Луи!
Друзья-приятели уже поднимались по трапу: ибо и фульбе — длинный и тощий Нгоно и небольшого росточка Луи.
— Ну вот. — Подойдя к борту, Александр вновь обнял жену. — Наконец-то, Штепсель с Тарапунькой прибыли. Ну здорово, ребята! Как жизнь?
— Идет! — обнимаясь, белозубо смеялись парни. — Очень рады вас видеть! Очень! Как добрались?
— Да, слава богу, неплохо.
Саша улыбался: ну надо же, встретились. Два года прошло, даже больше. Мишке, сыну, уже два. Сидит сейчас с двоюродной Катькиной бабулей, скучает, поди.
А Нгоно повзрослел. Ну конечно — начальник! Да и Луи уже не тот восторженный мальчик…
М-да, бывает же.
Александр не удержался, хмыкнул: скажи кому, что с парнями этими, с профессором да и с собственной женой он познакомился в Карфагене в четыреста тридцать девятом году от Рождества Христова, — не поверят!
В ту гнусную эпоху они — впрочем, не они одни — попали не сами, их туда отправила некая организация военных, успешно продолжающая знаменитый «Филадельфийский эксперимент». В тысяча девятьсот сорок третьем году эсминец «Элдридж» внезапно переместился во времени и в пространстве. Тогда военные хотели сделать военный корабль невидимым, используя мощное электромагнитное поле. А получилось, что после этого эксперимента начала сжиматься Земля! Да что там Земля — Вселенная… Сколько еще осталось до коллапса — лет сорок, пятьдесят?
Саша хотел узнать об этом у профессора, да все не было подходящего для начала серьезной беседы момента. То любовались красотами побережья, то пили ароматный яблочный самогон — кальвадос, то Катька в эротичных шортиках бегала, отвлекала.
— Прошу к столу, — любезно пригласил профессор. — Нгоно, что у вас с пиджаком? Такое впечатление, что вы за кем-то гнались через колючки.
— Да, гнался, — смущенно улыбнулся Нгоно. — Хулиганов тут хватает.
— Ладно, не будем пока о делах. Так! Всем водки!
— А мне можно пастис? — тут же запротестовал Луи. — Я вообще не переношу крепкого спиртного.
— Ну, пастис, так пастис, — махнул рукой доктор. — Вон там, в бутылках, — сидр. Сам разбавишь.
Саша наклонился, понюхал наполненный Луи бокал и скривился: в нос резко шибануло микстурой от кашля. Анис, понятно. Но как эту бурду можно пить? То ли дело водка или кальвадос…
— За долгожданный приезд наших дорогих друзей!
Все дружно выпили и потянулись к закускам: фрукты, овощи, орешки. И конечно, нарезанный сыр во всем его многообразии на большом серебряном блюде: и блеклый, с зеленоватыми прожилками, рокфор, и мягкий овечий, и желтый, со слезой, и белый твердый, такой, что едва укусишь, и козий, козлом и пахнущий, и… Как и любой француз, доктор Фредерик Арно знал толк в сыре!
Александр налегал на фрукты. Да еще взял на себя обязанности тамады:
— Ну давайте еще по одной… А ну-ка!
Постепенно беседа перешла на футбол, потом на спорт вообще, и Нгоно заговорил о парапланах.
— Здесь у нас, недалеко, в Порт-ан-Бессене, есть клуб, — неожиданно вклинился Луи. — Приглашают всех желающих, говорят, что совершенно безопасно. Я вот думаю, может, попробовать?
— Ага, — скептически усмехнулся Нгоно. — Один уже попробовал. Долетался! Четвертый день ищем. Вылетел из клуба, а унесло аж сюда, в Пуант-дю-Ок. Тут где-то и сгинул. Ой, не люблю я этих экстремалов, ой, не люблю!
Профессор расхохотался:
— А-а-а! Значит, вы там этого планериста искали?
— Ну да.
— Кстати, все хотел спросить, как служба? — Александр снова налил, по чуть-чуть, для поддержания разговора. — Вот уж, честно сказать, не думал…
— Да я и сам не думал, — добродушно улыбнулся стажер. — Предложили пойти в полицейскую школу после одного случая, я не отказался. И знаете, не жалею! Хотя работы, конечно, полно, особенно в туристический сезон. Да что там говорить: меня самого сегодня чуть не ограбили, спутали с одиноким туристом! Так что вы будьте поосторожнее, особенно вечерами.
— Да ладно, — хлопнув полицейского по плечу, ухмыльнулся Саша. — В случае чего отобьемся как-нибудь. Я и сам парень не слабый, а Катерина карате занималась.
— Точнее, кекусенкай, — улыбнулась Катя. — Я даже на соревнованиях выступала когда-то.
— А как ваш сынок? — поднял глаза профессор. — Наверное, большой уже?
— Два года! А вот он… — Катерина достала смартфон.
— Ого! Какой симпатичный! На вас, Катя, очень похож. А глаза — папины. С нас, кстати, подарок для вашего малыша!
— Два года! А вот он… — Катерина достала смартфон.
— Ого! Какой симпатичный! На вас, Катя, очень похож. А глаза — папины. С нас, кстати, подарок для вашего малыша!
— Спасибо, спасибо, — засмеялся Саша. — Знаете, дорогой господин Арно…
— О, нет! Фредерик, только Фредерик!
— Так вот, дорогой Фредерик, у нас ведь тоже для вас подарочек есть. Сейчас… То, что вы просили.
Выйдя из-за стола, Саша прошел в отведенную для гостей спальню и, вытащив из-под койки чемодан, принес его в кают-компанию. Положил на стул, открыл и поставил на стол два золоченых подсвечника.
— Красивые… — озадаченно пробормотал профессор. — Но зачем?
— Как это — зачем? — Ухмыльнувшись, молодой человек взял столовый нож и колупнул на одном из подсвечников позолоту.
Белым серебром блеснул скол.
— Вот вам ваш цирконий. Как заказывали!
— Господи! — Доктор Арно в волнении вскочил на ноги. — Так вы все-таки привезли!..
— Вы же просили.
— Я говорил: если будет возможность. Но даже не думал, что так много… Как же вам удалось?
Александр скромно потупился:
— Не скрою, пришлось повозиться, но у нас ведь есть Урал-батюшка!
— Урал!
— Ну да. Кстати, мы немного не продумали форму: в аэропорту были проблемы, подумали, что везем антиквариат. Но ничего, обошлось.
— Боже! Боже! — Доктор Арно, казалось, сейчас расцелует подаренные подсвечники. — Луи, друг мой! Мы можем теперь продолжать…
— Ага, дорогой Фредерик! — Саша шутливо погрозил пальцем. — Так вы все ж таки продолжаете свои безответственные опыты без санкции соответствующих органов? Так всю Францию без света оставите. Ладно-ладно, шучу. Ну, расскажите же наконец, как у вас дела? Чего нового добились? Ведь добились же? По глазам вижу!
Профессор переглянулся с Луи:
— Что ж, от вас у нас нет секретов. Да, мы проводим опыты и лет через пять, очень может быть, найдем способ прекратить сжатие! Очень может быть!
— Даже так?! — удивилась Катя. — Но ведь вы работаете один… Вдвоем…
— Один? — Доктор неожиданно расхохотался. — Нет-нет! Есть Интернет, слава богу. Человечество вовсе не спит в ожидании неминуемой смерти. Научная мысль работает. Но все же, вы знаете, хочется быть первым! И в этом мне поможет ваш металл — цирконий. Знаете, если добавить в обмотку генератора любой редкоземельный металл, но цирконий лучше всего… Я вывел формулы и не далее как неделю назад обнаружил точно такие же в Интернете!
— Можно мне спросить? — робким, совсем не похожим на полицейский, голосом вдруг произнес Нгоно.
— Да-да, — поощрительно улыбнулся профессор. — Спрашивайте.
— Вообще-то я уже спрашивал Луи, но он объясняет так коряво…
— Это я-то — коряво?!
— Тише, любезнейший Луи. Продолжайте, Нгоно. Что вы хотите узнать?
— Об этом… о сжатии. И о том, как получилось, что мы…
— В двух словах?
— В двух словах. И пожалуйста, очень популярно. Я ведь не технарь, хотя и закончил коллеж в Нигере.
— Хорошо, — несколько рассеянно кивнул доктор. — В двух словах, так в двух словах.
Итак, в тысяча девятьсот сорок третьем году в США, в Филадельфии, был успешно проведен эксперимент по созданию невидимости большого военного корабля — эсминца «Элдридж». Однако в ходе эксперимента эсминец не только исчез из поля зрения, но и телепортировался — из Филадельфии в Норфолк и обратно! Мало того, как нам удалось выяснить, он побывал и в Карфагене, как раз в пятом веке! С этого все и началось.
Ход эксперимента разбудил страшные силы, о чем сразу же заявил Альберт Эйнштейн, в то самое время консультировавший ВМС США. Понимаете, тогда считали, что ради победы над нацизмом все средства хороши. Просчитались. Все и произошло согласно единой теории поля, ее когда-то разрабатывал Эйнштейн. Американцы разместили на корабле мощный электромагнит, создали магнитное поле. Понимаете, уже два — электрическое и магнитное, причем силовые линии обоих полей находятся под углом друг к другу. Но ведь, согласно единой теории поля, есть еще и пространство, и время… и еще много чего! И все взаимосвязано! Вот и получили телепортацию и провал во времени — прорыв хронополя. И тяготение-сжатие… Плоды чего мы сейчас и пожинаем.
— Все так просто? — удивленно протянул Нгоно.
— Ну, это только как вы и просили — в двух словах. Кстати, уравнение, математическим путем объясняющее ход взаимодействия между всеми силами, в том числе электромагнетизмом, силой тяготения и ядерной энергией, до сих пор не создано. Эйнштейн был гений, но и он сетовал, что недостаточно владеет математикой.
— Значит, кроме вас, профессор, этими проблемами занимаются еще многие?
— О да!
— И даже, может быть, те, с кем мы когда-то столкнулись?
Доктор Арно удивленно моргнул:
— Они же были осуждены, разогнаны. Но почему бы и нет? Хотя откуда у них деньги, это же нищие офицеры?.. Нет, вряд ли. Да и смысл? Одно дело — находиться под крышей Североатлантического альянса, и совсем другое — действовать на свой страх и риск. А почему вы спрашиваете?
— Я полицейский, господа, — просто ответил Нгоно. — У событий всегда может быть много версий.
— Нгоно, вы что-то говорили про Пуант-дю-Ок? — встрепенулась Катя. — Знаете, мы с мужем планировали завтра посмотреть те места: мемориал, американское кладбище. Я читала о них в Интернете — весьма познавательно. А послезавтра поедем в Онфлер, в музей Будена. Да и сам городок — сказка. А по пути — Довиль, Трувиль, гостиница «Черные утесы»…
— И посмотрим, что там за кухня, — Александр усмехнулся: кулинария давно стала его хобби, иногда принося куда больше денег, чем основная профессия — каскадер.
Каскадер, хм… Несолидно как-то взрослому, тридцатидвухлетнему мужику скакать сломя голову на коне, стрелять, прыгать со скал, сражаться на мечах и саблях. Это в двадцать лет здорово, а после тридцати… К тому же супруга, владелица трех пилорам, несмотря на молодость, управляла своим бизнесом жестко. А Саша что же, будет за гроши на пегом коне скакать да помахивать сабелькой? Вот уж дудки!
А потому подумал-подумал да и открыл ресторан, а в ближайшем крупном поселке — столовую. Нанял персонал, сам все контролировал тщательно, чтоб и вкусно было, и дешево. Шоферы, пилорамщики, сплавщики повалили валом, благодарили, чуть ли в пояс не кланялись. Видано ли дело, в наши-то времена дешевую рабочую столовку открыть? Для всех, а не для всяких там снобов.
Катя, как родила Мишку, лично столовую проверила, велела перекрасить, повесила портреты Брежнева и прочих коммунистических вождей, плакаты «Слава великому советскому народу — строителю коммунизма» и «Пионер — всем ребятам пример». Саша поначалу хмурился: не переборщила бы женушка, а потом махнул рукой. Да что говорить — по вечерам на «гламурный совок» полгородка съезжалось. Ну для этих-то низких цен не держали — каждому свое.
А для пацанов из местных школ Александр организовал клуб исторического фехтования: все никак не мог забыть каскадерскую молодость, форму поддерживал. Вот так и жили — хорошо! К профессору вот наконец вырвались. Он давно уже в гости звал, да Мишка маленький был.
~~~
Профессор сошел с дистанции быстрее всех, оно и понятно — возраст. Поклевал носом да отправился спать, за ним, чуть погодя, и Луи. А Катя с Сашей уходить в каюту не торопились.
— Во сколько открывается мемориал в Пуант-дю-Ок? — Пожелав ушедшим приятного сна, Катя повернулась к Нгоно.
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Но когда вы проснетесь, он уже точно будет открыт. Некоторые, кстати, ходят на побережье, когда захотят.
— Клошары?
— Не только, еще художники.
— Художники? — Катерина захлопала в ладоши. — У вас есть знакомые художники?
— Только один. — Стажер скромно потупился. — И… гм… Не совсем взрослый. Но рисунок мне подарил… Хотите, покажу?
Нгоно вытащил из кейса плотный листок, протянул:
— Вот…
— Здорово! — сразу оценила девушка. — Прямо как ранний Моне. Не совсем импрессионизм, но где-то рядом. В манере барбизонской школы — Камиль Коро и прочие.
— Катька! Не ругайся, а? — Александр жалобно обхватил голову руками и застонал. — Школы какие-то, коровы…
— Не коровы, а Коро! — Катя расхохоталась и ласково взъерошила волосы на голове мужа. — Подожди, я еще тебя научу разбираться в живописи, не так уж это и сложно!
— Ну да, ну да, — покивал молодой человек. — Уж всяко не сложнее, чем готовить… Опа!
Он вдруг осекся, внимательно вглядевшись в картину. «Не совсем взрослый» художник изобразил на ней вид со скалы на море: на переднем плане — колючая проволока, какие-то кусты, дальше — синее в желто-оранжевых проблесках море, над ним, в отдалении, красный параплан, нарисованный, точнее, намеченный одним мазком. А внизу, под скалами, какая-то зеленая нитка… Луч!