Мне часто приходилось размышлять о Рози – том маленьком скелете, который лежит посреди лабиринта сталактитов. Мы ни разу не возвращались в ту комнату, и у нас нет возможности узнать, когда она жила и как умерла. Но все эти раздумья навели меня на мысль написать историю о ребенке, который жил три тысячи лет назад. Как говорится, сказано – сделано. А в июле Мэтт отправился в командировку в Нью-Йорк и прихватил эту историю с собой, чтобы почитать ее в поезде. А вот и мои потрясающие новости: вернувшись, он вручил мне чек на сто долларов! Он продал мою историю издательству Waverly Books, и в следующем году она уже появится на прилавках с иллюстрациями настоящего художника. Более того, им нужны еще истории! Мэтт заявил, что они в восторге от моих работ, только хотят, чтобы я описывала все немножко подробнее. Вот над этим я и тружусь большую часть времени.
10 июля 1949 г.
В прошлом месяце Кайл защитил диплом. Тем не менее он хочет вернуться в университет, поскольку планирует получить еще и докторскую степень. Втайне я надеялась, что он осядет наконец-то дома, но придется мне, видимо, распрощаться с этими надеждами. Конечно, раскопки значат для него очень много, но жажда странствий в нем так сильна, что он не сможет долго оставаться на одном месте. Я не слишком расстроена, поскольку Кайл пообещал, что будет приезжать на выходные домой.
За этот год я продала еще пять книг. Иногда я пишу небольшие статьи для «Колбрукских хроник», газеты Мэтта. Когда он только создавал ее, никто не верил в успех этого предприятия, ведь Колбрук – слишком маленький городок. Но сейчас «Хроники» читают все без исключения.
Вчера Мэтт пришел ко мне в пещеру. Я печатала, он читал – все, как обычно. Неожиданно он поднял голову и произнес:
– Почему бы нам с тобой не пожениться? Мы же все равно почти все время проводим вместе.
– Что ты сказал? – спросила я, вытаскивая из ушей затычки, хотя прекрасно расслышала его слова.
Совсем необязательно заниматься любовью, если я того не хочу, заявил Мэтт. Ему было бы в радость просто находиться рядом со мной.
– А как насчет твоих светских раутов, ужинов, встреч и тому подобное? Ты же знаешь, я не смогу ходить туда вместе с тобой. – Мне хотелось показать, насколько смехотворным было его предложение.
– Плевать. Я буду ходить туда один, а ты можешь оставаться в пещере. Мне просто хочется по ночам спать с тобой.
В этот момент во мне что-то шевельнулось. Я вдруг подумала, что это не такая уж плохая идея. Я не желаю выходить за него замуж и не желаю заниматься с ним любовью – просто потому, что это здорово осложнит наши отношения. Но я не имею ничего против того, чтобы спать рядом с ним всю ночь. Он мог бы пробираться ко мне в комнату, когда папа и Сюзанна уснут. Мне будет приятно ощущать тепло его тела. Полагаю, у Мэтта хватит выдержки не приставать ко мне. Если честно, то я вообще думаю, что он еще девственник.
12 июля 1949 г.
Я рассказала Кайлу о предложении Мэтта спать в одной постели. Кайл заявил, что я могу попробовать, однако не стоит ожидать, что Мэтт удовлетворится одним спаньем. Когда я сказала ему, что Мэтт, по моему мнению, еще девственник, Кайл расхохотался:
– Ради бога, Кейт, открой глаза!
Оказывается, наш Мэтт не так прост, как я о нем думала. В общении со мной и с большинством девушек – это мягкий, благовоспитанный джентльмен. Но у него есть и иная, «животная», сторона (как выразился Кайл). И такого Мэтта знают лишь немногие женщины. Так, у него есть подружка в Люрее и еще одна – в Страсбурге.
– Мэтт? – ошеломленно повторяла я. – Мэтт Райли?
– На самом деле ему нужна только ты, – сказал Кайл. – Но он так заводится рядом с тобой, что ему приходится спускать пар где-то на стороне.
Боюсь, я уже не смогу относиться к Мэтту как прежде. Вот он сидит тут перед тобой и смотрит на тебя своими невинными карими глазами… которые в действительности оказываются не такими уж невинными. В общем-то, я рада, что узнала это. Меня все время мучило чувство вины, что я лишаю его чего-то важного. А теперь выяснилось, что он ничуть не обделен.
29 октября 1949 г.
С началом учебного года Кайл каждые выходные приезжает домой. Он даже умудрился заинтересовать нашими «дворовыми раскопками» доктора Латтерли (которого он теперь запросто называет Стэном). Пару недель назад Кайл привозил его сюда. Должна признать, что более забавной сцены мне видеть не доводилось. Кайл и профессор пришли в пещеру, и профессор явно впал в ступор при виде женщины, печатающей с затычками в ушах, и молодого человека, развалившегося на диване с книжкой в руках и трубкой в зубах. При этом Кайл, Мэтт и я держались как ни в чем не бывало. Думаю, доктор Латтерли был изрядно потрясен увиденным. Но его так впечатлили наши с Кайлом находки, что он решил положить их в основу своих занятий с Кайлом.
Пасхальное воскресенье, 1950 г.
Мэтт привел к нам на ужин свою очередную пассию. В последнее время он сменил несколько подружек, из чего не делал никакого секрета. Видимо, ему хочется, чтобы я приревновала, но трюк этот, увы, не срабатывает. Мэтта считают одним из самых завидных холостяков в округе – как, впрочем, и Кайла. Но Кайл появляется здесь так редко, что ему от этого никакой выгоды. Кайл утверждает, что он и в университете почти не встречается с девушками. Зная моего брата, поверить в это весьма сложно. Впрочем, он настолько увлечен работой и учебой, что какая-то доля истины в его словах вполне может быть.
Подружка Мэтта, Долорес, влюблена в него по уши и пытается предугадать каждое его желание. Отвратительное зрелище. Я знаю, что Мэтт не испытывает к ней ничего подобного. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала о той потаскушке из Люрея, к которой он регулярно наведывается? Несколько месяцев назад я призналась Мэтту, что знаю о его низменных интересах. Поначалу он здорово разозлился на Кайла, но затем, по-моему, даже обрадовался. Теперь он может свободнее разговаривать со мной о своей интимной жизни. Никогда еще наша дружба не была такой крепкой. Я знаю, что Мэтт хотел бы от меня большего, как знаю и то, что именно чувства ко мне мешают ему завести серьезные отношения на стороне, но я честно сказала ему, что нас будет связывать только дружба. И он, судя по всему, наконец-то поверил мне.
10 ноября 1951 г.
Вчера вышла в свет моя десятая книжка. Кайл, Мэтт и я решили отметить это событие шампанским и, как итог, здорово надрались. В результате этих возлияний у меня развязался язык, и я наболтала много лишнего. Я заявила, что считаю себя необычайно счастливым человеком, ведь у меня в жизни сразу четыре серьезных чувства, тогда как большинство женщин довольствуются одним.
Кайл и Мэтт поставили свое шампанское, чтобы послушать, а я начала перечислять. «Мои истории, – сказала я. – Раскопки. Мой брат. – Кайл в приветственном жесте поднял свой стакан. – И моя пещера».
В общем, я была необычайно довольна этой маленькой речью. И лишь когда шампанское начало выветриваться из наших голов, а в воздухе потянуло холодком, я вдруг осознала, что Мэтт необычайно молчалив. В его глазах читались боль и обида. Меня чуть не стошнило, когда я поняла, из-за чего: о нем-то я не упомянула ни слова. Не понимаю, как я могла так ужасно обойтись с ним. Ну что мне стоило сказать о пяти привязанностях и включить его в этот список? Тем более что я действительно люблю его. В любом случае теперь уже было поздно что-то добавлять.
– Похолодало, – сказал он наконец. – Мне пора домой.
– Не спеши, – ответил Кайл. По его лицу было видно, что он прекрасно понимает, почему так расстроился Мэтт. – Мы можем посидеть еще немножко у нас дома.
Мне надо было поддакнуть ему тогда. «Конечно, Мэтт, пойдем, посидим с нами». Но я вместо этого опустилась на холодный пол и стала подбирать страницы из моей новой истории.
– Мне завтра рано вставать, – произнес за моей спиной Мэтт. Я услышала звук его шагов, а затем наступила тишина.
Я молча сидела на полу, не в силах сдвинуться с места. Вокруг валялись разбросанные страницы, а меня мучила мысль о том, какой жестокой я могу быть, сама того не желая. Кайл опустился рядом со мной на колени.
– Идем, Кейт, – сказал он. – Пора возвращаться домой.
– Я не хотела обидеть его, – промолвила я. По щекам у меня текли слезы.
– Я знаю. – Кайл легонько погладил меня по голове. – С ним все будет в порядке.
– Мне нужно было подумать, прежде чем говорить такое.
– Ш-ш-ш. – Кайл сидел рядом на полу, бережно сжимая меня в объятиях. Он говорил о том, что завтра сам объяснит все Мэтту. Расскажет ему, что это было лишь досадным упущением с моей стороны. Он говорил и говорил, но я спустя какое-то время перестала его слушать. Спиной я прижималась к груди Кайла, а его щека касалась моих волос. Несмотря на осенний холод, я могла просидеть так всю ночь.
– Мне нужно было подумать, прежде чем говорить такое.
– Ш-ш-ш. – Кайл сидел рядом на полу, бережно сжимая меня в объятиях. Он говорил о том, что завтра сам объяснит все Мэтту. Расскажет ему, что это было лишь досадным упущением с моей стороны. Он говорил и говорил, но я спустя какое-то время перестала его слушать. Спиной я прижималась к груди Кайла, а его щека касалась моих волос. Несмотря на осенний холод, я могла просидеть так всю ночь.
А сегодня Мэтт проинформировал меня о том, что теперь он помолвлен с Долорес Уинтроп. Он написал мне записку, поскольку ему, как и мне, проще выражать свои мысли на бумаге.
«Дорогая Кейт,
я, как последний дурак, старательно закрывал глаза на истину. Столько лет я лелеял надежду, что ты все-таки любишь меня (или хотя бы готова полюбить). Ты даже не представляешь, как отчаянно я желал твоей любви. Я от души восхищаюсь тобой – твоей красотой, твоим талантом и честолюбием. Я бы с легкостью примирился с твоими «причудами», ведь они чаруют меня не меньше твоих талантов.
Я не вправе сердиться на тебя, ведь ты никогда не скрывала от меня своих истинных чувств. Твоя любовь была не чем иным, как плодом моего воображения, за которое ты не можешь нести ответственность. Прошлым вечером, когда ты говорила о том, что любишь (и меня в этом списке не оказалось), я понял, что мне пора наконец расстаться с надеждой на взаимность. Поэтому я и предложил Долорес выйти за меня замуж. Надеюсь, ты не расскажешь ей о том, что я женюсь не по любви.
Мне уже почти двадцать шесть; пора обзавестись домом и семьей. Я от всего сердца желаю тебе, Кейт, встретить человека, который пробудит ту любящую женщину, которой ты являешься на самом деле. Прости, что мне это так и не удалось.
Искренне твой, Мэтт».Я плакала, пока читала это письмо. Но я знаю, что для Мэтта так будет лучше. Мне будет его ужасно не хватать. Не сомневаюсь, что он уже не придет ко мне в пещеру в компании Долорес (так и представляю, как она морщит носик при подобном предложении). Но Мэтту она будет хорошей женой.
Наступит день, когда и Кайл решит жениться. Надеюсь, он выберет кого-то, кого я смогу хотя бы терпеть, а не пустышку вроде Сары Джейн и не какую-нибудь самодовольную особу вроде Джулии из Джорджтауна. Я не собираюсь ревновать его. Она может жить с ним в одном доме и спать в одной постели, но ей не удастся лишить меня той близости, которая существует меж нами с самого детства.
12 декабря 1951 г.
Кайл будет свидетелем на свадьбе у Мэтта. Подружкой невесты станет Ванесса, сестра Долорес. Каждый вечер Мэтт приходит к нам, чтобы рассказать о новых приготовлениях. Такое чувство, что он совершенно не контролирует ситуацию. Свадьба назначена на 5 января. Меня уже не радует это событие, поскольку Мэтт выглядит откровенно несчастным. Он похож на человека, которого все больше и больше затягивает в трясину. Мне бы хотелось поговорить с ним об этом (или хотя бы написать ему). Но я прекрасно понимаю, что это не мое дело и мне в его жизнь лучше не вмешиваться.
23 декабря 1951 г.
Мэтт разорвал помолвку с Долорес. Прошлым вечером он пришел в пещеру и откровенно рассказал обо всем мне и Кайлу.
– Я не люблю ее так, как способен любить, – признался он. – Вдобавок она отказывает мне в сексе. Бережет себя для замужества, как будто это бог весть какой дар. Я мог бы с уважением отнестись к ее решению и даже был бы рад ему, если бы она меня и правда интересовала. Но меня ничуть не вдохновляет перспектива спать с ней.
Все это время мы с Кайлом сидели очень тихо, поскольку никогда не слышали, чтобы Мэтт говорил с таким пылом.
– Я боюсь нашей брачной ночи, поскольку мне предстоит заниматься любовью с Долорес, но думать я буду о тебе, Кейт. – Сказав это, он покраснел так, что не заметил, как запылали мои щеки. – Я не в состоянии сосредоточиться на этой свадьбе или на чем-либо еще; я просто одержим мыслями о тебе. Если я женюсь на Долорес, то потеряю тебя навсегда. Этого мне не пережить. Уж лучше у меня будет такая малость, чем совсем ничего.
В пещере воцарилась тишина. Мне хотелось, чтобы Кайл нарушил молчание, но он, в свою очередь, смотрел на меня, так что волей-неволей пришлось говорить мне.
– Беда в том, Мэтт, – промолвила я, – что ты водрузил меня на пьедестал. Я никогда не выйду замуж – ни за тебя, ни за кого-либо еще. Но и ты не должен жениться на Долорес, раз это делает тебя таким несчастным. Другое дело, что тебе не стоит бросать ее только из-за меня.
Я чувствовала, как бешено колотится сердце. Все-таки я эгоистка до мозга костей. Что ни говори, меня порадовало решение Мэтта. Мне хотелось, чтобы он приходил в пещеру, но на моих условиях. Как он сказал мне давным-давно, «все должно быть по-твоему, Кейт». И он был прав.
27
Иден неспешно готовила куриный салат для сегодняшнего пикника. Обыденность этого занятия доставляла ей несказанное удовольствие. Готовый салат она пристроила в корзинке рядом с бутылкой вина, парой персиков, хрустящими роллами из булочной Миллеров и шоколадными пирожными, которые испекла утром Лу. Движения ее были размеренными и неторопливыми. Иден знала, что оттягивает момент встречи с Беном, поскольку не желает слушать то, что он намерен ей рассказать. Но всем проволочкам рано или поздно приходит конец. Надев голубое платье, которое так нравилось Майклу Кэрри, Иден отправилась на место раскопок.
Всю вторую половину дня она работала над сценарием. Теперь она уже ясно представляла Майкла Кэрри в роли Мэтта, поскольку узнала, что ее отцу не были чужды низменные желания. Надо будет расспросить Кайла о пассиях Мэтта из Страсбурга и Люрея – о том, как он гасил страсть к Кейт в объятиях других женщин.
Иден вся взмокла, пока добралась наконец до места. Бен работал в третьей яме – как и в день их первой встречи. Несколько мгновений она наблюдала за тем, как он сметает слой за слоем, как перекатываются мускулы у него на спине. То тепло, которое она ощущала внутри, не имело ничего общего с палящим летним солнцем.
Окликнув его по имени, она зашагала к яме. Бен махнул в ответ рукой и направился к лестнице. Передняя часть его футболки успела насквозь промокнуть от пота.
– Не хочешь посидеть на мосту? – кивнул он в сторону речушки. – Может, хоть там не так жарко.
Они прошли до середины пешеходного мостика и уселись на краю, прямо над водой. Внизу тянулась темная лента реки, исчезавшая в зеленой дымке полей.
– Я играла тут ребенком, – промолвила Иден, разгружая корзинку. – Мне нравилось раскачиваться на самом краю, до головокружения. – Она вручила Бену бутылку вина и штопор.
Взгляд Бена был устремлен на отдаленные холмы. Бутылку он держал так, будто понятия не имел, что с ней нужно делать. Только тут до Иден дошло, что он не вымолвил ни слова с того момента, как выбрался из ямы.
Она коснулась его плеча, ощутив пальцами влажную ткань футболки.
– Бен, открой, пожалуйста, вино.
Он медленно повернулся и взглянул на нее:
– Давай сначала поговорим, а еда уже будет во вторую очередь, хорошо?
Ей не хотелось разговоров. Не хотелось знать, отчего его взгляд стал вдруг таким безжизненным.
– Я уже проголодалась, – промолвила Иден, – и не прочь приступить к еде…
– Иден. – Он покачал головой, и ей стало ясно, что она лишь затягивает его мучения.
– Это так серьезно? – спросила Иден, отирая салфеткой лоб.
– Очень серьезно.
– Хорошо. – Иден убрала салат в корзинку и опустила крышку.
– Даже не знаю, как и сказать… – Взгляд Бена был устремлен на поток. – Причина, по которой я развелся, потерял работу и возможность видеться с Блисс… Словом, меня обвинили в домогательствах по отношению к собственной дочери.
– Ты домогался своей дочери?
– Нет! – вспыхнул Бен, но уже в следующее мгновение его глаза погасли. – Нет, я этого не делал. Да, меня осудили, но я невиновен.
Иден непроизвольно отодвинулась – так, на чуточку, но Бен это заметил. Было видно, что он пытается сохранять контроль над своими эмоциями.
– Я не делал этого, Иден.
– Почему вообще кому-то пришло в голову обвинять тебя?
Он вздохнул и сжал перекладину так, что пальцы его побелели.
– Свидетельства… их оказалось достаточно, чтобы убедить всех… черт. – Он судорожно провел рукой по волосам. – Я не знаю, как мне рассказать обо всем, чтобы ты мне поверила. С каждым словом все будет выглядеть хуже и хуже.
Иден хотелось успокоиться, унять бешено колотящееся сердце. Она положила руку ему на плечо:
– Просто расскажи мне правду, Бен. Что ты имеешь в виду под «всеми»? Был суд? С присяжными?
– Да.
Она невольно прижала ладонь к губам. Неужели она и правда спала с этим человеком?
– Двенадцать человек ознакомились с фактами и однозначно решили, что ты виновен?