— Что там? — сквозь капли на стекле Топчий посмотрел на пятно, окруженное радужным ореолом.
— Машина с трассы в нашу сторону съехала.
— Это я догадался. — Участковый был старшим в наряде.
Ореол разделился на двое. В тумане стал различаться угловатый кузов девятки. Наблюдатели услышали шум двигателя, стуки подвески.
Топчий поднес ко рту рацию, негромко сообщил дежурному:
— Первый, четвертому, прием. Со стороны города подъезжает ваз 2109 серого цвета. Другого транспорта и пеших не наблюдается.
— Мы никого не ждем. Разберитесь, соблюдайте осторожность. Сразу доложите. Как поняли?
— Четвертый понял. — Участковый сдвинул рацию по ремню. — Николай, досмотришь машину, я подстрахую.
Свет грязных фар высветил каркас труб с навитой егозой. Автомобиль остановился в пяти метрах от переносного ограждения. С водительского сиденья вышел мужчина. Свитер грубой вязки облегает высокую атлетичную фигуру. Мужчина приподнял кожаную кепку, развел руками.
— Оля, смотри! Здесь снова ограда. Что делать‑то будем? — громче, чем следовало, спросил атлет.
Открылась дверь со стороны пассажира, женский голос прокричал:
— Не знаю, Леша! Сделай что‑нибудь, мне совсем плохо!
Из черного проема двери дачного домика вышли караульные.
— всем оставаться на местах! Руки в гору! — Топчий демонстративно передернул затвор. Дуло автомата направлено на пришельцев.
Бурый ожидал подобного, но руки сами поднялись вверх — забытые страхи полностью не исчезли. От пережитой секундной слабости на бандита накатил приступ злобы. Усилием воли Бурый заставил себя улыбнуться:
— Командир, все в порядке. Мы из Раковки. У меня жена беременная, нам к врачу какому.
Стекла без тонировки позволили разглядеть только одного пассажира. Испарина стиралась только с передних. Обтягивающая одежда водителя исключала возможность скрытого ношения оружия.
— Аборт надо было делать в такое время. — Хмуро сказал Топчий, громче скомандовал:
— Руки на машину, ноги расставь!
— Не вопрос, начальник. — Бурый повернулся к машине, расставил ноги, грязные крылья автомобиля обхватили лопатообразные ладони. Знакомая поза прибавила злобы.
— Аборт не по–божески, не по православному. — Сквозь зубы процедил бандит.
Пассажирка неловко вылезала из машины. Опираясь на панель, выставила ноги на землю, ботинки утонули в грязи, джинсы испачкались о порог. Николай уже обошел машину, заглянул в салон. Беременная девушка правой рукой уперлась в спинку сиденья, синие глаза умоляюще смотрели на караульного. Огромный живот из распахнутой куртки вывалился на колени. Харитонов перебросил автомат за спину, взял девушку за руку, помог выбраться с низкого сиденья.
— Спасибо. — Прошептала Ольга, пряча глаза.
— Леша, что случилось? — Девушка повернулась к мужу. – Эти люди помогут нам?
Она перевела взгляд на человека с автоматом наизготовку:
— Помогите нам, пожалуйста! Я первый раз рожаю! – соврала Назарова. – У меня уже воды отошли, мне врач нужен! Помогите!
Девушка обхватила живот снизу, попятилась. Николай мягко остановил, в этот момент ноги наркоманки подкосились. Караульный схватил ее за подмышки, на лице растерянное выражение.
— Оля, что с тобой! – В голосе Бурого неподдельная нежность и тревога. На зоне актерскому мастерству учатся быстро. Бандит бросился к подруге, вытирая ладони о штаны. За широкой спиной Топчий не видел, как «муж», поддерживая «жену», сунул руку в нижнюю часть живота. Участковый не успел выйти со света фар, из под руки бандита увидел металлический цилиндр. «Глушитель!» — вспыхнула догадка вместе с парой огоньков, отразившихся в глазах. Бурый с колена самовзводом послал две тяжелые маслины по ростовой фигуре. С 10 метров трудно промахнуться, пули одна за другой попали в середину груди. Сердце взорвалось от чудовищного давления. На выходе пуля оторвала ребро от позвоночника. Болевой шок выключил мозг, Валерия Топчева не стало. В голову второму караульному Бурый стрелял прицельно. Харитонов упал ничком. Вместо затылка блестит в сумраке коричневое содержимое. Черная кровь еще пульсирует, едва заметный пар окутал остатки мозга. Бураеву вспомнился армейский котелок с горячей кашей.
Остальное было делом техники. Бураев развернул девятку, радировал сообщникам, миганием фар уточнил местонахождение. Бандиты без шума въехали в поселок. Девятка, Паджеро и Газель остановились у пятиэтажки с освещенными окнами на первом этаже. Цыганская буханка стояла рядом с УАЗом, на дверях которого «роза ветров». Над подъездной дверью красный шит под стеклом. Фонарь отражает желтые буквы.
Не читая, угадывается контора. Дверь открыта, заходи, кто хочет. Дежурное освещение упрощает задачу. Бандиты рассыпались по этажам. Бураев остановился у двери с табличкой «комната дежурного». Удар подошвы 46 размера сорвал дверь с петель. Дежурный успел встать, как меж удивленных глаз зачернела дырка.
Студент открыл глаза. Стрельба не прекращалась. Во сне он штурмовал цыганский поселок. Сновиденье превратилось в реальность. За долю секунды Смирнов прокрутил ленту последних 24 часов.
Игорь остановил УАЗ у двухэтажной поселковой больницы. Трем врачам всегда хватало работы. Студент провожал Светлану. Топор с неудовольствием пошел с ними. Цыганскую пленницу осмотрел доктор, вынес утешительный диагноз, но оставил на день в палате. Топору сделали нехитрую операцию, вставили дренаж и позволили идти восвояси. Топор отправился к своим знакомым. Утром бойцы рассчитывали отчалить на базу. Игорь отправился в дежурную часть милиции ПГТ. Общим собранием было решено вернуть прежнее название органу правопорядка. Дежурная часть располагалась на 1 этаже одноподъездной пятиэтажки в восточной части городка. Часть квартир в правом крыле отвели под кабинеты, оружейку, комнату отдыха. После двухдневного перехода и ночного боя организм требовал отдыха. Студент снял грязный бушлат, теплые брюки решил не стирать — до утра не высохнет. Мыться пришлось холодной водой. Взбодрившись, надел чистое нательное белье. Обедом поделился дежурный — плотный квадратный майор МЧСник. На форме польских военных второй мировой медальная география постсоветских катастроф. Игорь послушал про семью, две дочери, внука. «Я младшей говорю, куда тебе рожать в 18 лет, а она «Не аборт же делать!» Да и правильно, здоровей будет. Я сам в 20 лет женился и не жалею. Девчонка невеста твоя?». От нескольких ложек горячей пищи парня сморило. Дежурный отвел его в комнату в дальней части крыла. Игорь сложил оружие и одежду, подушка с одеялом заставили забыть даже новую знакомую. Светлану студент спасал во сне, непосредственно врываясь в комнату с черными злыми цыганами…
Короткие очереди, цыганский клекот, выламывание дверей доносилось со стороны дежурной части. Раздумывать о быстроте цыганской мести не было времени. Решетки на окне нет, стеклопакет открывается внутрь. Смирнов сдвинул кровать к двери. Простые сапоги ловчее, сделал вывод Игорь. Концы шнурков засунул в берцы, бушлат – без него, как голый. СКС за спину, ремень с кобурой в руку. Игорь открыл окно, грохот стрельбы в тумане рассвета стал объемным. Спрыгнув в грязь, студент выругался. Белизна кальсон не способствовала маскировке. Пригнувшись, Игорь побежал к углу дома. Бушлат опоясал ремень, карабин перевернулся в руки.
В окнах верхних этажей лопаются прошитые свинцом стекла, вместе с осколками на Игоря падают грубые ругательства, в ужасе кричат женщины.
Из‑за угла выскочил человек с автоматом в руках. Студент не всех в поселке знал в лицо, но такая рожа явно принадлежала чужаку. Реакция молодого, здорового организма на порядок выше. Смирнов воткнул дуло карабина под небритый подбородок. Голова задралась, щелкнули позвонки, но удар не смертельный. Бандит нажал на спуск, автомат выдал очередь. В этот момент Игорь уже придвинулся вплотную, левой рукой схватил газовую камеру, отводя оружие в сторону, правой, выронив карабин, вцепился в кадык врага. Оба падают в грязь. На счастье патроны в рожке закончились. В ярости студент ломает трахею. Бандит хрипит, сучит ногами, пытается ногтями разодрать несущую смерть руку. Борьба продолжалась несколько секунд, тело дернулось и затихло. Студент подобрал свое и трофейное оружие, отполз к углу дома. Теперь за демаскировку можно не волноваться — белые штаны перемазаны грязью. Да и никакого волнения Смирнов уже не чувствовал. Хлынувший адреналин, победа над врагом привели парня в азарт. Пули куснули край бетонной плиты, в лицо брызнули острые крошки. На помощь поверженному бежал автоматчик. Выглянув, студент оценил расстояние. Оптика только помешает. Указательный палец щелкает скобой предохранителя. В сумерках нападавший не заметил движение карабина, продолжал стрелять от бедра. Быстрым движением Игорь вынес ствол за угол, без прицеливания выстрелил в рассчитанном направлении. Пуля пробила печень, бандит словно наткнулся на прозрачную стену. Съехал по ней, упал на бок. Теперь ситуацию можно контролировать, но никто из бандитов больше не рисковал.
От возникшей мысли стало жарко – из окон захваченного дома боец представлял отличную мишень. Что делать? Рация осталась на подзарядке. Да и не пригодилась бы она сейчас. Кто‑то сейчас уже сообщает Кабанову. До его прибытия минут 15 – 20. Из ближайших домов уже выбегают вооруженные люди. Все‑таки рация для корректировки пригодилась бы. Так могут и свои подстрелить.
Игорь выглянул – бандиты, используя рельеф местности, остовы сгоревших автомобилей, редкими очередями сдерживали атаку поселенцев. От угрозы сверху уже не уйдешь. Студент побежал на другую сторону здания. Торцевая стена без окон. Удивительно, с этой стороны никого не было.
Встав на колено, Игорь прижался к стене, выглянул за угол. Порыв ветра хлестнул в лицо, донеслись слова: «Я тебе где сказал стоять?» перед подъездом дымила «Газель», в боковую двери загоняли полуодетых людей. Вертлявый бандит пинком поторопил пожилого мужчину, дулом автомата ускорил шаги женщины. «Не бурей, Бурый!» С визгливым смехом прыгнул в заполненный салон, задвинул дверь. Хрустнули шестеренки коробки передач, Газель дернулась, набирая скорость, проехала мимо Игоря. Бурый дал две короткие очереди вверх, кинулся к девятке. Студент бросился на землю в позицию для стрельбы лежа. Перекрестье ищет главаря. Обзор заслоняет Паджеро. Игорь открыл левый глаз, джип принял последнего бандита, рванул за Газелью. Прицел снова ищет главную цель. Бурый уже за кузовом зубила. Садится на пассажирское место, девятка с пробуксовкой срывается с места. Мишень быстро движется перед стрелком. Студент бежит на дорогу, с колена целится в заднюю дверь. Дважды глубоко вздохнув, Игорь произвел судьбоносный выстрел. Осыпалось каленое стекло, пуля пробила подголовник, потеряла энергию, раздробив позвоночник в основании свода черепа. Ольга успела вскрикнуть, голова упала на грудь. Вороньим крылом волосы закрыли лицо. Бурый схватился за руль, автомобиль удержался на дороге.
19–20 октября ночь
— Как, Доктор, качество отравы оценишь? – Кабанов подбрасывал килограммовый мешочек.
Доктор
Сто лет назад открытие царских казарм отмечали всем православным миром. «За веру, царя и Отечество!» матроны под зонтиками, барышни машут платочками, детишки в матросских костюмчиках жуют ландрины. Инвалиды японской войны утирают слезы под звуки шарманки. «Так славься…» народ приветствует 11 пехотный батальон имени князя…
Вначале пошатнулась вера, как тысячелетний дуб с подгнившими корнями. Под морфием нигилисты вырвали бога из души.
Остатки воли покинули царя, отечество брошено в пасть мировой войны. Германские зубы стираются на границах империи, русский мужик удобряет кусками легких чужие поля. В глубоком тылу казармы превращаются в лазареты. Братоубийственная война довершила превращение. Больницу, как водится, назвали в честь профессора Семашко. Внешне сохраняя помпезность, внутри здание постоянно менялось – просторные помещения делились перегородками, стены обрастали плющом телеграфных, телефонных, позже компьютерных проводов. Дешевую оргтехнику администрация города поставляла вместо современного медицинского оборудования. Больница расположена на окраине в заводском районе. Заводы приватизированы, оборудование распродано. Рабочие кто спился, кто съехал ближе к центру. Район оккупирован торговцами с ближайшего рынка. У торговцев большие семьи, много родни. Регистрация в уведомительном порядке. За 500 рублей мигранта зарегистрируют, гость получит бумажку с корявыми буквами – теперь он временный гражданин России.
На странице ЖЖ доктора Полянского:
»Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений». Статья 41 Конституции РФ.
За время субботнего дежурства в приемное отделение не поступило ни одного славянина. НИ ОДНОГО(!) Исключительно выходцы из средней Азии, Молдавии, Дагестана и Чечни. Ни у одного из них не было страхового полиса. Да что там полиса, у многих не было паспортов, а тем более регистрации. Травмы были разнообразные: от банальных переломанных в драке носов и ребер, до отрубленных болгарками пальцев рук и ожогов от петард. Всех привозили по Скорой помощи.
Я смотрел на это и думал: где‑то старушка с инфарктом уже час ждет»Скорую помощь», которая в данное время везет очередного пьяного гастарбайтера, разрезавшего себе пальцы болгаркой. Где‑то врач не может смотреть в глаза матери, которой отказывает в рентгене потому, что «нет плёнки», остаток которой ушел на очередного избитого в драке дагестанца. Где‑то старушка с травмой бедра лежит в коридоре, потому что в палате лежат»дети гор».
У нас бесплатная медицина? Для них да. Для нас нет. Именно мы оплачиваем их лечение из своих карманов, платя налоги. Посчитайте, во сколько обходится бюджету один»гость нашего города»:»Скорая помощь», исследования, консультации специалистов. Завтра я опять пойду в больницу, где буду снимать за сущие копейки очередных гостей, которых никто не звал. Лишь потому, что я врач и должен бесплатно оказывать помощь всем без исключения.
Дежурство закончилось 2 часа назад. Полянский сидел в кабинете, стеклянные глаза уставились на пятно весеннего солнца, мигом нагревшего поверхность стола. Узкая кисть автоматически заполняла карточку больного. Почерк уже сформировавшегося врача, т. е. понятный только коллегам. Второй год после интернатуры растет профессиональная деформация. Реалии обычной городской больницы умножают скорость. Реалии современной России придают новые черты.
Виталию Полянскому 27 лет. Через час он закончит с формальностями, еще через час приедет домой, упадет на кровать. Вечером проснется с чугунной головой, пара часов в интернете узнать новости, излить душу на своей странице. Полянский терпеть не мог название «блогер» — вроде как работу работает интернет–боец, со всемирным злом борется, не слезая с кресла. Взять бы оружие в руки и вырезать черную опухоль. Только где возьмешь? А дальше: хирург–камикадзе? Не больно много сторонников набирается. И все же Полянский пишет в своем жестком журнале правду. Даже если только читают специально обученные люди, все‑таки они русские! Они тоже болеют, на всех не хватит спецбольниц.
Утром на работу. На следующий день снова дежурство в приемном покое. Снова избавлять от страданий неблагодарных инородцев, спасать алкоголиков и наркоманов, терпеть их выходки, совмещать работу доктора и санитара, иногда охранника и вышибалы.
Полянский среднего роста, правильная фигура – в меру широкие плечи, узкий таз, сухощавые конечности — позволяла казаться выше. Преждевременные морщины четко обозначили носогубный треугольник. Тонкие складки на узком лице не результат улыбок. Медсестры забыли ровный ряд зубов и теплый взгляд серых глаз.
Полянский все чаще задумывался в ошибочности избранного пути. Учебу в мединституте стимулировала не только престижность профессии, приятное корпоративное окружение. До недавнего времени сохранялось романтическое желание помогать людям. Людям, а не обезьянам. Человеку, а не дегенерату. Азиатов стало на порядок больше, но не это самое страшное. Они стали наглыми, откровенно хамили и врачам и русским больным. Среди русских больными можно было назвать немногих, большинство уложили в койки собственные пороки. Алкоголики и наркоманы остатками мозга искренне считали, что им обязаны помочь, поставить на ноги, избавить от боли. Жизнь – сплошное удовольствие. Те же остатки верили в силу своего тела. Все чаще сыпались угрозы, случались случаи нападения на врачей, отказавших в обезболивании. Препараты, занесенные в список «Б», хранились в комнате, наподобие оружейной, в подвальном помещении за железной дверью с сейфовыми замками. Некоторое время назад Полянский решил приобрести травматическое оружие, но оформление разрешения затягивалось, оружейные магазины сверкали пустыми прилавками. Пока доктор вшил в пояс скальпель. На всякий случай.
Женский крик в коридоре превратился в истерику. Полянский распахнул дверь. В приемном покое обдолбанный азиат прижимал к стене медсестру. Девушка держала в руках пробирки с забором крови. «Больной», судя по перевязанному поясничному отделу, — участник поножовщины, грязной рукой сжимал грудь, оставляя следы на белом халате. Тонкие ноздри раздулись, жесткие складки прорезались к углам рта. Полянский снарядом среднего калибра полетел к наглецу. Жилистый кулак врезался в повязку под тампоном. Бинт темнеет от крови, азиат оглядывается, не понимая в чем дело. Зрачки расширяются от боли, узкие глаза округляются:
— Ты что делаиш? – Жуткий акцент не скрывает удивление.
Азиат присел, карие глаза переполнились злобой. После бессонной ночи в голове мало эмоций, если быть точным – одна. Совсем для врача не подходящая по отношению к больному. Боль сняла покрывало наркоза, больной почувствовал животную ненависть. Инстинкт самосохранения подсказал сидеть тихо.