— А красота когда мир начнет спасать?
— Думаешь, подколол? Ты же доктор или забыл, как пьянь неблагодарную лечил? Мир должен быть здоровым, здоровый человек – разумный человек, здоровье дает спорт и качественная еда. Последние два компонента делают человека красивым.
— Так что мир спасет красота. Я ясно излагаю, товарищи?
— А еще милосердие, говорят, его спасет. — Не преминул вставить доктор.
— Да, — Кабанов вдруг тяжелым, как могильная плита, взглядом посмотрел на молодого человека.
— И милосердие! Свирид, помнишь убийство Караваевой? Весь город на ушах стоял. Две недели народ таскали, все связи отрабатывали.
— Давно такого не было, — Дмитрий повернулся к бойцам, – молодуху 27 лет задушенную, связанную по рукам и ногам, нашли в ванной. Сын пришел домой в 8 вечера, дверь открыта, ему 7 лет, зайти побоялся, позвонил бабушке, та ее хахалю. Выясняется, девушка снимала квартиру, разведенка, искала себе приятеля постоянного. На передок слаба была, но в этом грех разве? Да мы радоваться таким красоткам должны. Чумаход этот, Костя Чумаченко, бывший приятель ее, он же полчаса ее душил чем под руку попадалось. Не сразу пришиб, удовольствие получал. Когда его взяли, в таких красках описал все! Как душил, чем, признался, что кончил! Потом не постеснялся вместе с цепочкой копеечный телефон забрать. Ломилась ему 105, часть 2, с особой жестокостью, на пожизненное. Дальше, как положено, бесплатный адвокат, потом родители платного наняли. Вроде доказуха железная – телефон изъят, есть видео в ломбарде, куда цепь сдавал. Так на тебе – суд присяжных, пять толстомясых домохозяек, три пенсионера, четыре ландыря, никогда настоящих жуликов в глаза не видевшие. Все двенадцать ни рылом, ни ухом в уголовном законодательстве, телевизора насмотрелись про оборотней, про жертв произвола, и вуаля – милосердие по–россиянски! Приревновал несчастный Костик возлюбленную, в аффекте душить начал, не хотел, не хотел он смерть учинить. Костик на суде слезу пустил. Пожалте на 8 лет в колонию общего режима. Милосердие, стало быть! А про сына Караваевой вспомнили? Он еще малолеткой будет, когда эта тварь откинется. А мучения женские вспомнили? Нет, у нас милосердие только к жуликам проявляется! Так вот мир спасет милосердие к жертвам преступности, когда преступника без лишних разговоров – к стенке! Убил просто так – к стенке, торгуешь наркотой – получи маслину в печень!
— Петрович, остынь! – Свирид, похоже, вышел из меланхолии, — нам тогда шеренгой у стенки твоей становиться вместе с этими мешочками!
— Э, нет, брат. Это трофей! Мы его не детям продавать будем.
Скрежет спускаемого лифта нарушил философические прения.
— Дмитрий Петрович, беда! На поселок бандиты напали!
— Что‑то уж больно рано. — Под нос пробормотал Кабанов.
— Чего стоим? В ружье!
Опрокидывая стулья, бойцы разбежались по комнатам. Оружие всегда было в готовности, а вот бойцам предстоит собрать волю в кулак, преодолевая действие этанола.
Командир подошел к сейфу. Похмелье уже начало раскалывать голову изнутри.
Как там у классиков нашего дела? Цель оправдывает средства. Кабанов зубами надорвал цыганский пакет, насыпал горсть порошка. Некогда дорожку раскатывать, ладонь к носу, с силой вдохнул кокаином.
Капилляры всосали страшное обезболивающее. Кровь понесла наркотик в мозг. Молекулы кокаина сломали гематоэнцефалический барьер. Нервная система получила дополнительную, не сравнимую по качеству с алкогольной, порцию эндорфинов. Облегчение сначала легким бризом, потом мощной волной накрыло голову, хлынуло по телу. Через 30 секунд боль, ломающая кости черепа, испарилась. Непонятная организму стимуляция деятельности нервных клеток вызвала дикий хаос разнородных напряжений. Кабановская воля заставила электромагнитное возбуждение на порядок увеличить интеллектуальную и физическую мощь. Будущая плата за столь глобальную стимуляцию – сгоревшие нервные клетки, преждевременное старение. Состариться Дмитрий не боялся, зато знал, что часов через двадцать головная боль вернется. Пытка предстоит серьезнее посталкогольного синдрома. Но сейчас время обрело иную ценность. Невинные люди платят жизнями за Кабановский успех.
Дмитрий взял со стола минералку, полил на руку, влажной ладонью стер остатки порошка с лица. К тому моменту, когда товарищи выбежали из тоннеля, поправляя боеприпасы, Кабанов сверкал глазами у лифта. Оружие и снаряжение аккуратным образом затянуто на атлетической фигуре.
Перед входом в убежище фонарь освещает скромное автохозяйство боевой группы. Самым быстроходным является трофейный Ровер. Он же самый беззащитный. Сейчас главная задача скорейшим способом добраться до поселка.
— Так, спокойно, вы что, хотите прав лишиться? Я поведу! – Дмитрий Петрович останавливает Механика, запрыгивает на сиденье. – Как же здесь цыганами воняет!
Бледно–синие глаза Кабанова фиксируют информацию. Выхваченная фарами топография печатается на сетчатке. Неподвижный взгляд обусловлен усилением функций периферических отделов. Чувствительность нейронов умножена кокаином. Скорость сигнала накаляет зрительный нерв. Информация пересчитывается разогнанным процессором, накладывается на многолетний опыт вождения. Решения принимаются на стадии предугадывания.
На четвертой скорости джип вписывается в поворот, Кабанов переключает на третью, двигатель прибавляет обороты, стрелка тахометра уходит в красный сектор. Притихшие бойцы уцепились за поручни, Доктор закрыл глаза – будь, что будет. Путь до поселка на средней скорости 120 км/ч занял 10 минут.
У поселковой дежурной части в предрассветном тумане Ровер завизжал тормозами, высыпавших из салона бойцов встретил Студент. С удивлением отметил улыбки на лицах экипажа, радость от окончания безумной гонки осталась загадкой. Молодой человек в облаке перегара короткими словами и жестами прояснил ситуацию. Кабановцы ринулись в комнату дежурного. Карта Приволжского округа на стене забрызгана майорскими мозгами, кровь черной ртутью отливает на полу. Деду ничем не поможешь, последняя чрезвычайная ситуация оказалась смертельной. На столе прижатый рацией лист бумаги.
«Гитлер ты или Кабан, мне по барабану. Ты забрал чужое. Головы твоих людей весят больше моего героина. На столе рация, выйду на связь, обговорим обмен. Только не надо усложнять».
19 октября ночь
Санаторий «Дубовая роща» сдан в эксплуатацию в 1982 году. Приемная комиссия подписала акт за неделю до скоропостижной смерти последнего императора. На голубых экранах мохнатым бровям отдавали салюты, звучала траурная музыка, а гостиная уже принимала первых отдыхающих. Рабочие и служащие поправляли здоровье круглый год. Три жилых этажа разноместных номеров в остаток советской эпохи никогда не пустовали. Первый этаж занимали тренажерные залы, бассейн, кухня, комнаты персонала, здравпункт. В столовой трижды в день насыщались сразу 500 организмов. Лестница к Волге из 400 ступеней служила бесплатным тренажером. В судоходный период к собственному дебаркадеру подходил речной трамвайчик «Москва». Четырехэтажное здание в зелени листвы и хвои с гордостью печатали на советских открытках.
В эпоху денационализации санаторий превратился в ООО «Дубрава». Уставной капитал разделили бывшие руководители завода. Функционировать по–прежнему в новые времена у оздоровительного учреждения не получилось. Здание санатория за небольшие деньги перешло в руки, выросшие лопатами из красных пиджаков.
Фары осветили ворота с обшарпанной надписью «Добро пожаловать, дорогие отдыхающие!» часовой, рука на кобуре, вышел проверить документы. Автомобиль генерала знал весь лагерь, часовой к тому же знал о требовательности генерала в вопросах караульной службы. Сверкунов предъявил документы, луч фонаря скользнул по лицам начальников, осветил заднее сиденье. Только после этого часовой козырнул и поспешил открыть ворота.
На прилегающей территории никого, после отбоя перемещения запрещены. в палатах горит свет – все же лазарет не тюрьма, больные общаются, смотрят видео, читают. Радио и остатки телевещания не запрещены, но информация СМИ по негласной договоренности не осуждается.
Мерседес остановился у левого торца здания. В этой части освещены по два окна на этаже. Свет вычертил массивную фигуру в проеме двери. К машине подошел здоровяк в белом халате, левым глазом всмотрелся в тонированное стекло. Вышедший генерал обнаружил, что правый глаз любопытного медбрата закрыт повязкой.
— Здравия желаю, товарищ генерал. – Негромко поприветствовал медбрат, — я провожу Вас к Нейману.
— Здравствуй, как фамилия? – Генерал протянул руку.
— Латунов, товарищ генерал. Не Кутузов.
— Шутишь? Это хорошо. Давай веди, Латунов, к своему Наполеону.
Одноглазый хмыкнул, повел гостей к не отличавшемуся большим ростом доктору.
Мерседес остановился у левого торца здания. В этой части освещены по два окна на этаже. Свет вычертил массивную фигуру в проеме двери. К машине подошел здоровяк в белом халате, левым глазом всмотрелся в тонированное стекло. Вышедший генерал обнаружил, что правый глаз любопытного медбрата закрыт повязкой.
— Здравия желаю, товарищ генерал. – Негромко поприветствовал медбрат, — я провожу Вас к Нейману.
— Здравствуй, как фамилия? – Генерал протянул руку.
— Латунов, товарищ генерал. Не Кутузов.
— Шутишь? Это хорошо. Давай веди, Латунов, к своему Наполеону.
Одноглазый хмыкнул, повел гостей к не отличавшемуся большим ростом доктору.
Мужчины прошли по коридору, вскочил дежурный по этажу, щелкнув каблуками, отдал честь. На улыбку генерал не обратил внимания – игра так игра, главное, чтобы с ума не сходили. Спускаясь вниз, пришлось пригнуться, потолки в проходе низкие под 2 метра.
Подземный этаж встретил прохладой, на дверях ржавчина узорами, вентиляция помогала слабо.
Латунов постучал по двери, наклонился к решетке микрофона:
— Евгений Карлович, к вам пришли.
Нейман пустил гостей, повернулся к Латунову:
— Василий, веди бойцов, как договаривались. Вот, держи две дозы, введешь сам.
Медбрат сунул шприцы в карман, понимающе кивнул.
Подмигивает, что ли? Совсем страх потеряли.
— Господин генерал, пойдемте к мониторам. Сейчас мы посмотрим, какова реакция больных, то есть, бойцов на новый препарат. Моя цель, то есть, наша цель – пролонгировать действие препарата, максимально усилить психомоторику и в то же время по кодовому слову минимизировать агрессию.
Доктор присел за стол, пряжки военных заблестели справа и слева.
— Присаживайтесь, господа, придвигайте стулья.
На столе в центре огромный монитор. На двух поменьше по бокам Сверкунов узнал больничные коридоры, площадки перед входами в здание, въездные ворота.
— Что это? – Генеральский палец ткнул в правую часть монитора. Черно–белая картинка имела хорошую контрастность, человеческие фигуры подозрительно неподвижны.
— Это Латунов манекены приодел для реализма. – Доктор двинул рычагом манипулятора, объектив приблизил Латуновские творенья.
— Только мужских нельзя было найти?
— Нормально. Мало ли какие Чапманы по дороге встретятся! – Хохотнул Сверкунов.
— Долго жить будет!
На экране появился Василий, положил на подоконник два ПМа, магазины, две коробки с патронами.
— Сейчас он введет подопытным модификацию «Зомбина» и запустит на полигон.
Да, доктор, похоже, с ума сходит. Полигон. Подопытные. Алексей Иванович посмотрел на профиль Неймана. Черты лица заострились, уголок губ дергается, глаз поблескивает. Говорит, бессонница от опытов. Принимает что‑то, это факт.
— Первый этап испытаний – стрельба по команде. После того, как солдаты услышат кодовое слово, они снаряжают магазины, поражают мишени.
Дверь открылась, на полигон вошли двое.
— Боец Гумбатов…
— Боец Шевяков для проведения стрельб прибыл. – Голоса из динамиков кажутся совершенно одинаковыми.
Бойцы одеты в солдатскую форму, в короткостриженном угадывается военный, который погрузней, Шевяков, похоже, полицейский. Рядовых в отряде нет, судя по возрасту, ранены были в званиях до майора. О ранениях сейчас ничего не напоминало, офицеры вошли уверенно, стояли спокойно, Шевяков чуть склонил голову, смотрит исподлобья.
— Бойцы, — Нейман склонился к микрофону, — впереди манекены, изображающие условного противника. Слева от вас, на подоконнике, оружие. Ваша задача по сигналу поразить противника за кратчайшее время в жизненно важные точки.
Генерал подвигал челюстью.
— Если так каждый раз инструктаж проводить, легче самому все сделать.
— Сейчас, Алексей Иванович. Смотрите!
— Жги! Огонь по врагу!
Быстро, без лишних движений, бойцы кинулись к оружию. Гумбатов схватил ПМ, магазин и патроны, присел, спиной уткнувшись в батарею. Пальцы неуловимо вскрыли коробку, за несколько секунд магазин снаряжен.
Шевяков остался стоять у подоконника, так же быстро снарядил магазин, вставил в рукоятку. Взгляд полицейского направлен в окно, рука передернула затвор, дуло уткнулось в подбородок. Без промедления Шевяков пустил пулю в голову.
На объектив брызнула кровь, Нейман переключил камеру, заорал в микрофон:
— Замри! Стоять! Конец боя!
Гумбатов опустил пистолет. На самоубийство товарища внимания не обратил, спокойно стоял на огневом рубеже.
— Бросить оружие, два шага назад! – Суровый доктор метнулся в смежную комнату, хлопнула железная дверь шкафа. В коридор доктор вылетел словно под действием своего препарата.
Камера отражала общий вид места происшествия. Гумбатов разжал пальцы, пистолет упал. Боец сделал два шага назад, каблуком наступил на руку мертвеца. На руке стоять неудобно, пнул назад.
Генерал переглянулся с адъютантом.
— Херня все это! – Не удержался Сверкунов. – Свои жизни доверять этим обдолбышам!
Свои, не свои. Разберемся, Сергей. Генерал хмуро смотрит в монитор.
Динамики отключены, как в немом кино, Латунов тащит к двери труп, остатки мозга черной траекторией на полу. Гумбатов, ноги на ширине плеч, рассматривает манекены. ПМ без одного патрона в магазине под ногами.
— Куда наш доктор Джекил убежал? Слова кодовые уж больно простенькие придумывает. Хорошо, что человек порядочный. Нельзя нам сейчас без него, Сережа.
Заменой самоубийце вошел лысый боец, той же комплекции, что и Гумбатов. Лысый поправил рукав, осмотрелся.
— Краснов, тоже военный. Эксперимент продолжается. – Нейман также резко влетел в комнату, сел на свое место.
— Сейчас все будет нормально.
Защелкали тумблеры, доктор настроил картинку.
— Бойцы, возьмите в руки свое оружие. Враг впереди. Жги! Огонь по врагу!
В следующую секунду раздались выстрелы. Доктор приглушил звук, кусками пластика крошатся манекены. Краснов, скользнув животом по мозговому содержимому, схватил пистолет, перекатился, опустошил магазин с трех позиций – лежа, с колена, стоя. Три мишени лишились голов, в области сердца зияли дыры. Остальные манекены с обрубками шей оставил Гумбатов. Из его пистолета пули наделали дыры в животах. Судя по количеству повреждений, ни одного промаха.
— Отлично, положите пистолеты на подоконник.
Стрелки механически выполнили приказ, даже не сняв затвор с задержки.
Нейман повернулся к генералу.
— Необходимо испытать физические возможности. Возможно, мы утратим две единицы. Продолжим?
Генерал кивнул. Доктор наклонился к микрофону, голос без эмоций, слова щелчками метронома:
— Солдаты великой армии, сейчас вы докажете свою боеспособность в рукопашном бою.
Краем глаза Нейман уловил движение бровей генерала. «Солдаты великой армии»? Доктор поднял палец, сдерживая изумление зрителей.
— Итак, гладиаторы на арене!
Два наркомана встали напротив друг друга. Доктор переключил режим наблюдения, монитор разделился надвое. Мужчины в военной форме стояли неподвижно. Ноги на ширине плеч, прямые спины, мускулы лица тверды, но спокойны.
— Внимание! Форма одежды номер один! Приготовиться к рукопашному бою! – голос вернулся, искаженный бетоном стен и электроникой.
Солдаты снимали полевку без эмоций на лице, но головы подались вперед, взгляд стал исподлобья. Камеры находились под потолком, теперь зрителям сложно наблюдать за мимикой. Обнаженные по пояс люди приняли боевую стойку. Лишенная жира кожа на глазах натянулась мышцами, неровной сеткой на теле почернели вены.
— Вперед! Это враг! Жги! – Нейман переключил на вид сбоку, убавил звук.
Враги бросились вперед. Из динамиков рвался приглушенный рев. Ярость в лицах уже была оружием. Несколько лет назад генерал краем глаза смотрел художественный фильм. В отечественном боевике русские дядьки в майках с орлами изображали фашистов–культуристов, а сборная нацменьшинств РФ – советских бойцов спецназа. Вроде как все объелись секретных пилюль и давай мочить друг друга. Бойцы зависали над землей, приземлялись на голову, руками ломали деревья, ногами пробивали стены. И весь цирк при наличии огнестрельного оружия. В кино по окончании драки солдаты, как ни в чем не бывало, с целыми конечностями и головами продолжали выполнять поставленные по сценарию задачи.
Но более приближенное к происходящему на экране Ермакову показывали в академии. Черно–белая пленка через царапины времени запечатлела опыты немецких военврачей. Подопытные ломали кости, рвали сухожилия, пытаясь перебить рельсы, разорвать сварку решеток. После всех попыток люди умирали в ужасных мучениях.
Все‑таки офицеров чему‑то учат. Рукопашный бой преподают в военных училищах, еще несколько лет по молодости военные до капитанского звания занимаются сами. Дальше навыки забываются, суставы дубеют, тело требует комфорта. Под действием препарата мышечная память вспомнила отработанные удары. Сближаясь, Краснов с разворота ударил противника в живот. Каблук сапога пробил брюшину, Гумбатов отлетел к стене. На лице та же гримаса злобы. Рот оскалился в крике. Гумбатов бросился вперед, блокировал удар рукой. Краснов не дал возможности нанести ответный удар, апперкотом левой ударил на опережение. Учитывая предыдущий удар, гумбатовская печень на пути к паштету. Болевые рецепторы окончательно задушены яростью. Гумбатов пропустил еще один правой в голову, от левого хука уклонился, вынырнул, пушечным ядром воткнул кулак в лысую голову. Краснов засеменил вбок, удержаться не получилось, лишь чуть развернулся, упал на руки. Разбитые губы поцеловали пол, кровь смешалась с подсыхающими мозгами. Краснов на четвереньках отбежал в сторону, вскочил, внимательно наблюдая за врагом. Гумбатов расставил руки, призывая к сближению. Повторять не пришлось. Лысый боец с двух шагов разбежался, мощный толчок левой, правая нога выпрямляется на уровне шеи. Теперь каблук оставляет синяк в области сердца. Гумбатов падает на спину, успевает прижать подбородок к груди, оберегая затылок. На удивление, резко встает, снова бросается в атаку. Прямыми ударами левой, правой рукой по корпусу сбивает Краснова. Останавливается, не добивает. Краснов немедленно вскочил, правый кулак полетел в гумбатовский висок. Гумбатов подныривает, предплечье скользит по волосам. Лысый заканчивает движение рукой, ребром ладони в обратную сторону бьет в шею привставшего противника. Гумбатов не успевает блокировать, падает на колено. Усиленная наркотиком реакция позволяет уклониться от добивающего удара. Ответный удар в пах заставляет Краснова согнуться.